Дома на Рождество

      Вот и наступил последний день декабря, последний день уходящего года. Совсем скоро часы пробьют двенадцать, и все наконец изменится. Ужасы, которые принёс с собой этот год исчезнут, и Джинкс начнет новую жизнь. Как жаль, что слишком многих людей хотелось забрать с собой из старой. Орианна, дочка необычайно счастливого Синджеда, — оказывается, у него была дочь, и почему ей никто не рассказывал об этом? — играла с ней, пока папа о чем-то приглушенно рассказывал Севике и в раздраженном нетерпении ходил туда-сюда по улице. Ждал.       — Посмотри наверх, — кивнул папа. — Мой черед тебя удивлять. Спасибо, что открыла мне магию Рождества.       С неба, прямо в пещеры, где скрывался Нижний город, плавно, будто гордая птица, спускался дирижабль. Джинкс затаила дыхание, не в силах ни моргнуть, ни охнуть. Казалось, если она отвернется, сказочная иллюзия исчезнет и небеса так и останутся холодными и невозмутимыми.       — Когда-нибудь я покатаюсь на этой штуке, — дерзко заявляла тогда еще Паудер, смотря на проплывавший в вышине дирижабль в день, который разделил ее жизнь на до и после.       И вот эта штука здесь. Но как? О заветном желании знали только Вай, Майло и Грегор. Двое последних мертвы, а Вай ее бросила, так...       В темноте сверкнули до боли знакомые розовые волосы.       — Вай!       Так же громко Джинкс кричала в ту ночь, когда их пути разошлись, а милая девочка Паудер превратилась в Джинкс — сильную, волевую, использующую свое «проклятие» как преимущество. Только вот сейчас в голосе не было ни капли отчаяния. Плевать, что Вай от нее отказалась — в глубине души Джинкс все равно продолжала ее любить и надеется на то самое рождественское чудо.       Очнулась она уже в объятиях сестры.       — Пау-Пау, я нашла тебя! Прости, я не собиралась тебя бросать, накричала на эмоциях, отошла остыть, но меня схватили миротворцы. Больше я никогда тебя не оставлю, клянусь.       — Спасибо, мисс Кираман, — папа тем временем улыбнулся шестнадцатилетней девушке с темно-синими волосами, стоящей рядом с Вай. — В Верхнем городе, оказывается, не все сволочи. Вы умеете доводить дело до конца. Кстати, об этом. — И махнул рукой Синджеду: — Вперед, выпускай!       Двери лаборатории открылись, изнутри послышался приглушенный звериный рев. А спустя секунду… Едва не проломив вход, наружу вышло настоящее чудовище. Джинкс о таких только в сказках слышала. Кажется, именно так описывали оборотней: как гигантских свирепых волков. Только вот почему, несмотря на приглушенное рычание, он так спокоен? Почему его глаза кажутся ей такими человеческими? Почему его морда так напоминает чье-то лицо?       Воздух одновременно разрезали:       — Вандер, это семья, семью не жрать! — это отец.       — Папа! — а это уже Вай. Боже, она ведь так никогда не называла его за все года…       — Вай, Пау-Пау, — зверь улыбнулся-оскалился и отступил, трансформируясь. Перед ней стоял уже Вандер, а папа горделиво улыбался:       — Мы с Синджедом немного модифицировали его, теперь ему даже магия нипочем! Пора нам помириться, брат, и продолжить борьбу за суверинетет Зауна. Мы оба пытались друг друга убить, теперь мы квиты.       Жестом Вандер подозвал всех в объятия. А у Джинкс в голове вертелось лишь одно: «Не убила, она его не убила, ее не бросили, она не проклятие, она не проклятие».       Поднимаясь ввысь со своей старо-новой семьей на дирижабле, она увидела ярко сверкающую звезду на небе и улыбнулась. Все-таки Рождество исполняет любые желания, даже те, о которых ты и не мечтал. Особенно те, о которых не мечтал.