finde mich

26.09.21

солнечные зайчики гуляют по потолку и стенам. Йост давно уже не спит, наблюдая за этими бликами света. и все-таки странно все получается.  Кляйн всегда был общительным, но в невероятно редких случаях был искренне рад какому-то продолжению общения после мимолетных знакомств. к практически 24 годам своей жизни он оброс небольшим количеством близких людей, которых лишь чудом впустил в число тех, кто ему дорог. иногда он задавался вопросом, почему ведет себя именно так. но бессмысленно искать ответ на это, если ты и сам его прекрасно знаешь. просто не хочешь признаваться себе в этом. не хочешь признаваться себе в том, что боишься вновь потерять.  в голове по-хозяйски расселась мысль о том, что все, что ты обретаешь - ты теряешь. точнее не все, а всех. и избавиться от нее совсем не удается, сколько бы не было приложено усилий. хоть вой, хоть плачь, хоть вешайся - она никуда не исчезнет.  и тут, когда всю сознательную жизнь существуешь в таком режиме, держа каждого на расстоянии вытянутой руки, как гром среди ясного неба появляется Август. причем появляется при очень странной истории. все в его появлении какое-то неестественное. как будто ворвался в жизнь Кляйна он вопреки всему, наперекор всем жизненным принципам и привычкам.  но как бы там ни было, пожалуй, задерживаться так надолго все-таки не стоит. Йост и так остался на ночь, и слишком уж нагло пользоваться чужим гостеприимством не хотелось, воспитание не позволяло. Кляйн присел на краешек дивана. радовало то, что вещи не пришлось искать, ведь они не были в хаотичном порядке разбросаны по комнате, как после его прошлой ночи, проведенной в этой квартире, а были аккуратно сложены на полу. было тихо. скорее всего, Аггу еще спит, так что поблагодарить за ночлег не удастся. ну, ничего, Кляйн обязательно напишет сообщение, а сейчас стоило бы максимально бесшумно пройти в прихожую, и, главное, не забыть наушники. хоть они могли бы вновь послужить поводом встретиться с немцем, а Кляйн был уверен, что встретиться ему все-же захочется, они так-же были вещью едва ли не первой необходимости. нужно забрать их домой.  дверь из гостиной в коридор скрипнула еле слышно, и практически сразу же Йост столкнулся с слегка удивленным взглядом холодных голубых глаз. Август внимательно оглядел его, словно задавая себе вопрос, спал ли нидерландец в уличной одежде, или же решил уйти с утра пораньше.  видимо, второй вариант показался ему гораздо правдоподобнее. оно и неудивительно, ведь хоть Аггу и сказал белобрысому, что не помнит ничерта с того момента, как они приехали из клуба, он соврал. уж слишком растерянным выглядел в тот момент Кляйн, не хотелось смущать бедолагу еще больше.  поэтому немец сейчас и вспомнил то, как чуть-ли не истерично блондин настаивал на том, что в кровать ляжет лишь когда снимет носки. так что было довольно странно предполагать, что спал этот чудик в одежде с улицы. — уже уходишь? Август вопросительно поднял бровь, не отводя взгляда от белобрысого. он скрестил на груди руки, плечом прислонившись к стене, и, вероятно, выглядел не совсем довольным, судя по тому, как опешил Йост. нидерландец медленно кивнул. — да, не хочу сильно задерживаться. спасибо большое, что предложил остаться. — даже не позавтракаешь? Аггу пропустил мимо ушей благодарности парня. для него казалось чем-то странным прогонять гостя из квартиры голодным. Кляйн же задумался на мгновение, словно прислушиваясь к собственным ощущениям. с одной стороны, конечно, есть хотелось, но с другой… в последнее время он сильно набрал в весе, по крайней мере так ему казалось. голодовка - идиотская затея, но тараканы в голове думают иначе. и, почему-то, дома убедить себя в том, что от нормального завтрака он сильно не поправится, было легче.  — нет, я не сильно голодный, когда просыпаюсь, так что поем дома. еще раз спасибо, Аггу. Йост тепло улыбнулся, приблизившись к входной двери, и натягивая кроссовки.  Август пожал плечами, подходя следом и подталкивая к блондину все те же злосчастные наушники, о которых тот вновь чуть не забыл.  попрощавшись с немцем, Кляйн вышел из подъезда на улицу. звуки окружающего мира больше не били по ушам, в которых сейчас, наконец, негромко играла музыка.  осеннее солнце отдавало последние остатки тепла, больше не палило, как летом. а ведь еще около месяца назад выход из тени для Йоста означал то, что он неминуемо сгорит, и еще несколько дней будет шипеть от боли при неаккуратных прикосновениях и проклинать все вокруг, а в первую очередь свою светлую кожу. такая погода нравилась ему куда больше. и опавшие листья, шуршащие под подошвой, ему тоже нравились. еще немного - и все тротуары будут усыпаны рыжей листвой, хрустящей и рассыпающейся от ног прохожих. из небольшой пекарни в одном из домов доносился едва уловимый аромат свежей выпечки. хотелось бы нидерландцу купить чего-то там, но лучше добраться до дома, чем есть что-то мучное. выпечку он любил, очень, но так же сильно начал и бояться, когда осознал, что цифра на весах совсем не соответствует желаниям.  дальнейшая дорога к дому проходила мимо оживленного парка. каждый день там гуляли жители города, да и сам Йост частенько любил посидеть на лавке под раскидистыми ветвями деревьев.  с одной из дорожек около входа в парк раздался вскрик и громкий детский плач, заставивший Кляйна обернуться. мальчишка лет шести на вид сидел на бордюре около упавшего велосипеда, и растирал по лицу слезы, глядя на разбитую коленку. невысокая женщина тут же подбежала к нему, судя по всему, пытаясь успокоить. такая простая сцена навеяла далекие воспоминания из детства, от которых хотелось как улыбнуться, так и заплакать.  в этом же парке он и сам осваивал велосипед, отец тогда придерживал его за багажник, пока сам Йост, тогда еще такой же маленький мальчик, как и тот, которого он увидел сейчас, старательно крутил педали, пытаясь удержать равновесие.  мама смеялась, папа подбадривал, советовал что-то. слезы из-за разбитых коленей и царапин на ладонях казались самыми горькими, которые только могут быть. Йост бы сейчас все отдал за то, чтобы боль от таких незначительных травм действительно была самой страшной в его жизни.  все отдал бы за то, чтобы хоть на денек вернуться в то время.  потому что боль от потери не сравнима с болью от ушибов при падении с велосипеда. надо строить что-то новое, жить дальше, находить новых близких людей. но страшно испытать такую боль вновь. и почему-то от этих мыслей захотелось написать Августу.