Проблема

…Когда Макса попросили об одолжении, он ещё не представлял, во что это выльется. Показалось сначала, что дело не такое уж сложное. Да, для вида он немного поломался и набил себе цену — такое у них в отношениях с Чарли и Шуничи было в порядке вещей, — но затем всё равно согласился. Значит, какой-то юнец попадёт сюда, за решётку по несправедливым обвинениям? Конечно, стоит помочь. Он, Макс, искатель справедливости, верно? Однако когда он увидел этого юнца, то будто током прошило по позвоночнику. Одного взгляда в холодные зелёные глаза было достаточно, чтобы понять — это проблема, а не человек. Ходячая проблема, заключённая в поджаром юношеском теле. Светлые волосы и откровенно красивое лицо только усугубляли это ощущение. Но отказываться было поздно. Да и не умел Макс отказываться. *** «Нигде не ходи один, — говорит он, а в холодных глазах стоит насмешка. — Держись меня», — но ясно, что это пустая трата слов. В ответ только пренебрежительное: «Ок, старик». *** Действительно ли Макс казался семнадцатилетнему мальчишке стариком в свои тридцать два, или тот просто безошибочно отыскал болевую точку и надавил на неё, чтобы посмотреть, что получится, было не совсем понятно. К несчастью, Макс легко западал на таких — такой характер, такую дерзость. Эш напоминал ему кого-то, будто вспорол старый шрам и оказалось, что рана болит вдвое сильнее. Макс не пытался гадать, но на самом деле хотел уберечь. Однако, Эш не собирался беречься совсем. Красота в сочетании с дерзостью — это приманка для тех, кому приходится коротать в тюрьме года и года в абсолютной скуке. Здесь не особенно часто случается что-то необычное, и серые стены давят, давят, пока не кажется, что кроме них ничего и нет. Кто-то новый, да ещё так привлекающий внимание — ясно, что каждый провожал Эша голодным взглядом, свистел в свет, окликал «Блондинка, с кем проведёшь вечерок?». Странно только, что самому Эшу такие взгляды были как будто знакомы, а может, даже успели наскучить. Он совершенно не обращал на них внимание. Не так, как кто-то, старающийся намеренно игнорировать, чтобы всё это не оставляло ран в душе, но как тот, кто просто устал от подобного и досконально знает всё, что может произойти. Макс поймал себя на этом наблюдении, а потом поспешил его отбросить. Нет, размышлять о подобном, закапываться в это он не собирается. Нет! Это чревато, ясно как день, что ничего хорошего из этого не выйдет. Он не должен хотеть узнать, что там такого случилось с этим пареньком, что он… настолько хорошо изучил дно. Что там просил Чарли? Защитить?.. Он попробует — но не больше. Не полезет с головой в этот тёмный омут с зелёными глазами. Не… *** Тюремная душевая — это не джакузи в отеле для влюблённых. Макс постарался войти вместе с Эшем, остановиться в соседней кабинке, за стенкой, доходившей до плеча. Он следил за входом, напряжённо ожидая чего-то плохого, а Эш… Всё-таки он не зря назвался Рысью, ведь в нём столько от дикого зверя. Даже сейчас, остановившись под струями воды, он одновременно расслаблен и напряжён, как умеют большие — и даже маленькие кошки. Он замер, закрыв глаза, но ясно, что в любое мгновение каждый, кто только приблизится, получит удар. Макс наблюдает за ним краем глаза, пока внутри не рождается осознание, что он — восхищается. И тогда только отводит взгляд, злясь на ускорившееся сердцебиение. Их словно не собираются беспокоить здесь, хотя у него, у Макса Лобо, нет в этом месте какого-то впечатляющего авторитета, одним именем он не сумеет оградить мальчишку. Одновременно странно, что так тихо, — и приносит облегчение. Обманчивое облегчение, точно желающее подсказать: «Не волнуйся, его оставили на сладкое». «Стоит только тебе отвернуться…» Эш спокойно заканчивает мыться и укрывает бёдра полотенцем, прежде чем вышагнуть из-за стенки. Стоит посреди душевой на мокром, вымощенном холодной серой плиткой полу, и с волос его ещё капает вода, точно он брезгует вытирать их тюремными тряпками. — Нам не стоит… задерживаться, — отмирает Макс, сообразив, что сейчас точно кто-то придёт их поторопить. Эш бросает взгляд на него — снизу вверх, сверху вниз, а затем резко кидается и в одно мгновение вжимает в стену. Нападение настолько неожиданное, что Макс теряется, как будто и не служил в Ираке. В зелёных глазах Эша — только холод, ничего больше, и, наверное, потому он выглядит отчуждённо и пугающе, хоть Максу показалось поначалу — он способен справиться с ним. С мальчишкой семнадцати лет. Или не способен?.. Так холодно смотрят те, кто легко убивает. — Старик… тебе что-то надо? Эш говорит очень спокойно, словно готов рассмотреть любое предложение, а не удерживает Макса, опасно надавив не шею. Та, тёмная сторона, от которой Макс сначала убегал в армию, а потом — в несчастливый брак, сразу поднимает голову. Его собственный внутренний зверь, казалось, погибший ещё там, в песках, оживает за одно мгновение, восстаёт из пепла. Он чует, что после вот такой опасной близости возможно что-то ещё, что-то большее. Можно коснуться губами острого кадыка, например. Или прижать к себе, обхватив тонкую талию. Можно смять это юношеское тело в ладонях, но не чтобы сломать, а чтобы они получили удовольствие, оба. Прямо здесь, прямо сейчас, не отдавая себе отчёта, не задумываясь, ничего не боясь. Макс помнит, что только один человек вызывал в нём столь же жгучие чувства, такие же горячие, опаляющие и душу, и тело. Только один человек, оставивший после себя опустошающую рану в сердце, вывернувший его наизнанку, раскроивший и разрушивший, а потом — канувший во мрак. Гриффин. И в Эше Макс на мгновение замечает что-то очень похожее. Наваждение отступает, а Эш отпускает его и делает шаг назад. Хмыкает, принявшись одеваться. За стенкой как раз слышатся голоса. Макс на мгновение опускает взгляд вниз. За себя мучительно стыдно, но… да, тело выдаёт Эшу его грязные тайны. Наверное, мальчишка действительно привык купаться в повышенном внимании, наверное, он привык к тому, что кто-то непрестанно хочет его. Наверное, он может так запросто прочитать каждого. В сущности, у многих мужчин очень простые мысли и желания. — Тебе нужно здесь быть осторожнее, — ворчит Макс. — Надеюсь, это поможет… Эш выходит первым, не собираясь его дожидаться, не оборачиваясь и даже не показывая, что слышит его. …Да, этот парень проблема. Настоящая проблема, а не человек. И Максу тяжело признать, что он никак не мог отказаться от него. Не теперь, а может, и никогда не сможет. Если бы увидел при других обстоятельствах — в первый же момент залип бы так же безжалостно. Так было с Гриффином. Макс спешит нагнать Эша в коридоре.