Les consеquences

Как правило, люди прирастают душой к тому месту, где живут. Думают о нем с теплотой, желают вернуться туда, увидеть родные стены и побыстрее оказаться в теплой постели, вдохнуть запах, знакомый до боли. Квартира или дом — это всегда место, где можно укрыться от окружающего мира, спрятаться, подумать о том, что произошло за целый день и построить планы на следующий. Там, как правило, спокойно и хорошо, там нет тех, кого не желаешь видеть — за исключением некоторых случаев, конечно же. Впустить человека в свой дом — это позволить ему заглянуть за небольшую ширму своей жизни, разрешить посмотреть на небольшой беспорядок и на пятно на диване, которое невозможно отстирать. Дома хорошо и уютно, привычно. В отличие от тех мест, куда отправляешься вынуждено. За всю свою жизнь Бельфегору удалось побывать во многих странах, пожить в шикарных апартаментах и Богом забытых лачугах. Он, как казалось, мог адаптироваться ко всему, ведь того требовала работа. И он правда с легкостью ко всему привыкал, засыпая так же спокойно, как и в замке Варии, лишь не снимая крепления со стилетами с рук — на случай, если заявятся нежеланные гости. Всегда считалось, что варийцы могут приспособиться к любым условиями. Но, как оказалось, им было не осилить факт длительного нахождения в замке Вонголы, куда были вынуждены отправиться. — Что вы тут забыли? — недовольно прошипел Гокудера, выбежав в холл сразу, как ему доложили о неожиданном визите Варии. Стоя на пороге ненавистного замка, офицеры Варии всем видом показывали свое недовольство, а растрепанный внешний вид говорил все за них — что-то произошло, поэтому вся шайка, которую так не любили хранители Вонголы, решила навестить работодателей. Занзас кивнул Скуало, на что тот закатил глаза и произнес фразу, которую Вонгола явно не хотела услышать: — В наш замок подложили взрывчатку. Повезло, что я и Леви были на задании, а остальные находились за территорией. Практически все лейтенанты погибли. С того момента жизнь Вонголы обещала быть довольно интересной. Они с тревогой приняли плохую новость и сразу же сделали все, чтобы на реставрацию замка Варии ушло максимально мало времени, ведь никто из них не был доволен ситуацией, и отправили множество людей для того, чтобы выяснить, кто посмел посягать на собственность мафиозной семьи. Варийцам были розданы комнаты — те же, в которых они ночевали, когда прибывали сюда раз в год на плановые встречи, — и практически каждый хранитель Вонголы старался обходить это крыло стороной, ведь там вечно происходило что-то странное. Сложилось мнение, что туманника Варии лучше вообще не беспокоить — среди «сошек» Вонголы сразу же полетело слишком множество слухов о том, какой он жестокий, которые, видимо, были основаны на увиденном во время его совместных тренировок с Мукуро, что радостно вернулся в замок после новости о том, что туда заявился любимый ученик. Пожалуй, никто не был так рад нахождению Варии прямо под боком, кроме Мукуро. Он яростно игнорировал остальной офицерский состав, контактируя лишь со своим учеником. Остальные же хранители не особо шли на контакт. Практически сразу полетело множество претензий, все общие совещания никогда не доходили до конца. Если раньше от Варии прибывал лишь Скуало, то сейчас весь офицерский состав с удовольствием заявлялся в зал переговоров и высказывал все, что накопилось за все недолгое правление Десятого. Лишь Занзас не изменял себе — не желал контактировать с Вонголой, запираясь в комнате и спокойно попивая уже чужие запасы алкоголя, иногда вызывая к себе Скуало. Все старались не беспокоить его, потому что в последний раз, когда это произошло — провинившийся вылетел из окна. А ведь он всего лишь перепутал комнату, получив приказ позвать Скуало. В этом замке было спокойно, даже слишком. Ночью никто не носился по коридорам, потому что боссу приспичило перекусить, и лейтенанты Варии не дрались прямо во время патруля, сумев поссориться из-за какого-то жалкого спора. Все хранители Вонголы уже притерлись друг к другу, отбросили в сторону старые обиды и старались жить дружно, словно попали в старый ситком. Они достигли такого душевного равновесия, в отличии от офицеров Варии, которые были знакомы друг с другом чуть ли не всю жизнь и все еще периодически устраивая громкие скандалы по, казалось бы, глупым причинам. Но не на своей территории они чувствовали себя не особо комфортно. Все, к чему они привыкли, разрушилось. Большая часть их вещей осталась в развалинах, взрыв ударил и по численности отряда. Оставалось радоваться тому, что офицерский состав был в порядке — таких людей в Италии можно было по пальцам посчитать, они были ценными кадрами, несмотря на то, что и довольно противными. Закрыв за собой дверь, Фран вышел на веранду и пошарил по карманам, найдя в растянутых спортивных штанах сигареты и неторопливо прикуривая, кидая взгляд в небо. Он выдыхает дым и прикрывает глаза, наслаждаясь тишиной, спокойствием. Впервые в жизни место, в котором он обитает, было пропитано спокойствием. Это было не Кокуе, куда постоянно заявлялась полиция, и не замок Варии, где вечно царил хаос и беспорядок. Здесь была дисциплина и тишина, большой сад, где он, бывало, прятался от Скуало, и хранители Вонголы, которые относились к нему либо никак, либо с неким интересом — Гокудера особенно, ведь он всегда питал своеобразный интерес к иллюзиям, а Фран всегда был готов что-то рассказать за пачку сигарет. Теперь у Франа появилась возможность регулярно тренироваться с учителем, чему он, наверное, был рад. Но и свободного времени стало куда меньше. Он уже не помнит, когда виделся с Бельфегором дольше, чем на десять минут. Может, так даже лучше. Небо было усыпано звездами, дул теплый ветер. — Это на тебя так Вария влияет? — слышится насмешливый голос со стороны, а Фран даже не вздрогнул, хотя полагалось. Ведь на веранде он изначально был один, а звука открывающейся двери не было. — Мне восемнадцать, сенсей. — нудно тянет Фран, затягиваясь сигаретой и смотря куда-то вдаль. Вария пришла в замок Вонголы в конце весны. Уже последние дни первого месяца лета. — Законно могу травить свой организм. — Курить начинают, как правило, из-за нервов. — произносит Мукуро и встает перед Франом, опираясь спиной на перила и скрещивая руки на груди. Он был одет так, словно и не собирался ложиться спать. Всегда при параде, всегда слишком много пафоса. — Тебя твой нерадивый наставник доводит или командующий? Бычок сигареты летит куда-то в кусты, Фран надеется, что ему не прилетит за это, ведь Хибари уже ловил его за подобным и предупреждал курить в местах, где есть пепельница. Франу, кстати, было наплевать. Он переводит взгляд на Мукуро и пожимает плечами. — У нас весь коллектив немного нервный. — положив руки в карманы, отвечает Фран. Он чувствует, как Мукуро буравит его взглядом, словно пытается залезть в душу, в голову, покопаться внутри и выяснить что-то нужное для себя. Но никто из иллюзионистов пока не имел такой способности. — Вы, кстати, выяснили хоть что-то? Мукуро переминается с ноги на ногу, залезает в карман штанов Франа и выуживает оттуда сигареты. Осматривает пачку, после чего вытаскивает одну и прикуривает своей зажигалкой. Наверное, опять забыл купить свои, пока был в городе. — Подобное я наблюдал лишь у тебя и вашего бывшего туманника. — начинает он, смотря куда-то за спину Франа. Его голос спокойный, размеренный. От него самого веяло спокойствием и одновременно с этим жуткая аура никуда не девалась, она всегда была с ним. — Могу только выдвинуть предположения. — Если Вам не сложно, сенсей, то я всегда готов послушать. — проигнорировав воровство сигарет, произносит Фран, ловя себя на мысли, что спокойствие Мукуро словно разглаживает внутри все неровности, нанесенные бесконечными перепалками и громкими диалогами с варийцами. Эта монотонность была тем, что Франу, пожалуй, не хватало. Он привык к подобному, а шум и вечный беспорядок — это не про него. — Вы оба лишены эмоций и довольно сильные иллюзионисты. Особенно ты, Франи. — тихо смеется Мукуро, а от его слов веет некой гордостью. — Думаю, эти треугольники, — зажав сигарету между губ, Мукуро тычет пальцем в лицо ученика. В место, где были «татуировки». — говорят о принадлежности к Туману и отсутствию эмоций. — Интересная гипотеза. — кивает Фран и делает шаг в сторону, дабы уйти от прикосновения. Он кидает взгляд назад, словно опасается, что за ними наблюдают. Но за стеклом никого не было, лишь вдалеке, в коридоре, горел свет. — Я подумаю об этом перед сном. Спокойной ночи, сенсей. Развернувшись, Фран направляется к двери. Он думает о том, что в комнате, предоставленной Вонголой, все в нежно-голубых оттенках, да и, в принципе, каждая комната имела свой дизайн, чем замок Варии похвастаться не мог. Это была старая резиденция Вонголы, которая после формирования Независимого Отряда Убийц была отдана им в руки. Каждая комната была похожа на другую, что говорило об отсутствии стиля того босса, что одобрил подобное. Замок Вонголы был просторней, светлей. Франу это не особо приходилось по душе, но и возмущаться не хотелось. Главное, что не приходилось спать на улице. — Ты так и не ответил. — резко одергивает Мукуро, когда Фран уже хотел покинуть веранду. Он оборачивается и наблюдает за тем, как Мукуро затягивается сигаретой. — Почему ты начал курить? — Хорошо снимает стресс. — бросает Фран и скрывается за дверью, направляясь в свою комнату, на этаж выше. В комнате был балкон, но он решил прогуляться — ему не спалось. Сегодня дежурили патрульные Варии. Точнее, их остатки. Фран кивнул мимо проходящим лейтенантам Дождя и завернул, проходя мимо комнаты Бельфегора. Они перестали часто видеться, несмотря на то, что оба, наверное, хотели проводить вместе такой же объем времени, как и раньше, когда жили в замке Варии. Это все стечение обстоятельств. Они были не на своей территории, нельзя было рисковать, давать поводы для подозрений и слухов. Нельзя было злить Мукуро, который всей душой не мог терпеть Варию, лишь не так давно смирившись со своей принадлежностью к мафии. Если бы он узнал о связи ученика с таким человеком, как Бельфегор, то оставалось бы желать лишь лучшего. В комнате было свежо — открытое окно впускало слегка прохладный воздух. Фран взял со стола телефон и упал на кровать, увидев уведомление о новом сообщении. На заставке стояла их с Бельфегором фотография: Фран утыкался носом в его шею, пока сам Бельфегор довольно улыбался. Глаза были скрыты челкой. Он запрещает фотографировать себя без нее. Семпай: «Что за приватные ночные встречи с этим ананасом?» От сообщения веяло либо ревностью, либо раздражением, ведь Бельфегор никак не мог смириться с тем, что им нельзя видеться. По крайней мере до тех пор, пока Мукуро не покинет замок. Он редко упускал ученика из вида, что немного мешало спокойно жить. Вы: «Хватит за мной подсматривать.» Вкладка с перепиской закрывается, Фран открывает свою любимую ферму и решает, что пора сделать там перестановку. Ему часто нечем заняться, поэтому телефон был забит бесполезными играми, которыми он убивает время и, наверное, свой интеллект. Раньше он играл в головоломки, а, в итоге, скатился к тому, что высчитывает время, когда нужно будет кормить свинок в виртуальной ферме. У него там было даже маленькое болото с лягушками — ну разве не прелесть? Семпай: «Я на балконе курил и увидел тебя с ним. Нахера он тебя в лицо тыкал?» Закатив глаза, Фран по инерции дотрагивается до треугольников под глазами. Они с ним с самого детства и вызывают много вопросов. У Мармона он поинтересоваться не успел, оставалось лишь расспрашивать Мукуро. Вы: «Отчитывал за курение.» Собеседник сразу же прочитал сообщение и начал печатать. Фран наблюдает за бегущими точками, вспоминая, что весной ему исполнилось восемнадцать лет. Было довольно забавно, ведь вся Вария и Вонгола напилась почти до беспамятства, воспользовавшись поводом выпить, а сам Фран был практически трезв. Дождавшись, пока всем станет плевать на именинника, он удалился на кухню с бутылкой вина, куда заявился донельзя пьяный Бельфегор. Он говорил без остановки, а Фран слушал, параллельно отталкивая от себя, потому что напарника вело, потому что ему не хватало Франа. Дальше долгого поцелуя не зашло, несмотря на то, что Фран практически потерял контроль от непрекращающихся прикосновений. Нельзя было доводить даже до этого — в любой момент мог нагрянуть кто угодно. В Варии можно было предположить передвижения офицерского состава, но не здесь. Слишком много людей в одном месте. Со своего дня рождения Фран ни разу не прикасался и, тем более, не целовал Бельфегора. Совместных миссий у них за это время не выпадало. Семпай: «Пусть себя отчитает за то, что следит за тобой, как сталкер ебанный. Я уже пытаюсь придумать, где достать мантию-невидимку, блять.» Будь у Франа возможность, он бы рассмеялся. Уголок его губ дергается, он представляет картину, как Бельфегор, словно в знаменитой книге, накидывает мантию-невидимку и первым же делом отправляется к нему. Иллюзию Мукуро сможет распознать — поэтому Фран не зовет Бельфегора к себе. Он не сможет накрыть комнату иллюзией и остаться незамеченным. В таком случае и правда может помочь только мантия-невидимка. Вы: «Десятый говорил, что скоро меня вообще отсюда отправят во Францию. У тебя будет меньше соблазна.» Практически сразу приходит ответ: Семпай: «В какую, блять, Францию? Эти лягушатники уже давно нам жопу лижут. Что там делать?» Снова попытка засмеяться не увенчалась успехом, поэтому Фран лишь перекатывается на бок. Вы: «Это не конфликт, а кое-что другое. Не могу сказать.» Сообщение остается прочитанным, но ответ печатать собеседник не торопится. Фран уже хочет открыть ферму и вернуться к интересному времяпровождению, как телефон начинает вибрировать, а на экране появляется довольная рожа Бельфегора. — Тебе совсем скучно? — закатывает глаза Фран, смотря на Бельфегора, валяющегося на кровати. Его волосы были собраны в хвост, открывая вид на голубые глаза. Фран неосознанно засматривается. Он давно не видел Бельфегора таким. — Если заняться нечем, то, кажется, Ураган Вонголы по коридорам шляется. — Нахуй этого придурка. — фыркает Бельфегор и садится, поставив телефон перед собой и потянувшись за чем-то. Почти сразу становится понятно, что он собирается делать. В руках появляются стилеты. Будет натачивать, потому что было и правда скучно. — Мне хватило недавней тренировки с ним. — Моя с учителем послезавтра. — вздыхает Фран, уже представляя, сколько народу сбежится посмотреть на подобное. — А завтра снова общее совещание… Ты пойдешь? — Куда я денусь? После того, как Скуало восстановил меня в должности главного тактика Варии — Десятый требует моего нахождения на каждом совещании. Заебал. — недовольно ворчит Бельфегор, резко дергая рукой. Он останавливается, осматривает руки — крови не было, стилет не попал. — В прошлый раз твоя тренировка с Мукуро вызвала много шума. Я даже прийти хотел. — Не стоит. — отмахивается Фран, вспоминая, что даже лейтенанты его отряда перестали смотреть сквозь иллюзии, начав верить в происходящий хаос. — Сенсей не становится более оригинальным с годами. Бывает скучно. — Тебе всегда скучно. — закатывает глаза Бельфегор и откладывает стилеты в сторону, переводя взгляд на экран. Фран буквально чувствовал, как Бельфегор разглядывал его, словно видел впервые за долгое время, что было не правдой. Они живут в одном замке, состоят в одной мафиозной организации. Они видятся каждый день. Не так, как им необходимо, конечно, но это не ничего не меняет. — Говорят, ты чего-то сильно испугался на той тренировке. Аккуратно поставив телефон на прикроватную тумбу, Фран отводит взгляд в сторону и прокручивает все иллюзии, которые Мукуро использовал против него. Для каждого противника свое. Моргнув, он возвращается в настоящее и смотрит в телефон, где Бельфегор сидел, сложив ноги по-турецки, и не отводил от него взгляд. — Не помню, чтобы я вообще когда-либо пугался. — для вида пожимает плечами Фран. Он вытаскивает из кармана пачку сигарет, кладет рядом с телефоном, задерживая взгляд. Нет, тут датчики дыма. — Ты испугался клоуна, когда мы проходили мимо цирка в Японии. — напоминает Бельфегор и тихо смеется, вспоминая, как Фран отскочил в сторону и резко вцепился в него. После этого Бельфегор принудил его к просмотру «Оно». — Тебе обязательно мне об этом напоминать? Он вылетел из-за угла. — оправдывает себя Фран, прокручивая этот момент в голове. Это было неожиданно, как и резко сложившийся пополам диван в Америке. Поэтому он отскочил. Во время просмотра «Оно» ему не было страшно. Рассматривая в маленьком экранчике довольное лицо Бельфегора, Фран невольно вспоминает и его страхи. Они находятся в слишком близких отношениях, чтобы не догадываться, кто из них чего боиться, что любит, а что терпеть не может. Бельфегор терпеть не может одноразовые электронные сигареты, которые курит Луссурия, до огромного скандала и истерики не любит овсянку, которую часто подавали на завтрак в замке Варии, и боится зеркал. Зная, чего боится Бельфегор, Фран не понимал, чего боится сам. Наверно, его воспитывали слишком строго. У него не было времени рассуждать о подобном, искать пугающие аспекты жизни. Он тренировался и засыпал. Хотя, возможно, его кошмары имели подтекст, кричали, что страхи существуют — Фран просто над этим не задумывался, не нагружал себя размышлениями о подобном. — Говорят, замок будет готов к середине осени. — резко вбрасывает Бельфегор и, взяв телефон, направляется куда-то. На балкон, скорее всего. И действительно, через пару секунд он уже курит, смотря на Франа, который так же не отрывает взгляд от телефона. Он находит какую-то эстетику в курящем Бельфегоре, выпускающим дым изо рта и сжимающего фильтр сигареты настолько, что он превращается в месиво. Разглядывая светлые пряди, выбившиеся из хвоста и падающие на глаза, Фран лишь краем уха слушает то, что говорит Бельфегор. — Скуало упоминал, что там хотят поменять планировку, разбросать комнаты офицеров по отдельным корпусам. То есть, твоя комната будет в корпусе, отведенным под жилье лейтенантов Тумана, а моя — Урагана. Десятый посчитал, что так будет проще. — Наши комнаты будут раскиданы по разным корпусам замка. — протягивает Фран и поправляет волосы, прокрутив в голове чертежи, которые не так давно показывал Десятый на общем собрании. Новость его не особо порадовала. — Не особо удобно будет. Причем как и нам — офицерам, — так и лейтенантам. Представь, каково будет, когда потребуется позвать тебя, когда лейтенант находится, например, в корпусе, отведенным под отряд Грозы. Бежать из западного крыла в южное — не самая лучшая затея. — Выскажись по этому поводу завтра. — пожав плечами, Бельфегор не отрывает взгляд от экрана, рассматривает слегка задумчивое лицо Франа, уставившегося в потолок, словно на нем были чертежи и планировка нового замка. — Тактик ты или я? — опустив голову и взглянув в экран, вскидывает бровь Фран, одновременно с этим раздумывая, стоит ли выходить на балкон, чтобы покурить. Ему не хотелось спать, он не привык к тому, что Вонгола засыпает настолько рано. Создавалось впечатление, словно они попали в ясли, где детьми были как раз они сами, ведь Десятый так обеспокоен их состоянием и комфортном, что иногда от этого тянуло закатить глаза или блевать — это уже смотря на ситуацию. — Меня слушают, когда дело касается других планов, а не подобной «мелочи», как выразился Скуало, когда я попытался вдолбить ему эту херню в голову. — ворчит Бельфегор, выбрасывая окурок. С балкона он уходить не торопится — хотелось немного подышать свежим воздухом, ведь в комнате было душно. — Он считает, что я ищу в этом свою выгоду. Совсем мозги на старости лет поплыли у нашей акулы икеевской. Рассматривая лицо Бельфегора в лунном свете, наблюдая за его недовольством, Фран невольно вспоминает о том, как прошло первое общее совещание с его участием. Только попав в Италию, Фран очутился именно в этом замке, увидел именно Бельфегора и Скуало, сидящих за столом перед Десятым и Гокудерой. У всех четверых читалось недовольство на лице, все высказывали свое мнение, которое не совпадало с чужим. Но Фран не смел открывать рот, не понимая, что происходит и о чем идет речь. Осознание набросилось в момент, когда Бельфегор повернулся на него и буквально выплюнул в лицо фразу, пропитанную презрением: «Под моим присмотром будешь, лягушка.» — Мне нет смысла ходить на эти совещанием. — бубнит Фран и опрокидывается на подушки, держа телефон перед собой. — Не люблю слушать всю эту болтовню, да и все равно не высказываюсь. Меня слушают, но говорить я не особо хочу. — Ты совсем идиот что ли? — возмущается Бельфегор и достает вторую сигарету. Что-то подсказывает Франу, что утром несколько лейтенантов Урагана отправятся в город, чтобы их офицер наконец покурил, успокоился и прекратил швыряться в них стилетами. — Скуало рассматривал тебя на должность второго тактика — ты отказался. Сейчас я говорю, чтобы ты высказался, потому что тебя он послушает и донесет информацию до Десятого — тоже не хочешь. У тебя вообще есть какая-нибудь воля к жизни, блять? Или ты так и собираешься похуистом быть и в свою ферму играть? — Причем тут мои коровы и лягушки? — хмурится Фран и тыкает пальцем в экран, как будто Бельфегор сможет почувствовать укол под ребро. — Я не хочу лишней ответственности, которой и так не мало. — Присмотр за отрядом Тумана и коровами? Какая на тебе ответственность? Кажется, безобидный диалог медленно, но верно, начинал превращаться в перепалку. Фран не любил, когда Бельфегор начинал заводиться просто из-за того, что не понимал его, не хотел понимать. Человек, который всегда тянется к власти, никогда не сможет понять того, кто от этой власти отмахивается, желая лишь спокойствия. Франу и правда хватало ответственности за отряд, ведь всех людей он набирает сам, отвечая за выбор — ведь всю ответственность за смерть лейтенанта от рук другого полностью повесили на него. Выяснилось, что парень страдал шизофренией, а Фран закрыл на это глаза. Его внимание затупилось в тот период жизни, ему было далеко не до работы… — На мне такая же ответственность, как и на каждом офицере Варии. Закрыли тему, Бел. — отрезает Фран и садится, вглядываясь в свое небольшое изображение в углу экрана телефона. На его лице не было эмоций, да и по голосу нельзя было сказать, что ему некомфортно. — Ты носишь кольцо или оно валяется где-то? — Теперь пилишь меня, как женушка? — усмехается Бельфегор, но в его голосе все еще было раздражение. Но начинать заново тему он не будет, ведь если Фран со своим спокойствием и безразличием говорит, что нужно прекратить — это правда не мешало бы сделать. — Твое кольцо временно лежит на тумбочке, потому что Мукуро не совсем тупой. Ты думаешь, он не поймет, откуда у меня взялось кольцо, когда его бывший владелец — японец? — Фран вскидывает бровь, как бы спрашивая, где тут была логическая связь. — Лягушка, я не летаю в Японию, если это не задание. Он это знает, как и то, что подобное кольцо мог привезти мне только ты. Шестеренки в голове Франа медленно ставят все на круги своя, он молча кивает и взъерошивает волосы, чувствуя, как сон начинает укрывать его своей манящей и теплой пеленой. Он ложится на бок, кладет телефон перед собой и думает о том, как было комфортно спать рядом с Бельфегором. Правда, иногда он слишком сильно ворочался и разговаривал во сне, но это меркло по сравнению с тем, как он обнимал Франа и успокаивал все бурлящие в голове мысли. Бельфегор умеет отключать все мысли Франа одним прикосновением. — Пойду пройдусь, а ты дрыхни. — слышится из динамика телефона, после чего экран гаснет. Не успев ничего сказать, Фран видит перед собой черный экран и откладывает телефон в сторону, закрыв глаза и думая о том, что хочется курить, но все силы словно разом покинули его. Казалось, ему не хотелось спать всего десять минут назад, у него была вся энергия мира, а теперь ему не хотелось отрывать голову от подушки. Он одновременно любил и ненавидел спать — было спокойно, никто не трогал его, но снились бесконечные кошмары, которые не давали возможности почувствовать себя отдохнувшим и выспавшимся. Так же он не любил лежать с закрытыми глазами, потому что мысли насчет абсолютно всего успевали атаковать его. Не зная, как так получилось, но… Безэмоциональность никак не помогала ему в последнее время. Уже было достаточно светло, замок окутал кратковременный шум, стихший сразу же, как все хранители оказались в зале переговоров. Лейтенанты блуждали по коридорам, обсуждали, что будет происходить на этот раз и чего ожидать. Вария и Вонгола не могли сосуществовать спокойно, находясь на приличном расстоянии друг от друга, а теперь вынуждены жить бок об бок. Было странно наблюдать за их перепалками, иногда вызывающими смех. Бывало, лейтенанты делали ставки, кто выиграет в споре в этот раз. Как правило, собачились Ураганы. За столом, который Бельфегор окидывал скучающим взглядом, происходили какие-то оживленные дебаты, споры. Каждый пытался высказать свое мнение, пока Бельфегор не вникал в суть происходящего, вырисовывая на столешнице пальцем какие-то узоры. Он размышлял над ночной прогулкой, над разговором, состоявшимся прямо у дверей его спальни. Он хотел спать и чувствовал себя выжатым, словно лимон, хотел побыстрее оказаться в постели и закрыть глаза. — Бел все еще не получает надбавку за должность стратега! — вырывается крик из контекста, из множество голосов. Бельфегор поднимает взгляд на возмущенного Скуало, чего, конечно же, за челкой не видно. И все внимание тут же обращено на него. — Пять человек выполняют еще задачи, кроме своих основных. Я, блять, молчу про Франа, который слишком, сука, много времени проводит у вас! — Это претензия ко мне, не так ли, Суперби? — усмехается Мукуро, закидывая ногу на ногу и поднимая взгляд хитрых глазах на Скуало. В разноцветных глазах уже виднеется, как их обладатель вонзает трезубец в грудь своего раздражителя. — Большинство наших с лягушкой совместных миссий задерживались, потому что он либо с тобой, Рокудо, либо здесь из-за каких-то «дел». — решает подать голос Бельфегор, после чего уже он ловит взгляд Мукуро на себе. От этого становилось не по себе, вспоминались события двенадцатилетней давности. — Я не ебу, почему наш туманник больше времени проводит с вами. Или это связано с тем, что ты всегда в Японии, а девка слишком тупит? — Главный стратег Варии раскрыл свой рот! — вскрикивает Гокудера, крутя между пальцев сигарету. Ему не терпелось выйти из этой душной — во всех смыслах, — комнаты и покурить, перевести дух. — Лучше бы открыл нам свою замечательную тайну о том, как ты посмел вырезать пять человек посреди дня. Стратегический ход, для которого мы все «слишком тупые»? Раздражение берет свое, как и отсутствие кольца. Бельфегор подскакивает с места, но сидевший рядом Скуало тут же дергает его обратно на стул, заставив цокнуть языком и заскрипеть зубами. — По моим стратегиям ты, уёбок, недавно вернулся живым, откуда не должен был! Что бы ты делал, не будь меня там? Скажи мне, блять, умник ебанный! — продолжает язвить на повышенных тонах Бельфегор, замечая, как глаз Гокудеры буквально начинает дергаться. — Кёя связался со мной тогда, отдал приказ, в котором не было ни слова о том, чтобы я действовал ночью. Хуесос. — Высокомерный кусок… — Достаточно. — резко встревает Тсуна, поднимаясь с места и окидывая взглядом комнату, каждого взбудораженного хранителя, готового в любой момент подскочить и перерезать сидящему напротив глотку. — Ваши «дебаты» ведут не в то направление. Мы съехали с темы обсуждения на личные оскорбления. — Гокудера опускает глаза в пол, кусает губы и не смеет больше коситься на Бельфегора, который, в свою очередь, чувствует себя куда спокойней. Он словно выплеснул всю сидевшую внутри агрессию. — Вы завели разговор про Франа, насколько я смог услышать. Не можете ли вы привести его сюда? Мнение второго тактика тоже должно учитываться. — Он так и не принял предложение на эту должность — напоминает Скуало и пинает Бельфегора под столом, намекая, чтобы тот оторвал свою задницу и сходил за напарником. — Тогда тем более приведите его. Пытаясь подняться, Бельфегор не понимает, что происходит. Тело сковало, голос пропал. Его словно приковало к стулу. Он пытается разглядеть хоть что-то, но в глазах была абсолютная темнота. — Я схожу за своим учеником. — довольно протягивает Мукуро и поднимается с места, поправляя через чур длинные волосы, собранные в хвост. Получив одобрение Тсуны, он покидает комнату. В легкие резко ударяет воздух, Бельфегор поднимает взгляд на пустующее место Мукуро и готов выбежать вслед, пырнуть его в спину. Этот чертов ананас ни при каких условиях не хочет позволять Бельфегору находиться наедине со своим драгоценным учеником. Складывалось впечатление, что Мукуро берег его, как собственного сына — для чего-то более возвышенного, нежели связь с мафиози. Наверно, ему хотелось, чтобы Фран покинул Варию, да и Вонголу в целом. Почувствовав на себе чужой взгляд, Бельфегор поднимает глаза. — Умеешь ты свалить всю вину на другого человека, Каваллини. — произносит Хибари хладнокровно, спокойно, но Бельфегор чувствовал, как тот готов был прямо сейчас ударить его чем-нибудь тяжелым по голове. — Мой приказ звучал внятно: «Устранить пять целей в течении нескольких дней». — А я справился за один. Замечательно, не правда ли? — фыркает Бельфегор и откидывается на спинку стула, закидывая ногу на ногу. — Чего теперь в старом дерьме копаться? У нас другие проблемы сейчас. — Главная наша проблема, Бельфегор, в том, что Вария слишком часто противится приказам моих хранителей и врут в итоговых отчетах. Тебя это касается больше всех. — словно невзначай проговаривает Тсуна, рассматривая лежавшие перед собой документы. Возможно, это были как раз отчеты — Луссурия не так давно вернулся с миссии, сдал все документы, что были нужны, и сейчас спокойно спал. — Мне теперь что, обосраться? — закатывает глаза Бельфегор, получая еще один удар от Скуало под столом. — Ну а что мне писать в этих дебильных отчетах? «Пришел, увидел, убил»? Или ты ждешь, что мы начнем работать, как твои хранители? Извини, Вария за все время своего существования не особо привыкла растягивать на месяц то, что можно уложить в неделю. У нас работа посложнее вашей. — За языком следи, принцесса. — шипит сквозь зубы Гокудера, сжимая кулаки. Бельфегор явно испытывал его терпение. — А ты просто закрой, блять, рот. Готовый сорваться с места, Гокудера неожиданно оказывается взять под руку Ямамото, который что-то нашептал ему на ухо, моментально успокоив. Бельфегор был этому только рад, переводя взгляд на распахнувшуюся дверь. — Не особо хотел приходить, извините. — бормочет Фран, который не удосужился переодеться в форму, представ перед хранителями в растянутой футболке, трениках и полным бардаком на голове. Усевшись рядом с учителем, он переводит взгляд на Тсуну. — В чем дело, босс? — Понимаю твое нежелание, но больше так не делай. — бормочет под нос Тсуна, слегка нахмурившись, и откладывает документы в сторону, поднимая взгляд на всех сидящих перед ним. — Думаю, теперь мы можем спокойно обсудить угрозу, нависшую, по большей части, над нашим Независимым Отрядом. Только, прошу, без ссор — не заставляйте меня нервничать лишний раз. Будучи совершенно незаинтересованным, Фран оглядывается вокруг, рассматривает каждую деталь в комнате, пытается проснуться окончательно. Казалось, он сидит не на своем месте, все казалось сюрреалистичным, словно он и не просыпался вовсе, а Мукуро не врывался в его комнату, столкнув с кровати и отчитав за безобразное поведение. На секунду Франа откинуло в детство, проведенное в Кокуе. Возможно, поэтому он чувствовал себя не в своей тарелке, не понимая, что происходит. — Хром отсутствует. — встревает до этого спокойно отдыхающий, даже слегка дремлющий, в стороне Ламбо, приоткрыв один глаз и кинув взгляд на Тсуну. — У Хром важное задание от меня. — объясняет Мукуро, не убирая с лица фирменную довольную ухмылку, отчего вся Вария закатила глаза. Фран же просто смотрел в пустоту, кусая губы. — Думаю, я лучше могу помочь в таком вопросе. — Так чего же вы ее с поста хранителя не уберете, раз ты лучше? — оживает Леви, накручивая на палец усы и пытаясь испепелить взглядом Мукуро. Фран все еще смотрел в пустоту, не вникая в происходящее. — Замолчите все уже, блять. — вспылил Гокудера, взмахнув рукой и поймав на себе взгляд Ямамото. — Отвали. Меня просто уже заебали их придирки. Как будто у них не было какое-то время два хранителя на одном посту. — Рот закрой. — сжав столешницу до побелевших костяшек пальцев, шипит сквозь зубы Бельфегор. — Бельфегор. — резко произносит Тсуна и поднимается с места, поправляя пиджак. Все взгляды вновь обращены на него, все замолкают. — Я только что высказался по поводу твоего поведения. Не продолжай испытывать мое терпение. — А что ты мне сделаешь? — усмехается Бельфегор и откидывается на спинку стула, разведя руками, как бы говоря, что ему ничего не будет за собственный острый язык. — Бел-семпай, я только проснулся, а Вы мне уже надоели. — нудно протягивает Фран, подняв глаза к потолку. Теперь все взгляды прикованы к нему. — Я согласился прийти, чтобы послушать про проблемы, а не Ваши возмущения. Громко цокнув языком, Бельфегор пинает Франа ногой под столом, из-за чего грозный взгляд разноцветных глаз Мукуро тут же обращается к нему. Он не отрывается от лица Бельфегора, а тот прекрасно понимает, что Мукуро уже мысленно разорвал его на миллион маленьких кусочков. — Все заткнулись нахуй и слушаем Саваду! — ударив по столу, вскрикивает Скуало. Вария закатывает глаза чуть ли не одновременно, зато эффект был практически моментальным. Потребовалось пара минут тишины, чтобы Тсуна собрал все мысли в кучу и убедился, что хранители двух организаций больше не будут перекидываться оскорблениями и издевками. Он оглядывает комнату, задержав взгляд на Скуало, сидевшего от него по левую руку, и, набрав в легкие побольше воздуха, решает приступить к теме, из-за которой они, собственно, и собрались. — Как мы все помним, на замок Варии было совершено покушение, погибли множество лейтенантов. — начинает Тсуна, оглядывая каждого сидящего за столом и понимая, что Фран даже не отрывает взгляд от столешницы, положив на ту руку и слегка стуча по ней короткими погрызанными ногтями. — Недавно нашему отряду Облака удалось узнать, что это была за организация. — Лягушачья? — перебивает Бельфегор, подняв взгляд на Тсуну. Этого не было заметно из-за челки. — Извините, французская. — Хоть где-то в точку попал. — закатывает глаза Гокудера, получив легкий удар под ребра от Ямамото, смиренно молчавшего в стороне, не желая влезать во все перепалки. — Не малыми усилиями, — продолжает с нажимом Тсуна, намекая, чтобы хранителя Урагана наконец замолчали. — Хибари со своим отрядом выяснил, что некая французская организация точит зуб на Варию. Скорее всего, они хотят ударить по отряду, чтобы избавить Вонголу от подкрепления и помощи в возможном конфликте. — Кто пару лет назад радовался, как пиздюк, когда заключили мир со всеми серьезными группировками и семьями во Франции? — усмехается Скуало, наплевав, что слово ему не давали, из-за чего Тсуна начинает медленно закипать, сверля его взглядом. — Я здесь на правах заместителя Занзаса, Савада. Считай, что мое мнение — это и его мнение тоже, так что я могу высказываться тогда, когда захочу. — Это было не мнение, а насмешка, Скуало. — подает голос Ямамотов, уже немного уставший от того, что приходилось сдерживать порывы агрессии Гокудеры. — Он говорил вам всем, что эти лягушки сидеть на жопе ровно долго не будут и что все соглашения — наебалово полное! Вспомни, блять, это и пойми, что я имею право над вами всеми от души поржать! — быстро и повысив голос проговаривает Скуало и откидывается на спинку стула, боковым зрением замечая, с какой широкой улыбкой сидел Бельфегор. — Еще хоть одно замечание или слова без права голоса… — медленно и с нажимом проговаривает Тсуна, прикрыв глаза и мысленно явно отсчитывая до десяти. — И Вария, кроме Франа, покинет кабинет. Это совещание было организовано, по большей части, в ваших интересах. Если вы продолжите в том же духе, мне придется потревожить Занзаса. В кабинете воцарилась тишина, варийцы переглянулись между собой и уже через момент закатили глаза, чуть ли не одновременно цокнув языком. Гокудера окинул взглядом Бельфегора и усмехнулся, подумав о том, что Вария была похожа на дрессированных собачек, которые лаяли и бросались до тех пор, пока рядом не появится хозяин с кнутом и громкими криками. Вонголе с боссом повезло больше. В дальнейшем собрание протекало достаточно спокойно, не считая того, что Бельфегор на протяжении всего времени чувствовал, как Мукуро не сводил с него взгляд, словно пытался залезть к нему в голову и вытащить всю нужную для себя информацию. В этом не было ничего удивительного, ведь после того, как Фран попал в руки Варии, он стал чересчур сильно переживать, что ученик уподобится «этим высокомерным долбоебам», как будто сам представлял из себя что-то другое. Скучающе окидывая взглядом всех сидящих за столом, Бельфегор задержал взгляд на Фране, тут же замечая, как тот резко отвернулся и слегка наклонил голову к Мукуро, который шепнул что-то на ухо и отстранился, еле заметно улыбнувшись уголком губ. Когда они были вместе, то выглядели до ужаса подозрительными, словно два террориста пытались затеряться в толпе в метро, да и внешний вид выделял их на фоне остальных хранителей. Мукуро выглядел слишком пафосно двадцать четыре часа в сутки, в то время как Фран мог разгуливать по замку в пижаме с котиками и кружкой кофе, проводить донельзя много времени на веранде, выкуривая одну сигарету за другой и играя в свою любимую ферму на телефоне. Чем занимался в это время Мукуро — было неизвестно, но замок он определенно покидал до невозможного редко и ненадолго. Услышав скрип, Бельфегор обращает внимание на Тсуну, поднявшегося с места, и решает, что ему наскучило сидеть здесь. — Совещание окончено. — очень вовремя оглашает Тсуна и мягко улыбается, наблюдая, как хранители поднялись с месть и направились на выход. Но Бельфегор никуда не торопился, оставшись сидеть на месте, и пронаблюдал, как Мукуро затащил Франа обратно в кабинет, заставив плюхнутся на стул рядом со Скуало. Тсуна поднимает взгляд на Мукуро, мягко произнеся: — Не оставишь нас? Нам нужно обсудить некоторые вопросы. Было заметно, как Мукуро, скрипя сердцем, вышел за дверь, оставив ученика с капитаном и тактиком Варии и Хибари. Тсуна в этот же момент убрал с лица наигранную улыбку и посмотрел на Франа. — Франческо… — Я Фран. — перебивает Тсуну туманник Варии, даже не смотря в его сторону и пытаясь пригладить непричесанные волосы. Наблюдая за этим боковым зрением, Бельфегор еле заметно улыбнулся. — Не нужно вдаваться в пафос, как сенсей. — Как пожелаешь. — понимающе кивает Тсуна и возмущенно хмурит брови, заметив, как Бельфегор кинул ногу на стол, слегка откинувшись и покачиваясь на стуле. Данный жест неуважения он решает проигнорировать, возвращаясь к теме. — Скуало сказал, что ты не согласился на должность второго тактика Варии. В чем причина отказа? Было ощутимо, как Фран, на чьем лице не было эмоций, не хотел разговаривать на эту тему. Он переводил взгляд с Тсуны на Скуало, думая о том, зачем вообще поддался учителю и явился сюда. — Мне не интересна бумажная волокита. — объясняет Фран и скучающе зевает, думая, что надо бы покурить и позавтракать. — Предложите это Леви — думаю, он от радости обделается. — Леви не сможет работать с Бельфегором. — напоминает с легким нажимом Тсуна, не замечая, как Бельфегор закатывает глаза и слегка задевает локтем Скуало, мол «Посмотри, что мелкий несет». Скуало реагирует тем же, но с немного другим посылом: «С тобой никто не может работать, дебил челкастый». — Вы замечательно сработались, как я мог заметить по отчетам и собственным наблюдениям. Думаю, у вас получится идеально дополнить тактики друг друга, потому что Бельфегор бывает немного… Резким. — Зато эффективно. — усмехается Бельфегор, складывая руки за головой. — Я разговаривал с лягушкой по поводу этого, как и Скуало. Твои уговоры никак не помогут, Савада. Тем более… Тут нужно уговаривать и ананаса. — Причем тут, прости, Мукуро? — с легкой улыбкой интересуется Тсуна, которого, видимо, насмешила кличка собственного туманника. — Фран уже давно сам может принимать решения. — Только Мукуро готов Белу голову оторвать, когда узнает об их совместных миссиях. — протягивает Скуало, накручивая на палец прядь волос и сверля взглядом Тсуну. — Не замечал, как Мукуро на него смотрит? Для него Бел — враг номер один. Портит его драгоценного ученика. Взгляды всех троих устремляются на Франа, уставившегося перед собой и желающего исчезнуть. Он чувствует, как кончики пальцев, перебирающие шов футболки, слегка подрагивают, как каждый хранитель разглядывает его, словно он был картиной в галерее. На секунду Фран пожалел, что не додумался пересесть к Бельфегору. — Не будем обсуждать Мукуро. — вздыхает Тсуна и поправляет волосы, заметно устав от всех формальностей. Возможно, он сейчас думает о том, как бы побыстрее оказаться в своей комнате и устроит себе дневной сон. — Мне не важно его мнение. Меня интересует ответ Франа на мое предложение. — Я уже три раза давал ответ, босс. — тянет Фран и слегка сползает на стуле, запрокинув голову назад и разглядывая потолок, сгорая от желания покурить, позавтракать, принять ванну и оказаться в атмосфере спокойствия. — Тогда… Я настаиваю. — хитро улыбается Тсуна и подходит к окну, всматриваясь вдаль и на прогуливающихся по саду лейтенантов. — Ты не оставляешь мне выбора, Фран. Не ожидая такой исход событий, Бельфегор опускает ноги на пол и слегка наклоняется через Скуало, посмотрев на Франа, не отрывающего взгляд от спины босса Вонголы. В кабинете повисла тишина, пропитанная непониманием происходящего и чувства безвыходности. Бельфегор поднимается с места и хочет было что-то возразить, но Фран сбивает его настрой. — Моему учителю не нравится, что я работаю с семпаем. — холодно оглашает он и так известный факт, сжимая в руке штанину. — Но меня абсолютно все устраивает. Я устал слушать его недовольства, поэтому не соглашался. Если же Вы, босс, поговорите с ним, то я готов согласиться. В шоке уставившись на напарника, Бельфегор не замечает, с какой довольной улыбкой на них смотрит Скуало на пару с Тсуной. Он видит, как зеленые глаза бегают по столешнице, ища пятый угол и возможность спрятаться, а тонкие пальцы не могут перестать то сжимать, то теребить штанину домашних треников. Создавалось впечатление, что Франа буквально загнали в угол, а он и не имел понятия, как отсюда выбраться. — Ты справишься с такой ответственностью, Фран. — уже более мягко и подбадривающе произносит Тсуна, подойдя ближе и положив руку на плечо Франа. — Ты уже достаточно взрослый. — Ему восемнадцать. — напоминает Бельфегор с легким нажимом и недовольством, отходя к окну и борясь с желанием покурить. Один Скуало спокойно наблюдал за происходящим, понимая, что здесь происходит. — А разве тебе не было меньше, когда ты стал полноценным хранителем и рвался на место главного тактика? — припоминает Тсуна, продолжая поглаживать Франа, уставившегося на напарника, по плечу. — Не сравнивай меня и Франа! — срывается возглас с губ Бельфегора, резко обернувшегося на Тсуну, отчего волосы спали с лица, открывая полные злости голубые глаза. Скуало медленно поднимается с места, чувствуя, что все немного идет не в то русло, а Тсуна в шоке уставился на Бельфегора, впервые увидев того без своей «защиты». — Ты всеми руками был «за» его вступление в эту должность, Бел. Успокойся, пиздуй курить. — ворчит Скуало, подойдя к Бельфегору, и берет того под локоть, направляясь с ним на пару прочь из зала совещаний. — Забей, Савада. У нас все заебись, мы курить. Дверь хлопает, хранители Варии отправляются на улицу под недовольное ворчание Бельфегора. Неторопливо из зала совещаний удаляется и Фран, шаркая ногами и прокручивая все произошедшее в голове, не понимая, в чем было дело и что такого произошло, что напарник вышел из себя. По пути он здоровается с несколькими уцелевшими лейтенантами Варии, осматривающих его с ног до головы, ведь было довольно странно видеть офицера не в форме, и думает, что будет делать в течении этого дня, ведь планов не было никаких. Раньше ответ был прост: они могли играть с Бельфегором в приставку хоть целыми днями, но нахождение в замке Вонголы портит совершенно все. В последнее время Фран чувствует себя довольно одиноко, вспоминает время, проведенное в Кокуе, где не мог наладить отношения ни с одним членом банды. Вступление в Варию немного разбавило его скучную и однообразную жизнь… Быть точнее — это сделал Бельфегор, который теперь не подходит к нему ни на шаг. Из окна своей комнаты Фран видит, как Бельфегор разгуливает по саду на пару со Скуало, оживленно разговаривая о чем-то и периодически затягиваясь сигаретой. Невольно Фран засматривается, думая о том, что нужно отправиться в ванну, но сил не было от слова «совсем». Ему правда хотелось не вставать с кровати, чем он, видимо, и займется. — Не хочешь мне ничего рассказать? — раздается голос из-за спины, от чего Фран слегка вздрагивает и резко оборачивается. Мукуро сидел на краю кровати и крутил в руке зажигалку, иногда чиркая колесиком. — Вы опять меня пугаете и без стука вламываетесь, сенсей. — протягивает Фран и садится в кресло подле окна, складывая ноги по-турецки. Ему все еще хотелось курить. — …И что Вы хотите услышать от меня? — Твой напарник к тебе заметно привязан. — усмехается Мукуро, понимая, что попал в точку, когда Фран поднял взгляд на него. В зеленых глазах не было ничего, но Мукуро к этому уже давно привык и, кажется, стал замечать в ученике какие-то эмоции. — Не мешает вашей работе? — У Вас опять галлюцинации, сенсей? — закатывает глаза Фран и откидывается на спинку кресла, запрокинув голову. Ему не хотелось даже смотреть на учителя. Медленно, но верно, складывалось ощущение, что все представители Вонголы — да и Варии тоже, — решили уничтожить Франа окончательно, загнав в угол и заставив говорить слишком много, трепаться о некоторой чересчур личной информации и, возможно, наконец показать хоть какую-то эмоцию. Фран считал, что его день начался просто замечательно. — Я делаю выводы из наблюдений. — продолжает расплываться в хитрой улыбке Мукуро, не сводя взгляд с ученика, и закидывает ногу на ногу. — Думаешь, я и правда слеп? — Один глаз у Вас явно страдает. — пожимает плечами Фран и поднимает голову, наконец устремляя взгляд на учителя и одновременно с этим желая провалиться сквозь землю. Жизнь в замке Варии была слишком беззаботной, Фран отвык от привычки Мукуро лезть туда, куда не стоило даже смотреть. Вария плевать хотела, чем занимался в свободные дни Фран, где мог пропадать и почему периодически у каждого из офицеров пропадала пачка сигарет. Лишь Скуало периодически промывал ему мозги, когда узнал, что их с Бельфегором связывает не только работа — хранитель Урагана не умеет держать язык за зубами, когда остается наедине с умеющим выбить любую информацию Скуало, — и на этом неудобства и неловкости подходили к концу. В то время, как Мукуро считал нужным знать о жизни своего ученика все. — А если я спрошу то же самое у твоего напарника? Взгляд разноцветных глаз исподлобья и эта фирменная улыбка действовали на Франа, как электрошок. Он скрипит зубами, не меняясь в лице, и не сводит взгляд с Мукуро, не разрывает зрительный контакт, не желая проигрывать в этой своеобразной «игре». Мукуро думает, что он все еще был ребенком, которого легло эмоционально подавить и выбить информацию о том, кто умял последний кусочек пиццы, получая слезливое признание. К сожалению, Мукуро не повезло, ведь последние полтора года Фран пробыл в довольно тесных отношениях с человеком, чье психическое состояние оставляет желать лучшего, чьи методы гораздо более убедительные, нежели те, что все еще практикует Мукуро. В какой-то момент стало казаться, что комната начинает сужаться практически до размера атома, Фран видел перед собой лишь глаза Мукуро и слышал исключительно свое спокойное и ровное дыхание. Мысленно он был где-то далеко не здесь… А если быть точнее, то мысленно он был в комнате Бельфегора, собирал на полу раскиданные вещи, вдыхал запах никотина вперемешку с дорогими и, честно говоря, просто ахренительными духами, слышал на фоне приглушенную музыку, играющую в случайном порядке из плейлиста, найденного на просторах интернета, и моментами поглядывал на самого Бельфегора, сосредоточенно строчащего отчет о недавней миссии, не вынимая изо рта сигарету. Мысль о том, что такого больше не повторится, ведь замок был уничтожен, прежнюю атмосферу не удастся восстановить, немного навевала тоску. Реальность представляла собой кость, застрявшую поперек горла, заставляла Франа курить в два раза чаще и желать закрыть глаза, дабы не видеть больше своего учителя, который, как правило, помнил о его существовании только в выгодные для себя моменты, а теперь хотел получить какую-то благодарность за пинки под зад в прошлом и моральный гнет и контроль сейчас. — Франческо… — Меня не так зовут. — перебивает Фран без капли эмоций, все так же не обрывая зрительный контакт с Мукуро, словно не хотел проиграть в этом своеобразном и негласном поединке. — …Я хочу, чтоб ты был со мной откровенен. — продолжает свою речь Мукуро, не обратив внимание на недовольство Франа, и поднимается с места, тем самым закончив «игру в гляделки». — В последнее время я стал часто переживать за то, что ты не справишься со своей работой. Чувствуется укол под самые ребра, отчего Фран вскидывает одну бровь, наблюдая за тем, как Мукуро расхаживает по комнате медленными и размеренными шагами, видимо, в попытках сделать атмосферу более угнетенной, показать ученику, что пора перестать строить из себя «взрослого мальчика». Но Франу было откровенно наплевать на все эти попытки. Ему давно не восемь лет, чтобы бояться дяденьку с разноцветными глазами и странным смехом. — Как это связано с Вашими расспросами про мои взаимоотношения с Бел-семпаем? — напрямую спрашивает Фран, не желая участвовать в странных играх Мукуро и ждать, пока тот подведет к тому же самому, с чего и начинал. По коже побежали мурашки, словно в комнате резко упала температура, а взгляд Мукуро становится более жестким, он не оставляет попыток подавить своего ученика. Кажется, он и сам не понимал, что делал не так и почему старые-добрые методы больше не работали на мальчике, который в прошлом бегал от него по всему Кокуе и не переставал повторять, чтоб новоиспеченный учитель перестал смотреть на него так, словно планирует убийство. В воспоминаниях Мукуро он и правда все еще был мальчиком… — Ты не справишься с заданием, если и дальше будешь прикрывать его спину и вытаскивать из любого дерьма. Это не в моих интересах, Франческо. — монотонно проговаривает каждое слово Мукуро, заставляя ученика слегка вжаться в кресло. Все-таки на подсознательном уровне Фран видел в нем всю ту же угрозу, что и в детстве, пусть это уже и могло быть не актуально. — В моих интересах… — Я понял. — перебивает Фран, нудно растягивая гласные и закатывая глаза, всем видом пытаясь дать понять, что уже устал от болтовни. — Можно мне уже спокойно заняться своими делами? — Какие у тебя могут быть дела? — усмехается Мукуро и в несколько больших шагов оказывается напротив Франа, опираясь руками на подлокотники кресла и нависая над ним, сверля взглядом эти… Отвратительные треугольники под глазами. — Душ, завтрак, игра в ферму и сериал про наркоманку. — спокойно перечисляет Фран, смотря в глаза учителю, задумываясь над тем, что лучше бы никто не сообщал ему о произошедшем с замком Варии. Его нахождение здесь заметно треплет нервы не только одного Франа. — Еще какие-то вопросы, сенсей? — С такой подготовкой ты завтра вновь проиграешь мне, Франческо. — закатывает глаза Мукуро и выпрямляется, направляясь к двери. Кажется, Фран услышал, как внутри него взорвалось неимоверное количество фейерверков — ухода учителя из собственной комнаты он ждал гораздо больше, чем свой день рождения или новый год. — А это и не поединок, чтобы я проигрывал. — успевает бросить Фран перед тем, как Мукуро хлопает за собой дверью. После хлопка дверью, выразившего все недовольство великого, ужасного и капризного Рокудо Мукуро, в комнате образовалась долгожданная Франом тишина, спокойствие и… Хотелось бы почувствовать умиротворение, но на него не было ни единого намека. С каждым днем ситуация в замке ухудшалась, каждый хранитель чувствовал на себе давление «другой стороны», вынужденно проглатывая все и закрывая на это глаза. Казалось, что мириться с подобным плачевным положением не хотел лишь Бельфегор. Ураган Вонголы проглатывал все по приказу Десятого, пока Бельфегор бил в грудь кулаком и кусал губы, когда заставляли замолчать. Все-таки страх перед боссом играл внутри каждого варийца намного сильнее хранителей Вонголы. Наблюдая за всем, Фран слишком часто стал осознавать, что не являлся ни одним из них… Печально ли это? Для него, в данный момент, это могло бы стать целой трагедией. Холодные струи воды дарили ощущение чистоты, свободы. Хотелось проглотить литры холодной воды, дабы почувствовать себя таким же свободным, но… Вода не даст того, чего тебя лишили с самого детства. Фран умывался вновь и вновь, хватал ртом холодную воду, подставив лицо, но это не приводило в чувство — лишь пробуждало лишние воспоминания о Кокуе, о душе с правилом «кто не успел — тот опоздал», о беззаботном времени. Теперь же на плечи падало столько, что не было возможности смыть это проточной водой. Он уже не был маленьким мальчиком, которого пытались научить ужасным вещам. Он был молодым человеком, который умеет укладывать толпы людей, после спокойно докладывая об это своему начальнику… Ведь только этого от него и ожидают — толпы сведенных с ума людей. Вы: «Что за концерты?» Возможно, после данного сообщения стоило задумчиво присесть на подоконник, прикурить сигарету… Но Фран скрипит зубами, понимая, что не нужно лишний раз выходить из комнаты, и решает пролистать ленту новостей, чтобы отвлечься от всего происходящего. Боже… Десятый возлагает на него слишком большие надежды, предлагая должность второго тактика Варии. Фран видел Бельфегора в действии, видел эту одержимость целью, как множество тактик и мыслей мелькают в голубых глазах за доли секунд — так почему Тсуна решил уделить внимание такому жалкому элементу, как туманник Варии? Все было сплошной загадкой, как и все действия Бельфегора, которые, честно говоря, волновали Франа куда больше, нежели вопросы к желанию Десятого. Этот чертов Принц… Проклятый — однозначно. Семпай: «Никакого концерта не было.» Если так сказал Бельфегор — значит, так и должно быть. Никаких вопросов и споров. Такие были негласные правила, как понял Фран за довольно короткое время. Ведь у Бельфегора была корона, возможности всего этого мира… Значит, каждый должен вслушиваться в его слова и, возможно, исполнять команды. И, возможно, Фран понравился ему именно тем, что чхал он на эти «правила». Вы: «Либо у тебя был концерт, либо через десять минут в саду. Вглубь.» Написав сообщение, Фран решает, что не мешало бы высушить прилично отросшие волосы, кое-как уложить и найти более-менее приличную одежду. Офицерам Варии разрешили пренебречь формой на время пребывания в замке Вонголы, но внешний вид все равно оставался важен, о чем Фран решил более-менее заботиться с подачи Скуало и Бельфегора, закупивших ему новую одежду. Но фаворитом каждого варийца оставалась форма их отряда… Которую Фран, правда, терпеть не мог. Еле созревшему парню хотелось свободы самовыражения, доступа ко всем сайтам, где можно было приобрести одежду, да и свободного выхода за пределы поместий. Но никто из боссов не позволял подобного туманнику. Он был вынужден забираться на крышу замка и смотреть на отдаленные фонари города, выкуривая сигарету за сигаретой, пока в голове сидело, что все равно чего-то не хватало. А, может быть, кого-то — история умалчивает… Десятый запретил варийцам выход в город, дабы скрыть их местоположение. Ублюдок? Однозначно. В Варии… Боже, как же хорошо, оказывается, было в замке Варии! Из окна предоставленной для временного пребывания спальни было видно практически весь сад замка Вонголы. Все пафосные лабиринты, множество кустов цветов, невозможное количество деревьев. Вокруг замка Варии был лишь лес, на который Фран смотрел без остановки, любовался… Теперь же, глядя на цветы и невозможной красоты деревья, он не понимал, где же в то время он находил красоту. Возможно, что-то внутри него серьезно дало трещину, если он стал видеть красоту в обычных и достаточно повседневных вещах. Семпай: «Буду делать вид, что не заметил провокацию. Пять минут, земноводное.» На языке почувствовался легкий сладкий прикус. Стало ощутимо, как уголки губ слегка подрагивали, не в силах совершить полное действие… Но Фран проигнорировал все, поднявшись на ноги и начав натягивать форму — единственное, что было под рукой, ведь ему было все равно на возможность ходить в обычной одежде. Пусть все тайное остается явным лишь для избранных. Уже столько времени Фран понятия не имеет, что с ним делает Бельфегор… Он готов был поверить, что у хранителя Урагана были скрытые способности, как и завалявшееся где-то кольцо Ада. Ничем другим происходящее Фран объяснить не мог — с учеником самого Рокудо Мукуро не должно было произойти подобного беспредела и полной чепухи… Но правда выглядела так: он бросил телефон с включенной любимой фермой на кровать, начав торопливо натягивать на бедра форменные штаны. Все происходящее было полным бредом и не должно было иметь право даже на короткое продолжение. У обоих варийцев было множество возможностей оборвать эту «порочную связь», вернуть формальное общение и больше никогда не вспоминать о произошедшем на праздновании двадцать седьмого дня рождения Бельфегора Каваллини. Но уже больше года они игнорируют тот факт, что подобный бред мешает работе и может принести много неприятных последствий. Если же Бельфегор понимал это и просто игнорировал, будучи полным похуистом, то Фран всего лишь позволял этому шторму уносить себя куда-то далеко от жизни, к которой он привык. Нравилось ли ему это? Фран склонялся к тому, что очень даже нравилось, если судить по тому, как быстро он собрался и поспешил покинуть спальню. Оставалось теперь лишь не встретить Мукуро или кого-то из Вонголы — неприятная будет встреча с выяснением, куда Фран сорвалась посреди дня… А ведь и правда было еще светло. Из главной гостиной отдалено слышались голоса хранителей Вонголы, но больше всего выделялся голос капитана Варии, который было невозможно не проигнорировать. Невольно, проходя мимо, Фран прислушался к разговору уже надоевших ему людей. — Почему вы так приебались к пацану бедному? — ворчал капитан, скорее всего, буравя взглядом хранителя Урагана Вонголы. — Если даже у Бела задница подгорела, то это уже пиздец. Отвалите от пацана — у него лапша в голове. — У вашего любимого Бела такая же лапша, судя по всему. И с какого хера он так Франа защищает? Он убить его пытался раз десять — это точно. — голос Урагана Вонголы, определенно. Фран уже проскользнул мимо дверей гостиной, скорее всего, оставшись незамеченным. Не было сомнений, что Франу удастся ненадолго пропасть из поля зрения великого и ужасного Рокудо Мукуро, как и остальных офицеров, ведь те бурно обсуждали совещание в гостиной, как и его скромную персону, и от осознания этого сердце проваливалось куда-то в пятки, заставляя ускорить шаг. Зеленые глаза то и дело пробегались по окрестностям, разглядывали цветы и все возможные кусты. Фран чувствовал себя в фильме про шпионов, кадры из кинокартин мелькали перед глазами, и невольно хотелось сбавить шаг, пробраться на цыпочках вглубь сада, где была маленькая беседка, куда Франа, как правило, утаскивал Мукуро для приватных разговоров. Теперь сам Фран утаскивает другого офицера в ту же самую беседку в надежде, что все обойдется и они не попадутся никому на глаза. Беседка находилась отдалено от замка, практически на самом краю территории, и Фран привычной походкой зашел внутрь, присев на скамейку и прикурив сигарету, думая, что времени было чертовски мало, да и к завтрашней тренировке не мешало бы подготовиться. Он представить не может, что в этот раз постарается выкинуть Мукуро, ведь тот был зол до предела на своего драгоценного ученика, подозревая того в «предательстве» — читать как «тесной связи с мафией». У учителя заметно развивался комплекс, что ученик начинает превосходить его, из-за чего во время совместных тренировок Мукуро пытается показать себя во всей красе, стараясь чересчур сильно. В последний раз у него ни черта не вышло, не считая того, что Фран начал чуть-чуть выходить из себя… И это явно не сыграло Мукуро на руку. — Франческо! — слышится возглас позади, из-за чего Фран вздрагивает и чуть не выронил сигарету. Он закатывает глаза. — Какого хера ты здесь забыл?! У тебя какие-то секреты, тайны, любовники?! — Бел. — вздыхает Фран, потирая переносицу пальцами и думая, что напарник у него явно ебанутый. Но он не высказывает претензий, потому что Бельфегор практически сразу запускает пальцы в зеленые волосы, слегка растрепывает и появляется перед ним. Зеленые глаза с опаской поднимаются, пока сердце опускается куда-то в пятки. Вперив взгляд в челку, думая, что не хватало бы увидеть голубые глаза, Фран растерянно выдает: — Привет? — Виделись, вроде бы. — усмехается Бельфегор, затягиваясь сигаретой и убирая вторую руку в карман. Он даже сейчас, стоя перед Франом в черной футболке и того же цвета шортах по колено, выглядел чересчур пафосно. Фран в растянутой футболке и форменных штанах выглядел смешно на фоне жары и цветов. Было непривычно, понимание того, о чем вести диалог полностью отсутствовало из-за долгой невозможности остаться тет-а-тет. Фран мог лишь бегать глазами по лицу напарника, который был совершенно спокоен, и кусать губы, понимая, что бычок выкинуть было некуда. Но Бельфегор решает прервать молчание: — Спровоцировал на риск, чтобы молчать? Или забыл, что сказать хотел? — Я в шоке, что ты не в форме и мы одни. — объясняет Фран и решает вновь выкинуть бычок куда-то в цветы. Бельфегор, сделав последнюю затяжку, поступает точно так же, ведь ему абсолютно плевать на все жалобы хранителей Вонголы и просьбы не мусорить в саду. Варийцы жили посреди леса, так что не привыкли к подобному чистоплюйству. — Меня Ску ждет на веранде. — ставит в известность Бельфегор, давая понять, что времени у них и правда в обрез. — Мы решили съебаться на ночь в город. Точнее, он сказал, что мне нужно нажраться и успокоиться. — А есть поводы для беспокойства? — вскидывает бровь Фран, думая, куда деть руки и как хочется прервать такой формальный диалог. Хотя, он все еще не понимал, зачем рискнул и позвал Бельфегора сюда. — Да меня все здесь как-то заебали. — пожимает плечами Бельфегор, переступая с ноги на ногу. Фран все еще внимательно следил за каждым движением, как будто видел напарника впервые. У него в голове все еще не могло уложиться, как этот человек может расхаживать в спортивках, давить ненавистные розы в чужом саду, спокойно распивать алкоголь и веселиться, пока на его плечах ответственность за множество смертей и руки в крови по локоть. Его голос разрывает тишину, завораживая: — Я сказал, что пойду к тебе, кстати. Он пожелал удачи на «свиданке». Попытка улыбнуться вновь не увенчалась успехом, зато Фран слегка вздрагивает, когда Бельфегор присаживается на корточки и складывает руки у него на коленях, слегка огладив бедра. Легким движением головы он смахивает челку, заглядывает в зеленые глаза и чувствует, как тонкие пальцы зарываются в пшеничные волосы, словно не веря, что он и правда находился здесь. — Нажрешься с капитаном и снова будешь бросаться стилетами во всех? — припоминает Фран единичный случай, не отрываясь от голубых глаз, желая утонуть в них, словно они были целым океаном. — Хотелось бы нажраться и потрахаться. — честно признается Бельфегор и оглядывается по сторонам с целью убедиться, что никто не услышал подобное откровение. Было бы достаточно неловко. Он практически сразу возвращает взгляд к зеленым глазам. — Но, к сожалению, одно земноводное останется в замке и будет завтра драть жопу ебнутому ананасу. — Закадри какую-нибудь девицу. — вздыхает Фран, закатывая глаза, но все равно не убирает руку от пшеничных прядей, перебирая и желая потянуть на себя. Пока он справлялся со своими потайными желаниями. Зато он прекрасно знает, что Бельфегор полностью способен осуществить в реальность его совет. — Тебя хочу. — еще одно честное признание, которое Бельфегор выпаливает слишком буднично, после чего укладывает подбородок на сложенные на коленях Франа руки, стараясь не разрывать зрительный контакт, желая увидеть реакцию. А Фран всего-то перестает дышать и прикусывает собственные язык, понимая, что плавает в болоте, как настоящая лягушка. Это забавляет Бельфегора, из-за чего он продолжает: — У меня яйца уже гудят от того, как сильно трахаться хочу. Это пиздец, я уже не могу. — А по телефону ты так откровенен не был. — замечает Фран, дотрагиваясь до четких скул, оглаживая. Казалось, они оба спятили. — Просто тебя нормально увидел и еще больше захотел. — объясняет свой порыв души Бельфегор и встает на ноги, все равно склоняясь над Фран и останавливаясь в паре сантиметров от покусанных бледных губ. Чувствуя чужое дыхание, Фран прикрывает глаза, вновь зарывается пальцами обеих рук в пшеничные волосы, сжимает. Шепот Бельфегора обжигает: — Если я тебя засосу и съебусь, то встреча себя оправдает? — Оправдала еще тогда, когда ты сказал, что меня хочешь. Но и это тоже не помешает. — так же шепотом произносит Фран, понимая, что дышать удавалось с трудом, не то чтобы связать слова. Раздвинув худощавые ноги, Фран чувствует, как в пах упирается колено, как мозолистые пальцы сжимают скулы. Становится немного плевать, что их могут заметить, весь риск оправдывался. Бельфегор неторопливо целовал тонкие губы, свободной рукой оглаживая выпирающие ребра, пересчитывая те через ткань футболки. Этого момента Фран ждал слишком долго, сейчас задаваясь вопросом, почему ранее не решился на подобный риск. Объяснение было лишь в том, что его так же, как и Бельфегора, заебало абсолютно все, он решил наплевать на самостоятельно установленные правила. Он наслаждался томным поцелуем, держа лицо Бельфегора ладонями, тяжело дыша и отвечая с небывалым наслаждением, понимая, что утопает с головой в чертовом болоте, что они уже давно не врут друг другу про безразличие — решили просто не озвучивать правду лишний раз, как и перестать отрицать. Боже, это и правда было настоящим безумием и бредом. Принц-Потрошитель и ученик Рокудо Мукуро? И правда бред, полный пиздец. Поцелуй прерывается слишком неожиданно из-за послышавшегося шороха и знакомого до боли ворчания. Бельфегор едва успевает выпрямиться и поправить челку, когда ему прилетает подзатыльник. — Ебланы! — слышится знакомый возглас, после чего Франу так же прилетает подзатыльник и его за шиворот поднимают на ноги, слегка тряханув. — Совсем ебанулись лобызаться?! — Отъебался, блять. — шипит Бельфегор и ударяет Скуало в плечо, как бы отомстив за подзатыльник. — Я тебе сказал, блять, ждать около замка. Хули ты за мной поперся? — Да потому что Савада с боссом где-то здесь шляются, а вы лобызаетесь, как долбоебы! — продолжает орать Скуало, из-за чего Фран морщится и кидает взгляд на Бельфегора, который так же морщит нос. — Они быстрее на твои визги прибегут. — фыркает Бельфегор и поправляет футболку, ищет в карманах шорт сигареты. — А еще быстрее на звуки ебли. Уверен, вы бы тут и поебались, если бы я не пришел. — гневные тирады Скуало чуть поутихли, теперь не было желания закрыть уши руками и убежать в неизвестном направлении. — Хуйни не неси, я не настолько ебанутый. — смеется Бельфегор и прикуривает сигарету, выпуская дым в лицо капитану, на что тот еще раз замахивается, но Бельфегор успевает поймать руку. — Ты ебанутый, Бел. — влезает Фран и успевает увернуться от руки Бельфегора под смех капитана, который тут же приобнял туманника и потрепал зеленые волосы, без слов похвалив за подкол напарника. — В общем… — резко становится серьезным Скуало, не выпуская Франа из своеобразных объятий, и буравит взглядом Бельфегора. — Занзас утвердил нашего малого на должность, так что будешь натаскивать его с следующей недели. — Он и без этого нормально справляется. — недовольно фыркает Бельфегор, не особо радуясь новости о подставе даже от любимого босса. — Занимайтесь, чем хотите — мне похуй. Главное, чтоб Савада думал, что вы чем-то полезным занимаетесь, а не лобызаетесь. — ворчит Скуало и наконец отстраняется от Франа, который переводил взгляд от одного офицера на другого, не в силах сложить в голове, что у них с Бельфегором появится карт-бланш на совместное время. — Все, погнали, пиздюк. — Мне двадцать восемь. — недовольно напоминает Бельфегор, выбрасывая бычок в сторону, и уже было подходит к Франу, как Скуало дергает его за футболку. — Еще успеешь его всего облизать, блять. Помахав на прощание коллегам, Фран наблюдает, как те удаляются все дальше и дальше, а сердце предательски обливаются кровью. Самые неприятные ощущения в жизни Фран успел испытать за время нахождения в этом замке, он даже представить не мог, что способен на подобное, что кольцо перестанет активно перекрывать абсолютно любой намек на чувства, что сам перестанет гореть желанием блокировать все происходящее внутри. Он не понимает, почему стал настолько безответственным и выбросил из головы установку о том, что мафиози нельзя было доверять. Кажется, Фран полностью доверил Бельфегору себя… Это самая огромная его ошибка, как он успел понять за полтора года. После окончания совещания в замке наступила тишина, царило спокойствие. Фран неторопливо побрел в направлении своей комнаты, понимая, что Бельфегор и Скуало смотались в город без чьего-либо одобрения и если не вернутся до рассвета, когда патрульных Варии сменит Вонгола, то им придется довольно не сладко. Он надеялся, что те все прекрасно понимали — не были же они глупыми, в конце концов, — и не будет позже выслушивать от Мукуро, какие коллеги его ученика отвратительные, раз отказываются потакать установленным для них в замке правилам. В комнате Франа было прохладно, он переоделся в пижаму и завалился на кровать, ища на телефоне серию сериала, на которой остановился, и думал о том, что с удовольствием бы пошел вместе с капитаном и напарником. В последнее время возникало желание выпить и уйти от всего происходящего хаоса. С момента разрушения замка Варии, Фран еще не чувствовал себя в полной безопасности и не ощущал ни грамм спокойствия. На душе царило спокойствие в тот самый день, когда все разрушилось. Фран буднично пил энергетик, пока Бельфегор стоял у плиты за приготовлением блинчиков, и ферма на телефоне была такой интересной, что не хотелось отрываться. На фоне играл плейлист Бельфегора — вроде бы, тогда звучала Нирвана, — и Фран слегка покачивал головой, сдерживая желание подпеть знакомой песне и иногда поглядывая на Бельфегора. В квартире уже было достаточно жарко, из-за чего кондиционер работал без остановки, и в тот день Фран поймал себя на мысли, что они слишком много времени стали проводить вне замка, в этой двухкомнатной квартире, куда Бельфегор ранее наведывался лишь изредка. Завтрак оказался перед Франом, он хотел было уже отложить телефон, как услышал звук уведомления, насторожившись, ведь телефон Бельфегора так же прозвенел. Прочитав сообщение, Фран поднял взгляд на Бельфегора и увидел, как голубые глаза заполнились ужасом осознания. «Одевайся.» — пробормотал Бельфегор, бросив телефон и сорвавшись с места. Вспоминая тот день, Фран думал о том, что так и не попробовал блинчики, что они слишком быстро доехали до замка, пока сердце стучало до невозможного больно. На фоне огня и пепла стоял Занзас, сжимая кулаки до хруста костяшек, и Бельфегор смог лишь подойти к боссу и положить руку тому на плечо, тихо сказав, что капитан уже в пути. «Я убью их нахуй.» — зло шипел Занзас, из-за чего становилось понятно, что было лучше не трогать его сейчас. «Занзас!» — послышался настороженный крик позади, и Бельфегор почувствовал, как его отталкивают в сторону, увидел, как Скуало подлетел к боссу и принялся осматривать того на предмет ранений. Его глаза с ужасом пробегали по каждому шраму, пальцы вцепились в широкие плечи, после чего Скуало смог лишь уткнуться головой в грудь босса и с облегчением выдохнуть. «Мой кабинет от подобного защищен.» — уже более спокойно произнес Занзас и слегка погладил пепельные волосы, без слов призывая Скуало успокоиться. Наблюдая за подобной картиной, Фран думал о том, что на месте Скуало сошел бы с ума, пока бы добирался до замка. С того момента прошло мало времени, запах пепла и гари все еще стоял посреди горла, Фран пытался откашляться и забыть, как место, которое он рискнул назвать «домом», взлетело на воздух и превратилось в месиво, как оно догорало прямо на глазах, не позволяя найти хоть какую-то малую часть личных вещей. Он прожил там не так долго, в отличие от других хранителей, и все еще видел, как тех нехило задело произошедшее. Они оказались выброшены из собственного дома и вынуждены ютиться на чужой территории, подстраиваться под какие-то правила и чувствовать себя совершенно уебищно. Происходящее в сериале под вечер смешалось в голове в настоящую кашу, Фран не смог следить за всем слишком долго, чувствуя, как с наступлением заката глаза стали закрываться. Он пытался держаться, иногда проверяя уведомления, но получалось с трудом, безумно хотелось спать. От Бельфегора не было никаких вестей, не считая присланной вечером фотографии с бокалом виски, и из-за этого хотелось спать еще сильней. Фран хотел уснуть и проснуться через неделю, когда у них будет право на совместное время и никто не сможет предъявить за то, что Бельфегор находился у него в комнате. Закрывая глаза, Фран все еще ощущал жар чужого дыхания на губах, прикосновения к ребрам… Этот чертов поцелуй пошатнул его спокойствие, как и все произошедшее за день. Тело атаковала безумная усталость. Не хотелось подниматься с постели, особенно рано утром, чтоб выделить время небольшой подготовке к тренировке. Посреди ночи Фран очнулся от дремы, оглянулся вокруг и понял, что проспал несколько часов — минимум. Во рту образовалась настоящая пустыня, но под рукой не было ничего, из-за чего пришло осознание, что придется все-таки заставить себя подняться с постели. На телефоне все еще не было ни одного сообщения. Фран неторопливо поднялся с кровати, думая, что будет неплохо выпить стакан воды, покурить и завалиться назад спать — в запасе оставалось еще достаточно времени. В замке царила абсолютная тишина, что не могло не радовать. Неторопливо шоркая тапочками в сторону кухни, Фран не переставал взъерошивать изумрудные волосы, создавая из тех настоящее гнездо, и никак не мог избавиться от мыслей, что последние полтора года жизни и правда были похожи на безумие. Небольшой перерыв, частые контакты с Мукуро и полностью рабочая атмосфера — все это послужило почвой для раздумий о том, что в детстве Фран и представить не мог себя в подобных отношениях, особенно с человеком, которого считал до одури смешным и иногда жутковатым. Теперь он ощущал себя женушкой в ожидании мужа с вахты — именно так все и ощущалось. На кухне по какой-то причине горел свет, чему Фран не придал значения. Мало ли кто из лейтенантов мог забрести сюда во время патруля, не так ли? Выпивая залпом стакан воды, Фран ощущает, как жизнь возвращается к обезвоженному организму, как, собственно, и сонливость. Он уже хотел было выключить свет… — Посмотри-ка, кто тут! — раздается чересчур знакомый голос, на что Фран резко оборачивается и замирает на месте. Перед ним были пьяные в стельку Бельфегор и Скуало, который держал первого под руку, что давалось заметно тяжело. Они выходили из гостиной, куда легко попасть с кухни, и еле стояли на ногах, из-за чего Фран закатил глаза и подумал, что стоило выключить свет и свалить отсюда побыстрей. — Наш любимый лягушонок. — пробормотал Скуало и усадил Бельфегора на стул, выпрямляясь и тяжело вздыхая. Тяжело таскать на себе подобную тушу, особенно если на одной руке был протез. — Чего не спим, мелочь? — Воды встал попить. — коротко объясняет Фран, наблюдая, как Бельфегор смахивает с лица челку и откидывается на стуле, пробормотав что-то про то, что хочет пить. — Поухаживаете за Белом? Мне спать надо. — Ахуеть. Я ему в жены не записывался, в отличие от некоторых. — ворчит Скуало, но все равно, еле передвигаясь, наливает стакан воды и передает Бельфегору. Тяжело вздохнув, Скуало сам плюхается на стул. — Ебать мы нажрались… — Я заметил. — кивает Фран, еле держась от того, чтоб подойти к Бельфегору. — Босс вообще в курсе о подобных похождениях? — Сплюнь, дебил. — фыркает Скуало, будучи, на удивление, не таким громким, как обычно. Бельфегор же пытался прийти в себя, взъерошивая волосы и слегка ударяя себя по щекам. — Для него мы на патруле. — Какая замечательная отмазка… — качает головой Фран и сам решает присесть, все еще не сводя взгляд с двух пьяных тел, которых смеет называть «капитаном» и «напарником». — Пиздуй спать, лягушка. — подает голос Бельфегор, еле связывая слова и упираясь локтями в колени, держась за голову. — Не хватало тебя еще здесь. Пиздуй нахуй. — Вот и вся любовь. — смеется Скуало и решает тоже выпить воды, иначе сушняк добьет его окончательно. — Не надо на меня бухого в стельку пялится. — бубнит Бельфегор и пытается поднять на ноги, но тут же падает назад на стул. — Ебанный в рот… Ску, иди нахуй! Чтоб я еще хоть раз… — Не ной, блять! — командует Скуало, не узнавая своего подопечного. — Пару лет назад ты напивался и пальцы гнуть начинал, да морды всех мимо проходящих бить, а сейчас ноешь, как девка неебанная! — Да из-за этого Савады я и есть девка неебанная! — вспылил Бельфегор явно не с той громкостью, которую можно допустить в этой ситуации. Фран в мгновение отворачивается, уставившись в коридор и понимает, что патрульные Варии ничего не сделают, но неловкость от высказывания пьяного Бельфегора никуда не девалась. — Как же я заебался уже, блять… — И это я слушал весь ебанный вечер. — вздыхает Скуало и переводит взгляд на явно смутившегося Франа, что вызывает ухмылку. — Просто у нашего мальчика все еще шило в заднице, требующее дворцовых переворотов, но Вария больше такой хуйней не страдает. — Он допустил разрушение нашего дома… — бормочет Бельфегор, и Фран отчетливо слышит нотки тоски и боли в голосе, который всегда звучал с издевкой. От этого становилось не по-себе. — Ты из него какую-то нюню сделал. — делает выводы Скуало, когда у самого на душе скреблись кошки, причем очень заметно. Капитан слегка склоняется и тычет в плечо Бельфегору, пытаясь привести в чувства. — Где мой вечно бешенный Принц-Потрошитель на понтах? Что за сопли? Не узнаю тебя, малой. — Мне двадцать восемь. — продолжает бормотать Бельфегор, будучи слишком пьяным даже для того, чтобы поднять голову и взглянуть на Скуало. — Я двадцать лет прожил в этом замке, а все разрушилось из-за каких-то лягушатников и похуизма Савады. — Слишком много соплей для человека, который собственный дом разнес в щепки. — закатывает глаза Скуало, не замечая, как Фран не сводит взгляд с Бельфегора, совершенно не понимая, что происходит. — По тому дому ты ни разу не ныл. Что сейчас изменилось? — …Наш замок догорал так же, как и мой дом. Я смотрел и думал: «Тогда я этого хотел, а сейчас неприятно, что пиздец». — слишком легко выпаливает Бельфегор для человека, ненавидящего разговоры о «прошлой жизни». Он все-таки вновь откидывается на спинку стула и запрокидывает голову, устремляет взгляд в потолок. На секунду Фран поймал себя на мысли о том, что боится увидеть в голубых глазах слезы… Но в них было лишь опьянение и злоба. — Я сам прожил там достаточно, Бел, но нужно уметь переступать через пепел. — вздыхает Скуало и делает глоток воды. — Ты уже имеешь опыт. — Сейчас будет посложнее… Мне уже не восемь и все не кажется таким простым. — на удивление трезво бросает Бельфегор и потирает глаза, после чего бросает взгляд на наблюдавшего за неприятным диалогом Франа и с непривычным холодом бросает: — Тебе спать пора. Тут взрослые дяденьки болтают. Поняв, что и правда являлся третьим лишним, Фран кивает и, бросив сухое «Недолго сидите», удаляется в коридор, подумав, что все было слишком странно с момента, когда он расстроился из-за несъеденных блинчиков. Все превратилось в сплошную драму без грамма комедии, стремилось нанести рану на душе, которой не было. Возможно, оставшись бы у Франа хоть частичка души, он бы сейчас чувствовал себя такой же выжатой тряпкой, как и все остальные варийцы. Но ему оставалось лишь играть роль. Непривычная тишина царила вокруг, абсолютная темнота и холод. Фран, набрав в легкие побольше воздуха, не торопился выдыхать, прислушиваясь к тому, что происходило как внутри, так и снаружи, стараясь понять, как действовать и какую тактику нужно использовать сегодня. Знание того, что за окном светило солнце, цвел невозможной красоты сад никак не прибавляло уверенности. Хотелось увидеть мрак и сплошной, непроглядный туман — Франу очень даже по душе такая обстановка. Распахивая глаза, он все еще видит перед собой абсолютную темноту, не слышит ни единого звука. Ощущалось лишь дуновение ветра и пожирающее одиночество, съедающее внутренние органы и обгладывающее косточки, жадно причмокивая. Одиночество оно такое… Вечно голодное и безжалостное. Выдохнув, Фран еле слышно хлопает в ладоши и видит, как темнота с дикой скоростью сгорает, пропускает лучи солнца. Он чувствует жжение лучей на коже, когда та и вовсе рассеивает, и устало вздыхает, думая, что провел бы в собственном коконе еще немного времени… Но такой возможности у него не имелось. — Офицер Айроне, Вы на высоте, как и всегда! — слышится возглас со стороны, заставив обернуться и увидеть, что на трибунах спортивного зала при замке собралось уже достаточно лейтенантов Тумана — как со стороны Варии, так и Вонголы. Это заставляет Франа кивнуть в знак благодарности и слегка потянуться, разминаясь перед полнейшим Адом. — Вся тренировка будет фиксироваться на запись, так что неокрепшие умы все еще могут покинуть зал. — раздается гордый и насмешливый голос. Франу даже не требуется оборачиваться, чтобы понять, кто это был. Двери зала громко захлопываются, и слышится приближающийся стук каблуков по деревянному полу. — Франческо, не ожидал, что ты захочешь потренироваться. Тогда бы я явился пораньше. — Поэтому я Вам ничего и не сказал, сенсей. — протягивает Фран, уже вперив взгляд в представшего перед ним Мукуро с трезубцем в руке. Любимая побрякушка. — Какой ты противный у меня. — усмехается Мукуро и слегка треплет Франа за щеку, после чего показательно вытирает перчатку об водолазку Франа. — Будем начинать, мой дорогой ученик? — Не знаю, чего Вы все болтаете. — вздыхает Фран и разворачивается на сто восемьдесят градусов. Он делает около десяти шагов, после чего вновь поворачивается к Мукуро лицом, заметив, как тот с нетерпением теребил кольцо Ада на пальце. Только одно? — Мы сегодня не в полную силу, сенсей? — Это же тренировка, а не бой. — объясняет Мукуро, переминаясь с ноги на ногу. — Я начну? — Да, Ваша очередь. Расплываясь в самодовольной улыбке, Мукуро делает один удар трезубцем по полу, который тут же расползается, словно дешевые капроновые колготки. Идет трещинами, проваливается прямо под ногами Франа, превращаясь в темную бездну. На что Фран и бровью не ведет, сложив руки в карманы и вскинув бровь, без эмоций осматриваясь вокруг. Все напуганы, держатся друг за друга, лишь бы не провалиться в пугающую пустоту. Но он держится, словно за спиной были крылья. — Сенсей, я тоже топать умею. — протягивает он, наклонив голову вбок и, словно в доказательство, топает ногой по бездне под собой. Все пространство резко заполняет вода, Мукуро оказывается замурован цепями, сделав рывок, как будто и правда верил в происходящее. А зрители уже задыхались, хватаясь за горло. — Нравится топтаться на фобиях? — усмехается Мукуро, делая глубокий вдох. Вода не заполняет легкие. Воды на самом деле не было. — Более чем. И Мукуро мог поклясться в том, что Фран у смехнулся. Не став дожидаться удара исподтишка, Фран решает наступать дальше. Как и говорил когда-то Бельфегор, все его иллюзии имеют до жути темную форму. Вот и сейчас Фран щелкает пальцами, заставляя пол расползтись вновь, превратившись в беспросветную бездну, а с потолка начала капать темная слизь, падая на голову перепуганных лейтенантов. На стенах можно было разглядеть следы рук, словно кто-то безуспешно пытался вырваться из-под безмерного количества штукатурки. Звуки криков и мольбы о помощи заполнили зал, заставив Мукуро слегка зажмуриться и только сейчас обнаружить, как та сама слизь утягивала его вниз, как мертвые руки хватались за лодыжки с желанием утащить назад, утащить домой. Рассказы об Аде не прошли зря — это очень заметно. Ударив трезубцем по полу еще раз, Мукуро добивается того, чтоб весь зал охватил огонь, вулканическая магма. Он видит, как шея Франа оплетается ростками лотоса, как тот без капли эмоций потирает переносицу и еще раз щелкает пальцами, заставив все исчезнуть. В ушах до ужаса зазвенело — чертов белый шум, — и уже шея Мукуро оплетена колючей проволокой. — Какие у тебя фобии, Франческо? — раздается громогласный голос, исходящий, кажется, из каждый щели в стене. Фран переминается с ноги на ногу, кусает губы. — Потерять близких?! Сколько раз ты представлял мою смерть?! — Много. — выплевывает он и видит, как под ногами Мукуро образуется гниющее болото, как завышенные сапоги утопают в зеленой воде. — А смерть Каваллини?! По стенам стекает бордовая кровь, вновь слышатся крики о помощи, безумный смех и лязг металла. Мукуро оглядывается вокруг, понимая, что ученик и правда был силен, но и слишком сильно перебарщивает. Почувствовав першение в горле, Мукуро понимает, что что-то было не так. Он понимает, что именно, когда начинает кашлять и видит на ладони следы крови, чувствует подступающий рвотный рефлекс. Взрыв раздается прямо перед лицом Франа, на что он совершенно не реагирует, наблюдая, как Мукуро не может откашляться, как его мозг отказывается верить в то, что кровь не настоящая. Фран вновь слегка топнул ногой, заставив все вновь заполниться всепоглощающей темнотой, и Мукуро выпрямляется, глядя на ученика и усмехаясь. — Что будет, если я скажу, что его мозги уже похожи на пюре? — расплывается в еще большей ухмылке Мукуро, опираясь на трезубец и резко оказываясь слишком близко к Франу. — А с Вашими-то все в порядке? — спокойно произносит Фран, сделав так, что Мукуро отлетает прямо в стену из-за резкого потока ветра. — Я уже не маленький, сенсей. Не провоцируйте меня — не сработает. — Разве? В голове эхом разносится знакомый смех, Фран жмурится с осознанием, что уже не так раздражается с фирменного смеха Бельфегора. Он распахивает глаза, успев увидеть перед собой Мукуро, и тут же чувствует, как тело придавливает к полу. Снова чертова лоза. Смех не прекращался, Фран видел перед собой лишь глаза Мукуро и понимал, что готов прямо сейчас сдаться, потому что весь этот пафос сидел в печенке… Но он не мог дать слабину. Щелчок. Мукуро оказывается прибит гвоздями к противоположной стене, и Франу удается подняться на ноги, увидеть, как из конечностей учителя сочится черная, гнилая кровь. Он видит, как усмешка Мукуро уже теряет былой насмешливый оттенок, и решает, что нужно заканчивать игру. Вокруг шеи обворачивается петля, затягиваясь с каждой секундой все туже, заставляя разноцветные глаза уставиться на Франа с шоком и непониманием. А Фран не хочет ничего объяснять, как и убирать беспроглядную тьму, громкие мольбы о помощи, звуки пыток. Это было реальностью — много лет назад. — В голову мне лезешь? — сквозь зубы шипит Мукуро, понимая, что Фран и правда давил на болевые точки слишком умело, что воздуха в легких не хватало. — Вы мне просто надоели уже. — вздыхает Фран и подходит ближе, наблюдая, как учитель был пригвожден к стене в известной для всех позе. Из-за иллюзий Франа — даже невидимых, — люди умирали мгновенно. Сейчас он воздействовал не изнутри, но выносил внутренние кошмары наружу, понимая, что Мукуро уже не выдерживает. Прикрыв глаза, Фран позволяет Мукуро упасть на пол, слышит, как тот жадно хватает ртом воздух, как пытается подняться с помощью трезубца. — Не зря ты смог обмануть тех осталопов. — выпрямляясь, усмехается он, поправляет волосы, упавшие на глаза, и вновь смотрит прямо в зеленые глаза. — Мне гордиться тобой или опасаться? Фран осматривается вокруг. Большинство лейтенантов Тумана валялись без сознания, а кто оставался в здравом уме — с ужасом наблюдали за своими офицерами. Был слышен стук зубов. — Пожалуй, все сразу. — нудно протягивает он и, следуя примеру, поправляет волосы. Все пространство вокруг все еще было затянуто черной пеленой. Казалось, что через нее не проникал ни свет, ни звук. Фран еще никогда не чувствовал себя настолько комфортно. — Жаль, что ты не пошел по моим стопам. — Мукуро кусает губы, торопливо пытаясь придумать, как атаковать снова, чтобы застать врасплох. Но ничего не приходит в голову… Фран все еще оставался полон сил. — Тебе под силу превратить все в пепел. И не только мафию. Казалось, на лице Франа мелькнуло самодовольство, гордость. Он кидает на учителя безразличный взгляд. — Я все еще в раздумьях. Вот этот момент. Ученик превзошёл своего учителя, втоптав того в грязь, заставив опасаться. — Я могу идти? — спрашивает он совершенно безразлично, буднично. — Нужно семпая проверить. Внутри Мукуро все трепещет от злости… Или это было восхищение — он не понимал. Зато он отчетливо понимал, к чему Фран выложился настолько — показывает, что тоже умеет кусаться. Взрослый мальчик хочет свободы, показывает, что лучше не трогать и не мешать. — Ступай, мой дорогой ученик. — Спасибо, сенсей. Резко пространство заполняет свет, звуки. Фран разворачивается и, не торопясь, направляется в сторону выхода, пока лейтенанты пытаются подняться на ноги, бормоча что-то невнятное. Переступив порог, он ускоряет шаг. — Страшно стало даже мне. — слышит Мукуро, резко оборачиваясь. Точно… Он же наблюдал. — Хорошего наследника ты воспитал, Рокудо. Но теперь за ним нужно следить тщательней — бунт Варии с его участием мы не остановим. — Это уже ваши с Десятым заботы, Кёя. Ощущение грязи внутри мешало дышать, не давало сбавить шаг. Фран торопливо брел по коридорам замка Вонголы, не обращая внимания ни на кого, кто пытался остановить его на этом сложном пути, и не мог услышать ничего, кроме разносившегося эхом по черепной коробки смеха. Он поправляет волосы, видя перед собой нужную дверь, и всем нутром надеется, что все было в порядке, как будто Мукуро и правда мог сотвориться какое-то дерьмо прямо под носом у Десятого. Это были лишь провокации, заставившие Франа почувствовать дрожь пальцев. Комната была залита солнечным светом — «спасибо» распахнутым шторам, — на полу валялась форма и обычные вещи, все вперемешку. На рабочем столе было неприлично много кружек, неизвестно сколько томившихся здесь, и Фран на секунду почувствовал себя дома, если бы не осознание, что комната совсем не похожа на ту, что была ранее. Он с опаской переступает порог, закрыв за собой дверь, и видит еле заметно торчавшую из-под одеяла светлую копну волос. Сердце делает кувырок, и Фран срывается с места, бросаясь к кровати и сдергивая одеяло на пол, понимая, что уже ничего не может поделать с тем, как все рвалось наружу. Становилось противно от самого себя, когда голубые глаза оторвались от экрана телефона и с вопросом уставились на него, а ноги предательски подкосились. Фран падает на колени подле кровати и роняет голову на сложившиеся на простыни руки, чувствуя себя последним идиотом и дерьмом… Перед глазами все еще стоял образ Мукуро, подвисшего на петле и задыхающегося от нехватки кислорода. — Лягушка, ты совсем ебнулся? — раздается до боли и раздражения родной голос, заставив приподнять голову и взглянуть на Бельфегора, отложившего телефон в сторону. Он явно не понимал, что Фран забыл в его комнате посреди дня, так еще и в таком состоянии. Не найдя слов, Фран забирается на кровать и прижимается к Бельфегору, ощущая, как вздымается его грудная клетка, как в нее же стучалось сердце… Он был вполне себе живой и в полном порядке, что можно было понять и с первого взгляда, но Фран глазам верить не привык. Руки Бельфегора обвиваются вокруг него в ответ, он нависает над Франом и все еще ни черта не понимает, не считая того, что сейчас тому явно требовались объятия. Фран не может поверить, что чувствует разгоряченную кожу своими до ужаса ледяными пальцами, отказывается выпускать Бельфегора из объятий и верить, что смог. Без слов, Бельфегор оставляет смазанный поцелуй на бледней щеке и жарко выдыхает, понимая, что за окном было итальянское лето, что ему слабо помогал кондиционер, пока Фран был весь ледяной, пусть и одет в водолазку и брюки. Решившись слегка отстраниться, Бельфегор видит, как сильно Фран зажмурился, не желая отрывать глаза. Он выглядел маленьким испуганным котенком, который прибежал к хозяину, перед этим сильно испугавшись. И котенку было плевать, что ему будет за подобное вторжение и нарушение спокойствия. — Скажи, что у тебя не болит голова. — бормочет Фран, не решаясь открывать глаза, стыдясь собственного поведения и слов. Мысленно он все еще находится в непроглядной и уютной тьме. — У меня похмелье. Как думаешь, голова болит? — устало усмехается Бельфегор и чувствует, как короткие ногти впиваются в обнаженную спину, заставив закатить глаза. — Ладно, лягушонок. Все у меня хорошо. — А я только что чуть не убил сенсея. — быстро пробормотал Фран, словно озвучил что-то до жути постыдное. Он вновь прижал Бельфегора к себе, уткнулся носом в шею и подумал, что, наверно, вел себя, как маленький ребенок. — И что в этом плохого? — усмехается Бельфегор, запуская пальцы одной руки в изумрудные волосы. — Только то, что ты его не добил. — Умеешь успокаивать. — вздыхает Фран и поддается порыву оставить на шее Бельфегора мимолетный поцелуй. — …Я просто сам не понял, как так получилось. — Ты убиваешь людей пачками. Чему тут удивляться? Просто забыл, что это тренировка, а не задание. — пытается подобрать слова Бельфегор, будучи в этом, мягко говоря, полным дерьмом. Ему как-то не доводилось успокаивать малолеток. — Он хотел заставить меня поверить, что навредил тебе. — выпаливает Фран и набирается смелости отстраниться, взглянуть в голубые глаза. Ком встает поперек горла, когда он не видит в этих самых глазах ни капли удивления. — Я сорвался. — Я бы тоже его ебнул, если бы он сказал, что хоть пальцем тебя тронул. Успокойся. — продолжает расплываться в улыбке Бельфегор, чересчур заботливо поглаживая изумрудные волосы. — Он же жив, да? — Если за мной не побежал взбешенный Хибари, то жив. — рассуждает Фран, не отрываясь от голубых глаз и не понимая, с каких пор «просто секс» превратился во все это недоразумение, с каких пор он готов навредить человеку, чью смерть боялся не пережить. — Тогда расслабь булки. — смеется Бельфегор и уже было хочет выпрямиться, но Фран дергает за плечи, не позволяет завалиться на бок и прийти в себя после алкогольных приключений. Все становится ясно, как и небо за окном. Это определенно было лучшее похмелье Бельфегора, с удовольствием склонившегося над Франом. Он жарко выдыхает в бледные губы, чувствует, как ледяные пальцы сжимают плечи, и понимает, что самого невозможно трясет. Было ли это из-за похмелья или чего-то другого — неизвестно. Бельфегор втягивает Франа в поцелуй, забирается рукой под черную водолазку, оглаживая впалый живот, и чувствует, как руки обвиваются вокруг его шеи. Прижимая к себе, Фран отвечает на неторопливый поцелуй, ощущая, как сердцебиение успокаивается, как все переживания из-за «поединка» отходят на второй план. Реальность была такова: с Бельфегором все было хорошо, не считая похмелье, и он все еще ахуенно целовался, а Мукуро был манипулятором, попытавшимся вывести ученика и заставить проиграть, сыграв на переживаниях. Было лишь одно «но» — теперь этот манипулятор мог спокойно додуматься до того, что послужило толчком для срыва Франа. Все мысли о будущих проблемах Фран решает откинуть в сторону. Он утопает в поцелуе, позволяет пересчитывать выступающие ребра, оглаживать впалый живот. Прикосновения перекрывают кислород, Фран чувствует учащение собственного дыхания, но он скорее задохнется, чем оторвется от этих губ. С этим человеком ему было комфортно не только в кромешной темноте… В любом смысле. — Блять… — бормочет Бельфегор и, вопреки желаньям Франа, разрывает поцелуй. Заметно, как и он сам еле дышал. — Помнишь, что я сказал тебе вчера? — Что у тебя яйца гудят от того, как сильно трахаться хочешь? Помню. — еле дыша, произносит Фран и запускает пальцы в собственные волосы, сжимает. — Сейчас не время, так что не доводи меня. — фыркает Бельфегор и садится на кровати, потягиваясь и жалея о том, что вчера выпил больше своей нормы. — Мне скоро нужно быть у Занзаса, так что я должен успеть стать человеком. — А если… — А если от меня будет нести еблей — вопросов у босса только прибавится. — перебивает Бельфегор, решив, что сейчас не время думать членом. — Если мне надо было бы к Ску — я бы еще подумал, но здесь без вариантов. А твой петух, кстати, все еще жив и вряд ли будет рад, если его ученика нагнут посреди дня и это услышит весь замок. — Можно я… Останусь тут? — бормочет Фран, выслушав тираду Бельфегора, и падает на подушку, утыкаясь взглядом в потолок. Он определенно совсем немного расстроился, пусть и шел сюда совсем не за этим. Если рисковать, то до последнего, не так ли? — Дурацкий вопрос. — цокает языком Бельфегор и встает с кровати, слегка пошатнувшись на месте и понимая, что душ был необходим немедленно. Дверь в ванну хлопает, и Фран тяжело вздыхает, сворачиваясь в комок и думая, что не мешало бы закрыть шторы — солнечный свет до жути раздражал, не соответствовал тому, что хотелось удавиться в петле точно так же, как и испуганный Мукуро, смотревший неверующими глазами на своего ученика, не понимая, когда тот успел стать настолько взрослым. Маленький французский мальчик уже не был таким, каким его запомнили в стенах этого поместья — он поднимается с кровати напарника и, усевшись на подоконник и приоткрыв окно, прикуривает сигарету, раздумывая о том, как провести остаток дня. Вслушиваясь в шелест деревьев на ветру, Фран сверлил взглядом открывающийся вид на сад, в очередной раз чувствуя себя подкидышем. Как будто ничего и не изменилось за два года службы в Варии, как будто его снова притащили сюда насильно и заставили прожить тут пару суток, опасаясь, что банда Кокуе хватится нерадивого лягушонка… Они так и не спохватились, поняв, что Фран был в руках Вонголы и ему ничего не угрожает. Это и было, пожалуй, самой обидной деталью. Бычок улетает в окно, наплевательское отношение к просьбам не мусорить остается при себе. Фран зашторивает окна и стягивает с себя водолазку вместе с брюками, по пути к кровати подобрав какую-то из футболок Бельфегора, любезно расшвырянных по всей комнате, и плашмя падает на кровать. Под подушкой валялся пульт от кондиционера, и Фран решает устроить тут морозилку, перед этим забравшись под пуховое одеяло, вспоминая, как Бельфегор требовал определенные подушки, определенное одеяло и определенное постельное белье для своей скромной персоны. Фран этого делать не стал и чувствовал себя неуютно, привыкнув к постели Бельфегора в замке. — Уже спишь? — раздается голос Бельфегора, отрывая Франа от попыток улечься поудобней. — А зачем тебе к боссу? — выпаливает Фран и садится на постели, прищуриваясь и наблюдая за тем, как Бельфегор каким-то образом мгновенно среди кучи раскиданных вещей отыскал именно те, которые были нужны. Организованный беспорядок. — Порешать вопросы насчет твоей новой должности. — недовольно объясняет Бельфегор, натягивая штаны. — А разве я не должен тогда присутствовать? — Фран вскидывает бровь, понимая, что Бельфегор этого не видит, будучи занятым поиском носков, но это было необходимо сделать. — Или ты будешь возмущаться и поэтому меня там быть не должно? — Тебя там быть не должно, потому что говорить будем про тебя. Так понятно? — вздыхает Бельфегор и заползает на кровать, опрокидывая Франа на подушки и нависая сверху. Шторы все равно пропускали немного света и позволяли отлично видеть эту мордашку. — Боссу нужны мои рекомендации и все в этом роде. — Сначала одобрил, потом запросил рекомендации… Умно. — закатывает глаза Фран, за что получает легкий щипок за ляжку сквозь одеяло. — Он знает, что у тебя котелок на месте и все будет заебись, но послушать человека, который вечно с тобой трется, тоже не мешало бы. Не думаешь? — продолжает в привычном недовольном тоне Бельфегор, словно все вокруг и правда были слишком тупыми. А он ведь так и считал. — Снова разговор взрослых дядек. — припоминает Фран, обвивая руками шею Бельфегора, думая о том, что собственные мозги давно превратились в кашу, если он позволяет этому безумию продолжаться. Или же он заразился каким-то психическим расстройством от Бельфегора — тут было не угадать. — Ты меня уже заебал. — вздыхает Бельфегор и выбирается из объятий, поспешно поднимаясь на ноги и удаляясь в сторону двери. — Дрыхни, а я пойду тебе кости перемывать. Слышно, как ключ поворачивается в замке, что означало одно — Франа заперли в комнате до возвращения Бельфегора. Не сказать, что его это не устраивало, но можно было бы и ему оставить ключ. В комнате пахло сигаретами, к чему Фран невообразимо привык. Он укрывается одеялом, радуясь, что кондиционер работал чуть ли не на всю мощность, и задается вопросом: Почему вчера он боялся даже встретиться с Бельфегором тет-а-тет, ведь кто-то мог заметить, а теперь он валялся в его постели и чувствовал себя донельзя комфортно? Фран не хотел знать ответа, утыкаясь носом в подушку и желая заснуть беспробудным сном до самого вечера «Я никогда не смогу так же.» — бормочет маленький мальчик с изумрудными волосами, за которые хватается и строит гримасу, выражающую весь шок. «Возможно.» — довольно мурлычет Мукуро, расплываясь в ухмылке. «Или, возможно, сможешь даже лучше… Если постараешься.» «Куда уже лучше?! Я в шоке.» — продолжает свои тирады наивный мальчуган. «Я всему тебя научу, Франческо. Не переживай.» Холодный пот проступает по всему телу, Фран чувствует, как подобранная с пола футболка пропитывается насквозь. Он переворачивается на другой бок, жмурится до разноцветных кругов перед глазами. Хотелось окутать себя непроглядной тьмой на вечно, закрыться в коконе, который никому не пробить, через который не пробраться никому. Когда-то подобный комфорт ему был предоставлен на блюдечке с золотой каемочкой, но все рассыпалось, превращалось в пепел, вынуждало судорожно хвататься за оставшиеся крупицы безразличности. По его вине погибло множество людей, он предоставлял отчеты по каждому инциденту, сухо и коротко описывал свои действия и последствия, но именно сейчас все словно вернулось бумерангом, ударившим со всей дури по затылку. Стало невозможно холодно, одеяло перестало спасать. Создавалось впечатление, словно посреди лета ударил лютый минус. Слегка отодвинув одеяло, Фран видит, что за окном было уже темно, и приподнимается на кровати, осматриваясь вокруг и не совсем понимая, где находился. Потребовалось пара секунд, чтоб он сообразил, в какой комнате находится и что вообще тут забыл, после чего он сразу хватается за телефон, покоившийся под подушкой. Ни одного сообщения не было, но это совершенно не расстроило, потому что Фран заслышал, как открывается дверь в комнату. — Лягушка. — послышался голос, разрезавший тишину и принесший моментальное спокойствие. Бельфегор сбрасывает кроссовки около двери и подходит к кровати, падая на ту спиной. — У меня новости. — Я только проснулся. — ставит в известность Фран и потирает глаза, после чего неторопливо подползает к Бельфегору и ложится рядом. — Тебя серьезно не было так долго? — Ты не писал, так что я решил не мешать принцессе-лягушке спать. — шепеляво смеется Бельфегор, на что Фран лишь закатывает глаза. — Так нужны тебе новости? — Говори. — вздыхает Фран, накручивая на палец пшеничную прядь. — Твой петушара поджал свой хвост и скрылся отсюда нахуй. — расплывается в улыбке Бельфегор и пытается поймать взгляд Франа, запечатлеть в зеленых глазах эмоции. Но он снова натыкается на абсолютное спокойствие, понимая, что этот человек может раскрываться лишь через слова и действия. Иногда Бельфегор думал вернуться к временам, когда от души пиздил этого мелкого придурка. Осознание доходит не сразу, и Фран с опозданием вскидывает бровь и забирается на Бельфегора, устраиваясь поудобней. — Я все проспал… — бормочет он и забирается рукой под футболку Бельфегора, проводя пальцами по прессу, чувствуя, как внутри все буквально дрожало. — Хибари, вроде как, упомянул, что петух вернется. — вкидывает Бельфегор в попытке немного приструнить Франа, но у самого плохо получается сдерживаться. — Тебе действительно не похуй? — закатывает глаза Фран, двинув бедрами и наблюдая за тем, как Бельфегор прикрывает глаза, прикусывает нижнюю губу. Это заставляет дрожать весь внутренний мир, забыть, как дышать. Фран склоняется, еле ощутимо касается губ Бельфегора, запускает пальцы в пшеничные волосы. — Ты же хочешь. — С каких пор ты стал такой шлюхой? — расплывается в улыбке Бельфегор, сжимает задницу Франа, почувствовав, как тот резко выдохнул. — Твоими стараниями. — бросает шпильку Фран, тут же чуть не задохнувшись, когда сильные руки сжали задницу. Он уже успел и вовсе забыть, каково это — находиться в распоряжении этого человека. Все внутри трепещет, когда Бельфегор садится, прижимает к себе, покрывает поцелуями шею, забирается руками под футболку. Франу ничего не остается, кроме как расплавиться под желанными прикосновениями, томно простонать, почувствовав укус, и еще раз двинуть бедрами, заставив Бельфегора жарко выдохнуть. Вся скопившаяся тоска рвалась наружу, и Фран чувствовал себя последним безумцем и придурком, влюбившимся по уши и не желающим выбираться из этого болота. У него давно здесь прописка, квартира в собственности и понимание, что не сможет выбраться от сюда без чужой помощи. Только Фран не привык просить о помощи — он будет тонуть, но не посмеет пикнуть, принимая такую судьбу и твердя, что это все замысел Вселенной, что так и должно быть. Он должен таять в руках Бельфегора, позволять стянуть с себя футболку, почувствовать, как возбуждение завязывается в узел внизу живота, разрывает, заставляет опьяненно впиться в желанные губы поцелуем. Они вдвоем плыли в одно лодке под названием «Безумие на двоих», и за их заплывом наблюдал капитан, опасаясь, что придется выбирать, кого из двоих подчиненных хватать за шкирку в случае крушения. Спина резко встречается с мягким матрасом, падение выбивает остатки кислорода из легких, и Фран остервенело тянет пшеничные волосы, убирает пряди, норовящие залезть в глаза, не может оторваться от голубой бездны, засосавшей безвозвратно. Он чувствует прикосновения к оголенным бедрам, жарко выдыхает в чужие губы, вновь целует, облизывает, кусает. Пиздец. — Я не сдержусь. — ставит перед фактом Бельфегор, и Фран охотно ему верит, чувствуя, как чужой стояк упирается в бедро, заставляет поелозить задницей лишний раз, вынудив прикрыть глаза и резко выдохнуть. Бельфегор скрипит зубами, понимая, в какую ловушку прыгнул с улыбкой на лице. Он вновь вперивает взгляд в затянутые дымкой зеленые глаза. — Мне похуй абсолютно на все. Я готов выебать тебя, заставить орать на весь замок — а ты знаешь, что я могу, — но мне не похуй, если все вскроется. — С каких пор тебя хоть что-то волнует? — тяжело дыша, бормочет Фран и вновь пытается поцеловать, но Бельфегор сжимает изумрудные волосы, заставляет прижаться к подушке. — С тех пор, как мы оказались под надзором Десятого. — выплевывает Бельфегор с неприсущей ему серьезностью. — Ты знал, что он следит за нами двумя, что во всем замке есть «уши»? Кто-то уже доложил о наших мутках. Мукуро так же в курсе, вот и пасет тебя. Они ищут момент, чтоб поймать и выкинуть меня. Сказанные торопливо и шепотом слова заставляют полностью остыть, Фран на физическом уровне почувствовал, как внутри все перевернулось, как возбуждение и тоска отошли в сторону. Он мог только смотреть в голубые глаза, в коих не было ни намека на ложь или подвох, и не знать, как подобрать слова. Подобного он ожидал меньше всего. — Ты думал, Ску просто так прибежал к нам вчера? — вновь заговорил Бельфегор, чувствуя, как Фран начал перебирать пшеничные пряди на затылке от незнания, что сказать. — Они думают, что это я подстроил взрыв в нашем замке, чтоб был повод поближе подобраться к Десятому. А если ты со мной в трахаешься — значит, ты так же причастен. Мы в полной жопе, лягушонок. Сказанное не усваивалось в голове, вызвало мгновенную мигрень. Фран с огромной неохотой подталкивает Бельфегора в грудь, вынуждая отстраниться, и садится к изголовью кровати, запуская пальцы в изумрудные волосы, кусая губы и не в силах оторваться от голубых глаз. Это определенно было безумием, не хотело укладываться в голове от слова «совсем». — С каких пор наш секс привел к тому, что тебя подозревают в предательстве? — наконец выдавливает из себя слова Фран, понимая, что говорил с родным французским акцентом. Это говорило о том, что он в полнейшем ахуе, пусть лицо и не выражало этого. — Возможно, твой любимый учитель постарался. — усмехается Бельфегор, делает хвост. Фран мотает головой, отказываясь верить в происходящее. — Нужно искать крысу — это единственное, что я могу сказать со всей уверенностью. Фран чувствует, как по груди скребутся кошки, как приходится до боли зажмурить глаза, как все внутри заполнило дикое желание исчезнуть, как ком подступил к горлу, как дышать стало невозможно тяжело. Он слышит отголосок голоса Бельфегора, но не понимает, что тот пытается до него донести, не знает, пытался ли успокоить. Лишь отдалено Фран чувствует прикосновения к щиколоткам, нежные поглаживания. Вот куда приводит связь со взрослым мужчиной — ему будет полнейший пиздец. Фран хватает ртом воздух, сильней сжимает собственные волосы и впервые в жизни хочет закричать. Но он чувствует, как чужие руки плотно закрывают рот — фантомное ощущение, заставившее распахнуть глаза и увидеть прямо перед собой голубую бездну с ноткой волнения и шока. Это был не тот Бельфегор, который бил и унижал. От осознания этого Фран очень хотел бы рассмеяться. И он мог поклясться, что впервые в жизни почувствовал настоящую душевную боль. А ведь кольцо было на пальце. — Я… — бормочет Фран, бегая взглядом по лицу Бельфегора, понимая, что все еще ничего не слышит, что не может дышать. Он сломал жизнь человеку — да, это определенно было так. — Я виноват. — Не начинай. Я не умею успокаивать, ты знаешь. — вздыхает Бельфегор, все равно поглаживая тощие бедра. Теперь эти прикосновения вызывали холод. — Мы просто трахались. Никто из нас не мог предположить, что обычная ебля приведет к подобному. Руки сильней зажимают рот — Фран ощущает это очень четко, как и рвущееся наружу желание закричать. Он не может сказать, он не может выплеснуть эмоции — у него же их нет, так? — и в принципе он чувствует себя последней тряпкой. Происходящее сейчас Фран бы смело назвал панической атакой, с удовольствием бы получил сердечный приступ и не волновался бы о происходящем пиздеце. — Я думал… — бормочет Фран, чувствуя, как Бельфегор продолжает поглаживать его бедра, вызывая отголоски мурашек по телу. Хотелось расслабиться от этих прикосновений, не напрягаться еще сильней. — Я предполагал, что если учитель узнает, то не оставит это просто так. Но… Тогда совершенно не логично, что они утвердили меня на должность, связанную с тобой. — Чтоб ты сумел что-то из меня вытащить, видимо. — пожимает плечами Бельфегор, убирает изумрудные пряди, упавшие на бледное лицо. — Вот увидишь: завтра Савада вызовет тебя и попросит «немного поработать на благо организации». Это все было неправильно — вот о чем думал Фран, пока вглядывался в голубые глаза, искал хоть какой-нибудь ответ на вопрос: «Почему именно Бельфегор?» Этот человек с самого детства занимает должность хранителя Варии, но именно он попал под подозрение лишь из-за того, что посмел притронуться к выродку из банды Кокуе. Происходящее напоминает дешевый детектив, заставляет с трудом проглотить застрявший в горле ком, прикусить язык, желающий заговорить без остановки. Фран впервые в жизни ощутил тяжесть на плечах — ебучая ответственность. Он не думал, что она накинется из-за спины так скоро. — Я не хочу выдумывать про тебя какую-то херню. — бормочет Фран, ощущая, как грубые пальцы поглаживают скулы. Он был запуганным маленьким котенком — пожалуй, впервые в жизни. И ему это определенно не нравилось. Он просто не мог быть тем, кого возможно напугать. — Детский сад, лягух. — вновь вздыхает Бельфегор, понимая, что придется вывезти этот диалог, что Фран не был взрослым человеком, прошедшим через океан дерьма. Это был человек без личности и паспорта, без проблем и забот. И этот пиздец был самой первой его занозой, загнанной прямо под ноготь. — Тебе придется выдумывать и докладывать полнейший бред Саваде, после чего отчитываться Ску. Хочешь ты этого или нет — всем похуй. Понимаешь? Надо, блять. Непроглядная тьма затягивает все пространство, Фран может видеть лишь бескрайнее голубое небо прямо перед собой. Только грозовые тучи постепенно затягивают это спокойствие и красоту, заставляют тяжело дышать и вызывают желание спрятаться от надвигающегося шторма в какую-нибудь уютную хижину. Они же столько раз прятались от мафиозных конченных придурков, после чего атаковали с новой силой… Слишком много «безысходных» заданий было пройдено бок об бок — Франу не верится, что именно сейчас был безвозвратный прокол, не имеющих других вариантов отступления. Ему не хотелось искать выход — хотелось именно все бросить и отступить. Фран наблюдает за тем, как Бельфегор устает от повисшей тишины, как ставит пепельницу на кровать и прикуривает сигарету, стараясь не отрывать взгляд от зеленых глаз. Теперь, пожалуй, его можно было назвать по-настоящему взрослым человеком — так думает Фран, принимая с его рук уже тлеющую сигарету, делая затяжку и думая, что готов уничтожить весь замок и семью Вонгола к чертовой, сука, матери. — Я умею быть игрушкой. — пожимает плечами Фран, затягиваясь сигаретой и замечая, как Бельфегор шумно втянул воздух через нос, задержал дыхание. — Справлюсь хорошо. Будет неприятно — снова, — но постараюсь. Мне в любом случае пришлось бы выдумывать бред о нашем совместном времяпровождении. Бычок отправляется в пепельницу, Фран поправляет изумрудны волосы, думая, как хотелось оттянуть те, удариться головой в изголовье кровати раз двадцать, разбить черепушку и умереть от кровоизлияния в мозг. Это отличный план, дабы избежать ответственности… Но Фран не был Мармоном. — Хороший мальчик. — кивает Бельфегор без намека на усмешку, тушит бычок в пепельницу и отставляет в сторону, вновь склоняется над Франом. Зеленые глаза снова оказываются в плену голубых. Это было невыносимо. — Очень хочется… Включить старого-доброго похуиста и потрахаться. Но ситуация просто пиздец. — Засунь мне что-нибудь в рот и отымей так же, как делал это дома. — без запинки, не стесняясь и смотря прямо в глаза произносит Фран, почувствовав, как Бельфегор сжимает изумрудные волосы, норовя и вовсе выдернуть с корнем. — Мы и так в полнейшей заднице. Все знают, что мы трахаемся — это, как я понял, сто процентная для них информация. Так что тебе мешает, Бел? — Сейчас подставишься ты, а чуть позже за это поставят раком меня. — бормочет Бельфегор, вразрез со своими словами утыкаясь носом в бледную шею, обдавая жаром кожу. — Я обязательно расскажу сенсею, как мне не хватало его внимания в детстве, из-за чего сейчас я решил трахаться со взрослым мужиком. — тараторит Фран, чувствуя, как рука Бельфегора опускается между ног. — Расскажу, как соблазнил тебя, затащил пьяного в постель, сам умолял выебать. Первый совместный вечер пролетает перед глазами, когда Бельфегор стягивает с Франа спортивные шорты и белье, впивается зубами в шею, заставляет сильней раздвинуть ноги. Фран готов задохнуться, когда выкидывает футболку Бельфегора куда-то на пол, тянет на себя за волосы, чувствует упирающийся в бедро член. Хотелось точно так же, как в первый раз: грубо, сумбурно, раком, больно. Только Фран ничего тогда не просил — Бельфегор захотел всего сам. И это желание привело к тому, что он оказался в полнейшей заднице — факт чего его совершенно не останавливал, лишь подливая масла в огонь. Внутри и правда все кипело и готово было взорваться стоило Франу лишь протиснуть руку между их тел, обхватить возбужденный член Бельфегора ладонью, сделать пару движений. Адекватность отлетела в мгновение. Было чувство, как будто они выпили две бутылки виски подряд — иначе было не описать, какого черта происходит. Фран позволял оставлять на своей шее и ключицах укусы, прогибаясь в спине, чувствуя влажные пальцы прямо у входа, пока сам был полностью занят тем, что надрачивал Бельфегору, не в силах поймать определенный темп. Эта жизнь давно полетела в пизду, верно? Так пусть хоть иногда можно будет получить от этого удовольствие. Фран сбивается окончательно и не сдерживает томный стон, когда Бельфегор проталкивает внутрь сразу два пальца, когда оставляет мокрый поцелуй на губах и выглядит совсем обезумевшим. Он начинает двигать пальцами, ловит тихие стоны губами, наслаждается тем, как Фран нетерпеливо двигает бедрами, сжимает и царапает широкие плечи, не разрывает зрительный контакт. Пиздец. Это и правда напоминало самое начало — очень хочется, но слишком колется. Не понятно, что происходит, почему это происходит. Тогда Фран мог лишь откидывать размышления в сторону и, переступая через себя, стучаться в комнату к человеку, которого никогда не должен был рассматривать в подобном ключе. Они должны были работать вместе и после миссий расходиться, как в море корабли. Что-то пошло не так. Все пошло не так. Все тело горело, просило не останавливать это безумие, и Фран с удовольствием прижимал Бельфегора к себе, отвечал на бесконтрольные поцелуи, заглушающие стоны, двигал бедрами встречу движениям пальцев. Ему казалось, Бельфегор скоро взорвется от возбуждения. Движения пальцев внутри становились более хаотичными, вынуждали кусать губы, вцепиться в пшеничные волосы, насаживаться сильней. То, как Фран извивался в сильных руках, заставляло Бельфегора расплываться в кривой усмешке, вновь кусать бледную шею, зализывать места укусов. Безумие. Фран набирает побольше воздуха в легкие, когда Бельфегор отстраняется и торопливо завязывает хвост на голове — прошлый Фран растрепал к чертовой матери. Взгляд цепляется за это чертово родимое пятно, и Фран прикрывает глаза, думая, что они слишком дорого поплатились за увлечение друг другом. Он думает, что для него это было простительно — все началось, когда ему было шестнадцать. Чем руководствовался Бельфегор — неизвестно. Понятно только, что они уже не смогут замять эту связь. Фран шире раздвигает ноги, позволяет устроиться между них, чувствует головку члена у входа, и дыхание перехватывает. Зеленые глаза вновь ловят взгляд голубых, и все внутри переворачивается, заставляет обвить руками широкие плечи, прижать к себе сильней. — Я скучал… — бормочет Фран и прикусывает нижнюю губу, почувствовав резких толчок внутрь, выбивший весь кислород из легких. Тихий стон сдержать не получилось, на что Бельфегор лишь расплывается в ухмылке, целует раскрасневшиеся губы, начинает двигаться. Их обоих невозможно трясло от переполняющего возбуждения — это было невыносимо. Тоска по человеку — это же слабость, да? Фран точно помнит уроки Мукуро, слова о том, что его ученик никогда не должен полюбить, тосковать, привязываться. Уроки прошли зря, ведь именно Фран сейчас цепляется за Бельфегора, ощущает горячее дыхание на шее, медлительные толчки внутри. Все полетело к чертовой матери, когда Фран последовал за Бельфегором на его двадцать седьмой день рождения. Хотелось застонать во весь голос после резкого точка внутрь, но Бельфегор вовремя накрывает губы Франа ладонью, понимая, что здесь все было по-другому. К ним заявятся без предупреждений и прелюдий, поняв, что можно поймать «влюбленных» с повинной. Идея была очень хуевая, но им двоим было наплевать. Фран обвивает ногами талию Бельфегора, чувствует, как дрожали колени после каждого толчка. Он стонет в чужую ладонь, подмахивает бедрами, сильней насаживает на член. Он сходит с ума, царапает широкую спину и прогибается в спине во время грубых толчков, понимая, что голова кружится, что их обоих несло куда-то в беспроглядную бездну, а они этим наслаждались. Это уже не было обычным сексом, нет. Это было нечто большее, что безумно раздражало их обоих. Но кто они такие, чтоб идти против собственных желаний? Бельфегор убирает руку от губ Франа, втягивает в поцелуй, ускоряет толчки, заставляет стонать в поцелуй, впиваться ногтями в спину, оставлять красные полосы на светлой коже. Его ведет от этого мальчишки, сумевшего заполучить интерес самого Бельфегора Каваллини. Он чувствует себя пьяным в стельку, когда тонкие пальцы вновь и вновь проводят по волосам, убирают те от голубых глаз, когда Фран шепчет в поцелуй его имя и задыхается, проглатывая стоны. Правда ебнулись. — Бел, быстрей… — сквозь стоны бормочет Фран, стараясь быть максимально тихим, чувствуя себя на пороховой бочке. Это возбуждало еще больше. Не сдержавшись, Бельфегор ударяет по бледной заднице, ловит губами сдавленный вскрик, расплывается в усмешке, заслышав следом умоляющий скулеж, ведь он не послушал просьбу, специально начав двигаться мучительно медленно. — Пожалуйста, пожалуйста… Бел… В последний раз они занимались сексом до того, как попали в замок Вонголы. И Фран чувствует, как готов обезуметь от того, насколько ему было приятно, как все копившееся возбуждение вырывается наружу. Он вновь чувствует чужую ладонь, закрывающую рот, и протяжно стонет, когда Бельфегор начинает ускоряться, буквально вбиваться в него, заставляет удариться макушкой об изголовье кровати. Огромный плюс был в том, что не скрипела кровать — их бы могли спалить даже по этому чертовому скрипу. Фран кусает чужую ладонь, смотрит прямо в голубые глаза, видит, как те застилает пелена возбуждения, и думает о том, что не хочет секса с девушкой, не хочет секса с парнем своего возраста. Он хочет лишь Бельфегора. Толчки становятся невыносимыми, и Фран протискивает руку между их разгоряченных тел, ловит тень усмешки на лице Бельфегора, обхватывает собственный член ладонью и начинает надрачивать, пытается поймать темп толчков внутри него, но ничего не выходит. От этого он буквально скулит, закрывает глаза, готовый взорваться от желания кончить, почувствовать, как и сам Бельфегор изливается в него. Пиздецпиздец. Они были в полнейшей заднице и могли потерять все, но именно сейчас Франа не волнует ничего. Он считает это настоящим безумием, думает, что они оба будут в обнимку вариться в адском котле за свою похоть и сумасшествие. По коже пробегают мурашки, когда Фран почувствовал обжигающее дыхание рядом с ухом, услышал сдержанные стоны Бельфегора, сбившееся к черту дыхание, ощутил, как его руку откидывает в сторону, как Бельфегор сам обхватил ладонью его член и стал надрачивать в такт собственным толчкам. Это безумие заставляет Франа вцепиться в пшеничные волосы вновь, громко простонать в ладонь, накрывающую губы. — Я тоже скучал. — обволакивает с головой чужой сбивчивый шепот, заставляет Франа протяжно застонать, прогнуться в спине, кончить в руку Бельфегору. Сказанное казалось чем-то более пошлым и развратным, нежели просьбы Франа не останавливаться, прошлось по грани. Он ощущает, как Бельфегор делает еще несколько томительных толчков и изливается в него, наконец убирает руку от лица, накрывает губы в слюнявом поцелуе, позволяет перебирать свои волосы, чувствует, как тело под ним невозможно дрожало после этого ахуительного секса. И он понимает, что это стоило долгого воздержания и разлуки. Фран, пожалуй, считал точно так же, пусть и было слишком стыдно признавать подобное. Он чувствует поцелуи на щеках, лбу, губах. Он готов растаять или возбудиться вновь, потрахаться еще раз — это такой способ сказать «люблю». Никто никого не любил — во что хотелось верить, — но это было так. Бельфегор падает на подушку рядом с Франом, прикуривает сигарету и отдает ему, понимая, что дрожь в руках не позволит достать сигарету самостоятельно. Фран делает настолько желанную затяжку, медленно выдыхает дым и слегка привстает на одном локте, бросая взгляд на дверь, на Бельфегора, мирно курящего с невозможно довольной мордашкой. — Ты дверь закрывал? — задает ударивший в голову только сейчас вопрос Фран, тут же ловя взгляд голубых глаз. — В душе не ебу. — пожимает плечами Бельфегор и поднимается с кровати, с сигаретой в губах подходит к двери и дергает за ручку. — Закрыто. Ты спокоен? — Очень даже. — вздыхает Фран и падает на подушки, затягивается сигаретой, чувствует, как матрас рядом прогибается под чужим весом, выкидывает бычок в пепельницу. — Подумал, что утром было открыто. — Мне всегда как-то похуй, но не когда ты здесь. — усмехается Бельфегор, проводя пальцами по тощему бедру. Он делает еще пару затяжек и тушит сигарету в пепельницу, укладывается рядом с Франом, тут же оказавшись в крепких объятиях. Взрослый мужчина, как котенок, прижимается к молодому парню и прикрывает глаза. Спустя пару секунд идиллии Бельфегор решает заговорить: — Ты не думал, что все это надо заканчивать? Вопрос режет по живому, заставляет Франа задержать дыхание, вперить взгляд в потолок, прокрутить в голове все варианты ответа, всеми фибрами души ощутить, что этот диалог должен был наступить именно сейчас. Он тяжело вздыхает, думая, как хорошо, что Бельфегор устроил голову у него на животе и не смотрел в глаза. — Думал. — бросает Фран, прикусив нижнюю губу. Нужно помолчать, дождаться. Этим диалогом рулит никак не он. — Все уже к этому идет. — четко проговаривает Бельфегор, и Фран на секунду пожалел, что не видит ни глаза, ни выражение лица. Хотя, что он ожидает увидеть, кроме спокойствия? — Теперь это слишком большой риск. — В чем риск, если они уверены в нашей связи? Хотели бы — давно бы обоих схватили за яйца. — проговаривает Фран, запускает пальцы в пшеничные волосы, перебирает. Его всегда это немного успокаивало. — Хотят тобой попользоваться. — вздыхает Бельфегор и приподнимает голову, складывает руки на животе Франа, укладывает на них подбородок. Теперь зрительного контакта не избежать. — Вытащить про меня побольше через тебя… И выбросить, как последнее дерьмо. — Не думай, что я им это позволю. Бельфегор расплывается в хитрой ухмылке, тянет руку, поглаживает Франа по щеке, не сводя взгляд с зеленых через чур серьезных глаз. — Мальчик вырос, да? — усмехается Бельфегор, вспоминая, как Фран не мог справиться с каким-то заданием от Мукуро и жаловался Варии, какой учитель был гондоном. Мукуро твердил, что Чикуса научил его ругаться матом, пока Бельфегор с Леви посмеивались в сторонке, получая неодобрительный взгляд Скуало. — Давно уже. — пожимает плечами Фран, не отрывая взгляд от голубых глаз. — Выродок банды Кокуе разрушит все ради мафиози. — наигранно задумчиво протягивает Бельфегор, из-за чего Фран слегка тянет пшеничные пряди. — Принимай критику, лягушка. — Я слетаю во Францию, постараюсь в одиночку разобраться. Второй тактик теперь, как никак. — рассуждает Фран, запрокинув голову на изголовье кровати, не выпуская пальцы из пшеничных волос. — Нужно будет приехать с весомыми доказательствами, оправдать тебя. — Серьезно настроен. — продолжает усмехаться Бельфегор, не отрывая взгляд от бледного лица, рассматривая самолично оставленные засосы на тонкой шее. — Не думал, что будет проще подставить меня? — Не проще. — отрезает Фран, резко глянув в голубые глаза, застав на лице Бельфегора легкую улыбку. Это была не саркастичная усмешка. — В былые годы я бы поступил так… — бубнит Бельфегор с наигранным недовольством, закатив глаза. Он еще пару секунд молча пялится куда-то в сторону зашторенного окна, после чего все-таки произносит донельзя серьезно: — Ты просераешь такой потенциал, лягушонок. Ощутимый укол под ребра заставляет слегка вздрогнуть, сжать пшеничные пряди чуть сильней, чем полагалось бы. Фран прикрывает глаза, поджимает покрасневшие от бесконечных поцелуев губы, вспоминая, как этот человек вел его на первую миссию и говорил о дурацких идеях банды Кокуе, как рассказывал о том, как он и Скуало отправились на его похищение. Это похищение перечеркнуло все — так думает Мукуро, так считает и сам Фран. Они оба решили не делать с этим, ровным счетом, ничего. Огромный потенциал был загнан в рамки офицера и хранителя Тумана Варии. Бельфегор думал, что Франу нужно продолжать карьеру в роли офицера Варии хотя бы в течении еще нескольких лет, дабы зарекомендовать себя, как отличного хранителя Тумана. Фран думал, что еще пару лет здесь будут равняться похоронами заживо. Он прекрасно знает, что сильнейших туманников просто так не отпускают. — Я только лучше себя зарекомендую, если разнесу все в щепки. — без эмоций и колебаний произносит Фран, уставившись в потолок, чувствуя, как голубые глаза не отводили от него взор. — Проснулся подростковый максимализм? — усмехается Бельфегор, заправляет изумрудные пряди на ухо. — Понимаю, сам там плавал. Но… — Но у тебя получилось добиться хоть чего-то все два раза. — перебивает Фран, думая, что не хочет смотреть в полюбившиеся голубые глаза. Только не сейчас. — Лягушка, ты готов похоронить буквально все только ради нашей ебли. — пытается привести в чувства Бельфегор, с опасением разглядывая во Фране те черты, которые наблюдал в себе двенадцать лет назад. — Уебывай во Францию, а я сам здесь разберусь. Думаешь, меня просто так называют гением? — Сенсей готов похоронить тебя заживо, Бел. — резко бросает Фран, кидает взгляд на Бельфегора, видит, как тот замирает, как в его глазах проносится нечто личное. И Фран, сука, знает, что за «личное» это было. — Из-за меня он готов сделать это, понимаешь? Я — главный козырь. Он не готов так просто потерять карту, способную решить любую проблему. — А ты не рассматриваешь тот вариант, что я так же готов убить его ради тебя? — чересчур неожиданно и серьезно вбрасывает Бельфегор, заставив сердце Франа пропустить удар, в шоке уставиться на напарника, пытаться поймать хоть единый намек на ложь в глазах. Очень хотелось, чтоб это была ложь. — Меня буквально могут убить члены мафиозной семьи, в которой я состою с восьми лет. Ты это понимаешь или все-таки тупой, блять? Они рассчитывают на тебя, а я все равно пускаю тебя к себе и, сука, трахаю, даже не зная, согласился ли ты на их условия или еще нет. Ты понимаешь, что это значит? Скажи мне, блять, пожалуйста, Франи. Нервы начинали сдавать у обоих. Бельфегор резко сел на кровати, не захотев более расслаблено валяться на Фране, пока сам Фран стал остервенело искать собственные сигареты на прикроватной тумбочке, внутри полок. Сигареты Бельфегора тут не помогут, нет. Нужно нормально покурить и обдумать все, подключить кольцо Ада, заглушить все эмоции и чувства, выкинуть в помойку. Все летело в бездну, пока они были закрыты в комнате, где была приятная прохлада и пахло ментоловыми сигаретами вперемешку с ахуительным сексом. Фран хотел думать, что закрытая дверь полностью отрежет их от реальности… Или же сделать это самостоятельно — благо, способности позволяли. Но он может лишь прикурить сигарету и уставиться в до боли, сука, родные голубые глаза, попытаться найти какой-то ответ. Проблема была в том, что никакого ответа не было даже у одного из лучших умов человечества. Зеленые глаза бегали по лицу Бельфегора, уставившегося в щелку между штор, рассматривающего видную часть сада при замке. Зеленые глаза искали ответы, понимая, что этот человек сам не сможет их найти внутри себя, а озвучить — тем более. Бельфегор был абсолютно спокоен, затягивался сигаретой, прикрыв глаза на пару секунд, пока Фран желал разнести все к чертовой матери. Эта жизнь… Стала полным дерьмом с момента, как он оказался в лапах Мукуро. Бычок отправляется в пепельницу, Фран запрокидывает голову на изголовье кровати, прикрыв глаза и страдая из-за безумного желания закричать. Просто заорать во все горло, лишь бы заткнуть Бельфегора, убедить, что будет лучше сказать: «Фран, мне на тебя похуй». Но Фран способен лишь на глубокий вдох и резких выдох, взгляд в потолок и мысли о том, что такого нужно будет откопать во Франции, чтоб угодить абсолютно всем. Хочется вырвать изумрудные волосы клоками, сковырять ножом татуировки под глазами, зарекомендовать себя, как худшего туманника. Разрушить всё… Лишь бы от него отъебались все. Точка невозврата давно пройдена, Фран смирился с этим фактом, приспособился к таким условиям в этих странных «отношениях». Он думает о том, что убийство Мукуро — это крайняя степень отчаянья, но благодаря этому все нынешние проблемы испаряться. Появятся уже совсем другие, которые Фран знает, как решать. Сейчас он понимает очень мало. Подняв голову, Фран ловит взгляд голубых глаз, вспоминает, как множество раз отмывал кровь с пшеничных волос, с этого по-аристократически бледного лица. Он думает, что этот человек может слететь с катушек, поранившись во время готовки, и избить его до полусмерти, наброситься на поле боя, крича, что Фран снова делает что-то не так. Перед глазами мелькают все эти моменты, Фран чувствует отголоски боли в ребрах и поджимает губы, не в силах отвести взгляд от этого человека. Бельфегор столько раз избивал его, столько раз лично притаскивал к Луссурии, и Фран не понимает, как они пришли к тому, что этот эгоистичный принц заявляет об убийстве Рокудо Мукуро. Того самого, который вырастил Франа, за что теперь требует «ответной доброты». В голове крутится слишком много всего, и Фран не может подобрать нужный ответ. Бельфегор ждет, буравит взглядом, из-за чего Франу хотелось просто-напросто исчезнуть. Слишком много ответственности навалилось на него за считанные часы, дни. Он набирает побольше воздуха в легкие, прикрывает глаза и шумно выдыхает, думая, что лучше бы Бельфегор снова избил, выбивал ответы, заставил говорить. — В мафии никому нельзя доверять. — произносит Фран и снова устанавливает зрительный контакт, чувствуя острый укол под ребра. — Я верю, что ты ни в чем не виноват. И это даже не из-за того, что в тот день был с тобой. — Мой мальчик. — расплывается в усмешке Бельфегор и тянет Франа на себя, оставляет поцелуй на покусанных губах, запускает пальцы в изумрудные волосы, подумав, что те слишком отрасли. — Я попытаюсь быть оптимистом. Так же постараюсь верить, что ты ни в чем не виноват. Фран заворожено смотрит в голубые глаз, вглядывается так, словно увидел подобное зрелище впервые, чувствует, как внизу живота завязывается узел, как от прикосновения к щеке ведет. Он прикрывает глаза, ластится в мозолистой ладони, словно брошенный котенок, и позволяет вновь уложить себя на спину, целовать в шею, дотрагиваться до впалого живота, оглаживать тощие бедра. Они не пили, но Фран полностью опьянен поцелуями, прикосновениями, жаром чужого тела, голосом, который будоражил до мурашек, когда произносил его имя. Происходящее безумие пьянило лучше любого алкоголя, и Фран наслаждался этим, вновь обвивая руками шею Бельфегора, прижимая к себе, не отрываясь от желанных губ, ощущая, как чужой язык проскальзывает в рот, как сильные руки сжимают задницу так, что внутри все закипало от бьющего через край желания. Фран теряет голову, когда оказывается в опытных руках этого человека, когда грубая ладонь вновь закрывает рот, когда Бельфегор вновь и вновь берет его с необъятной жаждой, как будто не может позволить себе секс с наикрасивейшими девушками. Бельфегор вновь и вновь затаскивает Франа в свою постель, а тот и не был против, наслаждаясь этим запретным плодом, понимая, что его спокойно могут убить за связь с мафиози. Плевать. Фран наплевал на это давно, шепча в чужие губы судорожное «Не останавливайся» вперемешку с именем этого человека. Фран хотел бы послать все нахуй, чтоб дать возможность этой связи существовать дольше, чем было положено. Запах кофе ударяет в нос, помогает заставить Франа разлепить глаза, оглядеться вокруг и понять, что на кухне не было ни единой души. Он потирает глаза, думает, что не спать всю ночь — это уже что-то за гранью мазохизма, и потирает ноющую шею, покрытую багровыми пятнами — чего, конечно же, остальные не видят и не увидят, благодаря иллюзии. Иногда приходилось страдать подобным бредом, чтоб никто не пялился лишний раз и не задавал вопросов, а в замке Вонголы это теперь будет обязательным ритуалом, ведь совсем скоро они с Бельфегором смогут официально проводить вместе дохуя времени. От мыслей об этом Фран кусает губы, перемешивая кубик сахара в кружке кофе, после делает глоток в надежде, что это хоть как-то поможет исправить ситуацию. Он понимал, что это тщетные попытки, но попытаться-то стоило, верно? Версия Бельфегора с тем, что утром Франа вызовут «на серьезный разговор» оказалась немного ошибочной — его самого позвали на ковер к Десятому, ошарашив и заставив засомневаться в своих способностях тактика. Он долго упирался, стоя в дверях комнаты и не пуская внутрь Гокудеру, и откровенно врал о плохом самочувствии, что не сможет вывезти еще одно совещание в «атмосфере Вонголы» — уснет или умрет от скуки. Спор оказался тупиковым, ведь Гокудера стал ломиться в комнату с криком, что ему похуй на «это тупое самочувствие», что готов лично одеть и причесать хранителя Варии, если тот не пойдет самостоятельно. Фран с интересом наблюдал, как Бельфегор по-детски толкается с давним неприятелем и орет «пошел нахуй с моей территории, уебок» на весь замок. Было довольно забавно видеть двух взрослых людей, занимающихся каким-то детским бредом. Особенно забавным Франу показался момент, когда Гокудера попытался заглянуть в комнату, накрытой иллюзией, крича: «Есть что скрывать, Каваллини?! Грехи за душой?!» «Да съебись ты нахуй уже, долбоеб!» — слышался ответный крик Бельфегора, державшего оборону, активно толкающего Гокудеру в коридор. «Отъебись от моих вонючих носков, конченный!» Делая глоток, Фран вновь ловит себя на мысли, что с удовольствием бы расплылся в насмешливой улыбке, но все еще провал. Он устало вздыхает и вперивает взгляд в окно, разглядывает цветущие гортензии, думает, что не мешало бы вздремнуть, если Мукуро не появится на горизонте — он любит портить планы. Кофе вряд ли поможет, поэтому, наверно… — Приветствую. — слышится позади, и Фран устало закатывает глаза, обрамленные более отчетливыми, чем обычно, синяками, делает глоток кофе и раздумывает над массовым убийством. — Доброе утро, Хибари-сан. — протягивает он в привычной манере и ставит кружку на стол, обводит пальцем керамическую ручку. Становится очень тоскливо. Серые глаза оказываются напротив, и Фран на секунду задерживает дыхание, вспоминая, как этот человек поймал за курением в саду и читал нудные тирады без капли эмоций, твердя, как много средств уходит на садовников, дабы поддерживать подобную красоту. Фран же нагло продолжал курить одну за одной, стряхивал пепел в ладонь и тушил бычки об подошву ботинка, так же складывая те в ладонь и наблюдая, как Хибари вот-вот решится на настоящее убийство. Забавный был момент. — Я не знаю, где сенсей. — предупреждает Фран прежде, чем Хибари успевает промолвить хоть слово, после чего слышит резкий и немного раздраженный вздох. — Мне не нужен этот петух. — без эмоций бросает он, и Фран в очередной раз убеждается, что это прозвище использовал не только Бельфегор. — Мешаю пить кофе? — выдвигает предположение Фран и делает последний глоток оживляющего напитка, задумавшись, что голос совсем немного хрипел — «спасибо» бессонной ночи. — Даже наоборот. — пожимает плечами Хибари, и безразличный тон заставляет Франа обратить все свое внимание на этого загадочного хранителя Облака. И Хибари это замечает, еле заметно ухмыльнувшись уголком губ, наконец усаживаясь на стул. Спустя пару минут гробового молчания, Хибари продолжает уже более холодно: — Поговорить нужно. Усталый вздох, и Фран роняет голову на сложенные на столе руки, устало стонет, думая, что патруль еще не скоро пройдет мимо столовой. Это еще больше пробуждает желание уничтожить абсолютно все. — Слушаю. — приняв прежнее положение, безразлично выдает он. Подобная серьезность поощряется Хибари одобрительным кивком. — Не буду медлить, времени мало. — начинает он и прерывается на пару секунд, дабы налить себе стакан воды из графина. Сделав глоток, Хибари вновь обращает стальной взгляд серых глаз в полностью безжизненные зеленые. Заметно, как Хибари легко даются слова, произнесенные с полным спокойствием: — Каваллини хотят устранить обе стороны. Пришли к единогласному решению. Кислород во всей Италии подходит к концу — легкие Франа ощущают это. Он делает глубокий вдох через нос, но все еще чувствует это ебанное чувство в горле, как будто Бельфегор вновь перестарался и сжал шею слишком сильно, до темных пятен перед глазами. Новый вдох ничем не лучше, а серые глаза все еще мерзко и без эмоций скользили по лицу, следили за каждым нервом на лице, искали какой-то ответ, реакцию. Единственное, что по-настоящему ощущал Фран — сонливость, как и то, что все иллюзии моментально перестали существовать. Остальное, наверно, он сам себе придумал. Не было своеобразного приступа, похожего на астму, как и бешенного сердцебиения. Ничего не было, все было бредом. Не может ученик Рокудо Мукуро паниковать из-за брошенных на ветер неподтвержденных слов. — Для этого его вызвали? — выдавливает из себя Фран, замечая, что голос хоть и был хриплым, но все равно звучал по-прежнему безразлично и спокойно. Это не могло не радовать. — Это другое. — спокойно объясняет Хибари, не сводя взгляд с зеленых глаз. Это уже казалось каким-то эмоциональным насилием. Фран не мог отвести взгляд. — Ему, мягко говоря, хотят дать шанс показать, что все подтверждающиеся подозрения — бред. Но, как кажется мне, это делается лишь для того, чтоб Савада не чувствовал себя виноватым. — Святой босс мафии, — кивает Фран, заглядывая в пустую кружку. Он надеялся сделать еще глоток кофе, но, огорчившись, возвращает взгляд к серым глазам. Сплошная сталь. — который все еще финансирует и не распускает Варию. — Сам знаешь, что именно я руковожу вами. — напоминает Хибари, делает глоток воды и немного устало вздыхает. — Саваде тяжело даются даже наши совместные собрания, как и жизнь в одном замке. Он бы давно распустил Варию, если бы не понимал, что для мафиозной семьи подобного масштаба необходим такой отряд. — Сам не хочет держать, но и не отпускает. — закатывает глаза Фран, надеясь, что моргнет и вновь окажется в кровати Бельфегора, вновь будет гладить пшеничные волосы и утверждать, что решит все во время своей командировки во Францию. Ночью все казалось слишком просто. — Абьюзивные отношения. Вам не кажется, Хибари-сан? — Прекрати ерничать. — строго бросает Хибари, понимая, что выродок банды Кокуе все равно не послушает. Сделав глубокий вдох и выдохнув, он решает продолжить: — Твоя командировка во Францию сможет решить буквально все, если ты последуешь всем моим советам. — А Вы уверенны, что какой-то малолетка справится? — театрально сведя брови, бубнит Фран, за что получает колкий взгляд в ответ. — Я немного не рассчитывал, что все эти разборки начнут касаться меня. — Посмотри на это, как на отличную мотивацию. — хитро улыбается Хибари, делает глоток воды. — Теперь это в твоих же интересах — принести мне все на блюдечке, чтоб я сделал все красиво для Савады. — Я уже начинаю думать, что это Вы решили подставить Бела, но никак не сенсей. — холодно выдает Фран, слегка склонив голову в бок и желая прожечь во лбу Хибари дыру всего лишь взглядом. — И никто из вас не думает, что мне перестанет быть интересно плясать под вашу дудку. Я ведь… — Я видел, насколько сильным ты стал. — перебивает Хибари, не сводя взгляд с зеленых глаз. — И надеюсь, что Каваллини не повлиял на тебя в негативном ключе. Фран сразу понимает, что Хибари имеет в виду, вспоминает, как и Мукуро твердил, что от Бельфегора много негатива и желания на очередной бунт, ведь его не устраивало нынешнее положение и руководство Варии. Проще свалить все на человека, на которого подумает сразу все, нежели взглянуть на самого тихого и не подозрительного. Сомнения были лишь у Хибари, поэтому они и оказались на кухне наедине. В очередной раз. — Причем тут вообще Бел? — закатывает глаза Фран, откидывается на стуле и скрещивает руки на груди. — По-моему, Вам лучше знать, где и с кем я рос. — А еще я знаю, что ты считаешь Мукуро придурком. Поэтому не думаю, что ты захочешь перенять его идеи. — Идеи хорошие, но он и правда придурок. — бросает Фран, думая, что не мешало бы покурить. Нервы начинали сдавать. — В общем. — с нажимом произносит Хибари и поднимается с места. — Я надеюсь, что полученная информация даст тебе мотивацию справиться со своей задачей во Франции. Хибари удаляется, оставляя Франа в давящей тишине, с ощущением абсолютной пустоты. Все его чувство превосходства наглым образом отобрали, оставили с ничем, и изумрудные глаза уставились в сад, наблюдали, как Занзас наконец выполз из своего кабинета и выслушал бесконечные гневные тирады Скуало, медленно разгуливая по окрестностям и норовя сорваться с места, скрыться за дверьми того же любимого кабинета и не слушать более никого. У босса Варии было безопасное пространство, но вот у офицеров… Фран сглатывает скопившуюся слюну и хватается за волосы, желая выдрать те к чертовой матери. Зеленые, как тина, окружившая несчастного лягушонка. В голове бесконечно крутился образ молодого Бельфегора, готового умереть в блестящие шестнадцать, но победить… Фран знал, что это просто шизофрения и мания величия, но именно сейчас завидовал самой настоящей темной завистью, ведь в свои восемнадцать не готов на подобные подвиги. Ему, конечно, наплевать на свою жизнь… И все равно считал, что жизнь единственного ученика Рокудо Мукуро стоило хоть чего-то. Жизнь единственного наследника престола какой-то наверняка северной маленькой страны, конечно, стоила дороже.