и все счастливы

она подносит телефон к уху, слышит короткое бесцветное "мне жаль, мы сделали все возможное. вы можете забрать его вещи и свидетельство о смерти сегодня." до нее доходит не сразу, кажется, что все это происходит с кем-то другим, точно не с ней. а через мучительно долгие минуты чувствует, что внутри что-то оборвалось. нет, все-таки, это происходит именно с ней, а не с кем-либо еще. именно ее душу только что разорвали на тысячи лоскутов, каждый из которых пронзает невыносимая боль. именно химено, не какая-то ужасно похожая на нее девушка, кричит, она царапает ногтями намокшие щеки, хочет отключиться, заснуть, желательно, не просыпаясь. но просыпается, от своего крика. резко садится. ей нужно какое-то время, чтобы осознать, что все это - очередной сон. - химено, ты чего? - сонно спрашивает аки. он уже почти привык к этому, чувствует вину и беспокойство, - все в порядке? - он садится, прижимает к себе девушку, целует в висок. она всхлипывает, утыкается лицом в его грудь, обнимает так крепко, что, кажется, сейчас захрустят ребра. - все хорошо, я с тобой, - хаякава гладит ее по спине, - ничего не случилось, все живы. это немного успокаивает, на смену паническому ужасу приходит уже стабильное чувство вины. оно всепоглощающее и почти беспрерывное, порой отступает на пару часов, но обязательно возвращается снова. если бы не она, все было бы в порядке - убеждена химено. переубедить ее не получается, вообще никак. - извини, - тихо произносит она, чуть отстраняясь, - я в порядке. - на щеках поблескивают невысохшие еще слезы. в глаза смотреть избегает, чтобы не разглядеть в них молчаливый укор, который, она в этом уверена, неприменно увидит. им вставать в семь, и из-за нее аки не сможет выспаться, и хорошо, если только он, ибо шумоизоляия в квартире, как выяснилось недавно, отвратительная. хаякава понимает ее без слов: встает, открывает окно, затем берет с комода пачку сигарет и зажигалку. химено обычно курит после кошмаров. он садится рядом с ней на край кровати, зажигает сначала одну сигарету и протягивает супруге, затем вторую - для себя. они сидят молча какое-то время, сигареты тлеют, комнату заполняют прохладный ночной воздух и табачный дым. - химено, - аки тушит сигарету об пепельницу, что стоит на прикроватной тумбочке, - я хочу, чтобы ты знала, мы не виним тебя. и это - абсолютная правда, наверное, если бы не постоянные извинения и переживания возлюбленной, хаякаве даже в голову бы не пришло винить ее в чем-то. - я сама себя виню, этого вполне достаточно. - отрезала девушка категорично и печально посмотрела на аки. в его взгляде не было никакой укоризны, лишь сочувствие и беспокойство.