as loud as you can

- Нравится мне прилетать в Лос-Анджелес… – длинноволосый шатен уже несколько долгих минут не отлипал от окна, любуясь видом – Тепло, приветливо, а в Берлине сейчас дождливо и, как ни странно, очень прохладно! Брюнет, наблюдающий за восторгом своего согруппника, с некоторым недовольством взлохматил свои волосы и запустил в Георга опустевший пластиковый стакан из-под кофе. Нервы и так были на пределе, времени на подготовку к выступлению почти не осталось и Биллу казалось, что за целую неделю, которую провели вчетвером, они не успели сделать ничего, что было запланировано. - Аау, Билл, ты чего? – парень развернулся лицом к Каулитцу, удивленно приподнимая брови. - Хватит пускать слюни на город, после выступления еще налюбуешься – Билл чувствовал тревогу, как и перед любым концертом или каким угодно другим важным мероприятием. Он никогда не отпускал контроль, отслеживал едва ли не каждую мелочь, старался быть в нескольких местах одновременно, хотя мог бы сконцентрироваться исключительно на своем вокале. Мог бы, да только никогда не получалось. Предложение выступить на Коачелле обернулось совершенной неожиданностью. Самый известный фестиваль в мире, проходивший ежегодно в Калифорнии, собирал сумасшедшее количество зрителей со всего мира и баловал их разнообразием музыкальных стилей. Билл никогда не задумывался о подобном, ему вполне хватало забитых под завязку площадок в собственных турах. Его искренне радовали раскупленные в каждом городе билеты, куда бы они не приехали. Эмоции от выступлений накрывали с головой, в очередной раз убеждая, что он выбрал правильный путь, ступив на тропинку творчества, будучи еще совсем юным. - Ты дерганый какой-то – умозаключил Георг, окинув беглым взглядом свою гитару и потрепав Пумбу, уютно развалившегося на диване горчичного цвета – Билл, мы на Коачелле выступим, ты радоваться должен! - Не хочется сфакапиться – признался брюнет, усаживаясь рядом со своим псом и опуская ладонь на его упитанное бедро – Все-таки фестиваль такого масштаба… Йост как всегда блещет своими идеями… – Билл помолчал, изучая взглядом уже давно привычный ему маникюр – вот не живется же спокойно. Георг лишь хмыкнул, поднимая с пола тот самый пластиковый стакан. - Я бы на твоем месте перестал удивляться, после вашего с Томом побега в Лос-Анджелес Дэвид только и старается пропихнуть нас для местных. Билл с досадой покачал головой, в который раз задумываясь, что им с Томом требовалось место, где можно было отдохнуть от постоянной гонки, гастролей и внешнего шума, доставляющего определенный дискомфорт. Европа больше не являлась домом, а в родной Германии все перевернулось с ног на голову. Жить под прицелом камер и постоянного отслеживания местоположения любимых артистов стало невозможно и время от времени Билл сходил с ума от мыслей, что рано или поздно у него не останется даже уголка, где он мог бы просто побыть самим собой. - Вот именно, Георг – побега – брюнет выделил это слово, откидываясь на спинку дивана и ближе привлекая к себе сопящего Пумбу – Мы с Томом сбежали из Германии, потому что жизнь стала едва выносимой – он выдохнул и прикрыл глаза, воспоминания вспышками промелькали в уставшей от ежедневных репетиций голове – Хотелось закрыться от внешнего мира и Америка подарила нам эту возможность. Ничего не изменилось: мы оба по-прежнему получаем удовольствие от выступлений и всего прочего, но перезагружать сознание хочется в тишине и подальше от посторонних глаз. Я… Знаешь, я рад, что вам с Густавом не досаждает жизнь в Германии – Билл грустно улыбнулся – Многое бы отдал, чтобы вернуться домой и вновь чувствовать себя там уютно и безопасно, но… Листинг не нашелся со словами, лишь ободряюще прихлопнул солиста по плечу и улыбнулся. Георгу нравилось прилетать в Штаты и воссоединяться с близнецами для очередной работы, будь то шоу, запись интервью или что-либо другое. Дэвид Йост всегда находил для группы работу, поэтому им с Шефером частенько приходилось мотаться в США, а Каулитцам возвращаться в Европу. Разъезды являлись неотъемлемой частью жизни любого артиста, и Георг давно к этому привык, смирившись со всеми минусами такого существования: ранними подъемами, джетлагом, отсутствием свободного времени. Все смешалось воедино, заставляя принять ситуацию и не спорить. Возможно, подобной рассудительности басист ожидал и от Билла, но в глубине души понимал, что тот не сможет относиться ко всему со стальным спокойствием. В младшем Каулитце бурлили эмоции, хлестали через край и изменить его, увы, было невыполнимой миссией. - Ты только посмотри, стоило нам выйти за сэндвичами, как эти двое тут же устроили свои задницы на диване – Густав обратился к Тому, еще не успевшему пройти в просторное помещение – Ты слышишь, Том? Из узкого прохода донеслось приглушенное «угу», а когда парень прошел в помещение, его лицо мгновенно озарилось шутливым коварством. Том поставил на столик пару бутылок свежевыжатого апельсинового сока и окинул взглядом брата и басиста. - Что, без барабанов и гитары даже существовать нормально не можете? – Глумливый тон Тома отразился на встревоженном Билле самым неожиданным образом. Младший Каулитц сверкнул кофейным прищуром в сторону близнеца, поджимая губы. Билл каждый раз пытался бороться с беспечностью Тома, но все попытки терпели крушение. Они были поразительно разными буквально во всем, их полярные мнения могли заставить обоих сцепиться в кровожадной схватке, лидеров в которой определенно не было. Биллу хотелось видеть Тома собранным и серьезным хоть пару раз в месяц, но брат предпочитал смотреть на все через призму юмора и сарказма и младший иногда не понимал, почему именно эти черты характера так цепляли людей, отвешивающих Тому щедрые комплименты. - Вы бы еще часов на пять из студии ушли – мы бы и выспаться успели. Том театрально закатил глаза, снимая рубашку, и покачал головой. Его, в отличие от Билла, раздражала педантичность младшего брата. Он, казалось, никогда не выходил из вечной гонки и именно поэтому частенько выглядел раздраженным. Старший был уверен, что близнецу требовалось замедлиться, пока он не сгорел во всей этой музыкальной суете, ставшей их обыденностью. - Дай угадаю… – усмехнулся Том, перекидывая ремень гитары через плечо – ты снова вязнешь в собственных тревогах и волнении, не правда ли? – студия наполнилась гитарным звучанием – Би, расслабься, это всего лишь Коачелла. Просто выйди на сцену и получи удовольствие! Твои слова всегда звучат слишком убедительно и красиво, наверное, поэтому каждая вторая представительница прекрасного пола сходит по тебе с ума, только и мечтая обратить на себя твое внимание. Билл чувствовал перемены в Томе после того, как брат познакомился с девушкой, не ставшей для него очередной. Брюнет замечал иное поведение своей копии, когда близнец влюблялся. Том становился закрытым и молчаливым, мысленно взвешивал все «за» и «против», стараясь разобраться в собственных чувствах. В парня словно вселялся другой человек, рассудительный и спокойный. Поначалу Билл удивлялся подобным метаморфозам, а чуть позже разгадал их значение. Том был не из числа тех, кто терял голову от влюбленности, поэтому когда такое действительно происходило – близнец считывал все практически мгновенно. Том смотрел на брата с улыбкой, желая подбодрить его, но понимал, что расслабиться Билл сможет только на сцене перед огромной толпой. Единственное, что приносило истинное удовольствие – живые выступления, всегда наполняющие невероятной энергией. После одного отыгранного концерта хотелось отыграть еще несколько, подпитываясь выкриками поклонников. Том обожал выступать, обожал наблюдать за фанатами из первых рядов, выискивая ту самую, которой хотелось бы заманчиво улыбнуться и тем самым заставить девчонку воспарить до небес. Билл всегда твердил о том, что рано или поздно твой нездоровый интерес к девушкам не приведет к добру. Что твоя настоящая любовь пройдет мимо в то время, пока ты будешь увлечен очередной короткой юбкой. Теперь он знал, что ничего не прошло мимо. Чувствовал, как кружилась голова от абсолютно неадекватных мыслей и воображения, как нарочно подкидывающего красочные картинки, будто слайд за слайдом с его участием. И старший Каулитц был уверен, что воплотить мечту в реальность было по силам, учитывая, что она сама удачно сделала пару шагов навстречу, очаровывая парня все больше и больше. - Том, Лейн будет на фестивале? – Билл умело сменил тему разговора, будто прочитав мысли брата. - Та самая девушка?? Ты, кстати, ничего о ней не рассказывал, приятель! – Оживился Георг, переведя взгляд с младшего Каулитца на старшего. А Тому и не хотелось никого посвящать в свои отношения, которые решил держать подальше от посторонних глаз. Впервые в жизни. Даже проживая на другом континенте, парень не слишком распространялся о новом, захлестнувшем его чувстве, и считал это как никогда правильным решением – Как она выглядит? - Оо, она очень красивая девушка – улыбнулся Билл, хитро прищурившись – Очень! И Том познакомился с ней на пляже, просто прогуливаясь с Куппером. – Все было не так, Билл... – Том хотел рассказать собственную версию, но вовремя одернул себя, вспоминая, какие неприличные мысли крутились в его голове, пока он просто наблюдал за попавшей в его поле зрения шатенкой. Даже сейчас, стоило парню подумать о Лейн, его окутывала дрожь, мучительно приятная. Хотелось заключить идеальное тело его персонального помешательства в объятия и не выпускать, наслаждаясь необходимой близостью. Они не виделись всего три дня, а Том уже успел соскучиться по ней. Ему не хватало ее задорной улыбки и завлекающе закусанной нижней губы, такой сладкой – а, впрочем, для него ты можешь придумать, что угодно – Том указал на Георга, наигранно улыбнувшегося. – Ну и кто она, друг мой? – Листинг подошел к брюнету, положив руку на его плечо – Модель, певица или актриса, подающая большие надежды? Том лишь отмахнулся, переводя взгляд на брата. Он уже давно разобрался в своих чувствах, но даже Билл не удостоился чести узнать все тонкости. Младший чувствовал, что их связь больше не была столь крепка, как ему хотелось. Том и до знакомства с Лейн предпочитал проводить вечера дома или в студии, а не тащиться на очередную вечеринку, которые Билл обожал и бежал на подобные мероприятия с большим удовольствием. Том хотел напитаться покоем, побыть наедине с собой и Билл старался не дергать брата без особой на то причины. Популярность проехалась по ним асфальтовым катком, ломая едва ли не все кости. Им обоим хотелось вернуться к прежней жизни, но оба понимали необратимость ситуации. Быть известным человеком означало нести определенную ответственность за свои действия, поступки и слова. Рано или поздно усталость должна была взять над ними верх. Когда это произошло, не хотелось ничего, кроме тишины и хотя бы слабой надежды на то, что в их жизни перестанут соваться любопытные носы. Продюсер принял их желание замедлиться и все взвесить. Билл остался благодарен Дэвиду, и на некоторое время группа погрузилась в информационную тишину. Том понимал, что рано или поздно им всем придется вынырнуть из сумрака, поэтому не забрасывал музыку, постоянно придумывая что-то новое. Билл же, набегавшись по вечеринкам, вернулся к своему образу меланхоличного брюнета, по которому плакали дни и ночи напролет сотни тысяч девушек по всему миру. Возвращение в Европу было успешным, но близнецы понимали, что жизнь в Америке подарила им главную ценность – покой, поэтому всегда стремились поскорее оказаться дома. А позже Йосту пришла в голову гениальная идея развиваться на американском музыкальном рынке, держа в уме и Латинскую Америку, где группу также ждали с распростертыми объятиями. Старший из близнецов обрадовался новости о выступлении в Палм-Спрингс. Коачелла являла собой самый атмосферный фестиваль, и Тому казалось, что будет здорово заявить о себе на таком масштабном музыкальном мероприятии. Ощутив легкую боль в голове, Том понял, что Билл дернул его за одну из косиц. Нахмурившись, смерил брата недовольным взглядом. - Какого черта ты делаешь? - А какого черта ты не можешь ответить на простой вопрос? Не видишь, бедный Гео сгорает от любопытства и жаждет подробностей! – Билл усмехнулся и все же решил побаловаться соком. - Если ты помнишь, Билл, сегодня пятница и Коачелла уже стартовала. Лейн уехала еще вчера, так что передай Георгу, чтобы заткнулся. Послышался смешок Густава, до этого молча наблюдающего за не самым разумным разговором ребят. Том улыбнулся и предложил продолжить репетицию, но Георг по прежнему желал разузнать горячие подробности о девушке старшего из близнецов. - Ну и как она тебе? Ошеломительная крошка? – Тома аж перекосило от фразочек лучшего друга. Парень чувствовал свою привязанность к шатенке и понимал, что секс не изменит его отношения к девушке. Воображение могло пестрить хоть всеми цветами радуги, но с каждой встречей, на которых они все больше узнавали дру друга, Тому становилось понятно, что девушка, с которой он мысленно переспал уже несколько раз в самых разнообразных позах, очаровала своей искренностью и добротой, а не просто достойным телом. Каулитц терялся в собственных ощущениях, находясь рядом с ней. Целовал ее и чувствовал незнакомый до этого трепет, который в нем не сумела разбудить никакая другая девушка, а их было много. Он бы мог вести своеобразный дневник крошек, попавших под очарование Тома Каулитца, но у него попросту не было времени на подобную ерунду. С ней все чувства обострились, будто сознание обновили до актуальной версии. Ты ощущал себя по-другому, был готов отдать все, что угодно, лишь бы она улыбалась. Только тебе улыбалась. - А с какой целью интересуешься? – саркастично поинтересовался Том, посматривая на басиста – Герр «давно состою в отношениях и очень люблю свою фрау». Густав уже откровенно хохочет, поднимается из-за стола и усаживается за барабаны. Репетиция непременно должна быть продолжена, не то Билла одолеет сердечный приступ и от этого пострадают все. - Хватит, нас всех должно волновать лишь завтрашнее выступление. Я…переживаю. Что и требовалось доказать. Никто не ожидал от фронтмена другой фразы. Не ожидали, что он скажет «мы слишком хороши для этого фестиваля» или «сколько можно торчать в студии, нас любят вопреки». От Билла можно было ожидать лишь очередной нервный срыв в попытках контролировать всех вокруг, участвуя даже в сборке сцены, куда ему совершенно не следовало соваться, лишь запомнить свои позиции на выступлении. - Ой, только не говори мне, что трясешься и за организационные вопросы – усмехнулся Том – С этим и без тебя разберутся. Да и за нас можешь не переживать, тебе повезло – мы талантливые и очень собранные ребята. Нервный смешок младшего Каулитца прокатился по студии. - Особенно ты. Очень собранный, Том! – недоумение Билла готовилось разорвать его пополам и пока этого не произошло, Том скрестил руки, давая понять, что не желает слушать нравоучения близнеца. - Уверен, наше выступление запомнится всем с большей вероятностью, чем чье-либо еще – Густав постучал палочками, ловя улыбку Георга, который пребывал в хорошем расположении духа, как и старший Каулитц, и только Билла постоянно что-то тревожило. Брюнет терялся в этом бесконечном потоке мелких дел, из которых благополучно складывались большие проблемы. Никто в них не нуждался, поэтому каждый из парней старался зарядить солиста позитивом. Обычно Том чувствовал подавленность брата на себе, ощущал, как свою собственную, но теперь, когда его мысли были заняты Коачеллой, где так хотелось блеснуть, да и Лейн – брейдастый наконец распробовал настоящее удовлетворение жизнью. Том знал, что она будет смотреть на него и как всегда закусывать свою пухлую нижнюю губу. Знал, что будет улыбаться, наблюдая за его игрой. За столь короткий период их общения девушка успела побывать с брюнетом в студии и пронаблюдать за ним, утянутым в другие измерения в моменты, когда пальцы касались гитарных струн. Тома всегда радовали живые выступления. Ни одна запись никогда бы не сравнилась с эмоциями, получаемыми при выходе на сцену, когда твоему появлению радовалось многочисленное количество людей. Среди них будет она и ты непременно посвятишь ей каждую гитарную партию. Сойдешь с ума от очередной ее улыбки, уверенный, что эта девочка только твоя. - Густав, твои фразы вселяют в меня львиную долю уверенности – Билл все же соизволил улыбнуться и взял в руки микрофон – Окей, давайте поработаем! Он знал, что в нем всегда жила надежда на безоблачное будущее и она справлялась с его тревогами и страхами, вытесняя их и окутывая нутро теплом. Она всегда справлялась, значит справится и в этот раз. *** Девушка застыла перед зеркалом в полный рост, стараясь приклеить над бровями россыпь сверкающих страз. День в пустыне выдался жарким, и Лейн с нетерпением ждала наступления вечера, когда можно будет отправиться на фестиваль и насладиться едва ощутимой прохладой и лучшей музыкой, потому что самых «вкусных» исполнителей всегда оставляли на потом, будто они были десертом, той самой вишенкой на торте. Сладком и очень желанном. Она чувствовала себя счастливой, по телу разливалась приятная нега от пребывания на любимом фестивале. Эта Коачелла стала для Лейн третьей, и каждый год девушка проживала один апрельский викенд в атмосфере веселья, любимой музыки и таких же счастливых людей. Остановиться на броском макияже было лучшим решением. Фестиваль, гремевший в Палм-Спрингс, позиционировал себя местом, где собирались самые красивые и творческие люди. Ты любила выделяться, ты делала это даже в залах на своих тренировках, всегда выбиваясь в первые ряды, потому что многое умела и хотела делиться своими навыками с учениками. Танцы занимали далеко не последнее место в жизни Лейн. На первую тренировку она отправилась еще будучи тинейджером и вернулась домой, переполненная самыми радостными эмоциями. Девчонка светилась изнутри, рассказывая родителям, что непременно не бросит свое новое увлечение. Увлечение, ставшее работой. Танцы обеспечивали ее всем необходимым и Лейн была благодарна судьбе за то, что повела ее в том направлении и не позволила сдаться после того, как неудачно упала, подвернув ногу. Все прошло и забылось, а танцы оставались с девушкой до сих пор, раскрашивая жизнь самыми яркими красками. - Ты красотка, Лейн – она улыбнулась, на миг сощурив глаза, нарисованные стрелки придавали взгляду еще больше хитрости – Впрочем, тебе говорят об этом слишком часто! - Спасибо, Рэйми – шатенка обернулась и посмотрела на приятеля – Выглядишь вполне неплохо! - Жара немного подкорректировала мой аутфит, но я не особо расстроен. Лейн вновь вернулась к зеркалу, оценивая свой фестивальный образ. Как и всем девушкам, ей хотелось блистать, но она решила сделать акцент на макияже, а вот колдовать над нарядом желания не было. Черное бикини, поверх которого было выбрано легкое белое полупрозрачное платье. Из украшений пара цепочек на шее, одна на талии и множество браслетов на запястьях. Длинные волосы, которые Лейн считала своей гордостью, падали на спину тяжелыми локонами, в них было вплетено несколько тонких косиц, в которых блестели небольшие серебряные и золотые колечки, служившие своеобразными украшениями. - В один прекрасный день ты выйдешь на сцену с кем-нибудь, как танцор… – тянет блондин позади – и сразишь всех, Лейн! Она, конечно, мечтала об этом. Хотела этого, жаждала. Все бы отдала, чтобы танцевать позади одного из любимых артистов и чувствовать себя на своем месте. Там, куда всегда стремилась. И девушка не оставляла ежедневных попыток становиться лучше и лучше, чтобы ее заметили, чтобы осознали, каким важным элементом любого шоу она могла стать. Как и Рэйми. Однажды познакомившись в танцевальной студии, они дружили все это время и поддержка парня играла для нее немаловажную роль. Ну а теперь в ее жизни появился еще один не менее важный человек, которым она прониклась стремительно, будто прыгнула с парашютом и наполнилась гаммой разнообразных эмоций, до приятной боли пронзающей тело. Она была готова поклясться, что не видела таких глаз до встречи с ним. Он манил к себе, словно вампир жертву, и Лейн не могла пойти против его желаний. Девушка почувствовала себя странно, ощутив легкое головокружение в его компании. Не иначе волейбол сказался, Лейн. Ты всегда прыгала у сетки в самые раскаленные часы. Рано или поздно солнце должно было со всей дури треснуть тебя по затылку. Но с этим превосходно справился он – брюнет с невероятными глазами, теплыми, как сама Калифорния. Лейн хватило одного взгляда на парня, чтобы ощутить острое желание продолжить общение с ним. Ты чертовски скучала по нему, Лейн, и знала, что сойдешь с ума, как только увидишь его на сцене. Все ее сомнения, которые мучили по ночам, отступили, стоило увидеться с Томом в третий раз, в четвертый, а после и вовсе потерять счет их встреч. Она не помнила, когда именно перестала переживать, что влюбилась в известного человека, наделавшего шума по всей Европе. Она познакомилась с его братом-близнецом, оказавшимся не менее милым, чем сам Том. Лейн успела проникнуться творчеством группы, к которой теперь, как ей казалось, не могла остаться равнодушной. Ей казалось, что их отношения мчались на небывалых скоростях и она не успевала наслаждаться совместными моментами. А ей хотелось насладиться, прочувствовать все максимально трепетно, ощутить эту любовь каждой клеточкой. Между ними ничего не было. Ничего, что мешало ей спать, подкидывая слайды, на которых она и Том играли главные роли, наверняка заслуживающие всех наград. Она не могла не думать о том, как ей хотелось в который раз нырнуть в крепкие объятия и остаться в них на всю ночь. Ей хотелось бы, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Лейн едва не дрожала от желания, сходила с ума, но упрямо молчала, распаляя себя все больше. Иногда она задумывалась о том, каким именно образом влияет на девушек то, через что сама проходила и чувствовала себя сатаной. Демоном, готовым наброситься на очередную запачканную грехами душу. Звучало странно, но для Лейн такой душой стал Том. В его присутствии она едва держала себя в рамках приличия и совершенно не подозревала, что парень, на котором помешалась, думал точно так же, желая прикоснуться к любимой девушке и свести с ума. Лишить рассудка, не пропуская и миллиметра ароматной кожи, по которой желал скользить влажными поцелуями. Если бы шатенка могла читать его мысли – давно бы перестала мучиться бессонницей. Рэйми ушел, сославшись на то, что непременно хочет застать сет любимого диджея, а Лейн так и продолжила витать в облаках, пока ее размышления и мечты не перебила трель входящего сообщения. Пообещай, что сегодня вечером будешь кричать как можно громче. Бегло пробежавшись взглядом по тексту, девушка улыбнулась, постукивая пальчиками по буквам, шустро набирая ответ. Она желала, чтобы Том не сомневался, что ее крики будут самыми громкими, а улыбки – самыми ослепительными. Самым громким для тебя станет мой шепот, когда останемся наедине. Она умела дразнить, быть хитрой, игривой, но в действительности просто искренне радовалась, что встретила парня, который понимал ее и смеялся с дурацких шуток, за которыми девушка всегда пряталась от несправедливости этого мира. Лейн прошла через много испытаний, добиваясь всего своими силами, и иногда ей просто не хватало рядом человека, с кем можно было помолчать. Тебе не хотелось с ним молчать. Будь откровенна хотя бы с самой собой. Хотелось. Влечение не ощущалось столь остро, как трепет на протяжении того времени, которое проводила с ним. Ощущение комфорта не покидало с первой встречи, когда он улыбнулся ей немного растерянно и нелепо, но этого хватило, чтобы очаровать. Лейн почувствовала симпатию, забывая о волейболе и знакомых, зазывающих вернуться к сетке. Она присела рядом, немного встревожившись за состояние брюнета, и была тут же одарена щедрой лаской его невероятно красивого пса. Устоять перед этим гладкошерстным обольстителем было бы невозможно. Том решил закончить переписку парой смайлов, и Лейн улыбчиво выдохнула, с нетерпением ожидая вечера. В глазах девушки плескался восторг, который непременно прокатится по ней мощными волнами, потому что она действительно ожидала их выступления. Хотела увидеть впервые в жизни на сцене, играющих музыку, у которой было слишком много ценителей по всему миру. По коже Лейн пробегала дрожь, стоило ей лишь на секунду задуматься, какие эмоции проживали артисты. То, как она ощущала себя в танцевальной студии перед зеркальными стенами, не шло ни в какое сравнение с чувством, когда на тебя смотрят сотни тысяч человек и им нравится. Они чувствуют это вместе с тобой, живут. Лейн упрямо верила, что обязательно ощутит это на себе, почувствует вибрации огромных стадионов, зрители которых будут любоваться ее движениями. Рано или поздно это придет в твою жизнь, малышка. Ты все делаешь правильно. Никому не позволяй сбить тебя с пути. И она понимала, что они тоже никого не послушали, не позволили сбить их с пути, который даровал свободу. Путь, позволивший заниматься любимым делом. Лейн вдохновилась ребятами еще сильнее, как только увидела их на сцене и ощутила ту самую дрожь, промчавшуюся по телу от криков толпы, от их синхронного пения, которое вплеталось в вокал Билла. Она почувствовала нехватку воздуха, понимая, насколько мощной может быть эта атмосфера, когда ты не зритель, а артист. Когда ты заставляешь всех этих людей любить тебя еще сильнее. Удивительно. Кажется, теперь ты поняла все, о чем рассказывал Том. Ты почувствовала, Лейн, и это невероятно. А он давно зацепился за нее взглядом и не желал смотреть на кого-то другого. Очаровавшая его шатенка, мысли о которой суетились в голове двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, довольно улыбалась и смотрела на него. Том был готов прямо сейчас бросить все и сбежать с ней подальше от этой суеты и криков, без которых не было бы известности и желания выступать. Она дьявольски красива и ты ей нравишься, дружище. Осознание этого должно двигать тебя вперед, мотивировать становиться лучше. Хотя куда уж лучше? Старший Каулитц не мучался дефицитом самооценки. Том всегда держался уверенно и даже слегка надменно и именно за это его так обожали. Именно этому каждый раз удивлялся Билл, хотя прекрасно знал, что и в нем есть эта доля нарциссизма, которую старался скрывать, отчего только уставал, но никогда не был готов в этом признаться. А выступая перед огромной толпой счастливых зрителей сиял, как черный бриллиант, и скрыть это от пронзительного взгляда Лейн было невозможно. Она восхищалась братом Тома ничуть не меньше, считала его исключительным талантом, умеющим раскрыть себя перед огромным количеством людей. Билл виделся Лейн мечтательным, витающим в облаках и она постоянно пыталась найти в его личности что-то свое, близкое. Она бы обязательно провела параллели, добралась до истины, но стоило девушке столкнуться с теплотой карих глаз старшего близнеца – забывала обо всем. Билл, заметив шатенку, махнул ей рукой и по зрителям прокатился довольный вой. Лейн, невольно вздрогнув, махнула брюнету в ответ и тут же перевела взгляд на Тома, потонувшего в музыке на пару с Георгом. Лейн восхищалась ими, хотя была знакома только с близнецами. Том рассказывал, что их басист – самое настоящее недоразумение, а Билл лишь твердил, что Георг – мишень для нелепых шуточек Тома, чем вызывал хохот старшего брата. Все еще ощущая мелкую дрожь в коленях, Лейн пришла к выводу, что именно Tokio Hotel сделали второй день фестиваля таким особенным и запоминающимся. Именно этим она и поделилась с ребятами, как только их выступление подошло к концу. - Кажется, даже Blink-182 не отхватили таких оваций, в каких купались вы – девушка улыбнулась, приобнимая Билла – Ты слишком прекрасен для этой планеты, Билл, но все же сцена – бесспорно твое место – хотелось поделиться всеми впечатлениями и Лейн едва держалась, чтобы не заобнимать брюнета до хруста костей, но все же соблюдала дистанцию, понимая, что нарушать чужое личное пространство неправильно. Так же неправильно, как желать его старшего брата на первой встрече. Что-то в тебе сломалось, малышка Лейн, обычно тебя так не накрывало. - У него чуть нога не оторвалась, пока он ей тряс от переизбытка нервов перед выступлением! – Том вынырнул словно из ниоткуда с небольшим белым полотенцем на плечах – Билл просто сгусток нервозов и бесконечных претензий. Держись от него подальше, красотка. - Теперь я чувствую себя властелином мира – Довольно отозвался младший Каулитц. После каждого успешно отыгранного концерта Билл чувствовал небывалый прилив сил и понимал, что не стоило трепать нервы ни себе ни окружающим, ведь навыки, выработанные с годами, всегда были с ним и никогда не предавали парня. Лейн улыбнулась, по привычке закусывая губу, и Том едва держался, чтобы не утащить шатенку подальше от посторонних глаз и наиграться с ней вдоволь, как кот играется с мышкой, отрезая той все пути к отступлению. Парень чувствовал взаимность, он наперед знал, о чем думает его любимая девочка и какие желания хочет воплотить в жизнь. Впервые Каулитц ощущал потребность в общении, а не в удовлетворении мужских инстинктов, хоть и желал ее, медленно сходя с ума. - Я уверена, что ты не позволишь меня обидеть – игриво шепчет девушка, прижимаясь к Тому, и почти мгновенно чувствует его поцелуй, слишком сладкий, чтобы прервать это удовольствие. - Никогда – И безобидное касание пирсингованными губами кончика чуть вздернутого носа. Наверное, слишком нежно и по-детски, но именно это Лейн и нравилось. Ей не хватало ласки в отношениях и теперь, получая ее, она таяла и даже не пыталась этому воспрепятствовать. Знакомство с Георгом и Густавом вышло смазанным, но Том пообещал, что им еще представится возможность узнать Лейн поближе, ведь Йост в любой момент может организовать группе еще парочку шоу где-нибудь в Лос-Анджелесе. Георг, немного опешивший от статности и красоты шатенки, решил уточнить у Билла, точно ли не очередная модель угодила в постель его брата, на что младший Каулитц скривился, стараясь донести до Листинга простую истину, что даже такие шалопаи, как Том, влюбляются. Это казалось таким прекрасным чувством, в которое Том долгое время не верил, вернее, даже не старался влюбиться в кого-то дольше, чем на пару часов. Каулитц не чувствовал потребности в умилительных разговорах, в нежности, которая, по его мнению, была лишней в отношениях, но Лейн будто встряхнула его и все прошлые установки слетели с привычных мест и внутренние шестеренки закрутились против часовой стрелки. Ты влюбился, Том? Неужели? Тебе комфортно, когда она крепко обнимает и шепчет, как скучала? Признайся уже самому себе, ты утонул в этой девушке, заблудился и не спешишь выбираться. И действительно самым громким для парня стал ее шепот, как только они остались наедине. Тома накрывало мощной волной из самых разнообразных чувств и он уже многократно проклял себя за тот день в Санта-Монике, когда сидел на пляже и рисовал в мыслях самые откровенные картины с ее участием. Наблюдал за спортивной шатенкой и беспомощно представлял, как она растворяется в нем. Том мог слышать ее стоны, он создал слишком реалистичный мир, в котором она принадлежала ему, любила его и хотела быть ближе с каждым движением и вздохом. Создав персональную вселенную, он совсем потерялся в реальности, где также присутствовала она, его девочка-мечта. Только твоя девочка. А Лейн была готова задохнуться от его горячих поцелуев, буквально обжигающих нежные девичьи губы, но она сама выступила инициатором, первая коснулась манящего ее колечка пирсинга и едва не упала, ощутив внезапную слабость в ногах. Была пленена его силой, которой беспрекословно подчинилась, сдалась. Ты ведь так хотела почувствовать это, Лейн. Сойди с ума, свихнись. Сведи с ума его, заставь любить тебя несдержанно и открыто. Вещи буквально растворяются на разгоряченных телах. Верх удачно выбранного черного бикини падает на пол из рук желанного ею брюнета, и Лейн вновь едва не теряет сознание, чувствуя его влажные губы на груди, уже давно открывшей перед парнем все секреты дурманящей разум шатенки. Том млеет, слушая рваные вздохи девушки и продолжая медленную пытку, вязкую, как горячая карамель. Именно такой он видел перед собой Лейн и был готов сойти с ума от ее тела, сотрясшего его ясный ум еще при первом взгляде на девушку. Таких не бывает. Она мираж и не более того. Ты просто перегрелся и всему виной не только солнце, но и бесконечная студийная работа с тотальным отсутствием свободного времени на расслабление. Но она была реальностью, нежно скользившей тонкими пальцами по его чуть тронутым загаром плечам. Так ожидаемо кусала губы, тем самым швыряя Тома то в жар, то в холод. Каулитц хотел пометить поцелуями каждый миллиметр ее бархатной кожи, пахнущей чем-то фруктовым. Все еще слушал ее стоны и наслаждался ими, чувствуя абсолютное желание шатенки быть с ним в этом моменте. Лейн приоткрыла глаза, столкнувшись с карим теплом взгляда напротив, и едва заметно улыбнулась, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Она мечтала об этом, в красках представляла рядом его, заставляющего дрожать от удовольствия. - Откуда ты такой взялся на моем пути? – томно выдохнула она, осознав, как щеки вспыхнули румянцем от ощущения его изящных пальцев на бедрах. Теперь и низ бикини упал к их ногам за ненадобностью. Том не без коварства улыбнулся, вновь шокируя ее очередным сумасшедшим поцелуем и позволяя своим проворным пальцам чуть больше свободы, отчего Лейн ошарашенно охает и опускает голову на плечо брюнета. - Я просто выбрался погулять с Куппером, а вот ты… – ощущая его пальцы внутри своего тела, Лейн утратила любую возможность ясно мыслить – не имела никакого права сверкать у волейбольной сетки, как самый яркий из драгоценных камней. Ты и представить себе не можешь, какие мысли крутились в моей голове, принцесса… Лейн понимала его, потому что чувствовала то же самое. Хотела сблизиться с парнем, стать единым целым, но все эти недели до боли грызла нижнюю губу, не позволяя себе никаких вольностей. Из последних сил глушила внутри львицу, желающую забрать добычу в лице Тома Каулитца. Терпела, как могла, а сегодня послала к чертовой бабушке весь контроль, увидев его на сцене. Том в очередной раз вскружил ей голову своим талантом и умением обращаться с музыкальным инструментом, который будто являлся его продолжением. Лейн еще ни на кого не смотрела так глубоко, как на Каулитца, пока он, погруженный в игру, витал где-то на других галактиках. - Черт, я так тебя хочу – бормочет она едва слышно, но острый слух Тома улавливает каждую букву. Он и сам разгуливал на грани смертоносного возбуждения, потому что она была идеалом. Возбуждала морально и физически, улыбалась так, что и без того напряженное тело прошибало электрической волной. Каулитц невольно вздрогнул от очередного касания ее ладоней к огненной коже, что, конечно, не ушло от внимания Лейн. Она хитро улыбнулась и скользнула ниже, к джинсам Тома, посчитав, что уже давно пора избавиться от остатков ненужной материи. Ты уже ничерта не соображаешь, движимый лишь одной силой. Потому что она рядом. Красивая до одури, будто фарфоровая кукла, которой боишься касаться, лишь бы не навредить. Но Том не боялся, подсознанием чувствуя все слабые места Лейн, читая ее, будто желанную сказку, на которую упал взор, стоило лишь переступить порог книжной лавки. Стоило лишь обратить на нее внимание, больше не в силах отвести взгляд. Что она с тобой сделала? Миловидная девчонка с умопомрачительной фигурой, не оставляющей никого равнодушным. Он радовался так, словно выиграл в лотерее миллиард долларов и буквально сходил с ума. Спятил, чувствуя ее внутренний уют и тепло. Лейн таяла в крепких руках, но ведомая таким же диким желанием, подавалась ему навстречу, чувствуя запредельное наслаждение. Смотрела на него взбудораженными глазами, теряясь в подаренных им ощущениях. Задыхалась, сознавая, насколько желанным для нее было тело парня и каждое движение, заставляющее ласкать его слух стонами, сдержать которые уже и не пыталась. - Громче, принцесса, как можно громче… – Горячий шепот обжигает кожу ее шеи, а руки путаются в густоте каштановых волос, привлекая к себе еще ближе. Том вдруг осознал, что картинка, смело подброшенная его воображением, воплотилась в реальность с небольшими корректировками. Парень ликовал от близости с Лейн и от витающего между ними желания. Шатенка смело кусала его губы, лаская языком, и нежность девушки уносила Каулитца далеко от реальности. В кого он меня превратил? Почему я столь одержима? Ты чертов Гарри Поттер? Или кто ты, Том Каулитц? Дрожь вновь бежит по телу, стоит Тому сменить угол проникновения и амплитуду движений. Лейн буквально умирала в его объятиях, тут же воскресая от влажных поцелуев. Настолько откровенных и киношных, что сама в них не верила, хотя ощущала. Добилась своего, чувствовала, пропускала через себя его пламя, ласкающее болезненными спазмами. Как хорошо, Боже, как хорошо. Том наблюдал за каждой эмоцией девушки и улыбался, двигаясь уже не столь резко, позволяя им обоим вдоволь насладиться происходящим. Она не та, которую хотелось использовать. Но та, которую хотелось любить? Ты давно ответил на этот вопрос. Ее фруктовый аромат дурманит, взрывает в сознании десятки фейерверков, заставляя сузить взгляд и позволить девушке поиграть в ее игры. Лейн, чувствуя эту мимолетную власть над парнем, поцеловала едва ощутимо и удобнее устроилась на брюнете, чем вызвала сдавленный выдох Тома. Тела уже покрылись легкой испариной, но страсть, захватившая обоих, не желала отступать. Она хотела бы шепнуть, как любит, и поцеловать, вкладывая в касания губ весь трепет, перемешанный с искренностью, но держится. Не может позволить себе все и сразу, но заранее знает, что это взаимно. Потому что нельзя смотреть оленьими глазами и не любить, не чувствовать ее так, как она сама ощущала себя. Важной и раскрепощенной, максимально открытой, какой ни с кем до этого не была. - Лейн… И даже ее имя, сорвавшееся с губ, позволяло ощутить ту самую сладость, будто положил в рот леденец. Том видит в ней всю искренность и это лишь сильнее побуждает его забросить похоть в дальний угол и проявить больше трепета по отношению к той, в чьих глазах горит дьявольский огонек, призывающий не останавливаться. Каулитц сходит с ума от собственных мыслей и от ее желаний одновременно, пока Лейн прячет нос в его шее, покусывая кожу и сдавленно мурча то ли от удовольствия, то ли от нежелания Тома быть чуть грубее. - Ты-ы-ы-ы… – Срывается с ее губ и она вновь чувствует его пальцы в своих волосах, прикрывая глаза от невероятно приятных ощущений. Быть сверху – одно из ее желаний. Грациозно прогнуться на подтянутом теле парня, ловя его тотально ошалелый взгляд. Ему нравится, ты ведь это чувствуешь. Тому хватало сил лишь на то, чтобы дышать, прерывисто и беспокойно, скользя ладонями по тонкой талии, на которой сверкала та самая цепочка, лишившая его всех здравых мыслей тогда на пляже. Твоя мечта сбывается прямо здесь и сейчас. Ты видишь и чувствуешь это. Она твоя, Каулитц, только твоя. Обворожительная девочка, так сладко стонущая и не готовая гасить это пламя. Пожар, захлестнувший обоих, заставляющий сгорать дотла. Оставаться под кожей друг друга. Вдыхать аромат друг друга и приходить к пониманию, что не было ничего более приятного, чем чувствовать, как по телам разливается тепло, смешанное с трепетом и любовью, ворвавшейся в жизни обоих столь стремительно и неожиданно. Лейн благодарила судьбу за такой подарок, который теперь крепко обнимал, утянув за собой в миры, полные наслаждения. Ей ни с кем не было столь безопасно и это чувство заставляло вздрагивать и тянуться к зацелованным губам снова и снова. Том перестал что-либо понимать, не отрывая взгляда от девушки, плененной его прямолинейностью. Слишком горячая, откровенная, ставшая таковой исключительно для него, тонущая в этом бурлящем запредельными чувствами океане. С ней было невероятно хорошо, до капитального сумасшествия, и уверенности в исцелении не было. Да и хотелось ли тебе излечиться от этого недуга, томно вздыхающего на твоем теле? Нет, хотелось познать высший уровень удовольствия. И оно взорвалось перед глазами яркими искрами, будто кто-то разом поджег сотни бенгальских огней, желая ослепить. Том сдавленно прорычал, привлекая Лейн ближе к своему взмокшему телу и ощущая, как весь мир плывет, будто на только что написанный рисунок вылили стакан воды и все краски растеклись бесформенными разводами. Именно это он проживал сейчас так ярко и даже болезненно, наслаждаясь своим наваждением. Лейн пронзила дрожь от низа живота до кончиков пальцев. Судорожный полустон вырвался из нее и девушка опустилась на брюнета, касаясь легкими поцелуями его ключиц. Горячие ладони Тома покоились на ее талии, а сердце было готово выпрыгнуть из груди, бодро отплясывая за ребрами. И она улыбнулась нежно, наполненная абсолютной любовью. Любовалась его красотой, невероятно искренней, оголенной. Такой, какую никто не видел. Замирала, боясь вздохнуть, пока смотрела в эту кареглазую бездну, в которую раз за разом падала, теряясь и не желая возвращаться в этот мир. - Ты только никому не улыбайся, как мне – шепчет он, накрывая ее губы коротким поцелуем. Лейн молчит, все еще не в силах отвести взгляд от идеального лица. От человека, изменившего ее жизнь. От человека, которого так долго желала, а теперь воплотила все откровенные мечты в реальность. И она задает единственный вопрос, как ей показалось, совершенно глупый, но чувства лишили ее возможности мыслить рационально. - Ты хочешь чая? Каулитц на секунду замирает, а затем тихо смеется, носом зарываясь в каштановую мягкость ее волос. Она пахла слишком приятно, слишком маняще. Ему хотелось обнимать девушку часами, не выпуская из объятий. И он кивает головой, потому что бокал чая придется как никогда кстати, окутывая приятным чувством умиротворения. Лейн устроится на полу в нелепой позе и расскажет ему что-нибудь веселое, поделится своими переживаниями, ожидая услышать, что все впереди и она еще обязательно засияет, как одна из многочисленных звезд на темном ночном небе. Она уже сияла. Была самой яркой звездой для него. Он обязательно расскажет ей об этом чуть позже, когда Лейн поймет, что весь мир пал перед ее ногами. Ждать осталось недолго. *****