Мерцание теней

Глубокой ночью Кира сидела на краю каменного фонтана, окруженного свежими цветами, которые были оставлены в память о Вандере. Его величественный образ, искусно сделанный из металла, смотрел вдаль с серьезным выражением, словно охранял покой Зауна. Цветы находились в воде, в вазах и у ног скульптуры — свидетельство глубочайшего уважения заунитов. Его смерть стала тяжелой утратой для всех. Пальцы девушки осторожно скользили по поверхности воды, оставляя за собой узоры, которые быстро растворялись в потоке. — Вандер, — тихо произнесла она, поднимая голову к статуе. В голове всплыли воспоминания о том, как он всегда пытался предостеречь её от неправильных решений, о его заботе и поддержке. Только сейчас Кира осознала, насколько он был ей важен, заменив отца не только девочкам, но и ей. Она мысленно проклинала себя за то, что не послушала его тогда, когда это было так необходимо, и за то, что его больше нет. — Если бы я только могла вернуться назад, — шептала она, пытаясь заглушить внутренний голос, который упрекал ее в беспомощности. Кира закрыла глаза, продолжая водить пальцами по воде. Прохладный ветер неприятно обдувал кожу, растрепывая волосы. Она отчаянно нуждалась в его поддержке и в том уверенном взгляде, который всегда вызывал в ней чувство безопасности. Внутри оставалась искорка надежды, что когда-нибудь, может быть, ей удастся снова обрести то самое ощущение защищенности и стабильности, но пока что она могла лишь сидеть у его скульптуры и в тишине шептать свои сокровенные мысли, надеясь, что они достигнут Вандера, где бы он ни был.

***

Утро начиналось спокойно. Кира открыла глаза, чувствуя себя слегка потерянной после приснившегося ей ночью кошмара и почти без труда приняла сидячее положение, спустив голые ступни на холодный пол. Дверь комнаты тихо скрипнула, и внутрь вошла Севика, держа в руках тарелку с горячим завтраком и кружкой, из которой исходил пар. — Утро, — произнесла она, ставя посуду на стол и пододвигая к девушке поближе. Кира посмотрела в тарелку и улыбнулась. Она потянулась за ложкой и начала есть. — Появился свободный день? — Типа того, — женщина села на стул, скрестив руки на груди, — Вкусно? Кира замерла, поднеся ложку ко рту. — Это ты приготовила? — с удивлением спросила девушка. Севика замялась. — Я благодарна за то, что ты возилась со мной, когда мне оторвало руку. И хочу ответить тем же, — начала она, стараясь сгладить неловкость момента, — Да, ты вся такая боевая девчонка, — женщина театрально закатила глаза, — Но мы обе знаем, что это лишь маска. Так ведь легче, — она на мгновение замолчала. Севике было совсем непривычно говорить с кем-то о таких уязвимых вещах, она еще никому не открывалась с этой стороны, но Кире решила довериться. Тем более она чувствовала себя виноватой, — Если честно, то сначала я думала, что ты станешь моей очередной игрушкой, но, черт возьми, — она поднялась с места и села рядом с Кирой, положив руку на перебинтованную спину, — Ты другая, — она осторожно провела пальцами по шероховатому шраму на пояснице, — Сними эту маску и дай мне защитить тебя. Кира сидела, словно парализованная, переваривая каждое слово Севики. Она молча смотрела в серые серьезные глаза женщины, не в силах что-то сказать. Слова Севики, полные искренности и неожиданной открытости застали ее врасплох. Еще год назад Кира поняла, что у нее появились чувства к Севике, когда очередной раз обслуживала их компанию, и женщина ей подмигнула. Но Кира не пыталась знакомиться с ней или общаться, просто начала чаще обращать на нее внимание и наблюдать. Эта влюбленность была для нее первой, и моментами казалась ей пугающей. Каждый случайный взгляд Севики на нее, каждое движение и повадки, которые она выучила наизусть, всегда вызывали в ней бурю приятных ощущений и ей это нравилось. А сейчас Севика сидит рядом с ней, кормит завтраком и говорит такие слова. Но стоит ли оно того? Кира снова взглянула в глаза женщины, в которых уже отражались лишь теплые эмоции. Может, вчера Кира ошиблась в выводах? Все допускают ошибки. Или это просто её подсознание не дает ей возненавидеть Севику из-за чувств. Девушка сделала глубокий вдох, собравшись с мыслями и улыбнулась. — Очень вкусно.

***

Вай сидела за железным холодным столом, который мерзко скрипел от любого движения. Тусклый свет ламп, висящих на потолке, лишь подчеркивал серость и безысходность окружающего пространства. Она с отвращением смотрела на жижу, которую ей подали. Эта мерзкая субстанция напоминавшая грязь, вызывала у нее рвотный рефлекс. Каждая секунда здесь, в этой тюрьме, была для нее пыткой и единственное, что она чувствовала — это ярость и отчаяние. «Если бы я ее тогда не бросила», — постоянно проносилось в ее голове. Вай думала о том, как встанет на пороге «Последней капли», и, распахнув дверь, увидит Паудер — ту, что всегда была для нее лучиком света среди тьмы. Вспоминая ее улыбку и смех, Вай старалась забыть о холодных стенах тюрьмы, которые не давали дышать полной грудью. Но перед глазами вдруг всплыла страшная картина того дня, она вспомнила как ударила сестру и побежала от нее прочь. Если бы она могла вернуть время назад, она бы обняла Паудер, вместо того чтобы уйти. «Все было бы хорошо». Она медленно ковыряла ложкой в еде, изучая эту нелепую массу. Не в силах больше терпеть, она отодвинула тарелку от себя и встала из-за стола, намереваясь уйти в камеру. Но у выхода её путь преградил тюремщик с ненавистным выражением на лице. — Куда собралась? — прорычал он. — Дай пройти, — не сдерживая злости, бросила Вай, пытаясь пройти мимо. Однако его ответом стал резкий удар прикладом оружия по её лицу. Сильной болью ее отбросило на пол, и все вокруг ненадолго расплылось перед глазами. На щеке появилась новая ссадина. Он схватил её за шкирку и грубо потащил за собой. Воротник ее тюремной рубашки больно впился в шею, а сломанное плечо пронзила острая боль. На глазах выступили слезы. Она снова оказалась сидящей за столом, перед своей тарелкой. Плечо горело, лицо горело. Весь мир был против нее. Всё это было так больно. Она начала есть, чувствуя на себе его холодный взгляд. Вай с трудом проглатывала каждую порцию, стараясь не пережевывать ее. В её душе разгорелась война между ненавистью к этим местам и людям и тем единственным желанием, которое у нее было — снова оказаться дома. Когда Вай, наконец, закончила свою трапезу, тюремщик отошел обратно к двери. Она встала с места и, игнорируя хищные взгляды преступников и психопатов, двинулась к выходу. Холодные темные коридоры тюрьмы ещё больше угнетали её. Вся атмосфера этих стен была пропитана горечью потерь и разочарованиями, а в воздухе витала смесь пота и металла. Вай с каждым шагом чувствовала на себе тяжелые взгляды, но старалась не обращать на них внимания. Она просто шла вперед, думая о сестре. И когда она, наконец, ступила на порог своей камеры, где могла скрыться от мерзких взглядов и гнетущей атмосферы, она подошла к дырке, называвшейся туалетом и вызвала рвоту, освобождая желудок от отвратительной еды. Хотелось кричать во все горло, чтобы выплеснуть всю боль и гнев, но вместо этого она села на ледяной пол и обхватила больное плечо.

***

Силко сидел в своем кабинете, погруженный в страницы обшарпанной книги, переплет которой давно потерял первоначальный вид. Его внимание периодически отвлекала Паудер, уютно устроившаяся у него на коленях. Девочка, склонив голову на стол, невольно кружила пальцем по ярко светящемуся синему шарику, который переливался лазурными оттенками, отбрасывая на ее лицо причудливые тени. Силко отвлёкся от чтения и усмехнувшись, взлохматил ей волосы свободной рукой. — О чем задумалась, маленькая? — спросил он, его голос был мягким, несмотря на пугающие черты его образа. Паудер, не отрывая взгляда от своего светящегося шарика, тихо ответила: — Я думаю о Вай. Силко на мгновение застыл. В его глазах проскользнула легкая нотка растерянности, но он быстро собрался. — Она предала тебя, разве не помнишь? — спросил он стальным голосом. На эти слова Паудер резко повернулась к нему. Ее лицо исказилось маской боли. Прижавшись к его груди, она прошептала: — Я всегда все порчу. Испорчу и твою жизнь. И ты тоже уйдешь. Чувствуя как ей тяжело, он нежно взял её лицо в свои руки. Его взгляд направленный в ее глаза был полон понимания и сочувствия. — Вместе мы преодолеем все трудности, — произносил он, успокаивая ее, — У тебя теперь новая жизнь. Нельзя зацикливаться на прошлом, иначе не получится двигаться вперед. Давай начнем с волос, — уголки его губ поползли вверх. Девочка замерла и ее глаза наполнились любопытством. Силко повернул ее к себе спиной, снял резинки с растрепанных волос и, с ухмылкой, начал заплетать их в две аккуратные косички. Он делал это с ловкостью и заботой, надеясь что ей понравится. Когда он закончил, он повернул ее к себе лицом и вытянул прядь волос с правой стороны лица, а потом подал ей небольшое зеркало. Девочка улыбалась рассматривая свое отражение. Силко, наблюдая за её реакцией тоже невольно улыбнулся. — Теперь ты можешь быть кем угодно. Это твой шанс освободиться от старого и начать всё заново. — Я хочу быть Джинкс.