Эбардо - бог маленького мира

Трудно сказать то, что чувствовал Эбардо. Он вернулся в свой замок и первым делом со всей силы толкнул свой величественный деревянный стул в тронном зале. Стул глухо упал, чуть треснув, а демиург начал бить тот со всей силы ногами, отбивая ножки бедного предмета интнрьера. Вероятно, на месте этого стула Эбардо представлял Лололошку – мага, что обладал пустотной магией. Мага, который с первого же раза способен выучить любое заклинание – конечно же Эо шпионил за этим голубым шарфиком. Он знает о нем чуть ли не все, но какой это все имеет смысл? Убедится, что любой план – обречен на провал? Ножки стула отлетели, а щепки рассыпались по полу. Эбардо злобно взял отломанную ножку и кинул ее прямо в стекло позади себя, разбив большое окно, что простиралось от пола до самого потолка с величественной люстрой. Почему у него есть все, а у меня нет? Я тоже один из пустотных магов! Почему у Ло так много сил? Он же жалок, он выполняет указания каких-то бестолковых мироходцев в Поэне, помогает своим бестолковым друзьям, верит в дружбу и справедливость. А справедливо ли то, что я родился с более сильной искрой, в отличии от моего братца? Эбардо, тяжело дыша, стоял возле разбитого стекла и смотрел куда-то вдаль пустоши междумирья. Изломанный, безобразный стул уже слабо напоминал то, на чем можно было сидеть без заноз, а разбитое окно пропускало холодный, почти мертвый ветерок. А справедливо ли? Демиург молча, медленными шагами развернулся в свои покои, оставив разрушения после себя, что служили доказательством для всей команды – что-то явно в том надломилось. Какая-то щепка попала прямо в сердце, а трещина с каждым днем будет давать новые отростки, затмевая за собой всю оставшуюся надежду. Эбардо не помнит себя таким жалким, что бы слова этой «ведьмы» так когда-то влияли на него. Там, в башне, она позволяла себе всяческие издевательства над ним – желая сломать, разорвать, уничтожить всю гордыню и наглость. Но Эбардо наперекор ее мечтаниям и надеждам хранил в себе весь яд, что, даже будучи обессиленным, всегда находил в себе волю надерзить старухе. Когда Эо дотронулся до своего молодого тела – что-то в его душе было погребено навсегда, но на руинах начало расти нечто другое, нечто совершенно новое. Словно Эбардо не просто изменил ход времени, а смешался с тем слабаком, что стал лидером всех дасков. Тем самым гарантом Поэны в черной шляпе и с линзами в глазах. Проснулись странные чувства, что еще не посещали его черствую душу. Это было сомнение, страх, чувство одиночества, стыд, боль, обида и главное – надежда. Надежда, как тонкий луч солнца между жухлых балок на крыше сарая – напоминал Эбардо о своем детстве, которое как на зло начало вспоминаться все чаще и чаще. _ _ _ Гонда и Седрик еще немного болтали, как в проходе лаборатории появилась невысокая, худощавая фигурка в красивой, королевской ночнушке. Хризеида сонно терла глаза и переминалась с ножки на ножку на холодном полу, кажется, ей вновь приснился кошмар, ведь ее сонное личико выражало тревогу и грусть. - ох, Хризеида, я сейчас подойду и уложу тебя, - Седрик вздохнул и положил браслеты на стол, увидев принцессу. - нет-нет, я сама это сделаю, Седрик, тебе надо закончить работу и пойти уже в постель, - Фарагонда поднялась со стула и достаточно нежно и заботливо положила девушке руку на плечо, от чего принцесса тут же обняла женщину. Фарагонда чуть вздохнула, но обняла одной рукой Хризеиду в ответ, чтобы успокоить девушку от тревоги и подарить ей чувство безопасности и защищенности. - спасибо, Гонда, - Седрик радостно улыбнулся той в след, умилившись их объятиями. Не часто увидишь, как Фарагонда проявляет теплые чувства. То есть да, она их проявляет – но по-своему. Скорее поступками и касаниями: ненавязчиво сделать чашечку кофе, пару заклинаний от боли в голове, составить компанию по дискуссии. Создательница башни характером пусть была и не сахар, но в душе она была на деле очень нежной и нуждающейся в любви и заботе, в первую очередь, женщиной. Когда те ушли, то Седрик начал уже в тишине разбирать свои старые записи, решив взглянуть на них свежим взглядом, как вдруг заметил бумажку, что была вся в чернилах – то была бумажка от сэндвича со странным почерком. Несмотря на это, на обратной стороне были в точности нарисованы недостающие чертежи! -вот так удача! – Седрик тут же, не думая, перенес их на свой чистовик, поняв, что все отлично сочетается. - но откуда они здесь? И что за… корявый почерк, ни буквы не могу разобрать! – Седрик все крутил лист то туда, то сюда, вглядывался в слова, но понять не мог. Вероятно, это был неизвестный ему язык, совещенный с его родным языком, но полностью перевернутый с ног на голову. Их можно расшифровать, но это займет целую вечность и понадобится хоть один носитель языка желательно толстенный словарь. Седрик не стал долго ломать голову и решил, что это решил помочь ему Фран, сделав своеобразный сюрприз. Хоть это и не было на него похоже… Да и почерк у Франа не такой размашистый и корявый – даже если это и написано на другом языке, то точно автору этих записей не мешало бы написать самостоятельно пару прописей для обучения. Силы начали покидать ученого, руки ели-ели держали ручку, а свои собственные пометки начинали становится совсем не разборчивы – последней каплей стало то, что от усталости Седрик уронил один из браслетов на пол – тогда горе-ученый понял, что дальше на исследования у него просто нет сил. К этому времени вернулась Гонда и пристально сверлила его взглядом. - ладно-ладно, твоя взяла… погляди только на то, что я нашел, это случаем не Фран написал? Ни слова не разберу, - Седрик устало и протяжно зевнул, потянувшись на стуле и потопал в свою спальню, чтобы наконец положить голову на мягкую подушку. Женщина проводила его взглядом и помотала головой, который раз подтвердив для себя, что этого человека только могила исправит и он ни за что не научится ложиться спать вовремя. Так или иначе она взглянула на записи. Ее руки тут же дрогнули, а дыхание словно прекратилось. На губах тут же всплыло единственное, режущее как лезвие, имя. - Эбардо…