
Пэйринг и персонажи
Описание
Кэйл, пьяница и отброс, на протяжении многих лет не понимает, почему Эрик, Амиру и Гилберт так хорошо к нему относятся. Он и не поймёт: тому, кто выбирает самоуничижение и дешёвое актёрство вместо обсуждения проблемы, дебри эмоционального интеллекта останутся неведомы.
Примечания
• Неделя драббл-челленджей #7daystowrite.
День пятый – обмен мыслями персонажей, которые они никому не говорят. Полученная мысль от автора Аня Каро: Я - ничтожество, почему он всё ещё со мной дружит?
Ссылка на общий сборник: https://ficbook.net/collections/0193ad24-d39e-71ce-ac43-f20d7d20407e
Рекламблок:
• Тцф аск за моим админством (10 отвечак проходят без голосования, успейте): https://vk.com/totcf_ask
• Щитпост тг: https://t.me/grassters_reche
• Заказать фанфик: https://ficbook.net/authors/5941047/blog/300813#content
Посвящение
• Участникам, админам и модераторам челленджа!!
• Щп, аску и чатику.
• Тцф фандому.
• • •
21 декабря 2024, 12:00
Кэйл знает, что поступил глупо.
Он упрям до невообразимости и от своих поступков, даже самых зловредных, не отказывается. Позориться, так до конца; лучше расшибиться в сломанную груду костей, чем признать ошибку и спровоцировать изменения. Кэйл совершил глупость столетия, когда создал свою репутацию. Да, может быть, в каком-то смысле это и единственно верное решение на тот момент, но в долгосрочной перспективе ни к чему не приведёт. Срываться на людей, покрывать их отборным матом, громить бары и всячески буянить – не лучший вектор поведения, от которого теперь Кэйл, однако, не откажется.
Все отвернулись от него: родственники Хэнитьюзов, заинтересованные наблюдатели, влиятельные дворянского мира, собственная семья – и не осталось бы никого, если бы не эти трое.
Гилберт, Амиру и Эрик. Неотвеченные письма, аккуратно разложенные по коробкам, из раза в раз одинаковое непонимание, почему его всё ещё называют другом, почему ради него всё ещё пытаются и стабильные приглашения, отклоняемые из раза в раз. У Кэйла сжимается сердце, когда он отказывает им, единственным людям, которым всё ещё есть до него какое-то дело, но гордость и упрямство вперемешку правят его жизнью, пускай правят и в сторону обрыва.
Это больно – видеть их снова спустя несколько лет. Всё такие же приветливые и добрые, они, что называется, улыбаются и машут, а Кэйл сам себя вынуждает строить недовольство и гадство: на них смотрит слишком много людей, и нельзя опорочить свою ужасающую репутацию.
– Привет, донсэн! – Эрик кидается на шею с объятиями и радостно что-то почти лопочет. Кэйлу едва удаётся удержаться от улыбки. – Я так давно тебя не видел!
– Руки убери, психованный, – Кэйл грубо отталкивает Эрика от себя, почти бросает, закатывая глаза, и откидывает вину на дальний угол сознания.
Амиру и Гилберт переглядываются между собой, подходят к Эрику и тихо что-то ему говорят. На фоне ропщут дворяне, и Кэйл может быть спокоен: сегодня он в их глазах стал ещё большей сволочью, чем был вчера. Применять рукоприкладство на дворянине – святотатство, и Эрик мог бы подать в суд за этот случай, но терпит Кэйла, и это делает его человеком чуть ли не ангельского терпения в общественном мнении, а Кэйла – последним на свете козлом.
– Привет, Кэйл, – более нейтрально здоровается Амиру и ничего не получает в ответ.
Кэйл поворачивается к ним спиной и с какими-то словами о выпивке шествует к столам, на что знать инстинктивно отодвигается подальше от него. Хороший признак – слухи о дебоширствах укоренились, а прошлогодний дебош так и не выцвел в памяти. Кэйл усаживается за какой-то стол, плюя на приличия, и компашка Амиру, Гилберта и Эрика садится туда же, как подушка безопасности для остального дворянства. Если прислушаться, можно услышать коллективное неодобрение и коллективный выдох.
– Хочешь попробовать это канапе, Кэйл? Очень недурно, – Гилберт протягивает блюдо и не обижается, когда Кэйл взмахом руки откидывает его на стол.
– Как на территории Хэнитьюзов дела, Кэйл? Было у вас что-то интересное в последнее время? – Заговорщицки спрашивает Амиру, получая в ответ шквал несвязного недовольства.
– Не хочешь навестить нас? Давно тебя не было, – предлагает Эрик, оставленный довольствоваться снисходительным отказом.
Они продолжают предлагать в том же объёме, в каком Кэйл отвергает. Это больнее и больнее с каждым разом, и по мере банкета Кэйл только свирепеет, преобразовывая едва корчащееся чувство стыда в гнев. Под конец он, кажется, бьёт пару бутылок и орёт в никуда отборными ругательствами, но его единственные приятели говорят, что были рады увидеться. Кэйл в упор не понимает, когда Эрик вновь обнимает его на прощание, несмотря на то, что случилось в первый раз.
«Я – ничтожество, почему он всё ещё со мной дружит?»
Они стоят в отдалении от всех, и Кэйл сдаётся, позволяя своим рукам слегка обхватить спину Эрика в неловком объятии. Когда он отстраняется, на его лице светится такая радость, будто сейчас он получил подтверждение, в котором нуждался всю жизнь. Амиру и Гилберт, наблюдавшие за этим, смотрят почти ласково.
«Почему все они до сих пор со мной дружат? Почему всё ещё любят меня?»
Может быть, любовь не нужно заслуживать, и она бывает безусловной.
А может быть, Кэйл просто куда прозрачнее для тех, кто действительно смотрит, чем хотел показаться.