На двух стульях

      Иваизуми на Олимпиаду ехал и волновался, наверное, больше чем команда. Орущие и смеющиеся в автобусах, самолетах, при заселении - сборная кажется вообще не волновалась.       Иваизуми же передвигался молча и собранно. Нет, он не волновался что не сможет или что подведет. Его волнение было не за себя, а за эту пачку отбитых волейболистов, которые игнорируя предостережения, могут банально навредить сами себе увлекшись игрой и тренировками.       Ей богу, как дети малые….       Поэтому старший физиотерапевт Иваизуми-сенсей ходил всегда со складкой между бровей, когда начинал ежедневный осмотр перед и после тренировок. Его команда врачей так же пропитывалась его серьезностью, и тоже ходила серьезная по самое не могу, помогая разминать игроков.       Ежедневно в черной форме, скрестив руки на груди, он смотрел как команда выбегает на площадку. Стоя на боковой линии у скамейки тренера, надзирал.       Глаза щупали фигуры, анализируя механику движений.       Бег.       Наступаете на пятку.       Какие мышцы работают (работают ли те что надо, или не работают?).       Что с коленями.       Что с плечами.       Спины ровные, не кособочатся, значит все работает как надо.       Осматривал каждого. За считанные секунды мог поймать все особенности движения и только потом, благословляя на хорошую игру, отходил подальше.       Очень волновался, словно сам играл.       Иваизуми, конечно же, тренировался и по сей день, вместе с национальной сборной, но не во всю силу и не всегда с основным составом (он просто не вывозил уже их игру), когда учился в старшей школе или же в университете. Сейчас это было больше как анализ движений при игре: ему необходимо было погрузиться так, чтобы в нем проснулся игрок, а терапевт, не спящий теперь совсем, все что надо отмечал.       Просто наблюдая за другими многое проходило мимо, хоть его образование и должно было покрывать все книжными знаниями. Иваизуми считал свой подход во много раз эффективнее. О чем и написал в докторской диссертации перед отъездом на Олимпиаду : «специфика анализа движений в спортивной реабилитации методом «изнутри» ». Статья, в которую превратили его работу разошлась по сети меньше чем за день.       «Все равно учиться этому надо шесть лет. Не успеете ассимилировать до выхода на площадку» - коварно ухмылялся, скрещивая руки на груди и наблюдал, как терапевты всех команда выражали восхищение его трудом и задавали вопросы о влиянии мимических мышц на общий тонус тела.

—

      Победа над Ойкавой в четверть финале Иваизуми сделала почти седым. (Такой игры, когда он вздрагивал от любых забитых мячей давно не было).       Да, они наконец встретились снова. Оба ждали этой встречи сильнее, чем встречи на площадке с противниками.       Вытянувшийся ещё сильнее Ойкава, загорелый и, мать его, наикрасивейший, плакал когда обнимал крепкого Иву-чана.       — Я скучал, - мямлил в шею.       Крепкие объятия не собирались размыкаться так быстро. Любовь всей его жизни, его горилла, его Ива-чан.       — Я тоже, Дуракава. - сдавленно из-за сдерживаемый слез шипел Иваизуми. - Пиздец ты вырос ещё. - в объятиях не мог не щупать тело под майкой, улавливая подушечками движения напряженных мышц.       Хлюпанье носом, невнятный бубнеж и крепкие объятия накануне игры .       Молчаливые и быстрые объятия и тихие слезы после. Поражение Аргентины было очевидно почти всем.        Противостояние Ойкавы с аргентинцами гениям и талантам всей Японии было больше похоже на одного против всех. Ойкава прекрасно знал, что это не больше не меньше вызов обществу: один легендарный омега, против гениев-альф.       — «Тоору, взбодрись, чувак. Мы же с тобой.»       — «Мы же тоже не пальцем деланные»       Его команда была великолепна. Не зря же он их выбрал. Подбадривая его перед матчем , хлопали по плечу.       — «Я потому и играю с вами», - улыбался в ответ. - «просто против этих паршивцев я с детства играю и у многих так и не выиграл ни разу».       Взрослый Ойкава был сдержаннее и научился говорить честно и открыто. Однако смотрел по прежнему хищно, пожирая глазами фигуры по ту сторону сетки.       — «Йоу, покажем им нашу лучшую игру!!!»       Ойкава гордо шел впереди, с тыла прикрываемый своей командой. Знал каждого как облупленного за все время игры с ними, и знал, что сборная Аргентины сильна. Но еще он знал потенциал своих противников: их он знал еще лучше. Особенно своего мужа, до дрожи бесящего своей силой и игрой Ушиджиму Вакатоши. В команде знали о его замужестве, кольцо на цепочки он носил не снимая, однако чувства к амбалу с эмоциональным диапазоном как у зубочистки у него были ой какие смешанные, и среди прочего там все еще жили страх, зависть и ненависть к его игре.       И он от этого не отделается никогда.       Причина по которой он уехал из страны подальше была как раз в нем. Да, его внутренний омега признавал что Ушивака - то что надо. И даже метку поставить разрешил (непонятно как, Ойкава не помнит). Но вот с собственными мозгами договориться не вышло.       Ойкава как и много лет назад считал что только Иваизуми достоин. Его любимый горилла-сан, хмурый грубиян, гопник из Токио. Необычный Бета. Восхитительный доигровщик. Лучший друг детства. Первая и последняя любовь.       Психуя накануне матча Ойкава делил ситуацию на два: первой половиной было лицо мужа, стабильное в своей непроницаемости и любви, а второй - Ива-чан, которого он снова увидит.       И радовался и нервничал видя радостные и хищные глаза всех своих старых друзей , в том числе широко и как-то слишком голодно улыбающегося из-за чужих спин Иваизуми.       Что ж, он и сам был рад схлестнуться.       Морально Ойкава к проигрышу даже не готовился. Или выиграть или никак. Поэтому проиграв в первые мгновения он даже не понимал, что случилось, хоть и видел куда все движется.

—

      — Основной состав, по одному, по полчаса на чек ап. - строго велел Иваизуми, перебирая в руках медицинские карточки .       Радостная команда после победы как дети гомонили, разбегались по площадке как тараканы. Сгонять в раздевалку их вышел весь терапевтический персонал. Всех размотало после официального завершения по трибунам, по уголкам зала и коридорам. Взгляд остановился на Ойкаве, которого обнимал Сё, ободряюще хлопая по спине. Ойкава пытался утереть лицо воротом майки. Шмыгал носом, отвечая что-то. А следом к нему подошел Ушиджима, молча сгребая в объятия и что-то говоря. Ойкава плакать перестал, но выкрутился из рук слишком быстро. Для сторонних все выглядело очень мило (альфа против своего омеги), а Иваизуми уловил язвительное удовольствие от того, как Ойкава на хую прилюдно провертел утешения от Вакатоши.       Сдержанно прыснул через сжатые зубы, давя улыбку в зародыше. «Мудила».       — Отловите Сё. Будет первым, - велел Иваизуми скрываясь в коридоре, ведущем в раздевалки.

***

      — Отдай мне ногу.       — Я расслаблен!       — Нет. Отдай…. - Иваизуми пытался расслабить этого рыжего прыгуна. Его ноги и выносливость поражали. Однако расслабляться он пока ещё только учился. - давай, на выдохе. Ты ж медитировать учился…       Сё выдыхал, расслабляя мышцы. Отекал загорелой мускулистой грудой на кушетку.       — Отлично.       Иваизуми стал давить на точку под коленями, давал возможность расслабиться всем мускулам коленного сустава, за счет которых коротышка буквально летал. Другой рукой давил на закрытое веко.       Взглянул на часы: три минуты.       — Ойкава-сан, очень расстроен…       — Заткнись и дыши глубоко и ровно. - шикнул Ива. Он знал как Ойкава расстроен.       Планировал вечером зайти к нему. Но сейчас стоило уделить профессиональное внимание команде.       Сё, например, страдал тем, что не мог расслабить мышцы ног. И когда ловил гипертонус, мог забить их до каменного состояния. А там и до узлов рукой подать. Странное дело, что играя в пляжный волейбол, рядом с океаном, с местами где люди отдыхали он так и не научился отдыхать.       У Кагеямы были проблемы иного рода. Умея расслаблять мышцы и управлять телом, он не умел расслаблять голову и мысли. Все время думал. Люди называли Тобио гением, Ива же про себя его классифицировал как интересный случай СДВГ. Собственно, как и всех в их команде.       — Ты можешь ни о чем не думать? - Иваизуми разминал грудные мышцы и диафрагму, как садист вгоняя практически пол ладони под солнечное сплетение. - Дыши.       — Я расслабляюсь только в течку Хинаты. А накануне меня прям трясет… я не могу…       — Мне сюда Хинату, блять, позвать, чтобы ты расслабился?       Повисла пауза, за которую Тобио-чан погрузился, а Иваизуми-сенсей смог наконец снять спазм с диафрагмы.       — Не, не надо. Без течки он только раздражает своей энергичностью.       Внешне спокойный Кагеяма, расчетливый и сосредоточенный был как напряженный нервный комок, заставляя каждый свой нейрон работать по максимуму. Туда же шли все мышцы и все нервы. Часто он не замечал как сильно напряжена у него шея и живот.       С Атсуму вообще цирк, а не сеансы были. Универсальный игрок, и судя по всему топ сеттер этой Олимпиады. Не омега, а натурально псих, который по словам брата опускался до интеллекта пятилетки в середине матча. Но, как по мнению Иваизуми, еще и на кушетке.       — Ахахах, не надо там!       — Расслабься и дыши.        Атсуму бесил.       — Я только начинаю, а ты щекочешь!       Иваизуми только брался за стопу, проработать голеностоп, который в последнее время вызывал подозрения, а Мия уже сжимал лапу, пытаясь дернуть ее из рук массажиста.       — Щекотно.       — Ты заебал. Я тебя сейчас вырублю!       Но так же Мия был гибким, как гимнаст и, кажется, совершенно не чувствовал боли (что вешало на этого сумасшедшего в голове Иваизуми гирлянду из красных мигалок):       — Жестче, сенсей.       — Можно сильнее…       — Да, вот там надавите…       — …Док, а давай придумаем стоп-слово?       А у некоторых вообще проблем не было.       Сакуса как робот послушно умел расслабляться и напрягаться по команде. Удивительный экземпляр, так же с приветом. На массаж приходил в специальной пижаме.       — Только можете не щекотать, сенсей?       — Ты сейчас расслабишься и не заметишь.       — Нет, я имею в виду…       — Киёми, я в курсе от каких точек у тебя эрекция. Я твое тело знаю лучше, чем ты.       На столе вмиг образовалась темная аура от нахмурившегося Сакусы. Гипер-чувствительный альфа не любил касаться людей, и не любил когда люди касались его.       Отчасти это было потому, что задетый неосторожно альфа мог схлопотать возбуждение от обычного мимолетного касания по бедру, или животу.       — Закрывай глаза, я буду давить пальцами на веки, а твоя задача смотреть вверх. Три минуты. Поехали…       — Иваизуми… а не могли бы вы надеть тканевые перчатки? У вас очень горячие руки…       Иваизуми только познакомившись с Киёми подумал, что тот нормальный, но оказалось показалось.       — Нет. Пальцы - мой основной инструмент. Терпи. Если спустишь в трусы, у меня есть для тебя запасные.       Граница личного пространства для Иваизуми как главного терапевта сборной просто не существовала. Если они хотели, чтобы он хорошо делал свою работу, ему нужен был такой доступ к телу, которого не получают даже супруги .       Но и в этом случае были исключения: существовало то, чего Иваизуми знать реально не хотел.       — Бо, дружище, какого хуя?!       Вся спина Бокуто была исполосована малиновыми следами от ногтей. На плечах видны были засосы и укусы. Свежие.       — Ты не поверишь!!…       О, Иваизуми поверит. И очень даже…       Бокуто как один из мощнейших игроков, ас, имел ставку на силу и скорость и был очень сложным в использовании.       К его телу Иваизуми подходил кажется серьёзнее, чем к остальным, не отдавал помощникам: огромная спина, в которой при диагональных работали разные диагонали тела, и если он бил много прямых или левых, стороны не работали одинаково. Приходилось компенсировать и давать ценные указания для стратегий, чтобы их Ас не вышел из строя. Мощные ноги, которые так же как и у Хинаты работали на высокие прыжки, но если у Хинаты зона риска были микромышцы коленного сустава, то у амбала-Бокуто это цепочки мышц от пальцев и до таза. Компрессионные чулки были его постоянной одеждой. Даже постояннее, чем трусы. Проминать эти цепи и диагонали было чертовски важно, как и следить за тем, чтобы перед матчем Бокуто не был забит как камень. Но вот следы от ногтей на спине…       — Ты .. Вы… когда успели?? Я перед матчем всех осматривал… Сука, Они свежие!       — Акааши прилетел на матч оказывается, - мурлыкал Бокуто лежа вниз лицом, болтал романтично стопой, пока Иваизуми раскатывал теннисным мячом мясное бедро. - После победы я не мог сдерживаться. Он такой трогательный… такой кругленький…       — О, Господь, упаси от подробностей…       — … мы часто так делали после побед, когда в школе играли. - Он посмеивался слегка нервно. - Оно как рефлекс, понимаешь?       — Прошу, замолчи… - на лице у Иваизуми была эмоция скисшего молока, если бы у него было лицо.       — И, короче, я его когда увидел, у меня просто «вжух!», как говорит Хината…       — Господи, Бо. Ну, - смиренно выдохнул, - хоть не фанатки, которые орали на трибунах сегодня. Иначе ты бы в моих глаза упал на самое дно, доблестный муж. - Вздохнул. Погружал теннисный мячик в глубину мышц. - Акааши ведь на десятом месяце, как вы вообще можете?       — Так сзади. Он просто чуть наклоняется, а я держу, - Бокуто аж приподнялся из дырки массажного стола . - Блин, Ива, тебе в столе надо ещё одну дырку сделать походу…       Иваизуми закатывал глаза. И если Хината был ураган на площадке, то Бокуто был ураган-ураган абсолютно везде, да еще и гений, не хуже Тобио.       Не удивительно, что Ойкава и его парни проиграли…       — Погоди, а спину он тебе как расцарапал, если вы сзади??…       …Конечно же рефлексология была только верхушкой айсберга.       — Не удивительно, что Ойкава проиграл. Одного его таланта на всю команду не достаточно, - Ушиджима лежал как бревно на столе, позволяя Иваизуми делать свою работу.       И тут Иваизуми начинало коробить, не только потому, что, во-первых, Ушивака и правда бесил своей универсальностью, хорошей формой, умением расслабляться и отдаваться терапевту, и тем, что следил за своим тело. Был образцом здоровья, но ещё и тем, что как альфа был туп. Точнее, с ним случались гениальные озарения, когда он смог сделать Ойкаве предложение и тот согласился, но вот сегодня…       — Что ты ему сказал после игры ? Так и сказал что ли?       — Нет конечно. Предложил ему переехать в нормальный отель, раз он закончил уже. Не за чем ему мучиться на картонной кровати …       — О, господи… - Иваизуми опустил руки. - Ты поражаешь меня своей «гениальностью».       Со временем Иваизуми научился говорить с Ушивакой дольше, чем две минуты и не беситься и не угрожать раскроить лицо на новый мяч.       Передав Ойкаву в его руки, им пришлось научится коммуницировать, так как Ойкава - это Ойкава. От него отделаться навсегда невозможно, и если он входит в чью-то жизнь, то это так же с концами. Можно сказать Ойкава породнил их, и не только потому что спал с ними обоими. Это, пожалуй, было своего рода ошибкой природы, чем новой нормой общества. Айсбергом, который на удивление не потопил горемычный Титаник.       — Ты идиот, высотой в два метра. Тебе надо было сказать, как он хорошо играл. Он выложился как тварь во всех 5 раундах, ни разу не сев на скамейку. Ты бы хоть за это ему респект кинул, - взвился Иваизуми, остервенело продавливая локтем бугристые мышцы, и заводя на немыслимый угол руку. Еще немного и будет болевой.       — Я так и сказал… Иваизуми, ты мне сейчас руку выломаешь.       — Не выломаю. Хотел бы, давно б калекой сделал, - шикнул Ива. Он говорил чистую правду: знал как работает тело человека, и видел такие места, приложив к которым немного усилия можно оставить инвалидом. Был опасным со своими знаниями и умениями, почти убийца. - Это ты не расслабляешься и сопротивляешься. Отдай руку. Тебе ж больно, чего напрягся? Вину почувствовал?       Иваизуми не мог отказать себе в удовольствии не сделать Ушиваке больно, но отдавал себе отчет в каждом действии. Делал больно, но используя ситуацию. Вакатоши засопел, начал глубоко дышать.       На третьем вдохе , когда локоть все же погрузился в глубокую приводящую мышцу в дверь с истерикой постучали.       — Ива!! Ты тут?!       Ойкава…       — Блять, - почти синхронно прокомментировали и Ушиджима и Иваизуми.       — Ива, мне надо поговорить. Это срочно…. Ты ещё долго там будешь?       — Ты точно ему больше ничего не ляпнул? - склонился к уху Ушиваки. Но тот не успел ответить.       — …Мне кажется Бакатоши хочет ребенка, чтобы я сидел дома и больше не видеть меня на площадке! Ива, у меня паника нах, я не знаю что делать…меня трясет. А вдруг он правда так сделает?? - под конец его голос становиться тише.       Ушиджима привстал на локтях, хмурился. Был в этот момент практически зеркальным отражением Иваизуми.       «Я не говорил такое!»       «Пиздун. Штаны надень»       Бессловесный диалог уместился в секунду , после чего Ушиджима быстро встал, надевая майку и штаны и накидывая на плечи олимпийку. Иваизуми, пошел открывать.       Ойкава влетел как только дверь приоткрылась.       Ива успел поймал его в объятия как мяч.       — Что за хуйню ты несешь? - Под руками ощущалось дикое перенапряжение, которое заставляло дрожать все тело.       — Ива, мне кажется мы всрали матч из-за меня! Я слабак, я тряпка! Я устал!! - он всхлипывал. - Я соскучился по тебе, но меня как ведром по ебалу бьет, когда я играю против него… я не скучаю по нему, но и скучаю тоже. А я не хочу! И то, что он сказал после - переехать в номер для двоих… Кажется, если я останусь с ним после такого долгого перерыва меня разъебет течка. Я могу натворить хуйни.       — Какой ещё хуйни? - Иваизуми сжимал руками, ощупывал, гладил каменную спину.       — Залететь, например. Специально. Понимаешь?? Чтобы я больше не играл!       Ушиджима стоял сбоку, ошарашено наблюдая со стороны вольную интерпретацию его предложения. Не спешил ни уходить, ни подходить. Его слова не оскорбляли, он знал отношение своего мужа к себе, и знал что там за винегрет из мыслей в голове. Но ещё он знал, что Иваизуми точно на его стороне. Вдвоем они понимали, как поместить Ойкаву в комфорт, однако сам Ойкава это принять не мог и не хотел, и на этой почве фантазировал дичь.       Отойдя на полшага Ойкава наконец увидел ярко красное пятно национальной формы.       — Блять!!! СУКА! Вы серьезно? - красивое лицо перекосило, его плечи подскочили вверх, сутуля спину.       — Во-первых, Ойкава, ты играл великолепно. Необоснованная самоуверенность команды - не твоя вина. И не думай, что твои навязчивые мысли причина всему. Моя метка спокойна, ты просто надумываешь лишнее. - Вакатоши оторвался от стены и подошел к мужу. Ойкава сверлил его исподлобья. - А во-вторых, я не буду принуждать тебя к сексу, если ты не хочешь. В номер я предложил съехать так как тоже по тебе соскучился, а спать как ты обычно любишь на картонной кровати невозможно. Ойкава вмиг покрылся густой краской.       Спал Ойкава очень беспокойно, а укладывался ещё эпичнее. А периоды течки, когда его омега на время брала управление он вел себя как похотливый кролик. Никакая кровать из умного картона не выдержит. (Ему было стыдно за то, как хорошо Ушивака его оказывается знал).       — Сегодня не ты моя любимая жена, - надув губы и все ещё с влажным носом стервозно отрезал Ойкава, все еще цепляясь за рукав Иваизуми.       Но и Иваизуми не собирая прогинаться.       — Так. Раз пришел, ложись на стол. Ты как один нервный комок… не знаю как там ваши физиологи, но работу свою они делают хуево.       — Они хорошо следят за коленом.       — И все? Бараны, - фыркнул Ива, подталкивая к кушетке.       — Он тут тоже останется? - кивок на Вакатоши, свободно усевшегося по-над стенкой.       — Ойкава, ты ж взрослый человек. Он как бы твой супруг. Я его отсюда не вправе выгнать…       — Я смогу.       — Не сможешь, - перебил Ушиджима, обосновываясь на полу с невозмутимым видом «надолго».       Иваизуми вздохнул, и выглянув в коридор повесил табличку не беспокоить. Все равно все ушли и сегодня это крыло забронировано только под японскую сборную. Ну что ж, встреча с Ойкавой внезапно перенеслась с вечера на день. Не то чтобы Иваизуми был против или же надеялся потрогать приватно стройное тело, нет. Просто знал, что в меню обязательно будет истерика, жалобы, нытье, и на десерт утешительный секс. Планировал провести все это не в тех местах, где их могли бы увидеть посторонние.       — Ну что, рассказывай, - Иваизуми начал трогать нераздетого Ойкаву и оценивать степень его стресса по зажатым мышцам.       Ойкава уткнулся в дырку на столе и не желал отвечать. Молчал и дулся. Его явно не устраивало присутствие Вакатоши. И выдыхать он тоже не планировал.       “Бакатоши” так он его называл за глаза. И сегодня впервые за столько лет сказал в лицо. И сбегать уже было как-то поздновато. Краснел теперь ушами. К удивлению слово взял Ушиджима, бархатным басом проехав по сознанию.       — С чего ты взял, что я не хочу видеть тебя на площадке? У тебя впереди есть время: сейчас после Аргентины, если ты вернешься в Японию или хотя бы сменишь команду, у тебя еще будет несколько лет для игры. Ты вполне можешь поучаствовать и в следующих олимпийский играх за национальную сборную. Если только сам не желаешь уйти из спорта.       — Только после того, когда выиграю у тебя, - Ядовито выплюнул Ойкава подняв голову от стола. Тема была больной: играть в одной команде Ойкава будет только если Луна на землю упадет.       Сжимающий ноги и руки Иваизуми вздохнул. Похоже он сегодня еще и в качестве психотерапевта. Семейного. С самого начала как подтолкнул этих двоих, так и расхлёбывает за свое участие.       — Голову опустил, - надавил, отворачивая его обратно в дыру.       — Скоро начало сезона, и ты точно выйдешь на площадку. Сделать тебя беременным - это отобрать 16 месяцев и потом еще год.       — Не так уж и много, - неаккуратно буркнул Иваизуми добравшись до коленей.       — Ива!!!       Рука на опережение легла на затылок и Ойкаве не дали возмутиться.       — Лежать.       — Возможно, это и неплохо. - Продолжил Хаджиме свою мысль. - У Бокуто уже второй на подходе. Старшую девчонку он к младшей школе готовит, - бубнел в своей       гопнической манере, как будто ему не дали на тротуар плюнуть, - Счасливая сова.       — На что ты намекаешь? - раздалось глухое из-под стола.       — А на то. Ты с катушек съезжаешь. Не заметил ещё? Ты тренируешься как псих, без сна и отдыха. Ты кроме морковки перед своим носом ничего не видишь. - Иваизуми почувствовал, как начал потихоньку усиливать голос. Не так он хотел встретить Ойкаву. Он же скучал по нему! - Твое колено тебя нахер посылает уже сколько лет, а сам ты одержимый маньяк, который не может разобраться в себе и в своих тараканах, …       — Я нормально в своих тараканах разбираюсь!       — … потому что единственное что у тебя есть в жизни, это желание доказать всем, что ты номер один. Ты не номер один, Ойкава. Вокруг тебя есть тоже умные талантливые люди. Которые еще и за здоровьем следить умеют. Зачем ты пытаешься бороться против ветряной мельницы? Ждешь когда совсем сломаешься?       Тело под руками замерло от слишком жесткой хватки. Ива остановился и выдохнул, Он ведь правда переживает за этого идиота, и Вакатоши за него переживает. Пусть у альфы и омеги совсем особенная связь и ему не понять, но представить-то уж себе он это мог. Видел какой Ушиджима на площадке когда у них относительный мир, и когда Ойкава на связь не выходит неделями.       Лишь бы его сейчас во враги не записали…       — Я не говорю тебе сдаваться или признавать свою ничтожность. Но начни хотя бы отдыхать и восстанови свое колено. Тебе по хорошему давно пора на операцию. Вы проиграли не из-за тебя, и наши были рады играть с тобой. Если забеременеешь, это тебе только на пользу пойдет, у тебя появится весомая причина следить со собой. Перевернись, - похлопал по бедру, чтобы тот перевернулся на спину. - Ощупаю как ваши твою коленку мониторят.       Ойкава несколько мгновений не двигался и только когда перевернулся, шмогнув носом, все увидели что глаза и щеки были мокрые,       — Ты предатель, Ива-чан.       Все же записали.       При виде слез Ушиджима как-то нервно дернулся у стены, сделав заметную попытку подняться, но не стал. Иваизуми продолжал вертеть ногу, продавливать триггерные точки, Добрался до лица и своим коронным приемом, зажимая мышцу верхнего века успокаивал, пока Ойкава ощутимо не выдохнул.       — Я переживаю о тебе, разве это не очевидно? Посмотри, кто я?       — Ты кайфовый, мой любимый Ива-чан, которого я люблю с рождения.       — Нет. Я спортивный реабилитолог и физиотерапевт, который пошел учиться, чтобы твое ебаное колено не сломало тебе жизнь. - звучало как укор, но Иваизуми не думал останавливаться. - Я это сделал по своей воле, ты не думай, но так уж получилось, потому что люблю тебя и переживаю с самого, блин, детства. А ты гробишь все мои попытки, пуская свое здоровье похую, и переваливая с больной головы на здоровую! - закончил. - Сбежал из Японии, нашел каких-то шарлатанов… Знаешь, мог бы, сам тебе пригрозил сделать ребенка, чтобы ты на скамейку сел.       Иваизуми было не так обидно как он это преподносил. Пик обиды пришелся на отъезд Ойкавы в Аргентину, когда он вернулся с обучения из Штатов. И с тех пор он работая над собой смог отпустить эти липкие как застарела жвачка чувства, смирившись с пониманием того, что у каждого свой путь, и что перекладывать на Ойкаву что-то, что не устраивало его самого - тупо и эгоистично. Иваизуми сумел переступить из стадии юношеского максимализма в зрелость. Дал Ойкаве сбежать. Дал право самому распоряжаться своей жизнью.       А сейчас злился.       — Это мне следовало сбежать от тебя, и намного раньше, - в итоге закончил он.             Убрал руку от закрытых глаз и принялся методично прощупывать связки и мышцы колена. - Возможно тогда бы ты не цеплялся за чувства ко мне и не игнорировал Вакатоши. Ты и как омега угробил себя давно…       — Да прекрати! - Ойкава не выдержал и вздернув руки к лицу всхлипнул в голос. - Ты идиот, Хаджиме! Господи…       И тут Ушиджима все же встал со своего места. Поднявшись, подошел к кушетке, сгреб Ойкаву в объятия, пряча его к себе в плечо.       — Не ты ли мне обещал глаз на жопу натянуть за его слезы? - прогудел язвительно Вакатоши. Наверняка ещё и феромон пустил (Иваизуми его все равно не учует), но возможно это и не плохо.       Дожили. И кто ещё сейчас поучает?       — Натяни мне, если считаешь, что я не прав. Но если уж на то пошло, то я-то тебе его натяну, за то что так не нашли общий язык…. За столько времени, а он все еще избегает тебя.       — Научился.       — Контролировать его тараканов феромоном это не “научился”, - презрительно фыркнул Иваизуми, сощурившись, понимая, что угадал, когда предположил, что тот успокаивал Ойкаву своим запахом.       В горле стоял ком, который было не сглотнуть. Давненько Ива не катался на таких деструктивных эмоциональных качелях. Считал себя взрослым человеком. Запретил себе любить кого-то чужого и переживать не о своем любимом человеке, зарекся с того самого дня, как передал дурака в руки Вакатоши.       Доведенный снова до слез Ойкава, да еще и после разгрома в матче, да еще и от всех его друзей, Ушиджимы и Тобио добивал Иваизуми. Он пришел за поддержкой, а получил вот что. Он не желал своему лучшему, любимому Дуракаве такого.       Когда-то давно, обучаясь в университете, Ива предавался размышлениям о том, что Ойкаве по хорошему в терапию надо.       Чтобы Ойкава перестал быть ребенком, ему должно стать больно, только так он повзрослеет. Судьба его не баловала совсем, но через пот и слезы он получал то, к чему шел, и при этом совсем не умел принимать поражения. Натуральный мазохист.        Иваизуми понимал, что и он и Вакатоши не сделают специально с ним ничего подобного. Слишком уж любили его.       Встретившись с Ушиджимой снова в национальной сборной Безмолвно день за днем притирались друг к другу. Оценивая как будто с нуля, достоин ли каждый из них доверия, которое они так снисходительно друг другу оказывают. И со временем становилось очевидно, что Иваизуми никогда не исчезнет из головы Ойкавы, и наоборот. А Вакатоши - просто природой созданная вторая половинка для этого сумасшедшего , человек, призванный дополнять его природу и уравновешивать ебанцу.       По всему выходило, что им не отделаться друг от друга, и как решить этот ребус ни один, ни другой не знали.       — Ну что, наревелся? Дай я закончу с коленом, и проработаю руки, - нежнее, чем с делал это с другими погладил по колену сидящего понуро Ойкаву, шмыгающего носом в олимпийку мужа.       Обходил стол, давал место повернуться.       Ойкава пассивничал, не спешил шевелиться. Подозрительно затих. Черт разберёт, что у него там в голове…       — А я же скучал по тебе, Ива. - вкрадчиво заговорил. Сученыш умел подобрать правильную интонацию, и Иваизуми все же догнало чувства вины. - Думал, что увидимся вечером… проведем время вместе. Мультики посмотрим. Я так давно тебя не видел.       Мультики!!!!       Он еле-еле шевеля рукой зацепил пальцы Иваизуми, касающегося кушетки. Медленно сплетая со своими. Облокачиваясь в плечо Ушиджимы начинал понемногу плыть. Иваизуми понял это слишком поздно: феромон наложенный на стресс, размазали дурака до состояния течки. Сглотнул нервно: он любил такого Ойкаву, но перспектива делать это тут... При его супруге-альфе? (Ива же не самоубийца)… Посреди олимпийского центра? Не дай бог кто-то мимо пройдёт и услышит ментоловой шоколадный разъеб вперемешку со стонами и запахом Ушиваки.       Вакатоши при этом стоял спокойно, поглаживая легко Тоору по плечу. По его лицу разливался румянец.       Иваизуми нервно сглотнул, ощущая к чему идет.       — Залететь?… А черт знает, смогу ли я. - вздохнул рвано. - Вы же знаете сколько подавителей надо жрать, чтобы профессионально заниматься спортом…       — А ты действительно хочешь??       — Да откуда я знаю. … может я просто хочу внимания.       — Ты сегодня урвал столько внимания, сколько увезти в свою Аргентину не сможешь, - фыркнул Иваизуми, ощущая как и на него распространяется медленно растущее чужое возбуждение. Воздух стал тяжелым, а дышать им - трудно. Картина складывалась дикая: Вакатоши, который своим феромоном триггернул Тоору, который, в свою очередь, заводил Хаджиме.       В голове невольно вспышкой вспомнился тот первый раз, когда Ойкава тоже проиграл. Абсолютное везде, и дело закончилось в квартире у Ушиджимы.       Руки, касающиеся чувствительных промежутков между пальцами Иваизуми заставляли вибрировать что-то внутри груди. Почти еле заметные прикосновения посылали такие импульсы, что ещё мгновение и пути назад не будет.       — Прости за то, что наговорил, - громко кашлянув Иваизуми попытался убрать руку, пока не поздно. - Я не хотел так грубо, и я правда скучал по тебе…       Попробовал высвободиться из ловких пальцев, но был схвачен.       — Останься…       Их глаза встретились, когда Хаджиме еле сдерживая нервную дрожь в груди почти ушел. Вскинул взгляд на друга: влажные ресницы склеенные, и от того ещё более длинные, красные припухшие глаза, залитое румянцем лицо, блеск в глазах, то ли от слез, то ли от внезапно накатившего желания. Он уже не так сильно противился касаниями Ушиджимы, а даже наоборот, с комфортом облокачивался на него, позволяя тому касаться лицом и губами волос. Явно ловил для себя определеннное удовольствие от близости.       — Ты же знаешь, что я не смогу без тебя, - манипулировал, притягивая к себе. - Обидел, давай, успокаивай.       — Тоору, остановись, это безумие.       Да, все катилось в спонтанный тройничок на его рабочем месте. Был бы то просто секс с Ойкавой, он бы пережил, но присутствие Ушиджимы, мужа и альфы как-то совсем не расслабляло. Иваизуми до сих пор предпочитал думать, что никто кроме них не знает о том, что почти в каждую встречу они выпадают на сутки. И в глаза Ушиваке он мог смотреть только уговаривая себя, что он не в курсе.       Но то, как он сейчас смотрел: ровно, без ненависти, говорило об обратном . Обо всем он был в курсе, мать его. И сейчас то, что творила его ненаглядная половинка его никак не смущало.       — Сам на ребенка я не решусь, - Ойкава подался вперед по кушетке, ловко добравшись до ворота униформы, схватил и притянул к себе, вцепившись поцелуем. Соленые от слез и соплей мягкие губы были все с тем же, с легким ментоловым привкусом и пекущим холодным послевкусием. - Без тебя мне страшно…       — Не говори глупости. - Иваизуми подался чуть вперед, когда поцелуй разорвали. - Как ты себе это представляешь?       Понятное дело, что ответа на вопрос он не ждал. Скорее язык молол все подряд, лишь бы у сознания не оторвало якорь.       — Как есть сейчас вполне сойдет, - ответил за Ойкаву Ушивака, незаметно, но достаточно уверенно шурудя под его майкой и стягивая помалу штаны. - Дверь заперта?       — Да, - автоматом ответил Иваизуми и снова провалился в зыбкий поцелуй губ, мельтешащих перед лицом.       Возбужденный Ойкава кружил голову. Их поцелуй становился слишком влажным, глубоким и затяжным. Вскоре в губы стали ударяться вздохи: штаны были стянуты далеко вниз, и Ушиджима руками ласкал подтянутый живот, худые загорелые ляжки, сноровисто трогал промеж бедер, ласкал и высекал вздохи и смачные чвокающие звуки. Ойкава же без стеснения и совести лез в штаны к Хаджиме, у которого уже стояло. Иваизуми смотрел не отрываясь как Вакатоши медленно и качественно обрабатывает задницу Ойкавы, и так он податливо терпит и принимает. Да-да… больной ты ублюдок, Ива-чан, раз подобное заводит тебя. Но отвести взгляд было нереально.       Чужие длинные пальцы требовательно скользнули по горячему члену и Иваизуми несдержанно промычал навстречу приоткрытым губам Тоору, который выдыхал стоны.       Резкие движения чтобы снять одежду были беззвучными, ускоренными как на перемотке.       Такими же оказались и перемещения Ойкавы с кушетки на ноги. Прижимая собой Хаджиме к стене, он прикладывал свой член к его, обеими руками стискивая их плотнее.       Весил Ойкава не как нежная омега, придавливал хорошо, льня горячим животом к боку Иваизуми. Стоящий сзади Вакатоши старательно притирался, выжидая момент, когда сможет вставить.       Все было как в замедленной сьемке, было медленно и горячо, когда каждую секунду можно было рассмотреть и распробовать.       А пару минут спустя Ойкава вскинул подбородок , натужно выпуская воздух из легких, открывая доступ к потной шее, к которой тут же припал Ива. Оскребая зубами, обтирая губами, облизывая и засасывая. Сзади начал трахать Ушивака, прессуя к стене их обоих.       Длинные пальцы Тоору больше не сжимали их члены. Руки хватались за Хаджиме, обнимая и ища опору в крепком теле и в стене за его спиной. Иваизуми перенял обе эстафетные палочки, и не приминул сжать грудь Ойкавы, что соблазнительно маячила открытая чуть ниже. Загорелые гладкие мышцы, под ровной кожей с желтоватым медным загаром были такие соблазнительные. Собрать грудь ладонью, чтобы сосок как вишенка на торте оказался на вершин было делом принципа.       Ну а далее: помять, ощутить тонкие молочные железы, пальпировать ореолы подушечкой большого пальца (ощутить какие они нежные) и закончить ярким щипком на твердом высоком соске.       — Мн!!!       Яростное мычание как знак качественной ласки. Иваизуми был как никогда близок к тому, чтобы кончить просто от вида Ойкавы. От его голоса и такого пассивного положения. Вовремя спохватившись стал двигать рукой, сжимая их члены плотно, растирая по мягкой податливой коже смазку и заставляя скользить друг о друга. По мере того как Тоору приближался к оргазму в голове Иваизуми спело навязчивое желание засадить ему. Или чтобы он отсосал. Он хотел оказаться внутри Ойкавы. И чем скорее, тем лучше.       Ускорил движения рукой и заставив кончить омегу, отодвинул с усилием, наблюдая как у того дрожали колени, как не хватало выдержки держать глаза открытыми, как руки искали хоть что-то, чтобы схватить и не осесть на пол. Опуститься на пол не позволял находящийся в нем другой член…       — Поворачивай его, - хрипло скомандовал Иваищуми, стягиваясь через голову застегнутую рубашку формы.       Тело горело.       Воздух комнаты раскалился от смеси феромонов, и даже то, что Ива был бетой не огораживало его от эффекта. Возбужденная пара связанная меткой была как две огромные черные дыры, кружащиеся вокруг одной оси, связанные настолько крепко, что никто не сможет выжить. И Иваизуми кажется прошел невидимый горизонт событий, миновав точку невозврата. Теперь он тоже вращался вместе с ними.       Ушиджима молча вышел из Ойкавы и ловко повернул его к себе. Рукой удерживал пылающее лицо перед собой, словно рассматривал.       Мажущим взглядом Иваизуми заметил, как нежно и аккуратно Вакатоши целует. Короткими поцелуями, Губами касаясь губ, сцеловывая с них вздохи, слезы и пот, слюни. Магический контакт, лицом к лицу альфы и омеги, который исключал всех, кроме их двоих. Видеть такое со стороны было не так удивительно как участвовать. Хаджиме не фокусируясь взгляд на чем-то конкретно впитывал одновременно все. Притянув чуть ниже таз Ойкавы, жадно растягивал ягодицы, осматривал покрасневший растянутый анус. Мягкий, пухлый, блестящий от обилия смазки. Широко размятый огромным членом альфы.       Пара движение пальцами внутрь, чтобы ощутить каким горячим он был внутри. Иваизуми не отдавая себе отчета в действиях сунул большой палец, остальными пальцами держа ягодицу. Оттягивал растянутое кольцо мышц в сторону, раскрывая дырочку до состояние мягкого провала, сунул горящий нетерпением член, и сразу же толкнулся поглубже.       Пальцы.             Член.       Снова пальцы.        И пальцы и член.       Он начал скалиться, стараясь продержаться как можно дольше и не кончить в первые пару минут. Хватал жестко за растянутое отверстие, растягивая его ещё сильнее. Податливая плоть заводила. Стоны и вздохи тоже.       Спустя время он понял что Тоору наклонился и уже довольно давно отсасывает Ушиджиме. Его полусогнутые ноги крупно дрожали, и сбитое из равновесия тело вот-вот грозило завалиться. Неудобная поза, цепляющиеся то за бедра альфы, то за кушетку руки, звуки заглатывания и выходящего воздуха из заднего прохода - как не кончить в такого Ойкаву? М?       — Стой на ногах, - рыкнул он, Схватил за сгиб берда, выравнивая заваливающееся тело.       Толчками пихал его вперед, на Ушиваку, заставляя давиться, до тех пор пока не кончил.       Вот как он скучал.       Сильно скучал.       — Обоих, - сипло и тихо выпалил Тоору, разгибаясь, когда почувствовал послабление. - я хочу вас обоих. - по его лицу стекали слюни, пот. Слезы катились по алеющим щекам из уже далеко не заплаканных глаза.       Ойкава был прекрасен в своем отчаянии. Позволяя делать с собой что угодно, получал удовольствие. Разрешая раздевать, наклонять, щипать за соски, кусать, лизать, сосать.       Использовать.       Это смахивало на какую-то жертвенность, на отчаяние, или желание забыться. Иваизуми расценивал это как попытку забить чувства от поражения чем-то более ярким. Глупо и при этом слишком просто, хотя Тоору никогда не искал легкий путей. Осуждать его прямо сейчас, когда сжимал его сочащийся член, целовал в подбородок, а снизу на пару с Вакатоши они растягивали проход в глубины волшебно мягкого Ойкавы - не очень-то хотелось.       Толкались по началу осторожно, чтобы не травмировать, но после нескольких раз, когда крупный член альфы соскальзывал дальше s-образной кишки, стало понятно, что «можно».       Все можно.       — Блять, я чувствую вас обоих… как же хорошо! Мн!       Хаджиме уже не мастурбировал другу, он просто раздраженно оттягивал в сторону болтающийся член омеги. Кусал за шею, ожидая что тот вернется из нирваны и поцелует его.       — О, тваюмать… Да. Господи.. ох…М! мм… Ммм… - цепко хватался на голую спину, оставляя там неприятные и еще сильнее возбуждающие полосы от коротких ногтей. Непрерывно что-то говорил срываясь на громкие стоны.       То, как они искренне и сильно любили Ойкаву с трудом коррелировалось с животной страстью и тем, как они в итоге его трахали: закрыв насильно рот, чтобы его поощряющие слова не снесли никому крышу окончательно, игнорируя его эрекцию, связав руки его же майкой, без возможности встать самому на ноги. Наверное именно так выглядело «скучать по Тоору».       Внезапно раздалась громкая трель, заставившая Ойкаву вздрогнуть и испуганно вскинуться. Сжался всем телом, заставив находящихся внутри него неожиданно даже для них кончить. Боящийся, что его поймают на горячем запаниковал.       — Что? Что это значит, мать твою, - возбужденно и тревожно требовал ответов Ойкава. - Кто-то звонит?! Это звонок в дверь?       — Это значит, что массаж окончен, - Иваизуми был выжат до капли. Замер на несколько мгновений. Все еще вяло трогал задранные ляжки омеги, оценивая как, однако, Ойкава расслабился. Буквально как кот приобретал форму воды в чужих руках, хоть и пытался выбраться. Стоит взять на заметку.       Вакатоши продолжал покачиваться. Его простым рабочий таймером Иваизуми было не напугать. Держал под грудь и одну ногу, сжимая в объятиях. Целовал и лизал в метку. Слишком явно наслаждаясь тем, что мог обнимать вредного мужа.       — Ты почему такой спокойный?? А если нас спалят? Выключи его, - Ойкава барахтался но без результатов, хотел поскорее встать на ноги.       — То ничего нового не узнают, - хмыкнул Ушиджима. - Япония выебала Аргентину. - о, господи, этот истукан умел сально ухмыляться! - Никто не удивится.       Хаджиме усмехнулся шутке: она и правда была хороша. Пожалуй, он был не прав, говоря, что Вакатоши не научился общаться с Ойкавой. Все же что-то разгадал, раз умел так опасно толсто шутить о больном. Ойкава раздраженно отмахивался, отгоняя как муху притирающегося к его голове альфу.       — Как бы ты пошутил, если бы вы проиграли??       — Ничего не изменилось бы, - Иваизуми придвинулся и поцеловал в искривленные капризные, но пухлые и покусанные губы. - Ты бы принимал поздравления точно в такой же позе.       — А ты все такой же говнюк, Ива-чан, - довольно улыбался в ответ Ойкава и при этом кайфовал от объятий Вакатоши.        Хаджиме нетвердой походкой отошел, принялся оценивать масштабы последствий «сеанса». Полотенца в кабинете оказались весьма кстати, но слегка поздно: на черной форме Иваизуми белые потеки выглядели слишком палевно и однозначно.       — И что дальше? - вяло но требовательно спросил Ойкава, вертя в руках маленький таймер, который его напугал. Уже спустился на пол, и даже успел надеть обратно все , кроме штанов. Ждал спасительное полотенце.       — Не знаю как у тебя, а у меня ещё планерка со своей командой и вечерняя тренировка с орлами, - он подбородком указал на смотрящего на него таким же плавленым взглядом Ушиджиму. - Мы-то ещё не выбыли, надо готовиться к следующей игре.       — Нет, я имею ввиду после?       А после? - хороший вопрос.       То что произошло для Хаджиме было приятно, но не норма от слова «совсем». Справедливее всего было бы забыть, что только что случилось. Сделать вид, что это было ошибкой, ведь Хаджиме в глубине был грешен в том, что никогда не хотел отпускать Ойкаву. Встречаясь с ним раз в два-три месяца не мог удержаться, но уговаривал себя, что Тоору не его, у Тоору есть муж, У Тоору есть его пара, которая подходит лучше, чем ты, Ива-чан. И сейчас все было опасно комфортно и грозило Иваизуми разъебом, величиной в прошедшие десять лет. Блевать от мыслей он не будет, но мир его потеряет несколько опор, в которые он свято верил все это время. Слишком много в этом Ойкавином «а после?» было надежды и ожиданий. Хорошее расположение духа после секса моментально портилось мыслями о том, что все это было не правильно.       Дыши, Хаджиме, дыши.       Ушиджима удивительно мило ворковал вокруг Тоору, и выглядело это так естественно. Иваизуми никогда этого не видел, или же не замечал, потому что не хотел? Сейчас делал для себя открытие,       — Пластырь наклей…       — А нахуя так щипать было? Мне лифчик с охлажедением надо, а не пластырь…       — На шею. Там засос.       — А. Да, давай... У тебя, кстати, тоже.       — Не страшно, я же в браке.       — Очевидно, придется искать квартиру на троих, да, Ива-чан? - уже чуть громче прикинул смелый вариант Ойкава. После громкого заявления повисла пауза.       — Ты предлагаешь жить втроем? - с сомнение спросил Иваизуми. Замолчал надолго, оценивая степень безумия. - Ты поехавший? - Смотрел хмурясь в серьезные карие глаза. В хитрые карие глаза. Слишком хитрые, он знал этот блеск. Знал этот выгиб брови и чуть наклоненную вперед голову. - Ты, блять, все это давно спланировал, да? - пораженно замер с полотенцами в руках и грязными простынями. Перевел взгляд на Ушиджиму. - А ты чего молчишь? Тебя это что, блять, устраивает??       — Если я буду видеть его таким образом каждый день, то да, устраивает.       — Вы оба ебанутые! - фыркнул Иваизуми, ощущая как шея и уши заливаются пекущей краской.       Бред же!!       Где это видано, в союз альфы и омеги допускать еще кого-то. Это что за позиция «пятого колеса». Возможно вот так трахаться время от времени было бы здорово. Это было бы хотя бы честно по отношению к Вакатоши, не шифроваться больше по тайным номерам.       Но жить?       Втроем?       Что за сказочная полиамория, в которой Иваизуми и Ушиджима вообще не совместимы, а единственное, что их объединяет - желающая усидеть на двух стульях омега.       — Я много думал, Хаджи. Я не могу выбросить тебя из сердца, из своей головы. Ты знаешь это лучше меня, - самонадеянно улыбался, натягивая спортивки на голую задницу. Порванные трусы отправились на покой в мусорку. - А я и Вакатоши не более чем жертвы с ошейниками на шее.       — Ты ошибка природы, Тоору, - зло резюмировал Иваизуми, возвращаясь к уборке, но начинал понимать, что друг имеет в виду. Да, Ойкава понимал, что он ошибка, и Ушиджима тоже. Только в силу своего характера терпел закидоны омеги. Все это понимали.       И все же, их связь на протяжении всех десяти лет не ослабла. И только благодаря метке альфы Ойкава мог играть, передвигаться по миру, и возвращаться из раза в раз к простому бете, к нему. Не испытывая ни ревности от связи альфы, ни предательства от внутренней омеги. Он давно был тем самым «пятым колесом», а точнее единственным мостиком к здравому рассудку Ойкавы. Ведь всем известно, если омега теряет своего любимого, омега умирает. И любимым тут был далеко не Ушиджима.       — Прекрасно… Прекрасно, блять, - с силой швырял грязные вещи в мусорку. Доставал из сумки запасную форму и как-то уж остервенело переодевался.       — То есть ты согласен? - криво и по хулигански, как умел только он, улыбался Ойкава, в зеркало мимоходом поправляя челку. Эта шестеренка умала вертеть всеми.       — Но при условии если ты согласишься заняться своим коленом.       Это был ход конем. Ойкава получит то, о чем мечтал с детства: жить с Ива-чаном, но с одним огромным НО.       — Ты играешь грязно, - укорил Тоору в ответ.       — Подумай спокойно, это шанс для тебя передохнуть. Тебя никто из спорта не выгоняет, - Ушиджима тоже возвращал себе человеческий вид, при этом слишком бережно продолжая поддерживать Ойкаву то за поясницу, то гладить по спине.       — Одевайтесь и валите, - уже менее агрессивно кинул Иваизуми. - а мне этот притон ещё прибрать нужно.       — Я в Реддисоне напротив снял номер, - Ушиждима протягивал Ойкаве ключ-карту. - Отдохни. Твоя самонадеянная игра сегодня и правда была хороша.       — А ты прям не можешь, чтоб не подъебать, да? - Взял карту, покрутил ее перед носом, близоруко щурясь. - Если там не кингсайз кровать с матрасом по середину бедра, я сдам обратно и пойду спать на картонку, - Предупредил. И тут же поднял карточку повыше и показал Ивизуми и Ушиджиме, чтобы те его точно поняли. - После тренировки не заблудитесь только.