Храм посреди самума

В пустыне бушевала буря. Шквал ветра поднимал с земли песчинки, завлекая их в яростный танец, будто преследовал цель снести всё, что было на пути. В такую погоду путь держать опасно, но пустыню всё же пересекали отчаянные путники. Лошадь едва передвигала ногами, копыта зарывались в песок под весом кобылы и двух всадников. Эва прислонила внутреннюю сторону локтя к лицу, чтобы хоть как-то укрыться от надоедливого песка. Он лез в глаза, забирался под одежду, неприятно перекатываясь по коже. Ливий тоже старался упрятаться от назойливых крупиц рукой, но получалось скверно, ведь помимо песчинок, попадающих в глаза, по лицу били волосы спутницы, сидевшей перед ним. Кроме того, ему не удавалось разглядеть ни зги впереди: шквалы ветров заслонили весь путь. Когда они выдвигались, наступал рассвет. Но в такой невыносимой стихии шли они, казалось, целую вечность. Было уже непонятно, в каком положении находилось солнце. Ощущалось, будто движение приходилось под куполом, в котором царствовал дикий самум. Сколько они были в пути? Час? Два? День? Определить было трудно. Коротать время за разговором не получалось: песок тут же находил раскрывшиеся рты. Путники повернули головы на собачий лай. Эва упустила момент, когда её пёс успел покинуть их компанию. Стоило Ливию потянуть поводья по направлению к Бисану, тот тут же побежал дальше, будто указывая путь. Через несколько мгновений перед их взором оказалось небольшое каменное здание. Рассмотреть его не получалось из-за столпов песка, да и желания особо не было: путники торопились войти внутрь. Оказавшись в здании, они, будто ошпаренные, тут же спрыгнули с лошади, принявшись лихорадочно кашлять. Внутри воздух был не таким горячим и спёртым, а самому телу ощущалось приятнее от каменной прохлады. Было слышно, как за стенами свистит ветер. — Нам нельзя останавливаться, — резко произнесла Эва.  — Мы не можем терять время. — Оно у нас есть, — спокойно ответил Ливий, закидывая свой снятый плащ на седло, — мы можем немного отдохнуть. — Я не могу лишиться шанса добраться до тела Исмана. Осталась самая малость! — Эва, мы знаем, в каком ибу он лежит. В такую бурю опасно передвигаться, да и заблудиться можно. Нужно переждать, когда она хоть немного успокоится. Эва неприятно скривила лицо. Она была зла, но не на Ливия. Буря, которую наслал Сет, рушила все их планы. К чему было вызывать такую сильную? Да и такую долгую? — Ладно! — недовольно согласилась она. — Но недолго. Пока Ливий рылся в седельной сумке, Эва метнулась вглубь храма, чтобы пройтись и размять ноги, затвердевшие от седла. Её шаги эхом отражались в пустой комнате. На стенах и столбах красовались полустёртые рисунки, которые привлекли её внимание. Там были и иероглифы. Эва усмехнулась, вспомнив, как напилась хека с Рэймссом, когда эпистат заставил их ночью сидеть и переписывать папирусы. Кажется, это было совсем недавно, но сколько всего произошло с того момента… Смерть Исмана, казнь Дии, нападение Реммао… Эвтида уже не успевала привыкнуть к одному потрясению, как тут же случалось другое. Она потрясла головой, прогоняя мысли. Присмотрелась к рисункам. На всех, как на одном, был изображён мужчина с головой собаки. Среди них Эва заметила и голову осла. — Это… Сет, — она провела пальцами по изображению. — Твой друг? — усмехнулся Ливий. — Не друг он мне, — ответила Эвтида, не отвлекаясь от изучения рисунков. — Кажется, это храм Анубиса. — Я думал, ты не смыслишь в иероглифах. — Видимо, я хорошая ученица, — улыбнулась она. Только вывод она сделала не по символам, а по изображениям. Но Пеллийскому об этом знать необязательно. Эва обернулась, когда услышала глухое шуршание позади. Ливий расстилал плед, а после уселся. Молча мотнул головой на место рядом, приглашая. Эвтида присела напротив. Рука сама потянулась к волосам Ливия, чтобы прибрать выбившуюся прядь за ухо. Одно невинное движение заставило сердце мужчины биться быстрее. Эта девушка сводила его с ума. Она была безрассудна и упряма, хитра и скрытна, но, боги, как же она была красива… — Ты весь в песке, — улыбнулась Эва. — Ты тоже, — Ливий смахнул прилипшие крупицы с её щеки. Тело ещё не остыло от удушливой непогоды за стенами. Одним движением притянул к себе, приобняв за плечи и уложив голову на грудь. Эвтида потревожила его спокойную жизнь, одним своим появлением перевернула всё вверх дном. Она была его личным самумом. Тот, что всю жизнь стремился жить в достатке и одевался в дорогие шелка, теперь сидел в старом храме, где холод каменных полов ощущался сквозь тонкий плед. И прижимал к себе любимую девушку, из-за которой был вынужден быть в бегах. Но чувства, что она вызывала в нём, того стоили. Она стоила всех тех бед, что свалились на плечи Ливия. И ради её счастья и душевного спокойствия он был готов на всё. Эва задумчиво перебирала край рукава своего костюма. Смерть несущая… Имя, данное матерью, преследовало её по пятам, с каждым разом лишь оправдывало себя. И если так, то и его она обрекала на скорую смерть?.. — Зря ты пошёл со мной, — тихо произнесла Эва. — Это ещё почему? — Я несу за собой смерть, куда не погляди, — Эва выпуталась из его объятий и села прямо. — Я не хочу, чтобы и ты… — Моя милая госпожа, — тепло улыбнулся Ливий и взял за руку. — Со мной всё будет хорошо. Я не брошу тебя одну, — он оставил мягкий поцелуй на тыльной стороне ладони. Но Эва понимала, что он не может ей этого обещать. Рано или поздно Реммао или охотники нагонят их и… Страшно подумать, что тогда будет. И если это их последний спокойный момент вместе, нужно взять от него сполна. Эва потянулась к его губам. Поцелуй вышел глубоким и чувственным, девушка прижалась к Ливию так, будто это была её последняя возможность. Этот мужчина был её оазисом спокойствия и умиротворения посреди хаоса вокруг. Её личным храмом посреди самума. И лишаться его она хотела меньше всего на свете. Не разрывая поцелуя, она подобралась ближе, обхватывая лицо двумя руками, словно боялась, что он убежит, исчезнет. Страх потери крепился в её душе с каждым днём. Нет, она не позволит. Если сгинет он, то и она вместе с ним. Чувства были слишком сильны, чтобы их можно было забыть и стереть. И плевать, что там за договорённость с Сетом. Она выкроила в своём сердце место для Ливия, а это значило, что без него она не сможет полноценно существовать. Ещё одна большая потеря сведёт её с ума. Если Сет защищает её, то пусть и Ливия защитит тоже. Когда Эва села сверху, руки Ливия обхватили её за талию и крепко прижали к себе. Чувственный, почти невинный, поцелуй разгорался, обретая всё новые краски. Скоро они дойдут до точки невозврата, когда останавливаться будет уже поздно. Эве было боязно. В глазах, будто вспышками, мелькали грубые прикосновения незнакомого мужчины по детскому телу. Страх хватал её за горло, приказывая остановиться, но Эва упорно его игнорировала. С Ливием всё по-другому. С ней он обходился нежно и ласково. Почти родной запах малины и шафрана, мягкие губы и нежные прикосновения успокаивали. Наполняли чувствами, прогоняя прочь лишние мысли.  Когда девичья рука прошлась по мужской груди, опускаясь ниже, Эва почувствовала, как мышцы напряглись от её лёгких касаний. Ливий перехватил её за запястье и разорвал поцелуй: — Милая госпожа, — с лёгкой хрипцой в голосе промолвил он у самых губ. — Не искушай меня. Ливий не хотел её торопить. Догадывался о горьком опыте, который оставил свой грубый отпечаток на сердце. Да и время было неподходящее. За последние дни она пережила слишком много, чтобы требовать от неё ласки… Такого рода. — Не искушать? — хитро улыбнулась она в ответ. — Как, мой милый господин? Так? — Эва поцеловала мочку уха. — Так? — спустилась к шее, оставляя мокрый след. — Или, может, так? — губы коснулись ложбинки меж ключиц. Ливий шумно выдохнул. Она игралась, испытывала его терпение. Ходила по тонкой грани, которую мужчина желал пересечь уже давно. Похотливые мысли нередко пробирались в его голову, вырисовывая под собой именно эти женские изгибы. Это было в его доме, на столе среди многочисленных папирусов. В её жилище на мягкой кровати. Да даже под носом у охотников! Но он всегда ограничивался одними лишь мечтаниями, не пересекая эту невидимую черту. Относился к ней с пониманием. Девушек у него было много, но Эвтида… Жизнь дарующая… Словно перечеркнула всё, что было до. С ней он будто учился жить заново, обнаруживая всё новые границы своей души, новые чувства, которые не приходилось испытывать ранее. — Издеваешься, — усмехнулся Ливий. — Я ведь не смогу остановиться. Она и сама для себя не вполне понимала, нужно ей остановиться или нет. Хочет ли этого прямо здесь и сейчас? Тянущее чувство внизу живота говорило само за себя. Но мысли… Путали и сбивали. Если не сейчас, то когда? Другого удобного момента может уже и не быть. Хочет ли этого именно с ним? Да. И Эва никогда не была так уверена в этом ответе. Она молча оголила плечи, стягивая одеяние. Слишком быстро и торопливо, будто боялась передумать. Освободившись от рукавов, выпустила одежду из рук. Та быстро скатилась по телу до талии, оголив небольшую, но упругую грудь. Было неловко. Раньше ей не приходилось обнажаться перед мужчинами. А когда Ливий скользнул взглядом по телу и вовсе захотелось прикрыться, спрятать то, что видеть не положено. Она напрягла руки, сжимая пальцы на его плечах. Сдерживала это желание. Знала, что оно отпугнёт его, выдавая её внутренний страх.  Эва мягко проскользила ладонями от плеч к шее, склонила голову и застыла в паре сантиметров от губ, прошептав: — Тогда не останавливайся, мой милый господин. И эти слова стёрли все границы, которых Ливий так упорно придерживался. Он подался вперёд, сливаясь с девушкой в нежном поцелуе. Губы перемещались плавно и медленно, будто смаковали момент, пробовали на вкус. И вкус этот был слаще всего на свете. Руки заскользили по смуглой коже, повторяя женские изгибы. По пальцам прокатывались песчинки, забравшиеся под одежду и прилипшие к телу. Доигралась. Настала его очередь испытывать её нетерпение.  Ливий мягко уложил девушку на спину, и Эва почувствовала холод каменного пола сквозь тонкую ткань пледа. Мужчина оторвался от её губ, оставляя дорожки из мокрых следов по шее, между грудей, по линии пресса. И когда почти опустился до места, которое больше всего ожидало его ласки, поднимался обратно. Оказавшись у её лица, застыл, рассматривая черты. Провел пальцем по губам, оттягивая нижнюю. Острый подбородок, аккуратный носик и глаза, с неподдельным интересом ожидающие следующих действий. Нет, он не даст ей желаемое так скоро.  Ливий и сам сгорал от вожделения сорвать с неё остатки одежды и немедленно перейти к самому главному. Но она так долго провоцировала, что и ему хотелось ответить тем же. Слишком долго терпел, сможет подождать ещё немного. Эва обхватила его за шею, рывком притянула к себе и нащупала пуговицу. Та не сразу поддалась из-за пальцев, бьющихся в мелкой дрожи от волнения. В конце концов, девушке всё же удалось освободить мужчину от этого жалкого подобия рукавов. Ткань была настолько тонкая, что просвечивала смуглые руки. Те руки, от прикосновений которых сейчас горела кожа. Ливий снова опустился ниже, только теперь не оставил без внимания затвердевшие соски, проведя по ним шершавым языком. Вновь рвано прошёлся невесомыми поцелуями по животу, и Эва выгнулась от нетерпения.  Попутно стягивая с неё штаны, Ливий коснулся губами выпирающей кости, обогнув зону, требующей его особого внимания. Осыпал поцелуями внутреннюю часть бедра. Эва уже успела отчаиться, что того места он так и не коснётся. Комочек возбуждения между ног отозвался уже не лёгкой теплотой, а жаром, приятной болью опаляющим внутри. И, когда Эва успела уже потерять всякую веру в его жалость к ней, ощутила, как губы Ливия коснулись чувствительной точки. Он обхватил её руками за бёдра и подтянул ближе. Мужчина скользил по складкам малых половых губ вверх-вниз, игрался с клитором, то быстрыми движениями перебирая его языком из стороны в сторону, то втягивая губами. Вздохи и тихие стоны от неожиданно ярких эмоций стали его наградой. Эва извивалась под ним, рука опустилась на его затылок и невольно сжалась, стягивая волосы с лёгким нажимом и заставляя его двигаться глубже. Девушка задыхалась от переполняющих чувств и, когда, казалось, она вот-вот достигнет их пика, Ливий поднял голову. С губ сорвался недовольный выдох. — Терпение, милая госпожа, — усмехнулся он, считывая её сигналы. Мужчина начал оголяться, освобождая себя от остатков одежды. Эва с интересом следила за каждым его движением. Ливий красовался перед ней, намеренно тянул момент, медленно развязывая пояс на бёдрах. Когда он стянул штаны, девушка инстинктивно отвела взгляд, будто увидела то, на что ей смотреть нельзя. Но интерес взял вверх, и глаза всё же вернулись к его возбуждению. Взгляд плавно проскользил выше по подтянутым мышцам, сильным рукам, острым чертам лица и остановились на пухлых губах, застывших в издевательской ухмылке. Ливий мягко взял её за подбородок и нежно поцеловал. Руки проскользили по девичьим плечам, чтобы в итоге переплести пальцы рук. Кожа покрывалась мурашками, но не от холода, а от прикосновений. Она теряла разум с каждым его касанием, с каждым поцелуем. Задыхалась от желания прижаться, быть ближе. Ещё ближе. Ливий потянул её на себя, завлекая встать, а после откинулся назад, чтобы Эва, подбираясь ближе, оказалась над его бёдрами. Не разрывая поцелуя, опустился на плед. Холод полов особенно ощутился из-за разгорячённого томным желанием тела. Обычно он любил быть главным и вести свою спутницу, иметь власть над женским удовольствием. Но это был не тот случай. Ливий понимал, как Эве важно контролировать происходящее, поэтому позволил ей взять верх над ситуацией и действовать так, как она сама того пожелает. Он лишь направлял и помогал, чтобы она не растерялась от переполняющих чувств. В стенах храма отразился судорожный стон, когда Эва почувствовала неприятное жжение от проникновения. Она сжала под рукой плед, ощущая непривычное движение внутри, пыталась совладать с эмоциями и склонилась над Ливием, носом уткнувшись в его шею. Он не торопился. Двигался медленно, позволяя девушке привыкнуть к новым ощущениям. Впервые за всё время Ливий был сосредоточен не на собственных чувствах и желаниях. Всё его внимание было приковано к Эве. Он всматривался в её лицо, пытаясь понять, как она себя чувствует. Сейчас ему важно сделать так, чтобы она не пожалела о том, что решила довериться ему. И Эва не жалела. Ливий был нежен и ласков, обходился с ней, точно с хрупким кувшином. Одно неправильное движение — и он покроется трещинами, распадётся на мелкие осколки. Эвтида ощущала всю его заботу в медленных движениях, нежных касаниях и почти невесомых поцелуях.  Эва не желала останавливаться. С каждым движением хотелось больше и больше. Сладкое мучение перед чем-то невообразимым, ещё совсем немного — и она ухватится за него. Ей не терпелось получить это до того, как Ливий снова посмеет её прервать. А он не думал. По напрочь сбитому дыханию и активным движениям бедёр мужчина понял, что она подбирается к пику. Большой палец нашёл клитор, с нажимом вырисовывая круги.   Ливий и сам был близок к концу, отчего с его губ вырывались тихие стоны. Лицо любимой, застывшее в ожидании экстаза, стало самым прекрасным, что ему приходилось видеть.   Мгновение — будто вспышка, — и Эва замерла, упираясь руками в его грудь. Тело содрогнулось от удовольствия, а в пустых стенах отразился сладкий стон. Задыхаясь от переполняющих эмоций, она прижалась лбом ко лбу Ливия, в попытке выровнять дыхание. Он продолжил движение и Эва поняла, что ощущения стали ещё приятнее, чем были до этого. Но после самых ярких чувств былой интерес в этих действиях пропал, поэтому она покорно ожидала окончания. По частому дыханию, сжатым до приятной боли пальцам на бёдрах и бровям, собранным на переносице от усилий, Эва поняла, — ждать осталось недолго. Вот-вот и он испытает то же, что и она пару мгновений назад. Понимая, что запредельно близок к концу, Ливий лёгким движением приподнял девушку, снимая с себя. Принял положение сидя, а затем с громким стоном кончил прямо на плед. Мужчина запрокинул голову, взглянул на Эву затуманенным от удовольствия взглядом и улыбнулся. Последовал чувственный поцелуй, а затем они улеглись рядом друг с другом, ощущая приятную истому в теле. — И почему мы не делали этого раньше? — спросила Эва через всё ещё сбитое дыхание. — Ждал подходящего момента, — честно ответил Ливий, так же пытаясь унять одышку. — То есть ты думал об этом? — девушка подняла голову и посмотрела на него, сощурив глаза. Ливий не ответил, но губы, растянувшиеся в улыбке, сказали больше любых слов. Впрочем, Эве было всё равно. Именитый лекарь, что когда-то казался недоступным и колким, теперь принадлежал ей точно так же, как и она ему. Довериться именно Ливию, испытать все эти чувства именно с ним, — Эва чувствовала сердцем, — было самым верным решением в её жизни. Пока он рядом, ей больше ничего не страшно. И это доверие говорило больше тысячи слов, больше множества признаний  — Ливий это прекрасно понимал. И он был готов на всё, чтобы оправдать его. То, что только что произошло у него с Эвой не ощущалось, как простая физическая близость. Это было что-то большее. Может, это было то, что называют любовью? Эта девушка стала центром его мыслей, прогоняя прочие заботы. Так было до этого момента, так будет и после. Всегда и навечно. И это именно то, в чём Ливий был полностью уверен. Он скосил взгляд на Эву, когда услышал тихое сопение у себя на груди. Она и сама не заметила, как задремала в размышлениях. Их чувственный порыв лишил её тех последних крупиц сил, что остались после утомляющего пути. Приятная ломота в теле, дыхание любимого, что она слышала, прижавшись головой к его груди, и свист ветра за стенами храма сделали своё дело. — Отдыхай, милая госпожа, — услышала Эва прежде, чем провалиться в безмятежный сон. Она неохотно разлепила глаза, когда ощутила лёгкие прикосновения по руке и услышала: — Эва, пора вставать. Буря успокоилась. Она с минуту пролежала с открытыми глазами, пытаясь найти в себе силы подняться. Её вещи лежали рядом, сложенные в аккуратную стопку, а Ливий стоял уже одетый. Что ж, дела не ждут. Собравшись, она бросила последний взгляд в комнату храма, вырисовывая в своей памяти то, что здесь происходило. Улыбнувшись трепетным воспоминаниям, что теплотой отзывались в груди, она покинула зал. А после — и храм. Ветер всё ещё гулял по пустыне, поднимая в воздух мелкие крупицы, но не был таким невыносимым, как прежде. Ливий закреплял на лошади седельную сумку, повернув голову на приближающийся силуэт: — Всё хорошо? — поинтересовался он. — Лучше и быть не может, — улыбнулась Эва, оставляя поцелуй на его щеке. Из-за угла храма вдруг выбежал пёс, ластясь к хозяйке и требуя ласки. Эва присела в коленях, почёсывая за ушком: — Бисану! И где же ты был, малыш? Вместо ответа пёс мазнул языком по щеке, а после убежал вперёд. Ему не терпелось продолжить путь. Оседлав лошадь, они выдвинулись дальше, оставляя позади храм, что спас их от нещадного самума. Тот храм, что подарил им крупицу счастья перед опасным путешествием. И они оба были благодарны ему за это.