Сломанная зажигалка

Анго продолжает хранить бесполезные вещи с тех времен, когда они все вместе собирались в баре: подставку под бокал, на котором Дазай нарисовал их карикатурные смешные лица. Дазай тогда еще очень несмешно пошутил про количество глаз на троих, но Ода посмеялся; перьевую ручку, которая в ходе небольшой заварушки неудачно протекла прямо на важный документ, и Анго тогда пришлось в первый раз заниматься рабочими делами прямо в баре. Дазай показательно закатывал глаза, называя его трудоголиком, даже делал попытки отобрать несчастный документ, Ода пытался его сдерживать, но больше скорее для вида; была еще пуговица от пиджака Оды, пострадавшая от чрезмерной любви его сирот и отвалившаяся в баре. Анго даже не был уверен как она в итоге попала к нему; был сломанный зонт Дазая, пострадавший от сильного ветра, так что его владелец пришел в бар вымокший, словно бездомный кот. С тех пор, как умер Ода, эти вещи перестали быть просто хламом — они хранили в себе теплые воспоминания, в которых они еще были вместе. Изнурительная бумажная работа, чрезмерное обращение к своей способности, прикосновение к чужой жизни изнутри приводило к тому, что Анго, приходя домой, чувствовал себя опустошенным — словно он человек-фикция, пустая оболочка, созданная лишь для того, чтобы исполнять свои обязанности. В такие моменты он вспоминал о своей маленькой коллекции. Она помогала ему вернуть самого себя, помогала вспомнить, кем он является. Возможно, Дазай был прав, когда говорил, что он совсем не умеет отдыхать. Даже сейчас он вновь обращался к своей силе. Все, что ему теперь оставалось — тешиться воспоминаниями. Эффект от использования способности чаще всего ощущался, как прочтение газеты или сводки – в виде сухих фактов; как просмотр немого кино, где кадры быстро сменяли друг друга, или слегка потертой пленки, если же воспоминания были свежими. Эти же, его, воспоминания вспыхивали в памяти вплоть до мельчайших подробностей. Была еще одна вещь в коллекции, к которой Анго старался не притрагиваться. Это была зажигалка Оды. Самая обычная — в металлическом корпусе с двумя небольшими вмятинами неизвестного происхождения и со слегка скрипящей крышкой. В тот вечер, когда она оказалась у него, Дазай так и не появился в баре (причину Анго уже и не смог бы вспомнить), и ему с Одой пришлось выпивать в компании друг друга. Не было редкостью, когда в баре встречались только двое. Ему и самому приходилось задерживаться на работе и пропускать встречи с друзьями. Оставаться наедине с Дазаем было… непредсказуемо. Когда у того было хорошее настроение, он часто травил различные истории со своих заданий, активно жестикулируя при этом, а когда эти истории у него заканчивались, он переключался к допросу самого Анго. Ему это не очень нравилось, однако хуже было, когда у Дазая не было настроения. И Анго не знал, что было лучше – тревожное молчание или же страшные мысли, что Дазай доставал из своей головы. Встречи с Одой без Дазая были совсем иными. Если бы Анго попросили описать это одним словом, он бы сказал, что они были “комфортными”. Пусть и разговоров было гораздо меньше, чем когда они собирались втроем, но молчание между ними не было неловким. После небольшого рассказа Оды о том, как кто-то из его сирот в драке разбил другому нос, они вышли подышать воздухом. Анго в это время думал одновременно о том, как повезло этим детям, о том, как может быть страшен Ода в гневе и еще немного о том, как хорошо что это не его проблемы. На улице накрапывал мелкий дождь. Хоть они стояли под навесом, осенний ветер стал ощущаться гораздо острее. Ода, пытаясь прикурить, очередной раз ругался на свою неисправную зажигалку, грозясь каждый раз купить себе новую. Однако раз за разом продолжал носить с собой старую. Анго не думал, что Ода был как-то привязан к этой вещи, просто наверняка каждый раз забывал про ее недостаток и вспоминал только в последний момент. После нескольких неудачных попыток и ругательств вполголоса, он все-таки зажег сигарету и, сделав затяжку, перевел взгляд на друга. Тот смотрел на него с выражением: «я, кажется, оставил свою зажигалку в сумке». В этот раз зажигалка протестовала с удвоенной силой. Потребовалось еще больше времени и усилий, чтобы и вторая сигарета наконец-то зажглась. Наверное было бы проще поджечь одну сигарету о другую, но Анго почти не чувствовал себя виноватым за неудобства. Сквозь стекла очков он даже с каким-то удовольствием наблюдал за хмурым выражением лица Оды, за тем, как смешно он держал сигарету губами и как разгладилось его лицо, когда зажигалка все-таки сжалилась над ним. — Забери ее, — с легким раздражением бросил Ода, и Анго, делая первую затяжку, протянул руку, — выбросишь потом. — Ответственное задание, — хмыкнул Анго, слегка сжимая в руке металлическую вещь. На контрасте с его прохладными пальцами она казалась очень теплой — нагретая руками своего предыдущего владельца. — Считай это платой за использование, — с легким весельем в голосе произнес Ода, делая очередную затяжку. Анго сунул зажигалку в карман, однако не спешил вынимать руку обратно. Ветер усиливался, а из-за дождя и влажности холод еще сильнее забирался под кожу. До работы он сегодня в спешке добирался на такси, и после работы до бара тоже. Поэтому не заметил, что был одет несколько не по погоде. — Замерз? — несколько флегматично спросил Ода, выдыхая сигаретный дым в сторону, — можем вернуться. — Не настолько, — помотал головой Анго, — мы только вышли. Ода, зажав сигарету во рту, издал ворчливый звук, и спустя секунду его плащ был накинут на плечи Анго. Внутри Анго, за те пару секунд, что он осознавал ситуацию, поднималась волна негодования. Он смотрел на Оду, а Ода, с невозмутимым видом нанесшего добро, смотрел куда угодно, но не на него. — Одасаку! — возмутился наконец тот вслух, заставляя обратить на себя внимание, — мы выпиваем вместе, мы курим, — он для пущей убедительности помахал зажатой между пальцами сигаретой, — тебе не нужно обращаться со мной, как с ребенком. — Правда? — серьезно спросил Ода. Он перевел взгляд на недовольное лицо друга, и его губы будто непроизвольно стали расплываться в улыбке, — ладно-ладно, — он поднял руки в примирительном жесте, — как скажете, Сакагучи-сан. — Эй! — возмутился Анго, толкая того локтем в бок. Ода рассмеялся, но после очередной затяжки его взгляд стал задумчивым. — Ты говоришь так, будто забота — это что-то плохое, — произнес он, выдыхая дым, и пожал плечами. Анго не нашел, что на это ответить. Он не знал, чем заслужил эту заботу, о которой говорил друг, у того всегда было особое мнение на этот счет. Анго не всегда его понимал. Но плащ Оды приятной тяжестью давил на плечи. Он все еще хранил в себе чужое тепло и пах чем-то неуловимо пряным. Этот запах чувствовался даже сквозь сигаретный дым. Анго отчетливо запомнил свою мысль: «Сделал бы Ода так же, если бы рядом был Дазай?» Ответ казался ему очевидным. — Как думаешь, он надолго? — неожиданно спросил Ода, имея в виду дождь. Когда Анго поднял на него взгляд, тот смотрел на небо. — Не знаю, — честно ответил тот, смотря, как водяная пыль собралась на носках его туфлей, — сегодня его вообще не обещали. Надеюсь, скоро пройдет. Ода выпустил последнее облачко дыма и затушил сигарету. — Эй, Анго, — тихо позвал Ода, а затем повернулся к нему лицом и приблизился настолько, что стало некомфортно. Очень хотелось отстраниться, но тело почему-то отказывалось подчиняться, — ты считаешь меня глупцом? — Что..? — Анго несколько раз моргнул, прежде чем осознать смысл заданного вопроса, — нет! — он нервно поправил очки, разрывая зрительный контакт, — что за странный вопрос? Ода поднял руку, костяшками пальцев невесомо касаясь линии скулы. — Зря, наверное… Его прикосновения были теплыми, несмотря на то, что Ода какое-то время стоял на улице в одной рубашке. Приятными. Анго почти перестал дышать. Когда сигарета между его пальцев догорела до фильтра и обожгла кожу, он зашипел, дернув рукой. Это вернуло его к ощущению реальности, к странности происходящего. Повисла неловкая пауза. — Давай вернемся, — предложил Ода самым привычном тоном, первым прерывая молчание, и Анго кивком согласился. На тот момент проще всего было списать странное поведение Оды на то количество алкоголя, что он выпил тем вечером. Другого объяснения Анго не находил. Он вбил это в свою голову и строго-настрого запретил себе думать о чем-либо другом — о уютном чувстве тяжелого плаща на своих плечах, о невесомом прикосновении теплых рук к своему лицу, о своем имени, произнесенном вполголоса… Потому что если он задумается… В пустой квартире стояла тишина. Однако в ушах у Анго до сих пор стоял шум усиливающегося дождя. Он держал в руках зажигалку с двумя вмятинами, которая по прошествии времени перестала выбивать даже искры. Он забыл ее выкинуть, а после просто не смог. …он поймет, что потерял.