Imagine that...

      Самое холодное утро августа задувало пронырливым ветерком под ворот и распахивало полы вязанного модно-дырявого кардигана, словно лезло щекотать подмышки. Сокджин ёжился и дрожал от холода, но не шёл прятаться в здание вокзала. Сидеть в уютном и тёплом салоне машины тоже был не вариант. Он боялся согреться и уснуть. Он боялся пропустить прибытие того самого поезда, что, черт бы его побрал, сегодня опаздывал. Именно поэтому Сокджин уже второй час отстукивал зубами "спасите-помогите" на морзянке.       Вчера он встречал этот же ночной инчхонский, но пустой поезд, как и накануне, и в понедельник. Обычно крайне гостеприимный и столь же болтливый Ёнбок, когда-то общий и близкий друг, почему-то не спешил приглашать Сокджина дальше прихожей, с милого веснушчатого личика кто-то украл добродушную улыбку. Вежливость у него, кстати, тоже спёрли. Номер поезда и его прибытие обратно в душный Сеул из него, кажется, невозможно было выбить даже под пытками. Глаза смотрели холоднее августовского утреннего ветра, но Сокджин упорно наведовался к нему раз в неделю, что сильно стало раздражать Ёнбока, не смотря на щедрые дары, приподносимые ему. Единственное, что он знал наверняка, — поезд будет из Инчхона. И сегодня он очень надеялся, что в именно этот поезд привезёт...       Джисон спотыкается о порожек у самого выхода из вокзала, потому что дремал и толком не проснулся. И даже умывание холодной водой из небольшой бутылки не принесло результата. Один глаз продолжал оставаться полузакрытым, а влажная чёлка вилась и лезла в другой глаз, мешая ему рассмотреть номер такси.       Неуклюжее пыхтение и ругательств на до боли знакомому диалекте заставили сердце Сокджина забиться быстрее и подскочить с уже нагретого его задом бордюра.       Средь пёстрого потока встречающих, провожающих и приезжающих, их воплей, слёз и радости, Джисон увидел лишь одно — растерянное, заспанное, измученное ожиданием и сомнениями лицо. Всё вокруг замерло, а ноги сами собой направились в сторону переминающегося с ноги на ногу Сокджина. — И как давно ты ждёшь? - тихий голос Джисона для Сокджина звучал громким набатом. Он наконец то стоит рядом, до боли родной и мягкий; и если бы приблизился, то точно пах утренним кофе. Будто не было этих пустых, одиноких месяцев, сиротливо брошенных вещей и той так и нерешённой ссоры. Сокджин так хочет обнять его плечи, сдавить с силой накопленной за долгое лето тоски, заговорчески шептать извинения, а может и проклятья, может то и другое сразу, он сам не знает.       С титаническим усилием сдерживая себя не сдвинуться с места, Сокджин, пряча глаза, сонно бросил: — Только приехал…