Умопомрачение

Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит. *** Неизвестно сколько прошло времени, но они так и сидели у края обрыва, наслаждаясь присутствием друг друга. Просто болтали ни о чем, Санчез слушал что рассказывает ему Пугод, у того же мысли с темы на тему прыгают, не задерживаясь на ровном месте. Тот как-будто спешит куда-то, словно боясь что-то не успеть сказать. Солнце начинает уходить за горизонт и на смену такой яркой звезде выходит не менее прекрасная луна. Тучи же сгущаются, предупреждая гостей острова о надвигающемся дожде. Рука в волосах довольно резко останавливается, а еë обладатель с минуты две что-то обдумывает. Придя к своему умозаключению он чуть резко встаёт, из-за чего Санчез, лежавший у него на плече, почти падает. Пугод поспешно начинает отряхивается от песка, да сухой листвы, что осталась у него на ногах. И в молчаливом жесте протягивает руку младшему. На удивлении без слов, просто вот так. Тот немного поразмыслив принимает чужую помощь и как за спасательный круг хватается за руку. Затëкшие конечности чуть тряслись, то-ли от усталости, то-ли от позы в которой он сидел, не меняя еë часами. Стоять немного тяжело, но вполне возможно, по крайней мере так думал только сам Проклятый. Шляпник видя, как ходуном ходят чужие ноги, немного придерживает за талию, чтобы тот не дай бог не свалился. От такого простого и дружеского жеста заливаются краской уже оба, но если у одного была шляпа, которая могла скрыть образовавшийся румянец, то второй был полностью открыт, что смущало ещё больше. Даже не обговаривая, они решили полететь до базы Пугода. Да, они бы могли пойти в Храм Санчеза, он был в разы ближе чем база, но это было совсем не то, храм был как проходной двор, туда мог заглянуть кто угодно и когда угодно. Было же желание остаться одним, только вдвоём и быть уверенными в том, что их покой не нарушат и не испортят такую тёплую и нежную атмосферу. *** Избежать дождя всё же не вышло, оба мокрые и уставшие заваливаются на базу Шляпника. Проклятый сразу же проходит чуть дальше и падает спиной на стену, сил совсем нет. Пугод проходит на склад и скидывает всё не нужное, что успел собрать за день, а было там много чего. Закончив, он возращается к своему гостю. Оценочным взглядом скользит по парню, видит отдышку, это не хорошо, даже жутко представить что будет дальше, если сейчас из-за достаточно не долгого полёта тот умудряется выбиться из сил. Как гром среди ясного неба, который как кстати гремит где-то вдали. Перед глазами Проклятого начинает темнеть, а в ушках появился не понятный шум, он был похож на звуки с шахты, однако анализировать что это конкретно было некогда. Галлюцинации. Было что-то новое, до этого звуковые галлюцинации и слепота одновременно не накладывались, изредка сменяя друг друга, будто по определенному графику пытаются подпортить жизнь бедолаге. Парень хватается за корни волос и чуть оттягивает назад, пытаясь вернуть зрение в норму. Всего за пару шагов перед ним оказывается хозяин базы и кладёт руки на плечи, легонько сжимая, заставляя тем самым смотреть на себя. Пугод слышит как быстро бьётся чужое сердце, как грудь то вздымается, то опускается, быстро дыша и видит потерянный и немного туманный взгляд. Старается что-то говорить, возможно что-то успокаивающее, однако для Санчеза все слова превращаются в кашу, в непонятный гул. Прошло две, а может и три минуты, не понятно, время не играет никакой роли, когда перед глазами застилает тёмная пелена. Однако привести в порядок мысли и взгляд всё же получилось. Пугод смотрит в чужие глаза и отмечает, что те уже не глядят с тревогой, а со спокойствием и.. Благодарностью? А ещё они до чёртиков красивые, как два янтаря, а под светом лампы переливаются яркими огнями. Санчез же смотрит на шляпу, а вернее туда, где должны быть глаза. Смотрит с нежностью и благодарностью, в немой надежде что тот смотрит также на него. Он действительно благодарен Пакету за то, что тот был рядом. За то что пытался поддержать, а не просто прошёл мимо. Они так и стоят друг на против друга, руки с чужих плеч так никто и не убрал, а смотрят так глупо, даже немного застенчиво, влюбленно что-ли. В помещении становится невыносимо жарко, хотя в помещении ли дело? Думать об этом слишком неловко, да и некогда, когда на тебя так внимательно смотрят золотые глаза. А желание коснуться чужих губ росло в геометрической прогрессии. И перейти эту надоевшую границу "дружба", которая держалась лишь на тонкой ниточке, наровясь вот вот порваться. Так думал не только Шляпник. Пугод первый, кто решил всё же нарушить расстояние и приблизиться к чужому лицу, лишь на несколько сантиметров от губ остановился, как бы спрашивая "Можно?". У обоих быстро бьётся сердце, так и наровясь выпрыгнуть да убежать куда подальше. В горле слишком сухо, не получается издать ни звук, поэтому вместо целого ответа он получает чуть неуверенный кивок, давая зелёный свет. Наконец такие желанные губы накрывают такие родные другие. Губы у Санчеза в небольших ранках, покусанные самим собой, из-за чего Шляпник с ещё более нежностью углубляет поцелуй. Оба стараются вложить в этот поцелуй всю нежностью, всю недосказанность что летала в воздухе, каждое прикосновение и каждый затянувшийся взгляд. Пугод убирает руки с плеч и кладёт их на талию, чуть надавливая, заставляя в притык упереться в стену. Проклятый же хватается за чужие предплечья и притягивает ещё ближе к себе, пытаясь раствориться в этом поцелуе. Из-за недостатка кислорода всё же приходится чуть отстраниться, яркий румянец уже даже не получается скрыть под шляпой, да и не хочется. Два пиджака падают на пол, лежат как инь янь, белый и чёрный. В этот раз Санчез втягивает в поцелуй, водя рукой по чужой шее. Оба понимают чем всё это закончиться, но останавливаться просто уже нет сил, слишком долго всё копилось и прямо сейчас грозиться водопадом вырваться наружу. Не прерывая поцелуй, Старший растегивает верхние пуговицы чужой рубашки, водя пальцам от шеи до груди. Табун мурашек мигом пролетает по всему телу, в отличии от Проклятого, руки Пугода тёплые. Очень тёплые. Шляпник разрывает поцелуй, но лишь для того, чтобы прильнуть к шее Проклятого. Он неторопливо покрывает шею поцелуями, спускаясь ниже, оставляет багровые следы на плечах. Санчез томно выдыхает и запрокидывает голову назад, полностью оголяя шею, чем старший не мог не воспользоваться. Уже не так нежно, более грубо впивается в шею, кусая еë. – Не знал, что у тебя фетиш на укусы. – Пытаясь снять напряжение, Проклятый шутит да хрипло смеëтся, он старается смотреть куда угодно, лишь бы не на человека, что сейчас так страстно оставляет следы от укусов на его шее. В дальнейшем там останутся синяки и нужно будет придумать чем их скрыть, не успев закончить свою мысль он тут же шипит. – Эй, больно же. – Уже не так весело продолжает Санчез, однако не успев ещё что-то сказать его берут за подбородок и вновь затягивают в поцелуй. – Прости. – Прямо в губы шепчет Пугод, заставляя новый разряд мурашек пройтись по телу. Проклятый даже не думает оставаться в стороне, запускает руки под чужую рубашку. Он кончиками пальцев проводит по каждому сантиметру тела и чувствует, как того слегка передëргивает. Руки Санчеза холодные, в отличие от всегда тёплого Пугода, такой контраст создаёт неописуемые эмоции и чувства. Пугод рвано выдыхает в поцелуй, который по большей степени напоминал стон. Что-то тугим узлом завязалось внизу живота. Проклятый не хочет об этом думать, слишком смущающе. Слишком неловко. Слишком жарко. Слишком много "Слишком". Мокрые волосы прилипли ко лбу, а по лицу течёт пот, скатываясь всё ниже, останавливаясь на подбородке. Старший резко кусает за мочку уха, вызывая неожиданную для них обоих бурную реакцию. Санчез кусает кисть руки и закрывает глаза, стараясь не издавать слишком много шума. На такую реакция Пугод ухмыляется, понимая, что нашёл достаточно неожиданную слабую точку почти сразу. И вновь повторяет действие. – Пакет, блять. – Судорожно выдыхает белобрысый, чувствуя как от неловкости и возбуждения кровь приливает к лицу, и без того лёгкий румянец начинает выделяться сильнее на бледной коже. В другой ситуации он бы взял ситуацию под контроль, однако сейчас он был практически без сил и просто позволял себя гипнотизировать этим томным голосом, что что-то шептал ему на ухо. Решив прекратить свои мучения, он берёт Пугода за подбородок, втягивая в очередной поцелуй. Санчез обнимает за шею своего.. Друга? О Боже. И чуть тянет на себя, чувствует, как тёплые руки залезли под рубашку, ложась на бока, как длинные пальцы изучающе ходят по телу, точно так же, как Проклятый делал минуту ранее. Сука. Лёгкий стон всё же срывается в поцелуй. Это слишком для него. Слов даже не подобрать что он чувствует и испытывает прямо сейчас. Ноги немного подтрясываются, и сам парень не сможет объяснить почему, сильная усталость в перемешку с возбуждением отдают в организм. Из мыслей его выводит чужой укус за губу. Сука, Пакет. – Слушай, Пугод, а ты не видел Санче-... Оба резко разрывают поцелуй и оборачиваются на источник голоса. В проходе на "лифт" застыл ящер, явно не ожидая увидеть что-то такое. Санчез прячет лицо в чужом плече, готовый прям щас провалиться под остров от смущения, стыда и неловкости всей ситуации. На голову ложиться рука, в успокаивающем жесте перебирая волосы, чувствует, как его притягивают чуть ближе. Пугод же выжидающе смотрит на гостя, дожидаясь ответа зачем тот пришёл. – Э.. А.. С-саша, я просто поговорить хотел, ты к-как эм, освободишься.. То приходи ко мне. – Быстро проговаривает гибрид и спешит как можно быстрее удалиться из помещения. Они снова остаются одни на базе. – Ну это пиздец, блять. – Вслух ругается Саша, но голову с плеча не убирает. Пугод начинает смеяться от комичности произошедшего, пару раз видел подобное в фильмах, однако не думал, что сможет сам оказаться в такой ситуации. Но так же продолжает поглаживать чужие волосы. Оба понимают, что с парнем нужно будет поговорить, дабы не болтал ничего лишнего и остаётся лишь надеется, что в этот момент он не вёл стрим. Не охотно Санчез отстраняется и невесомо целует Шляпника. Подбирает с пола пиджак, начиная судорожно рассуждать о чем с ним хотел поговорить ящер и как бы ему так сказать, чтобы он молчал о произошедшей ситуации, и улетает вниз в след за Секби, оставляя Пугода одного. Старший остаётся на месте, понимая, что тот ещё вернётся, возможно даже меньше чем через полчаса. Он усмехается и поднимается наверх, ему ещё есть о чём подумать. В воздухе так и остались висеть не сказанные в слух признания, хотя нужно ли это? Если граница "друзья" была не преодолена, она была разрушена вдребезги. Плевать, сейчас это неважно.