Я тебя рисую

      Пока я добрался до Главной Резиденции, наступила ночь. Луна освещала закрытые врата и мини-армию, способную покорить небольшую страну. Осадное положение… Вард всë же поднял тревогу и отправил дворецких патрулировать территорию горы Кукуру, дистанционно руководя поисками нэн-порождения.       Даже немного жаль, что оно уже заперто в подвалах Восточной резиденции. Вард так старается… Такая верность должна быть поощрена повышением. Помогать мне дело опасное и нервное — совсем другое, приглядывать за Роу. Милая, доброжелательная, добрая — мечта, а не подопечная.       Вот он обрадуется.       Губы дрогнули в улыбке, стоило представить, как сообщу бывшему помощнику о том, что теперь он будет отвечать головой за безопасность моей жены.       Гото выступил из плотного ряда слуг. Подходя, мужчина сбился с шага, замртив ухмылку на моем лице. Растерялся, бедолага.       — В осадном положении больше нет нужды, — сказал я главному дворецкому.       Гото чуть опустил голову в жесте согласия, но я виднл, что он не разделяет мое мнение. Пусть. Он не знает всей правды.       — Оставь усиленный патруль, но уменьши количество людей у Резиденций, — более четкое поручение немного успокоило Гото. — Не хочу, чтобы бабушка, мама и Роу чувствовали себя заложницами в собственном доме.       — Конечно, господин Иллуми. Я оставлю у Резиденций самых способных силовиков, — слуга поклонился. — Но госпожу Роу лучше не оставлять без сопровождения.       Последние слова Гото ударили по нервам, словно раскаленный прут по натянутым струнам: не то разорвали, не то закалили.       — Отцу ты тоже советы раздаешь? — нэн больше не ластилось послушной кошкой под кожей, не бежало ровно и мягко — она послушно выпустила когти и вцепилась в мужчину. Гото согнуло, как послушную марионетку. Какой глубокий поклон… как лестно. Жаль, что надо применить силу, чтобы вызвать уважение.       Я достал одну из булавок и поднес к беззащитно открытому затылку слуги.       — Знай свое место.       — Да, господин Иллуми, — прохрипел главный дворецкий. Разогнуться он не можг — да и не пытался, зная, что судорога не пройдет, пока я не этого не захочу.       — Поручений больше не будет, — произнес я, проходя мимо Гото.       Главный дворецкий рухнул на колени.       Повинуясь моей воле и желанию, нэн продолжила сжимать его виски и вгрызаться в мозг. Нечеловечески больно — по себе знаю, хотя даже по меркам нашей семьи наказание с применением нэн считалось слишком жестоким. Я мог бы ограничиться простым выговором, мог бы быть милосердным, но… не захотел. Да и нельзя так: добрый Золдик — мертвый Золдик. Истина, которая уже давно не требует доказательств.       Я на мгновение замер перед дверью в Главную резиденцию и, разогнав ауру по телу, положил ладони на холодный, безжизненный камень.       Обычно эта дверь вызывает трепет и страх у тех, кто её видит впервые. Я сотни раз наблюдал, как лица людей бледнеют, как в их глазах пропадает блеск и опускаются руки. В детстве я недоумевал: для меня дом всегда был твердыней и я не понимал их реакции. Став старше — понял. И уже испытывал к чужакам совсем иные чувства.       От Роу я ожидал того же. Я был готов увидеть подавленность и обреченность в её глазах, но девушка смотрела на творение неизвестных нам мастеров с восхищением. Щеки покраснели от холода, руки чуть подрагивали от желания сделать быстрый набросок — я помню все это, хотя и бросил лишь мимолетный взгляд на дрожащую от волнения девушку.       Сейчас она там, за дверью. Наверняка спит… Стоит открыть дверь и я наконец-то смогу убедиться, что она и правда в порядке.       Скрип и шорох пронеслись по предгорью Кукуру. Слуги за моей спиной замолкли, напряженно наблюдая за тем, как я в одиночку открываю дверь, которую закрывали четверо сильных нэн-пользователя. Оглянулся — так и есть: вытянутые лица, раскрытые рты… Восхищение смешалось со страхом, ведь в понимании многих такая сила не должна существовать. В этой ошарашенной толпе лишь Гото не выглядел идиотом.       Так и должно быть. Комментировать тут нечего.       Я оставил дверь открытой и вошел в Главную резиденцию. Темные коридоры спрятали меня в глубоких тенях. Газовое пламя уже погасили, позволив лунному свету спокойно гулять по редким открытым коридорам. Красиво, тихо и спокойно — как в склепе. Не все поймут такой домашний уют.       Боковым зрением заметил две фигуры и остановился. Отец и мама. Оба в легких хлопковых халатах не по сезону, оба с распущенными волосами, оба босы. Они медленно прогуливались по территории, взявшись за руки в полной тишине. Им не нужно говорить. Я знаю, что маме сейчас не по себе из-за Каллуто, а отец, как умеет, старается поддержать и успокоить её. И плевать им на тревогу — здесь они хозяева и самые страшные твари.       Сегодня я выставил себя невротиком и паникером перед ними, но главное, добился своего — из-за возни с Резиденцией они упустили из виду нэн-порождение.       Отвел взгляд, пока они не почувствовали мое внимание и более спешно продолжил путь.       Я понимал, что родители лишь на пару дней выведены из игры. Вскоре мне придется отдать тварь маме. Но даже этих пары дней хватит, чтобы выяснить то, что меня заинтересовало. Мама же пусть пока отвлечется и позаботится о Роу. Вроде, она привязалась к моей жене.       Синяя спальня.       Остался шаг. Сейчас я открою дверь, войду в спальню и наконец-то увижу жену мирно спящей в моей постели — и все будет так, как и должно быть. Но червячок сомнений все равно грызет.       Сглатываю и делаю шаг. Толкаю дверь. Вся злость и нервозность куда-то отступили, оставляя нечто более глубинное и волнительное.       В спальне ничего не изменилось: все так же, как при отце. Моей спальня стала по праву рождения, хотя её и надо было уступить Киллу как наследнику. Но я не захотел. Эта спальня символ того, что несмотря на решение главы семьи лидирующая позиция среди наследников принадлежит мне. Это знает отец. Это знаю я. Это знают братья и сестра.       Только моя жена о такой тонкости не догадывается. Она спокойно спит, спрятавшись под одеялом. Я видел только макушку и кончики каштановых волос. Недалеко от постели стоял стул, на котором развалился Вард.       — Оставь нас.       Помощник резко открыл глаза и плавно поднялся. Полумедативная дрема, которую он себе позволил, не повлияла на координацию и рефлексы — Вард бы услышал любой шорох, любой звук. Его осечку можно оправдать лишь тем, что я давно не позволяю себе такой небрежности.       — Да, господин, — ответ ожидаем и тих. Понимает, что не следует будить госпожу.       Я прошел в комнату, позволяя Варду беспрепятственно покинуть нас, и закрыл дверь. Щелчок на секунду заглушил дыхание Роу.       Я подошел и сел на край постели. Стул мне не понадобился — он слишком далеко от нее. Сидя на стуле, я не смог бы прикоснуться к её плечу и волосам, не смог бы убедится, что это не лесной мираж. Что в мою жизнь вернулся запах её шампуня и слишком громкие шаги. Что на моей кухне вновь будет заварен фруктовый чай, а в спальне вновь будут рабросаны грифель и блокноты. Что дома меня продолжат ждать.       Точно ли?..       Я осторожно стянул край одеяла и заглянул в лицо. Родное, расслабленное лицо. Выдох срывался с губ, глаза на мгновение закрылись — я до последнего опасался увидеть не её.       Роу поморщилась и спрятала нос под одеялом, словно котенок. Кожа бледна, губы потрескались, с припухших глаз все еще не сошла краснота. Натерпелась.       Я наклонился, легко целуя её в щеку. От моей девочки пахло терпкими лекарственными травами и горечью, как от мамы совсем недавно.       Я отстранился от Роу, не стараясь подавить воспоминание о проводах Каллуто.       На взлетную площадку пришли только мама и отец — и я. Но я не в счет, я толькл что придетел.       — Я обязательно скоро приеду, — пообещала сестра маме. Девочка старалась держать лицо, но я все же видел, что она растеряна. Она не понимала, что происходит, и почему отец приказал ей срочно покинуть дом. — Передадите бабушке Майе и Роу, что я их очень люблю?       Мама всхлипнула и ссутулилась. Я видел как она быстро кивает и закрывает рот ладонью. В отличие от меня, мама не видит с какой силой отец сцепил руки за спиной.       — Бабушка Майя приболела, — отец врет. — Переживает за дедушку Маху.       Каллуто кивнула, хотя и знает, что бабушка Майя даже в молодости не переживала за своего мужа. Она, как истинная Золдик, выбрала себе такого спутника жизни, который выживет в любом случае.       — Понимаю, — сестра опустила голову, пряча глаза. Жест, который она подхватила от Роу. — Я пойду.       Мама замерла. Я не вижу её лица, но хорошо могу представить, как её глаза становятся стеклянными и пустыми.       — Да, тебя ждут, — отец приобнял маму за талию и указал Каллуто на дирижабль.       Слуги заканчивали дозаправку, чтобы топлива хватило для долгого перелета до Йорбии. Там, в Йоршинге, Каллуто встретит Пакунода и отведет её к лидеру их команды. Труппа Теней согласилась взять несовершеннолетнюю наемницу под свое крыло и обучить её в рамках старых договоренностей между семьей Золдик и Метеором.       За тем, как Каллуто поднималась по трапу и скрылась в дирижабле, наблюдпли лишь мы трое.       — Нет…       Мама не выдержала. Я замечаю, как она пытается сделать шаг следом за дочерью, качая головой.       — Нет!       Каллуто не слышит, но наверняка видит, как мама старается освободится от рук мужа и побежать к дирижаблю. Со взлетной площадки я свободно различал фигуру сестры, прислонившей ладошки к панорамному окну.       — Подожди! Мы придумаем что-то другое! Это же такая глупость — ей нет нужды уезжать из дома!       Ветер и гул дирижабля заглушал звуки, но я все равно слышал крики мамы. Провожая меня на годичное обучение на Небесную Арену, она так не кричала. И Килла она отпустила спокойнее…       — Ты знаешь, что необходимость в её отъезде есть, — отец говорил тихо, только для мамы, но я все отлично слышал. Я видел, как бережно он её обнимал, как позволял ей стучать кулаками по своей спине, как зарывался лицом в черные распущенные волосы.       — Ты просто воспользовался моментом! — продолжала кричать мама. — Хи и Ченг не те люди, которые отбирают у меня дочь — они просто трупы! Это все по твоему приказу!       Я не стал оставаться дольше. Поднял сумку и ушел, оставив родителей наедине. Я был согласен с мамой. Не Хи и Ченг решили судьбу Каллуто, а глава семьи. Это Сильва Золдик решил, что младшей дочери пора двигаться дальше. Это Сильва Золдик опасался, что его жена слишком сильно привяжется к дочери, и воспользовался ситуацией по-своему.       Низко, конечно, но я его понимал и полностью поддерживал его решение — мама никогда бы не отпустила Каллуто по своей воле.       Взгляд вернулся к Роу.       Надеюсь, у нас не родится дочь. Как показала практика, отпустить сына проще. Я не был уверен, что смогу молча стоять, пока моя девочка сереет от горя и столбенеет от боли. Да я и не хочу, чтобы у меня появилась дочь — меня устраивает, что в моей жизни больше не будет женщин. Бабушки, матери, двух сестер и жены вполне достаточно, чтобы поседеть раньше времени.       Роу тяжело вздохнула и все же раскуталась. Движение резкое, импульсное — я не успел отстраниться, из-за чего жена ударилась о мою руку.       — Что?.. — взгляд испуганный. Она заметалась, не сразу понимая, где находится.       — Тшш, — я успел перехватить её руки и остановить. Сложилось впечатление, что она готова выскочить из постели и побежать куда-то, не глядя. В карих глазах напротив застыла животная паника, от которой внутри все застыло. — Ты дома…       Слова сорвались с губ, но я уже не знал, что она считает домом. Может с родителями ей было лучше, раз она столь безропотно пошла за отцом?..       Взгляд Роу изменился. Карий цвет стал более чистым и светлым, появилась осмысленность. Похоже, причина её страха не я.       — Иллуми!       Жена обняла крепко, уткнулась в плечо, а я только и успел осознать, что она плачет. Болит что-то? Плохой сон? Или это из-за госпожи Ченг?.. Мне надо что-то сказать? Или достаточно просто её обнимать?..       Я нахмурился, так и не определившись, как поступить, и крепко прижал жену к себе.       — Я думала, что не дойду! — всхлипы. Что же ты делаешь?.. Я же не знаю, как тебе помочь. Я не понимаю, как тебя успокоить. — Я едва нашла реку! И комары, и холод, и… И…       Её слова отрывисты. Они перемешаны со слезами и страхами, они нелогичны и сумбурны, они не складываются в рассказ. Я с трудом понял главное: она заблудилась в лесу, испугалась, хотела домой. Хотела ко мне. Её дом рядом со мной.       Внутри будто что-то лопнуло.       — Я тебя слишком долго искал.       И я слишком многое вложил в эту короткую фразу. Сожаление смешалось с радостью, печаль со злостью, но Роу этого даже не заметила.       — Это я виновата! — она слышала только себя и спешила раскаяться. — Это я ушла от охраны, я села в машину, я сбежала в лес! Из-за меня Каллуто покинула дом, а мама и господин Яо убиты!       Я уже много раз слышал такую истерику в исполнении мамы.       Я отстранил её резче, чем хотел. Роу ранее не видела грубости от меня и оттого испуганно замолкла. Глаза красные, карий цвет стал болотно-грязным, но все равно оставался красивым. Любовь делает из нас идиотов — ведь даже такая зареванная она казалась мне прекрасной.       — Ты ни в чем не виновата.       На самом деле виновата, но об этом мы обязательно поговорим позже. Сейчас надо, чтобы она успокоилась.       — Продолжение обучения Каллуто — это решение отца. Поверь, ей ничто не угрожало.       — Но господин Хи сказал!..       — Он мог говорить все что угодно, — оборвал я её, — В нашей семье не принято отдавать своих женщин.       Глаза Роу вновь заблестели. Я мог бы многое сказать ей. Я мог бы показать ей пыточную, которую мама приготовила для Гино Хи, я мог бы объяснить ей детали несчастного случая, в котором бы погибли её родители и водитель. Сегодня я бы рассказал ей все, если бы был хоть маленький шанс того, что правда её успокоит.       Но я уверен в обратном. Узнай Роу все это — она возненавидит и меня, и моих родителей.       — То есть ты меня никогда не бросишь?       Что у нее в голове?..       — Наш брачный контракт не предполагает развода, — нахмурился я. — Мы можем стать свободными только в статусе вдовцов.       Роу недовольно поджала губы и чуть отстранилась. Вытерла одеялом слезы с щек и зашипела, задев царапину на щеке. Царапина ровная, не от ветки. Откуда такая?..       — Мне надо начать более углубленное изучение ауры, — слова четкие, из голоса пропали плаксивые ноты. — Иначе, видят Предки, ты станешь вдовцом раньше срока.       Какие неожиданные выводы… Улыбка сама собой появилась на губах.       — Это не панацея, — ответил я, ожидая дальнейшего.       Роу поджала губы и опустила взгляд, но почти сразу опять посмотрела мне в глаза.       — Мне надо познакомится со штатом.       Взгляд Роу ясный, упрямый, слезы высохли. Хорошо, но мало.       — И этого недостаточно.       Она сглотнула и глубоко вздохнула. Нервничает, борется с собой — это видно по тому, как она облизывает губы и как отводит взгляд. Она знает, что я хочу от неё услышать.       — И мне надо понять, чем занимается наша семья. Я должна стать сильнее, чтобы соответствовать тебе.       — Ты должна стать сильнее, чтобы помочь мне, — поправил я её и наклонился ближе.       Привычный запах шампуня смешался с горьким запахом трав, но даже так он оставался приятным и желанным. Я едва ощутимо коснулся носом её шеи и шумно вдохнул.       Замерла. Даже дышать перестала. Как же мне этого не хватало…       — Не слышу ответа, — в голосе строгость, хотя у самого внутренности сводит от того, как сильно хочется вновь прижать её к себе.       — Да-да, — лепечет. Голос сиплый, сдавленный.       Касаюсь губами напряженного горла. Целую нежно и мягко, позволяя ей расслабиться, хотя и хочется укусить побольнее. Хочется запустить пальцы в пушистые волосы и сжать так, чтобы она морщилась от боли, хочется сорвать с неё ночную сорочку, оставляя тканью красноватые следы на нежной коже… но рано. Пока рано.       В моих руках она мягкая, плавная, гибкая. Она тянется ко мне с желанием забыться и ожидает, что все будет как обычно. Что ж… она и права, и неправа одновременно.       Сегодня я буду сжимать её шею, чтобы почувствовать, как пульс пляшет на моей ладони. Я заломлю её руки и заставлю сильнее прогнуться в пояснице. Я сильнее необходимого буду сжимать её бедра, чтобы потом наслаждаться видом желтоватых следов от пальцев. Я заставлю её забыться, отвлеку её и покажу, что удовольствие имеет много граней.       Наутро она будет краснеть и прятать взгляд, ведь так я её еще не брал.       Но то утром.       Сейчас мир сузился до её обветренных губ и набата в голове: Вскоре я стану для нее всем.