Журавли

      От волнения Вэй Ин кусал костяшку указательного пальца на левой руке уже пару минут. С самого утра он чувствовал себя перевозбуждённым. Он несколько раз погладил свою лучшую красную рубашку (для этого ему пришлось спуститься на этаж девочек и попросить утюг), вымыл волосы и даже попытался расчесать их (но они всё равно живописно торчали во все стороны непослушными всполохами), прикрепил на грудь значок с маленькой палитрой с красками и свисающей вниз на цепочке ещё более маленькой кисточкой и втиснул себя в слегка севшие после стирки, но зато самые красивые в его гардеробе чёрные джинсы.       Как и все художники, чьи произведения собирались быть представлены на выставке, Вэй Ин приехал за два часа до начала. Им рассказали о правилах и организации, указали на их уголки и помогли разместить там работы. Потом все вместе ходили от одного стеллажа к другому, смотрели, обсуждали и пытались за смехом скрыть напряжение. Здесь были и однокурсники Вэй Ина, и ребята постарше. С первого и второго курса не было никого. Для кого-то эта была первая выставка, для кого-то десятая. Большинство принесли картины, но у некоторых, как и у Вэй Ина, были представлены одна или две скульптуры.       Ближе к пяти Вэй Ин ощутил, как у него сжимается желудок. Он отказался от перекуса, который предложили участникам, опасаясь, что от волнения его может вырвать. Стараясь не думать, он много говорил и смешил всех вокруг. Лань Чжань как-то сказал ему, что это его способ справиться с тревогой – болтать без остановки и разряжать атмосферу.       Лань Чжань не придёт сегодня.       Вэй Ин старался не думать об этом всю неделю.       Но в день, когда поддержка лучшего друга нужна была ему сильнее всего, он не мог её получить. Хотя, конечно, ещё был тот день и та ночь, но тогда они были школьниками, и их отношения не были такими близкими, как сейчас. Тогда он справился, справится и теперь.       Наконец, профессор Сяо и профессор Мартинс, главные кураторы их выставки, объявили, что осталось пять минут до открытия. Конечно, никто не ломился в дверь в ожидании, когда та откроется, это была всего лишь студенческая выставка, но все понимали, что после пяти постепенно начнут подтягиваться люди. Другие студенты, не только с их факультета, родственники и друзья, представители сообщества художников. Обещали даже быть журналисты из местной газеты.       Вэй Ин на мгновенье остановился у зеркала в холле и попытался в последний раз поправить свои волосы. Затем одёрнул рубашку, закатал рукава до локтя и, улыбнувшись, заспешил к своему уголку.       Ему досталось маленькое место между окном и восточной стеной. Три картины висели на стене, каждая под своим личным маленьким светильничком, одна – та, что он рисовал в последние недели – на мольберте. И на столике стояли две гипсовые фигурки. Вэй Ин сделал их на практическом занятии по скульптуре. Два журавля. Они замерли в танце, навеки преданные своей любви. Рядом стоял стул, чтобы Вэй Ин мог передохнуть, а сразу под ним – бутылка с водой.       Потирая руки, будто ему было холодно, Вэй Ин замер у своего места. Он с трудом заставил себя стоять, хотя ему хотелось движения. Он знал, что это просто волнение и не более того. Это был первый раз в жизни, когда его картины выставлялись в настоящей галерее. Да, среди других студенческих работ, но всё же это было по-настоящему. До этого он рисовал только для конкурсов в школе, и там его рисунки расклеивали по стенам в актовом зале.       Телефон в кармане прозвонил о новом сообщении. Пальцы казались замороженными, когда Вэй Ин вытащил его и взглянул на экран.       Удачи на выставке, Вэй Ин. Не волнуйся, всё будет хорошо       Лань Чжань. Лань Чжань написал ему. Даже не будучи здесь, он умудрился найти самый нужный момент, чтобы поддержать Вэй Ина. Будто тёплое сливочное масло разлилось по сердцу и растеклось внутри во все стороны, такое жёлтое, вкусное и согревающее.       Вэй Ин быстро отправил Лань Чжаню смайлик сложенных ладошек и два солнышка – с мордочкой и без – и спрятал телефон. Кончики пальцев начало смешно покалывать.       Всё будет хорошо.       В коридоре раздались негромкие голоса и чей-то смех. Вэй Ин машинально выпрямил спину и перестал тереть руки. В открытые двери вошли первые посетители – взрослая пара с маленькой девочкой под руку и две девушки. Вэй Ин переглянулся с Ян Чжи – парень учился на курс старше него, и стенд с его картинами располагался ближе всех к Вэй Ину. Тот улыбнулся в ответ и даже подмигнул.       Вэй Ин видел, как взрослая пара с ребёнком подошли к девушке с четвертого курса с картинами, и они все стали обниматься. Должно быть, это были её родители и младшая сестра. Две девушки начали осматриваться вокруг, а потом помахали кому-то в другом конце зала и устремились туда.       Постепенно людей становилось всё больше. Они приходили и сразу шли искать своих друзей и родных, но потом все обязательно обходили весь зал, смотрели чужие работы и восхищались. Они все были такими хорошими, и Вэй Ин услышал так много добрых слов, что улыбка не сходила с его лица. Каждый день, читая новости, он видел только зло и печаль, и его сердце так радовалось, когда он понимал, что на свете есть настолько искренние хорошие люди. Здесь было спокойно и безопасно, и никто никого не критиковал и не обижал. Словно все здесь были друзьями.       Прошло почти двадцать минут, когда телефон Вэй Ина зазвонил. Улыбнувшись девушке, рассматривавшей его картины, он отвернулся и, заметив имя брата, ответил:       - Что такое, Цзян Чэн? Вы далеко?       - Слушай, Вэй Усянь, мне очень жаль, - раздался в трубке знакомый голос, и сердце Вэй Ина упало. - Мы не сможем прийти.       - Но... - Вэй Ин попытался проигнорировать внезапную пустоту в груди, - что-то случилось?       Только бы не плохое, только бы не плохое… Вэй Ин не был готов к тому, чтобы самый счастливый день его жизни превратился в прах.       - Вроде того, - тон Цзян Чэна стал ворчливым. – Днём к нам внезапно приехала вся семья Цзинь, знаешь, оба родителя и их сынок-павлин. Кажется, именно сегодня им взбрело в голову обсуждать свадьбу. Понятное дело, папа не может уйти. И сестра тоже. Она очень просилась отпустить её хотя бы на полчаса, но ты же знаешь маму. Да ещё и чета Цзинь живёт далеко, они не могут просто перенести всё на завтра…       Слова Цзян Чэна врезались в образовавшийся вместо сердца вакуум в груди Вэй Ина, рассекая его, будто осколки разорвавшейся планеты. Вэй Ин так ждал свою семью, он так сильно хотел, чтобы они увидели, чего он добился, как он вырос над собой, чтобы порадовались его успеху, чтобы похвалили его, как ребёнка. Но... он же всё понимал, верно? Как он мог не понять. Свадьба единственной дочери важнее какой-то выставки, это нормально. И, конечно, ни дядя Цзян, ни шицзе не могли пропустить обсуждение такого события. Это была уважительная причина, логичная и справедливая. Даже если от этого было не менее грустно.       - А ты не придёшь? – выдохнул Вэй Ин со слабой надеждой. Может, не вся семья, но хотя бы брат придёт для поддержки. – Сомневаюсь, что им нужно твоё мнение по поводу формы салфеток и цвета скатертей.       - Пфф, - фыркнул Цзян Чэн. – Конечно, не нужно. Но мама запретила мне уходить. Она сказала, что вся семья должна присутствовать.       Эти слова ударили сильнее, чем Вэй Ин думал, что будут. Вся семья. Госпожа Юй так и не приняла его за все эти годы, её сердце так и не смогло полюбить мальчика, которого привёл в дом её муж.       - Да, я... я понимаю, - Вэй Ин кивнул, не позволяя пустоте из груди просочиться в горло.       - Вэй Усянь, - тон Цзян Чэна внезапно смягчился, словно он почувствовал что-то, - мне действительно очень жаль, что так вышло. Мы все обещали, а теперь выходит, мы тебя подвели. Но так получилось...       - Ничего, ничего! – воскликнул Вэй Ин поспешно. Извинения Цзян Чэна делали только хуже. От них ему хотелось кричать и плакать, как ребёнку, которого бросили. Снова. – Всё в порядке. Скоро придут Не Хуайсан и Мянь-Мянь. И Вэнь Нин с сестрой. Скажи дяде Цзяну и шицзе, чтобы они не переживали. Я не обижаюсь, правда.       - Да? – голос брата сквозил недоверием. – Я...       Он вздохнул. Вэй Ин удержался от того, чтобы вздохнуть в ответ.       - Ладно, если ты так говоришь, - явно передумал спорить Цзян Чэн. – Просто... хорошей выставки, Вэй Усянь.       - Хм. Ага, - промычал Вэй Ин в ответ. – Хорошего обсуждения свадьбы.       Он не стал дожидаться ответа и первым сбросил звонок.       В идеальном вечере появилась первая трещина.       Запихав телефон в карман, он обернулся. И взгляд его тотчас наткнулся на Ян Чжи, окружённого большой семьёй – родители, брат, сестра и дедушка с бабушкой. Сердце, всё ещё валяющееся где-то в животе, тихонько заскулило. И Вэй Ин отвёл глаза.       Он не хотел думать о том, что госпожа Юй могла или не могла пригласить семью Цзинь в этот вечер нарочно. Какая разница? Он всё равно здесь один. Если бы его настоящие родители были живы, они бы бросили всё на свете, чтобы оказаться рядом в этот день.       Прошло ещё десять минут, когда ему пришло сообщение от Вэнь Нина. Он открыл его, надеясь, что друг пишет, что уже рядом, но в диалоге появилось совсем другое. Оказалось, что бабушка Вэнь Нина заболела, и он и Вэнь Цин отправились навестить её и посидеть с их маленьким племянником.       Проглотив разочарование, Вэй Ин написал в ответ пожелание здоровья бабушке и удачной дороги. Это тоже была уважительная и справедливая причина не быть здесь. Нарушить слово. Это Вэй Ин тоже понимал. В конечном счёте все выбирали свою семью.       Пустота в груди стала ещё шире, а трещины вокруг начали расползаться во все стороны. Людей в галерее становилось всё больше и больше, но Вэй Ин чувствовал себя таким одиноким. Закрыв диалог с Вэнь Нином, он написал в чат своим друзьям, чтобы узнать, почему они опаздывают.       - А это один из наших особенных талантов, Вэй Усянь, - раздался голос. Вэй Ин быстро спрятал телефон и поднял голову. Перед ним стоял профессор Мартинс и двое незнакомых мужчин – один в дорогом костюме, другой – в широкой рубашке в клетку.       - Здравствуйте! – Вэй Ин сложил руки и почтительно поклонился. Поднимая голову, он заметил улыбку, мелькнувшую на лице своего куратора.       - Вэй Усянь, познакомься, это господин Цяо, искусствовед и журналист.       Мужчина в костюме склонил голову в знак приветствия.       - А это господин Чун Сю, - профессор Мартинс указал на мужчину в рубашке. И снова улыбка скользнула по его губам. – Думаю, его ты знаешь.       Сердце Вэй Ина встрепенулось, едва прозвучало имя, но он всё ещё сомневался, пока улыбка и слова профессора не подтвердили его догадку.       - Чун Сю! – воскликнул он громко. – Это вы! Не может быть! Я... я же обожаю ваши работы! В детстве вы были первым художником, на чьей выставке я побывал, и меня это так вдохновило. Ваш стиль, и то, как умело вы сочетаете казалось бы несочетаемые вещи – жизнь и смерть, боль и счастье, ненависть и любовь в своих картинах. Это потрясающе. Такая глубина чувств, что, смотря на них, невозможно не отдаться эмоциям. Боже, а ваша картина «Призраки в туманной мгле» - одна из моих любимых!       Вэй Ин замолчал, чтобы перевести дыхание. Ему хотелось подпрыгивать от восторга. Это невероятно! Человек, которым он восхищался с детства, чья история и чьи картины, чья борьба всегда вдохновляли его, стоял перед ним и смотрел на то, что создал он сам.       Чун Сю мягко улыбнулся.       - Мне приятно это слышать, - ответил он. Профессор Мартинс снисходительно ухмыльнулся. Он замучил Вэй Ина перед выставкой своими придирками к его работам, но сейчас Вэй Ин был как никогда благодарен ему за это. Потому что эти придирки позволили ему не остановиться, когда он достиг потолка, а пробить его и вырасти ещё над собой. И теперь он мог показать свои картины одному из своих кумиров, не стесняясь и не стыдясь.       - У вас интересный стиль, - заметил Чун Сю. Вэй Ин боялся даже дышать громко, опасаясь пропустить что-то важное. – Особенно мне импонирует эта работа, – он указал на картину на холсте. – Слияние тьмы и света и принятие обеих этих сторон, как отражение безопасного пространства – весьма интересный ход.       Вэй Ин почувствовал впервые после разговора с Цзян Чэном, как его сердце вернулось на место, заполняя собой пустоту.       - Я хотел выразить то, что чувствую, поиск себя, - произнёс он. Чун Сю снова ему улыбнулся.       - Несомненно, вы всё ещё в процессе, - ответил он. И добавил. – Поиска. Но я вижу, что вы на верном пути. Не потеряйте это.       Вэй Ин ощутил, как потеплели его щёки и глупо заулыбался.       - А что насчёт птиц? – вступил в разговор господин Цяо.       - О! – Вэй Ин ухмыльнулся ещё шире. – Это журавли. Эта пара – отражение их моногамии. Вечная преданность. Вечная любовь.       - Хм, - господин Цяо погладил подбородок. – Необычный выбор. Как правило, символом такой любви изображают лебедей.       - Да, конечно, - согласился Вэй Ин, - но...       Он вдруг подумал о Лань Чжане, о том, как солнечный свет пронизывал его глаза, и те становились почти золотыми. Будто в них рождались целые галактики из тысячи тысяч звёзд. О его тихом голосе, рассказывающем о журавлях в тот, первый раз. О тепле его плеча, когда они стояли рядом и смотрели на птиц.       - Журавли не такие приметные, не такие красивые, как лебеди, поэтому их не воспевают в песнях и стихах, - Вэй Ин посмотрел на свои фигурки, и широкая улыбка на его губах сменилась чем-то мягким и нежным. – Но это не значит, что их связь слабее. Они всегда рядом друг с другом. Самая главная поддержка. Вместе с первого взгляда и до последнего вздоха. Они прекрасны и удивительны, и чтобы это увидеть, нужно просто смотреть. Свободные, сильные и смелые. Когда журавль встречает свою пару, будто две кусочка одного паззла, наконец, складываются вместе. Это называют родственными душами. Абсолютная преданность.       Он хотел бы, чтобы Лань Чжань был здесь, чтобы увидеть этих журавликов. Они были для него. Они были...       - Это мило, - мягкий тембр журналиста вырвал Вэй Ина из мечтаний, не дав мыслям в его голове обрести иную форму.       - Спасибо, - поблагодарил он. Профессор Мартинс улыбнулся ему, и все трое отправились дальше. Когда они отошли, Вэй Ин вытащил телефон и увидел уведомления из чата на экране. Неужели его друзья наконец-то идут? Он так хотел поделиться с кем-нибудь тем, что только что было. Художник, которым он восхищался, оценил его картины!       Прости, пожалуйста, Вэй Усянь! Мою подругу бросил парень, она плачет уже три часа, и мы с Су Линь не можем оставить её в таком состоянии. Но, клянусь, я приду в следующий раз!       Вэй-сюн, я на мастер-классе по изготовлению вееров. Помнишь, на который я записался ещё в прошлом месяце и очень ждал? Я думал, что успею, но он начался позже и теперь затянулся. Возможно, я заскочу в конце. Повеселитесь там с Цзян Чэном и Вэнь Нином без меня       Радость, возникшая от встречи с любимым художником, лопнула, как воздушный шарик, наткнувшийся на иголку. И в груди и животе вновь возникла та самая, тянущая и холодная пустота.       Они обещали. Все они обещали. Он не заставлял их, но они все, каждый, дал ему слово, что придёт. И у каждого в итоге нашлось дело поважнее. Семья. Другие друзья. Увлечения. Всё это было важно, всё это было можно понять, но…       Вэй Ин просто хотел хотя бы раз в жизни быть первым выбором.       Почти сорок минут он надеялся, что хоть кто-то придёт. Теперь он знал, что этого не будет. К нему по-прежнему подходили другие люди, и он улыбался им, но потом оглядывался по сторонам и видел, как вокруг других стендов и стеллажей собираются компании из семей и друзей. У каждого была своя группа поддержки, которая подбадривала, смеялась и делала кучу снимков.       У всех кто-то был.       - Эй, - к нему подошёл Ян Чжи, - а из твоих что, никто не придёт?       Он казался таким искреннее удивлённым, что от этого Вэй Ину стало ещё больнее. Как он мог сказать, что все, кого он любил, выбрали что-то другое. Это бы звучало так жалко. Он не был ребёнком, он понимал, что жизнь сложнее, чем кажется, что порой обстоятельства мешают делать то, что хочется. Но ему всё равно было так горько и обидно. Голос пропал, и он просто печально покачал головой.       Лицо Ян Чжи вытянулось, а затем он беззвучно ахнул, будто всё понял.       - Эм, если хочешь, я попрошу свою семью сфотографировать меня и тебя вместе? – предложил он мягким тоном, полным сочувствия.       Вэй Ин не знал, что сказать. Они с Ян Чжи были не так давно знакомы и общались только на выставке. Это была доброта, но ему казалось, что он как будто навязывается в чужую семью, стоя здесь с таким жалким одиноким видом. Часть его хотела принять предложение, чтобы уловить хотя бы кусочек тепла, но другая понимала, что это всё равно обман.       - Вэй Ин.       Задумавшись, Вэй Ин не заметил шаги и подпрыгнул, услышав голос.       Голос, которого не должно было быть здесь, но который он хотел услышать больше всего.       Ян Чжи обернулся. Сразу за его спиной стоял Лань Чжань. В белой рубашке с короткими рукавами и сумке с книжками на плече. Его волосы казались немного более растрепанными, чем обычно, словно он бежал или очень быстро шёл сюда. Лицо оставалось бесстрастным, но глаза, о, эти глаза сияли.       - Лань Чжань! – громко воскликнул Вэй Ин, не веря в то, что видел. – Что ты здесь делаешь? Как? Разве у тебя нет сейчас супер важных пар?       - Есть, - кивнул Лань Чжань. И уставился на Ян Чжи. Тот уставился в ответ. Со стороны это выглядело так странно, что Вэй Ин невольно хихикнул.       Лань Чжань пришёл. Лань Чжань был здесь. Настоящий, реальный, живой. И пустота внутри таяла, заполняясь присутствием лучшего друга.       - О, знакомьтесь, - поспешил заговорить Вэй Ин, пока эти гляделки не стали ещё более странными. – Это Лань Чжань, мой лучший друг. Он учится на юридическом. Это Ян Чжи. Он тоже иллюстратор, но старше меня на год. Мы недавно познакомились, когда готовились к выставке.       Лань Чжань сжал губы и кивнул, словно признавая существование Ян Чжи. Тот лишь прищурил глаза, а затем обернулся к Вэй Ину.       - Что ж, я пойду к семье.       - Да, хорошо, спасибо, - Вэй Ин улыбнулся ему с благодарностью за добро и компанию. Лань Чжань снова пристально уставился на Ян Чжи и смотрел на него, пока тот не отошёл к своему месту.       - Так как ты здесь оказался? – нетерпеливо воскликнул Вэй Ин. Он потянулся, чтобы схватить друга за руку, и потряс её из стороны в сторону несколько раз. – Ты сказал, что не сможешь прийти.       - Мгм, - согласился Лань Чжань, позволяя Вэй Ину играть с его рукой. – Я попросил профессора отпустить меня и пообещал, что отработаю эту пару с другой группой на следующей неделе и дополнительно напишу реферат по теме.       - Он разрешил?!- выдохнул Вэй Ин восхищённо. Лань Чжань торжественно кивнул. Его запястье под пальцами Вэй Ина было тёплым и реальным. Не сон.       - И ты планировал это заранее?       Лань Чжань снова кивнул.       - С тех пор, как ты сказал мне. Эти занятия очень важные, мы готовимся к экзаменам, я не мог просто прогулять их. Но твоя выставка тоже очень важная. И я не мог пропустить её. Я не хотел. Нужен был план. Мне жаль, что я опоздал. Где-то случилась авария, и на дороге большой затор.       Вэй Ин понимал. Он знал, как много значит для Лань Чжаня учёба, какими сложными были его пары. И он понимал, какие усилия приложил ради него Лань Чжань, чтобы просто быть здесь. И опоздание сорок пять минут – что с того, когда у них впереди ещё больше двух часов. Главное, что он пришёл.       На месте, где была пустота, один за другим распускались цветы.       - Но почему ты не сказал мне? – выдохнул он негромко. Лань Чжань посмотрел на него сверху вниз тем самым мягким взглядом, каким смотрел на журавлей. И в его глазах было столько чувств, таких сильных и глубоких, которым Вэй Ин не мог подобрать название, но от их интенсивности цветы в его груди задрожали.       - Не хотел обнадёживать. Вдруг бы не получилось. Не хотел обещать, а потом не сдержать слово.       Как сделали все остальные.       Но Вэй Ин стоял там и смотрел на Лань Чжаня, и в его груди больше не было пустоты. Там был только его лучший друг в окружении самых ярких цветов. И больше ему никто не был нужен.       Наклонившись вперёд, он ухмыльнулся Лань Чжаню и потянул его за руку ближе к своему закутку.       - Смотри! – с гордостью показал он.       И Лань Чжань смотрел. Не вскользь, не для того, чтобы отделаться побыстрее, не для вида. Он смотрел по-настоящему, глазами и сердцем. И он видел. Ему понравились картины, три старые и одна новая, и при виде фигурок журавлей уголки его губ приподнялись вверх. Вэй Ин заметил это, и сердце его гордо застучало в груди. Конечно, Лань Чжань узнал их и понял всё, что они несли в себе. Потому что это были их журавли. Их история.       Вэй Ин рассказал, как создавал их, как хотел подарить Лань Чжаню, а потом забыл. И Лань Чжань смотрел на него и на фигурки, и его глаза улыбались.       Затем он снова вернулся к картинам, и Вэй Ин с удовольствием принялся делиться историей каждой, мыслями и настроением, с которыми он рисовал их, его идеями. Лань Чжань слушал внимательно, как будто это была самая важная лекция на его курсе, задавал вопросы и кивал.       На картине с маленьким домиком, потерянным среди гор и облаков, его взгляд задержался особенно долго.       - Это напоминает мой дом, - тихо произнёс он.       Вэй Ин знал. Лань Чжань показывал ему фотографии этого места, и Вэй Ин никогда в жизни не видел ничего красивее. Конечно, он не запомнил детально, да и не пытался. Ему больше хотелось передать атмосферу тишины, вдохновения и единения с природой, чем сходство с реальным местом, где он никогда не был. Но это место создало Лань Чжаня тем, кем он был. А он был совершенством.       Они оба потеряли свой истинный дом, когда были детьми. И Вэй Ин хотел подарить своему другу хотя бы кусочек того времени и места.       - Да, - согласился он, бросая на Лань Чжаня мягкий боковой взгляд. – Мне так сильно понравились те фото в твоём альбоме. Думаю, это самое красивое место на свете. Хотел бы я когда-нибудь увидеть нечто подобное своими глазами.       Он мечтательно улыбнулся.       - Ты мог бы, - почти моментально среагировал Лань Чжань. Вэй Ин приподнял брови и посмотрел на него, не совсем понимая.       - Однажды, - Вэй Ин видел, как дёрнулся кадык друга, - ты мог бы приехать в гости. У нас не самый большой дом, но там достаточно места. На первом этаже есть чудесная мастерская с большими окнами. Там чистый свет с рассвета и до заката. Ты мог бы рисовать сколько угодно. Я... люблю играть там на скрипке. Если открыть все окна, ветер будет кружить под потолком, и ты будешь чувствовать свободу.       Вэй Ин застыл, открыв рот. Не может быть! Лань Чжань только что пригласил его в гости. Пусть и без точной даты, но пригласил! Не в свою квартиру, не в дом, где жил с дядей и братом, а домой.       - Да, я...- у Вэй Ина даже голос сел от удивления, - я с радостью... А твой дядя не упадёт в обморок, если я заявлюсь в ваш фамильный дом? Он же тоже туда приезжает. И твой брат…       Лань Чжань издал странный звук, похожий на смешок.       - Это мой дом. И в моём доме тебе всегда рады.       Так просто и так честно. Вэй Ин засиял, расплываясь в улыбке. Лань Чжань, заметив это, довольно кивнул. И Вэй Ину вдруг так сильно, почти невыносимо захотелось его обнять. Он покачал головой и спрятал руки на спиной.       - Лань Чжань, а, Лань Чжань, - позвал он, улыбаясь. Лань Чжань посмотрел на него, склонив голову набок.       - Что такое?       Вэй Ин сцепил пальцы за спиной в замок, чтобы точно удержаться от объятий. Лань Чжань не был ценителем прикосновений.       - Спасибо, что пришёл, - искренне поблагодарил Вэй Ин. Брови Лань Чжаня поднялись, а затем он издал негромкий вздох и покачал головой.       - Тебе не нужно говорить мне спасибо, - произнёс он. И добавил с особым весом. – Никогда.       Потому что для него, для Лань Чжаня, Вэй Ин был первым выбором.       Это не было сказано вслух, но слова и не были нужны. Вэй Ин слышал это в каждом взгляде, в каждом вдохе Лань Чжаня, в его присутствии рядом. Не только сейчас, а всегда.       К ним подходили люди, рассматривали картины и задавали Вэй Ину вопросы. Он отвечал, и Лань Чжань просто стоял рядом и кивал этим незнакомцам. Когда они оставались вдвоём, он слушал болтовню Вэй Ина о картинах и художниках, и с ним Вэй Ин смеялся. И это было легко и просто. Они сделали несколько селфи и попросили Ян Чжи их сфотографировать. Лань Чжань даже записал короткое видео, как Вэй Ин кружится среди своих картин, и Вэй Ин тут же запостил это на своей странице, подписав: «Лучший день на свете».       И, нажав опубликовать, он вдруг понял, что это правда. Трещин в этом вечере больше не было. Они исчезли, когда пришёл Лань Чжань и своей непоколебимой верностью и поддержкой стёр их из пространства и времени. Он был здесь, и Вэй Ин был счастлив. Чего ещё ему было желать? Ведь человек, который верил в него больше всего на свете, стоял рядом. Ощущая тепло его плеча на своём, Вэй Ин опустил взгляд на фигурки журавликов и мысленно пожелал, чтобы так было всегда.       Пожалуйста. Пожалуйста, пусть Лань Чжань всегда будет здесь.       Потому что если и было что-то в этом мире, что Вэй Ин знал точно, так это то, что он больше не видел своей жизни без Лань Чжаня в ней.       - Знаешь, Лань Чжань, - прошептал он негромко.       - Мгм? – также тихо отозвался тот. Вэй Ин чуть теснее прижался к нему.       - Ты самый лучший друг на свете.       Он ожидал привычное «мгм», но на этот раз Лань Чжань ему не ответил.