What Fools These Mortals Be

Кто бы мог подумать, что все сложится настолько иронично. Множество грез прошло через его богатый на блестящие идеи гениальный разум за последние несколько лет, пока Гейл впитывал любые крупицы интересующих его знаний, словно воду — потерявшийся в пустыне путник. Не было ничего удивительного в том, что жажда привела его в Подгорье, в том числе, к одному из самых противоречивых магов во всех королевствах. Привела и оставила, хоть Гейл и был не до конца уверен в том, что Халастер понимал, зачем молодой волшебник раз за разом приходит к нему, и не забывал сразу же, стоило ему покинуть убежище. Как не был уверен в том, что сам не перенял часть его безумия. «Порадуй меня, скажи, ты же приполз к старику, чтобы узнать, как можно поквитаться с остывшей к тебе потаскухой?» Легкая дрожь пробегала по позвоночнику — каждый раз, когда Халастер, презрительно смеясь, придумывал все новые нелестные эпитеты всемогущей богине. Но Гейл содрогался не от возмущения или святотатства, о нет. От ощущения опасности и глубоко затаенного восхищения. С завистью. «Я всего лишь скромный маг, ищущий мудрости, ничего более». «Ха! Уверен, ты многих обманывал и еще обманешь своей лживой личиной. Но я вижу тебя насквозь, ученик». Халастер, очевидно, использовал его, то выдавая странные поручения, на первый взгляд ничего не значившие, то делясь неожиданными откровениями после недель молчания. Отношение старого мага стало испытанием для его гордыни: старик не считался с силой, способностями, талантом Гейла. Бросал презрительное ученик, отчего признанный в Глубоководье и за его пределами архимаг чувствовал себя нашкодившим мальчишкой. Но это была малая цена. Гейл научился многому, в первую очередь — пересекать границы дозволенного, не бояться нарушать правила. Идти до конца. Халастер испытывал на прочность его эго, но Гейл ни разу не проявил неуважения. Что бы безумец ни говорил ему, он не смог бы и близко ранить его самолюбие так же, как это сделала Мистра. Он знал о запретной книге — этого было достаточно. О части Плетения, которая все это время ждала достойного. Не вина старца, что его ученик оказался не готов. Гейл получил, то, что хотел. То, что заслужил. В большинстве грез о своем грандиозном будущем Гейл воображал себя великодушным и снисходительным. Спокойным триумфатором, который всего лишь взял то, что полагалось ему по праву. Но бывали и самые жестокие, темные желания, которые только могло породить его уязвленное самолюбие. В которых он, забрав себе всю ее силу и магию, иссушив, выпив до дна — так, что не осталось больше ничего, кроме пустой оболочки… смог бы с давно выжженной, холодной ненавистью произнести, бросить ей в лицо: — Убирайся в ад. — О, и тебе доброго вечера. Это ты все еще злишься за кинжал? Гейл моргнул, сбрасывая с себя наваждение от долгого созерцания языков пламени костра. Он давно не в Глубоководье, не в своей башне и даже не в Подгорье. Никому из его временных спутников не стоит знать, что Гейл представляет из себя на самом деле. А ему следует быть осторожнее. Стоит сосредоточиться на настоящем. Мягко улыбнувшись, Гейл обернулся на голос Доан. Ее бледное лицо в сумерках выглядело еще более изможденным, чем ранее: вечерние тени еще сильнее заострили черты ее лица, но на губах чародейки играла усмешка. Более приятная, почти не напоминавшая тот оскал, что при их знакомстве. Кинжал? Да, она же пыталась убить его сегодня. День оказался настолько насыщенным на события, что этот факт уже почти успел стереться из его памяти. — Прости. Я размышлял вслух и не заметил, как ты подошла. Пришла извиняться? Сомнительно. Скорее знакомиться. Неужели настолько заинтересовал? Не позволив себе снисходительно усмехнуться, Гейл как можно более отстраненно добавил: — Я думал о том, насколько легко банальности, пустые фразы, которым мы не придаем значения, становятся реальностью. Скажи, бывала ли ты когда-нибудь раньше в каком-нибудь из адов? Я, например, нет. От его внимания не ускользнуло, что Доан поморщилась — будто бы от боли. А в следующее мгновение с раздражением потерла висок. — Я… это странно прозвучит, но я не помню. Гейл поднял бровь, почувствовав легкий, но такой знакомый укол любопытства. Психопатия и агрессия, любовь к убийствам, да еще и амнезия? Интересный набор. Отличное дополнение к гитиянке, жрице Шар, подозрительному эльфу-головорезу и, конечно же, ему, Гейлу из Глубоководья, который мог бы определенно среди них занять первое место в состязании за самые выдающиеся темные стороны души. Кивнув, словно бы соглашаясь с самим собой, волшебник произнес: — Амнезия может быть симптомом цереброморфоза. Как и общее ухудшение состояния. Головная боль? — Настолько заметно? — Ты постоянно касаешься пальцами висков, сложно не заметить. Но я не наблюдаю схожих симптомов у себя и, насколько могу судить, у кого-либо еще. Хм-м, — он в задумчивости потер пальцами линию подбородка. — Скажи мне, чем ты занималась до похищения? Она раздраженно покачала головой и сложила руки на груди. — Нет, ты не понял. Я ничего не помню. В смысле, вообще ничего. Только свое имя. Доан шумно выдохнула, словно этот факт ее сильно раздражал, и снова потянулась рукой к виску, но тут же одернула ее. Не похоже, что она лгала, но очень похоже, что мигрени в самом деле мучили ее. Добавив сочувствия в голос, волшебник произнес: — Тебе… нужна помощь? — Нет, — тут же отмахнулась чародейка, но нахмурилась, словно раздумывая. — Наверное. Если ты, конечно, не знаешь, в чем может быть дело. Загадка. Гейл улыбнулся. Он обожал загадки. Грубой силой такую, впрочем, не решить. Волшебник задумался и попытался припомнить все похожие случаи, о которых когда-либо слышал или читал. Будь он, конечно, в своей библиотеке или даже в чьей-нибудь чужой, но довольно известной, в каком-нибудь городе… Всего пара вечеров за бокалом терпкого вина, немного экспериментов — и он бы точно определил причину. Здесь же ему придется полагаться только на свою память и предположения. — Если отбросить очевидную идею влияния непрошеных гостей в наших головах… — Он сделал несколько шагов вдоль костра в задумчивости. — Это может быть действием проклятия. Плетение странным образом реагирует на тебя, но ты чародей, для вас странное — это естественное. — Чуть нахмурившись и снова взглянув на Доан, он взмахнул рукой — в его руке еле уловимо блеснули искры магии. — Это не действие заклинания, по крайней мере не обычного. Божественного, может быть? Хм-м. Доводилось переходить дорогу какому-нибудь божеству? Доан небрежно пожала плечами. — Возможно? Уж не знаю, кем я была, но боги точно не вызывают у меня какого-то трепета. Только безумцы не боятся богов. Безумцы… такие, как Халастер. Гейл удивился своему сравнению, вдруг пришедшему ему в голову, и усмехнулся. — Значит, ты думаешь, что это проклятие? — переспросила Доан, не дождавшись ответа. — Божественное? — Возможно, Шэдоухарт смогла бы сказать тебе больше, — Гейл развел руками. — Нет, — чародейка скривилась, словно бы он предложил ей лизнуть паука. — Она последняя, кого я попрошу о помощи. — Тогда как только и если мы решим нашу насущную проблему — нам стоит добраться до Врат и попробовать поискать ответов у местных жрецов, если не доверяешь именно ей. Либо, если ты позволишь, я могу попробовать определить источник, если мне невероятным в этой глуши образом удастся заполучить магическую лабораторию с хорошей библиотекой. Доан коротко кивнула, удовлетворившись ответом. Какое-то время она словно боролась с собой, пока, наконец, не произнесла чуть тише: — Прости за… первое впечатление. Это все мысли в моей голове, — она постучала указательным пальцем по голове для убедительности. — Тревожащие… темные. Но ведь мысли — это всего лишь мысли, да? Гейл вскинул бровь и снова улыбнулся ей, попытавшись добавить в эту улыбку чуть больше тепла. — Иногда, — он медленно кивнул. Даже позволил себе добавить искренности в свои слова: — Когда не хочешь, чтобы они стали реальностью. Или, напротив, хочешь, чтобы стали ей слишком сильно. — В этом все и дело, — Доан эмоционально всплеснула руками. — Видишь ли… не буду ходить вокруг да около, признаюсь честно. Я хотела убить тебя сегодня. Отрезать тебе руку. — Отрезать мне руку, — машинально повторил за ней Гейл, переваривая сказанное. Не сказать, что его это удивило, скорее в копилку фактов добавился еще один. — Ага, — она с энтузиазмом кивнула. — Думаю, это оставило бы тебя в том портале. Навсегда. Гейл почувствовал пробежавший по коже легкий холодок опасности. Весьма запоздалой, но все же... Не могла же она как-то узнать о сфере?.. — Что же заставило тебя передумать? Доан неуверенно пожала плечами, виновато улыбаясь. — Когда я угрожала тебе, ну, кинжалом, — она повторила тот же взмах рукой, что и утром. Отточенное, ровное движение, вне сомнений, — то размышляла, правильно ли сделала. Потом еще размышляла весь день. К вечеру, то есть, сейчас, я поняла: думаю, да. Я рада, что не убила тебя сегодня. Ее белозубая улыбка вышла настолько лучезарной и почти что очаровательно-безумной, что Гейл даже не сразу нашелся, что ответить. Ему далеко не в первый раз угрожали и даже пытались убить, но впервые — с таким энтузиазмом кто-то за это раскаивался. Она определенно сумасшедшая. — Спасибо… наверное? Могу только надеяться, что ты не изменишь своего мнения в будущем. Приложу все усилия, — еще одна идеальная улыбка от него, с легким поклоном. Казалось, это было невозможно, но Доан просияла еще сильнее. — Что ж, раз ты не злишься и мы уладили это дело, то… доброй ночи, Гейл из Глубоководья. — И тебе, Доан-с-Амнезией. Беседы с тобой определенно запоминающиеся, с нетерпением буду ждать следующей, — задумчиво сказал он и добавил с усмешкой: — Лишь бы без кинжалов.