и все счастливы

со смерти макимы прошел месяц. первые две недели химено почти не помнит, наверное, слава богу. хотя, она не уверена, есть ли этот бог. если бы он был, ее погрязшую во грехе душу давно уже сожрала бы совесть, но сейчас ей радостно — радостно от того, что эта подзалупная гнида, наконец, сдохла. чего-то не хватает, причем, не чего-то эфемерного и непонятного, а обыкновенного кольца на безымянном пальце. вроде и она и знает, что намерения аки приобрели серьезный характер еще задолго до совместной ипотеки (оформленной, правда, на него, но выплачиваемой коллективными усилиями), но подтверждение получить очень хотелось бы. однако, то денег на достойное кольцо нет (хотя химено обрадовалась бы и самому дешевому), то времени, чтобы предложение произошло не в спешке и в торжественной обстановке, а не во время обеденного перерыва в полупустом офисе маленького частного бюро, куда они оба устроились совсем недавно, и где ебашили от рассвета до заката, ибо документации на новом месте оказалось еще больше, чем в государственной конторе. свадьбу тоже играть сейчас не на что, да и большинство друзей-знакомых будущего семейства хаякава сейчас безумно заняты из-за «внезапной кончины руководства по неизвестным обстоятельствам». как кишибе и гуаньси удалось замять убийство макимы химено даже думать не хочет, чтобы не впасть в состояние крайнего шока и ужаса перед их могуществом, лучше пусть они останутся для нее бывшим наставником — алкашом и сильной китайской лесбиянкой.

*** — а-а-аки, — она незаметно подходит к будущему супругу, пока тот очень задумчиво курит на балконе, — а ты ничего не хочешь мне предложить? — как бы между делом интересуется, вытаскивая из чужой пачки сигарету. — ну, — вздрогнув от неожиданности, он снова задумывается, глядя на еще тихие, только встретившие рассвет улицы токио, отпивает кофе из большой цветастой кружки, стоящей на балконном ограждении, — могу предложить тебе сегодня съездить за мебелью в спальню, еще я хотел предложить тебе сходить к психотерапевту, но ты явно не согласишься, и когда мы клеили обои в гостиной, кто-то накапал клеем на пол, теперь он засох и его нужно оттереть… — перечисляет хаякава возможные варианты сегодняшних предложений. — блять… — тяжело вздыхает химено, выдыхая табачный дым, — ладно, не хочешь, так не хочешь, все с тобой ясно, — она забирает кружку из его рук и обиженно уходит с балкона, оставляя несостоявшегося супруга наедине с его непониманием. несчастные капли клея он, значит, заметил, а отсутствие в их паспортах штампа о браке и колец на пальцах, значит, нет, — думает девушка недовольно, — или не захотел заметить… мяукалка издает гортанное «мяу», совершенно точно подтверждая все надуманное.

*** оказалось, помимо мебели для спальни, нужна посуда, два письменных стола, ковер и новый диван, и хаякава вышел из икеи только ближе к вечеру, жутко уставший, но ужасно довольный тем, что скоро эпопея с ремонтом и меблировкой новой квартиры будет закончена. все это длилось не особо долго, но успело попортить массу нервов и продолжало это делать. «когда уже, бл??!!» — гласит черная маркерная надпись на сигарете. хаякава растерянно стоит на парковке, смотрит на раковую палочку упорно не понимает, что именно от него хотят. он садится в машину, докурив вопросительную сигарету, тяжело вздыхает. кажется, им нужно поговорить, причем, в самое ближайшее время, а то, вероятно, вся эта история с намеками и полным их непониманием может дойти до серьезной ссоры, чего им сейчас точно не надо. треклятая макима на пару с пушка-демоном высосали из них все силы, так что, на выяснение отношений их уже попросту не хватит. макима… аки внезапно чувствует, что забыл о чем-то очень и очень важном, причем, важном, в первую очередь, не для себя, его и так все устраивает, ибо он о такой жизни год назад даже мечтать не мог, а сейчас счастье, по сути, само на него, можно сказать, принудительно свалилось. а вот химено… — блять… — тяжело вздыхает хаякава, осознавая, какой же он тупой идиот, не понимающий совершенно ничего. сам же пообещал, что женится на ней, если она выживет… и забыл. получается, химено, для их общего счастья, делает все, включая убийство демонической хтони, сносящей головы и превращающей врагов в кровавый блин силой мысли, а он даже замуж ее нормально позвать не может. стыд и позор… хотя, стоит признать, что первые две недели после всех событий превратились в один кромешный панический кошмар, в котором точно не было места никаким предложениям рук, сердец и прочих органов, но потом, когда все стало более-менее нормально? оправданий нет, аки просто тупой еблан, не достойный лучшей женщины в мире. свободной рукой он, продолжая ехать, берет телефон, набирает номер будущей супруги.

*** весь день ее одолевали противные сомнения. а вдруг она вообще не нужна аки, и ее возможную смерть он воспринял как повод расстаться? хочется, конечно, верить, что он не мог бы так поступить, но кто знает… ну а что, все вполне логично: чувства пропали, говорить об этом как-то не хочется, да и тяжело, а тут вот как удачно все! химено героически погибнет, искренне уверенная, что это все — во имя общего семейного счастья, а он сможет освободиться от предстоящих супружеских обязательств или вообще_уйти к чудесным образом выжившей макиме_. точно! он все еще что-то чувствует к макиме! именно из-за этого после ее смерти он ходил такой напряженно-печальный (и точно не из-за того, что оптимистичный кишибе напророчил им всем уголовное преследование и смертную казнь). весь день все валилось из рук, не получалось сосредоточиться ни на чем, кроме своих тревожных мыслей, даже привычно зарыться в работу не помогло, каждая мысль сводилась к хаякаве. еда казалась невкусной, жизнь бессмысленной, а ближе к вечеру захотелось свернуться под одеялом в темной, еще не обставленной спальне и ни с кем не разговаривать, предаваясь своей тоске. глядя на вибрирующий мобильник, девушка недовольно фыркает. чего ему? сейчас попросит выбрать цвет ебучих штор в гостиную? или разморозить курицу к ужину? а может, все-таки объявит, что они расстаются? однако, приходиься вылезти из-под одеяла и взять трубку. — чего тебе? — отвечает недовольно. — пожалуйста, не планируй ничего на вечер, — просит аки, — я приеду где-то через час, пойдем ужинать. — сообщает он. — денджи и пауэр ушли гулять, мне позвонить им? — спрашивает, все еще без особого желания. скорей всего, он приглашает ее на ужин только из-за того, что в холодильнике почти ничего нет, а доставку заказывать немного надоело. — не надо, я оставлю им денег на пиццу, — хаякава чуть задумывается, пытаясь вспомнить, какая ювелирка открыта в полдевятого вечера. он вообще не ориентировался в ювелирных магазинах: химено покупала себе все сама, ему лишь приходили уведомления о списании денег с карты, пауэр побрякушками не интересовалась в принципе, предпочитая мерч своих любимых корейцев, макиме он просто скидывался на подарки к праздникам, показывая свою привязанность действиями и вне зависимости от даты, а сам он в принципе не считал нужным тратить на себя много денег. — хорошо. — химено сбрасывает вызов, решив, что не станет тешить себя напрасными ожиданиями.

*** ювелирка нашлась. в часе езды. закрывающаяся через сорок минут. хаякава тихо выругался, затем громко выругался, а после обложил все отборной матерной тирадой, злясь то ли на себя, тупого и забывчивого, то ли на обстоятельства, то ли вообще на злоебучую макиму. ну, делать нечего, придется ехать, а через пару дней расплачиваться за всевозможные штрафы. вечерний токио, помимо огромного количества всевозможных светящихся вывесок и подсвечивающихся зданий обладает еще и огромным количеством пробок, которые аки миновал исключительно с божьей помощью (и с помощью демона будущего, услужливо подсказывающего, каким путем лучше поехать). в машине играет какая-то легкая, въедающаяся в мозг попса, помогающая хоть немного расслабиться и отвлечься от комка сожалений и злости в голове. вот чего ему стоило записать свое обещание куда-то? или спросить у химено напрямую, что ей нужно? или вообще сделать предложение раньше, ведь еще после пушка-демона было понятно, что это нужно сделать быстрее, не откладывая. но нет же, то времени нет, то денег, то возможности, то все недостаточно торжественно… вот, дотянул до последнего, а теперь едет чуть ли не со скоростью света, чтобы успеть за этим несчастным кольцом. значит, поделом ему, в следующий раз подумает нормально. до закрытия десять минут. хаякава выскакивает из наспех припаркованной на полупустой парковке машины, бежит к входу в небольшой торговый центр, пестрящий кучей огней разномастных световых реклам. особо не смотря по сторонам, войдя внутрь, ищет взглядом ювелирный магазин. открыто. продавщица уже готовится закончить смену, устало протирает стеклянную витрину каким-то сильно пахнущим средством. на внезапного посетителя она взирает с нескрываемым раздражением и немой просьбой катиться отсюда нахуй. внутри никого нет кроме нее, свет противно-яркий, ассортимент подозрительно небольшой. — добрый вечер, — хаякава невозмутимо приветлив. если он сюда добрался, значит, уже ничто не остановит его от покупки сраного кольца. — добрый. — пресно отзывается продавщица, не отрываясь от своего дела — чего вам? — кольца женские есть? — уже и так видит их под стеклом чуть поодаль, но ему явно нужна помощь и консультация. — есть, вот там посмотрите. — она без энтузиазма указывает рукой в нужном направлении. благо, хоть размер пальца будущей жены он помнит точно: такой же, как у пауэр, которой однажды очень понадобилось заказать какие-то кольца на китайском сайте, в котором она ну никак не могла разобраться и привлекла к этому всю семью. колец не особо много, и большую часть из имеющегося хаякава сразу отметает — химено не носит бижутерию с большими камнями, не носит бижутерию с яркими камнями, золото носит, но больше любит серебро. что-то слишком дешевое аки купить просто не сможет — его возлюбленная достойна лучшего, слишком дорогое не потянет их бюджет, из которого еще нужно заплатить за ипотеку, коммунальные услуги и, очень желательно, не остаться с голыми жопами к концу месяца. колечки блестят, продавщица начинает вздыхать подозрительно часто, хаякава чуствует ужасное, заставляющее коленки трястись, а мозг судорожно метаться от варианта к варианту, волнение. а если выберет не то? можно позвонить химено, но предложение должно быть сюрпризом, портить который из-за своей нерешительности просто непозволительно! благо, подходящих колец всего два, и они очень похожи: оба серебрянные, но на первом один камушек, а на втором три, но поменьше. магазин закроется через пять минут, а хаякава все никак не может сделать выбор, чувствуя нарастающую панику.

*** гулять по городу без убийств и кровищи как-то скучно, и пауэр понимает это в первые двадцать минут, денджи скучно в принципе, он предпочел бы смотреть телевизор весь вечер, но телевизора дома еще нет, а без него там сейчас делать особо нечего. еще, их немного грызут остатки совести за то, что они свалили гулять, оставив химено наедине с ее печалью. после нападения пушка-демона она, в силу своих тогдашних возможностей, старалась отвлечь их от постоянно накрывающей тревоги, а сегодня, когда ей самой очевидно не очень, аки куда-то уехал, денджи и пауэр отправились исследовать новый район, забрав с собой мяукалку. и когда химено сходила с ума после убийства макимы, они тоже не могли ничем помочь, хотя, наверное, стоило хотя бы попытаться… — может, пойдем домой? — предлагает демоница, вскакивая с качели. мяукалка вальяжно лежит в песочнице, перед этим обоссав чей-то неумело слепленный замок. — слушай, — денджи необычно задумчив, — а если аки и химено разойдутся, что будет с нами? — спрашивает он, стараясь отвести взгляд от напарницы, чтобы не видеть ее непонимания и незнания, подольше сохраняя в себе надежду на лучшее. кажется, изменения в отношениях опекунов слишком значительные, что даже он заметил их и расценил как серьезные. в последнее время все больше чувствовался холод и неопределенность, да и ссор явно прибавилось: неделю назад, например, поругались из-за выбора обоев в гостиную, и не разговаривали друг с другом весь вечер, а по ночам перестали слышаться стоны и вздохи из спальни. все это весьма его настораживало… пауэр совершенно не знает. думать о том, что хрупкое, кое-как склеенное огромными совместными усилиями «хорошо» снова может развалиться на тысячи осколков. ее телефон внезапно начинает звонить. аки. вполне ожидаемо, наверное, спросит, что они хотят на ужин и попросит вернуться домой. — это очень срочно, — с ходу сообщает он, не дав подопечной и слова сказать, — я сейчас скину фото колец, а ты скажешь, какое из них больше понравилось бы химено. — и бросает трубку. — пиздец, — резюмирует демоница, не понимая пока, как ей реагировать. фотографии смотрит очень внимательно, изучая буквально каждый пиксель. первое дороже, но на нем камушек лучше сочетается с самим кольцом, да и в целом, сразу как-то чувствуется, что эти именно то, что нужно. второе тоже красивое, но как-то не так в душу западает, что-ли… — денджи, пиздуй сюда, — зовет она напарника, сидящего на карусели неподалеку, когда он подходит, показывает изображения, — какое лучше? — лучше еды купите, — ворчит он. воспоминания о недавнем чеке из магазина со злоебучим мерчом корейцев в нем все еще ну очень свежи, — зачем столько тратить на какой-то кусок железки. — еблан. — вздыхает демоница, — думай быстрее. — второе стремное какое-то, — задумчиво рассуждает он, — первое норм. а зачем они? — вроде бы, ответ уже знает, но в нем он совершенно не уверен. «точно первое!!!!!» — уверенно заявляет пауэр и, отправив сообщение, переводит взгляд на денджи. смотрит на него, как на конченого идиота, на что он с облегчением выдыхает. кажется, опасения были напрасными.

*** выползти из своего одеяльного кокона все же приходится. на поход в душ как-то нет сил, на поиски приличной одежды тоже, краситься не хочется, ибо вдруг придется плакать, и весь макияж размажется. и химено, облачившись в какую-то относительно чистую, даже без следов клея и краски, футболку и спортивки, принимается ждать, перегоняя в голове одни и те же отвратительные мысли. надежда на что-то хорошее, по каким-то вселенским причинам, покинула ее совсем, оставив после себя лишь уныние и тревогу. а если аки изменял ей, пока макима была жива? конечно! он ей изменял, а сегодня решил торжественно бросить! поэтому и наедине, чтоб не впутывать подопечных в свои разборки, а так поздно, потому, что хаякава готовит речь с признанием во всех своих грехах. девушка закуривает, сидя на кровати, даже не открыв окно. уже без разницы, после ужина она вернется сюда только для того, чтобы забрать свои вещи и попрощаться с денджи и пауэр. хочется рыдать в голос от осознания этой ужасной несправедливости: ее никогда не любили и не воспринимали серьезно, так, повстречаться и бросить, запасной вариант на случай отказа макимы, не более. слезы начинают течь как-то самостоятельно, а химено и не пытается их сдерживать. сейчас бы напиться еще, дабы заглушить боль внутри, которой становится все больше с каждой минутой, но нет, сейчас нельзя, напьется потом, когда уедет ночевать в ближайший отель, так как находиться в одной комнате после того, что вот-вот произойдет будет просто невыносимо и невозможно.

*** кольцо куплено, столик забронирован, но паника не отступила: хаякава внезапно осознает, что вообще не знает, что говорить. просто вручить будущей супруге кольцо, не говоря при этом ничего? нет, так не пойдет, это будет выглядеть так, будто ему это и не надо, а ему надо, очень надо, и химено должна быть полностью в этом уверена. а что тогда говорить? о своей любви к ней? логично, конечно, но… как? обычно хватало короткого «я люблю тебя», но сегодня точно не тот случай. да и она, наверное, ждет от аки чего-то большего, и он сейчас абсолютно не в праве этого самого большего не дать. химено и так заслуживает всего самого лучшего, а уж после всего случившегося — тем более. попса в машине начинает бесить, мешая сосредоточиться на мыслях, которых и так не особо много. может, сказать что-то про их первую встречу? ага, конечно, а там сплошной беспросветный пиздец и шесть мертвых напарников, ей будет очень приятно вспоминать такое, а потом она словит флешбек, остаток вечера будет стараться не думать ни о чем в принципе, потом вспомнит еще что-нибудь, и этой чудесной ночью у них опять будет квест «успокой женщину с едущей крышей и не поедь крышей сам». и все это ну никак не вписывается в представление хаякавы об удачном предложении руки и сердца. да и не понял он ничего в их первую встречу. и еще пару лет после нее ничего не понимал, а понял только тогда, когда химено не стало, будучи полным идиотом. сказать что-то про то, что он все еще безумно благодарен судьбе за возвращение возлюбленной? можно. а еще, можно купить цветов, она как раз недавно возмущалась, что он дарил их ей только на похороны. а дальше, наверное, придумается как-нибудь само, стоит только начать говорить. внутри аки чувствует что-то теплое. уже представляет, как сейчас он приедет домой, вручит лучшей женщине в мире букет цветов, поведет ее в их любимый бар и там, очень торжественно, ни разу не сбившись, предложит ей выйти за него замуж. химено будет радостно улыбаться, непременно согласится, и все у них будет хо-ро-шо! он уверен в правильности решения вступить в брак на все двести процентов, ну а как иначе? помнится, сидя в кладовке, в ожидании, когда же пушка-демон убьет их всех, аки даже не думал пожалеть о том, что предполагаемый остаток жизни он провел с химено, а не с кем-то другим. да и на других женщин он даже не думал смотреть, кажется, с момента неофициального начала их отношений, да и зачем? ему уже не нужен никто, кроме нее. зачем вообще кто-то, если это не химено? только с ней хочется быть и в горе, и в радости, только с ней хочется просыпаться и засыпать каждый день, только с ней хочется прожить эту жизнь и каждую следующую тоже, только с ней хочется говорить обо всем или вообще не говорить, понимая друг друга без слов, только в ее присутствии внутри становится спокойно, не хочется ни кому ни за что мстить, не хочется строить из себя кого-то лучше, чем он есть на самом деле, не хочется ни перед кем выслуживаться, потому, что центр его вселенной — химено и только она, и ничего больше без нее не имеет никакого смысла.

***

лестницу минует бегом за пару минут. ждать уже нет сил, хочется прямо на пороге сказать и сделать все, что было так нужно, но нет, необходимо дойти до бара. хаякава, не снимая кеды, проходит по темному коридору в спальню, тоже темную. в руке держит небольшой, но очень симпатичный букет с красными розочками, гипсофилами и какими-то красивыми темно — зелеными веточками. — привет. — химено сидит в темноте, освещаемая лишь светом фонаря, что бьет из не зашторенного окна, очень чем-то недовольная, расстроенная и заплаканная. такого хаякава точно не ожидал… — что-то не так? — осторожно уточняет он, не спеша включать свет. кладет букет на прикроватную тумбочку и садится рядом с будущей женой. — аки, скажи честно, — голос ощутимо дрожит, глаза начинают поблескивать от снова накативших слез, — ты же меня не любишь, да? тогда, — всхлипывает, — давай без прощального ужина, я просто соберу вещи и уеду, хорошо? — она чувствует, что сейчас позорно разрыдается. хаякава не понимает вообще ничего: какой, к черту, прощальный ужин?! какие, к черту, вещи?! какое, к черту, уехать?! он расчитывал, что химено после его звонка сама додумается, какой у них повод, обрадуется, тоже будет ждать с нетерпением… но и винить в сложившейся ситуации аки может только себя: сначала откладывал предложение, не понимая никаких намеков, а потом устроил ебучий сюрприз. — ты же хотел, чтобы макима победила? и тебе не пришлось бы исполнять обещание… и вообще она лучше меня, я знаю. — химено говорит совсем не громко, словно не хочет слышать саму себя. хаякава аккуратно обнимает ее и, не встретив сопротивления, прижимает к себе. хочется смеяться от глупости происходящего и плакать от того, как, оказывается, все плохо. — я идиот, — выдыхает он, поглаживая уже полноценно рыдающую девушку по спине. хочется забрать всю ее боль себе, чтобы ей снова стало легко и хорошо, — и я ужасно виноват перед тобой. я забыл про обещание. и это не потому, что ты не важна мне, наоборот, я хотел и пытался позаботиться о тебе и о денджи с пауэр, потом свалился этот дурацкий ремонт и… короче, забей, это не оправдание, я поступил отвратительно. я очень сильно тебя люблю и боюсь потерять, и никакая макима мне не нужна, ведь какой бы шикарной она ни была, она не ты, и мне уже не нужен никто, кто тобой не является. — выпаливает он на одном дыхании, чувствуя, что немного трясется от волнения, а чувство вины так и норовит заключить в свои губительные объятия, — пожалуйста, прости меня. — я не помню, что было больше двух недель назад, но если ты так говоришь, значит, наверное, и правда не было возможности… — химено чуть успокаивается, обнимает аки в ответ, неуверенно улыбается уголками губ, уткнувшись лицом аки в плечо, — и я тоже безумно тебя люблю. — лучше не вспоминай, — хаякава невесело усмехается, сам стараясь отогнать непрошенные воспоминания, — пойдем ужинать? — хорошо. — химено решительно кивает.

*** в баре почти никого, кроме пары одиноких мужчин, судя по строгим костюмам, решившим отметить конец тяжелого рабочего дня, и скучающей официантки. хаякава рад — химено не любит людные места, начинает тревожно озираться, боясь наткнуться в толпе на демонический взгляд тех самых мертвых желтых глаз. они сидят за самым дальним столиком у окна, освещенным нависающей над ним лампой в минималистичном торшере. не хочется привлекать лишнего внимания к своему маленькому предстоящему торжеству. волна волнения поднимается где-то в груди аки, сердце начинает биться с неистовой скоростью, пальцы, под столом сжимающие темно — зеленую бархатную коробочку нервно стучат по ее крышке, а дышать получается через раз. еду уже принесли, пиво наполовину допито. пора. — короче, я очень благодарен тебе за то, что ты у меня есть, ты лучшее, что случалось в моей жизни и я хочу провести ее только с тобой, — тараторит он, неотрывно глядя на химено. она смотрит выжидающе-нетерпеливо, с трудом сдерживает рвущуюся наружу счастливую улыбку. как всегда прекрасна, считает аки, даже без макияжа, с хлопьями бежевой краски в волосах и в заляпанной клеем одежде. предложи ему сейчас кто-нибудь променять ее на какую-нибудь голливудскую актрису или всемирно — известную модель, отказался бы, не раздумывая, — будешь моей женой? — голос предательски подрагивает, коробочка выпадает из рук на пол с глухим стуком, руша всю атмосферу. а на химено внезапно рушится осознание. наконец происходит то, о чем она год назад не могла и мечтать, таким нереалистичным это было. ради этого она вернулась с того света, ради этого она заключила тот блядский контакт, ради этого перешла дорогу макиме, ради этого пережила пушка — демона, ради этого сделала нечто, казалось бы, совершенно не возможное… хотя… наверное, нет: благодаря аки у нее появилась семья, которой ей, как выяснилось, так не хватало, и благодаря и для которой она сделала все вышеперечисленное. и не будь в ее жизни хаякавы, она бы и наполовину не была так счастлива, как сейчас. — да. — не сомневаясь, соглашается она, сияя от радости, пока аки ищет под столом выпавшее из коробочки кольцо.

*** они возвращаются домой за полночь. пауэр сразу замечает на пальце химено то самое кольцо и очень довольную улыбку на лице аки. они идут сразу в спальню, не обращая внимания ни на кого, а изверги понимающе не лезут, сидя с коробкой пиццы перед рабочим ноутбуком аки, на который, совместными усилиями, скачали мультики, удалив при этом несколько жизненно — важных рабочих файлов. теперь можно расслабиться: семейную идиллию, судя по доносящимся из комнаты вздохам и стонам, ничто не разрушит, пицца вкусная, с большим количеством колбасы и без противных помидоров, мяукалка тоже здесь, довольно шуршит опрометчиво забытым в комнате и нагло украденным букетом, а макима абсолютно точно мертва и воскресать явно не собирается.