ВоксАл

All day long…

Дни потекли размеренно, насколько это вообще возможно в Аду: Аластор не влезал в его «послесмертие», как сам называл продолжившуюся в другом теле жизнь, но в то же время позволял задавать вопросы, на которые… отвечал. Так просто ещё и… терпеливо. Будто Вокс не спрашивал что-то неимоверно глупое и всем местным известное. «Наверное, – считал бывший телеведущий, – это потому что он считает меня забавным». И больше ничего. Так или иначе, но за время проживания в чужом обиталище (или маньячем доме, как про себя окрестил чужие хоромы Вокс), произошло множество каверзных и курьёзных событий. Например, тот инцидент с лестницей… Или бабочкой… Вокс старательно отгонял от себя эти воспоминания. Прошло всего пару недель – ничтожный срок для грешников, что вынуждены вариться здесь вечность (при нападениях до встречи с Аластором стало ясно, что раны ненормально быстро затягиваются и даже не оставляют шрамов, и помереть тут от лап другого грешного или каких-нибудь обстоятельств было бы весьма проблематично), а он уже понял, что привязался к Аластору, этому немного жуткому и безусловно интересному грешнику, от голоса которого до сих пор что-то странно сжималось внутри. То ли от восхищения… То ли от страха. Видеть его материализующуюся из сгустка тьмы фигуру каждый раз стало своеобразным обычаем, который, если честно, Вокс, поначалу дёргавшийся, уже не хотел нарушать. Аластор был… тайной, которую хотелось разгадать. Или о которой желалось хотя бы узнать побольше напоследок, так как в прошлом любитель пропустить бокал мартини, – а теперь пьющий лишь дорогой коньяк и бренди, – не был уверен, что выживет, узнав правду. Или даже только её часть, ведь кто знает – «Демон Джаза», как в шутку он прозвал гостеприимного хозяина, определённо не терпел подобной наглости, и лезть в его прошлое – себе дороже. Пока что. А вообще, Вокс планировал до некоторых пор не затрагивать эту тему. Во-первых, всё-таки невежливо расспрашивать о чём-то, о чём грешник не хочет говорить, а во-вторых, было не до этого. Для начала надо было наконец найти, куда бы влиться: сидеть на шее у кого-то он не привык. Не солидно. Да и неправильно… И он нашёл. Что Аластор, к его безграничному удивлению, категорично не одобрил…

***

– Куда это ты направляешься? Аластор наткнулся на него, уже когда он собирался выходить. Поправляя ворот свитера, – одного из немногих из коллекции, что старший грешник ему одолжил, – Вокс, не оборачиваясь на звук хрипящего голоса, кинул: – Нашёл подработку. И двинулся на выход. – Зачем это тебе? Ты ведь живёшь у меня, – с неприятным ощущением в груди протянул грешник, прищурившись и навострив уши. О подработке Вокс заявлял впервые. Не то чтобы это было так уж неожидаемо… – Именно. – Тем временем, Вокс уже взялся за ручку. – Я живу у тебя, как нахлебник. Так продолжаться вечность не может. – Вдруг он обернулся и странно улыбнулся, с какой-то болезненно щемящей теплотой: – Надо же мне как-то тебе отплатить? И у Аластора… не нашлось, чем возразить. Ему оставалось лишь с недовольством наблюдать, как скрывается довольно узкая спина за дверью. И гадать, что за странное чувство возникло в груди при взгляде на чужую улыбку.

***

Вокс был доволен: сделка прошла хорошо, и теперь у него появились первые деньги. Грешник из местных СМИ, с которым ему посчастливилось познакомиться, – да, в Аду процветает не только радио, – нашёл ему местечко в своей фирме. Работа не пыльная, а уж с его характером и хваткой он быстро пойдёт на повышение. В общем, Вокс был доволен как никогда и возвращался в приподнятом настроении и с купюрами в кармане. И потому, споткнувшись о что-то у самой улицы маньяка, он смачно выругался «твою мать!» и грохнулся наземь, уже в красочном полёте гадая, обо что умудрился запнуться на абсолютно ровном асфальте. В следующий миг рядом зазвучал голос: – О, смотрите-ка, кого я вижу! Это был не Аластор, а какой-то высочайший демон с телом барана. Шипя и потирая ушибленную поясницу, Вокс пытался понять, слышал ли он уже его голос когда-нибудь. К сожалению, ничего в голову-процессор не приходило, и оставалось лишь ждать объяснений: по внешности определить, из-за кого он чуть не разбил экран, было невозможно. О компенсации за потрёпанные вещи он даже не мечтал. – Вы кто? Громила над ним рассмеялся: глухо, раскатисто, отчего заложило аудио разъёмы. Вокс сморщился; даже радио помехи маньячеллы не вызывали такого воя в ушах. Через мгновение его уже держали на весу, а руки нещадно царапали чужую шпалу, а не конечность. Громила глумливо рассмеялся ему в лицо, дескать, каков малыш попался. – Ой, Стью, ты глянь на это. Ну что за милота… – в притворном умилении исказил лицо тип, и Вокс во второй раз отметил, какой же он мерзкий: от него за версту несло тухлятиной, и будь рецепторы чуть сильнее, то взвывали бы от этого смрада. Но кто такой Стью? Откуда-то сбоку послышался смех второго, того самого «Стью». Бывший телеведущий заметил высокую фигуру щуплого грешника, схожего чем-то с акулой. «Бог что, решил создать здесь собственный зоопарк?» – мелькнул вопрос, пока взгляд метался от одного к другому. Почему-то страха за свою жизнь – вновь обретённую, прошу заметить, – не было. На него накатило какое-то необычайное спокойствие. Будто он сейчас в своей студии и вот-вот запишет очередной эфир с последними новостями. Как странно. «И необычно…» – Ни единой минуты покоя… – послышалось вдруг вблизи. – Вокс, куда ты умудрился вляпаться? «Ни минуты покоя», – с ухмылкой повторил Вокс, выходя из прострации и чувствуя, что недругам осталось жить недолго. Демоны ненавидят, когда их вещи трогают без спроса. А Аластор не терпел делиться.

***

– Это было эпично. Хах, честно, да я в восторге от того, что ты сделал! – Я польщён. Они продолжили есть, звуки посуды вновь наполнили комнату, льющаяся из проигрывателя музыка расслабляла. Разобрался с грабителями Аластор убийственно красиво: столько криков и мольб о пощаде Вокс не слышал ни разу за всю жизнь, что в Преисподнии, что пока был жив в человеческом понимании. Ему было даже немного жалко их, са-а-амую малость, может быть, в глубине почерневшей от копоти людских грехов и соблазнов души. Но в реальности он скалился в таком восхищении, что ничуть не уступал Аластору, привычно усевшегося напротив со своей фирменной улыбочкой. Напоследок, после короткого, но красочного умерщвления врагов, Вокс смерил уже трупы победоносным взглядом, чувствуя прилившую кровь к голове. – Ну что, пойдём домой? Это надо отпраздновать. – Его переполнял почти детский восторг и адреналин, глаза лихорадочно блестели, и в них было столько возвышенных чувств, что Аластор на миг загляделся. Безумие всегда было его другом. – ..Конечно, хах, мой дорогой друг, пойдём. Запинку оверлорда Вокс тогда под наплывом чувств не заметил.

***

С тех пор прошло несколько дней, и Вокс заметил кое-что странное в поведении грешника. Он постоянно следовал за ним по пятам: то обнаружится после его прихода на кухню за столом, то окажется в коридоре напротив. А ещё он стал слишком щедрым на помощь. Иногда он даже перебарщивал. Заметно перебарщивал. То книгу выхватит и сам на самую высокую полку переставит, (в библиотеке была лестница), то с рукава пальто пылинки смахнёт. И все эти «пустяки» Вокса стали сильно напрягать. Что этот маньяк задумал?! Сознание по ночам билось почти в истерике. Но продолжалось данное «недопонимание» недолго. Ровно до того момента, пока нервы у одного из них не сдали и он не решил высказать взбалмношному хозяину дома всё, что он о его новых заморочках думает. А случилось это вот как…

***

– Прекрати это. Вокс был на грани истерики. Вся фигура: сжатые плотно голлограмные губы, напряжённая поза, нервный сощуренный в нерешительности и злобный взгляд – всё это описывало его как какого-то невротика, но именно им он сейчас и был, прямо смотря в глаза грешника напротив. Аластор склонил голову набок, и в его искреннее недоумение бывший телеведущий поверил бы, если бы не искра веселья, промелькнувшая в глазах. – Прекратить что? – Вот… это! – Вокс неопределённо махнул рукой, тут же прижимая её к себе обратно. Теперь он стал похож на съёжившегося ежа, ощетинившегося на живность покрупнее. Это не могло не вызвать ухмылку. О Сатана, как же ему нравилось его нервировать! – Что «это»? – мурлыкнул грешник, и Вокс был готов завыть. Эта красная бестия… Всё знает ведь! Понимает! И забавляется этим!! При любых других обстоятельствах бывший телеведущий бы взбесился, но в этот раз лишь только и смог что в бессилии сжать кулаки. Аластор стал для него чем-то большим, чем знакомым. Он просто не посмел бы накричать на него (хотя и очень хотелось). И теперь, видя это, – зная об этом, – демон хитро скалился. Чёртов манипулятор! – Перестань преследовать меня по всему дому! – всё же выкрикнул Вокс, сам удивляясь такой резкой вспышке гнева и от изумления сразу приобретая растерянный вид. Пожалуй, это была единственная причина, по которой Аластор не растерзал его на месте. – Я тебя преследую? – притворно изумился грешник. – Это ведь мой дом. «Где хочу, там и хожу», – почти прозвучало вслух в возникшей глухой тишине. Дом словно застыл в ожидании ответа. – Я… Прошу, перестань меня пугать, – вдруг тихо попросил Вокс, не смотря более на грешника. – Это просьба? – вкрадчиво осведомился тот, выпрямляясь во весь рост, кладя руки на микрофон и сверху вниз снисходительно глядя на сгорбившегося «гостя». Вокс выдавил из себя: – Да… – прижимая к себе руки и морщась. Просить он не любил. Спустя миг течение времени в доме вновь продолжилось. Аластор улыбнулся – шире, чем обычно. – Ну что ж, раз мы всё решили, думаю, стоит наконец закончить этот долгий, тяжёлый день горячим ужином. – Аластор словно издевался над Воксом, и тот посмотрел на него уже другими глазами. Не как на союзника, а как на полноценного демона, намного ли?, но старше него и однозначно опаснее. – Я… пожалуй, сегодня пропущу его, – сдавленно выдал он, сглатывая и вдруг отступая. Демон наградил его слегка удивлённым взглядом, но уговаривать не стал; ушёл вглубь дома, напевая какую-то песенку под нос. Бывший телеведущий позволил себе выдохнуть, только когда всё стихло. Как он мог не заметить, что из него буквально сделали домашнего питомца?.. Все эти подачки, еда, одежда, дом, в конце концов, – всё это делалось ради развлечения, и шутом был он. К горлу подкатил тугой ком. Грешник прижал кисть ко рту, подавляя крик. Всё это время им просто играли, как куклой. А он, дурак редкостный, и не заметил. Вернее, не захотел замечать…

***

С тех пор их отношения изменились. Вокс всё чаще отказывался от еды и пропадал целыми днями напролёт в студии, к счастью, количество работы позволяло, и предлог оставаться там даже на ночь вскоре появился. Но он не говорил об этом Аластору, вполне оправданно опасаясь его… реакции. С этого маньяка станется запереть его в какой-нибудь из многочисленных комнат. И с того памятного дня они почти не разговаривали, лишь перекидывались парой слов, чаще всего по инициативе «Демона Джаза». И то, те были такими заезженными фразочками типа о погоде, что вскоре взгляд старшего грешника ужесточился, а улыбка из ослепительной превратилась в напряжённую, раздражённую. Когда грянет гром, всего лишь вопрос времени. Но Вокс знал. Эта гроза унесёт чью-нибудь жизнь…