Свет во мраке смерти

Топор врезается в плоть, поплыли брызги, и бездыханное тело жалко скорчилось. Переломанные ребра торчат как жало, чуть перемеленые в крупную дробь. Бледная рука быстро рыскает внутри. Подсыхающая кровь налипает клочьями на толстовку. Склизкая масса ещё теплая и жалко хлюпающая кашей, как месиво разодранного мяса с примесью желе. Вцепившись, пальцы медленно стали сжиматься, рука потянула за собой, как сопли свисающую, но сразу спадающую кровь, крупные синие вены потянулись следом, а после спали. В тонкой кисти сжат мокрый комочек темно-красного манящего обличия, переходящего в фиолетовый. С края будто облипло что-то жирное, белое, чавкающее хлюпаньем. Железная, будто подсоленная вонь наполняла легкие. Жирный запах перемешивался с обнаженной листвой, запахом неимоверной сырости и безразличия. По листьям громыхало дождем, размывая шаги. Закинув еле теплый комок в пакет, он разворачивается. В тот же миг его озарил свет фонарика. Собаки бросились на тело. Мужской стальной голос прогремел среди кустов. — Брось! — тварь попятилась назад. Из-за кустов вышел мужчина средних лет и крепкого телосложения, его темно-русые волосы косо размазаны дождём, лицо, изуродованное неглубокими морщинами, застыло, по лбу выступили незаметные капли пота. Мужчина осветил фонариком тело, а после мальчишку в гладкой белой маске кролика. Неизвестный боялся сдвинуть луч, пока тёмно-синие глаза устремлены на него, впиваясь как пиявки в плоть, раздирая до мякоти душу, давясь кровью. Неугодник, не сводя глаз, наклоняется назад, нащупывая тонкой рукой топор. Собаки обнюхивают воздух, изредка лают, виляя хвостом, с их морд свисает слюна. — Фас! — душераздирающий крик. Визжа от радости, тварь набросилась на мальчишку, тело онемело от холода, пробирало дрожью. Острая челюсть вонзилась в руку. Топор прилетел по собачьей морде, разорвав шкуру и застряв в черепе. Собака с диким ревом бросилась назад, ударившись о дерево, завизжала, пытаясь подняться, словно голова стала чем-то неистово тяжёлым. Громкий хлопок. Плечо пронзила раскалённая пуля, мальчишка осел на землю. Вторая тварь давно сбежала, увидав учесть первой, однако, услышав выстрел, вернулась, спрятавшись за хозяином. Мужчина достал из заднего кармана телефон, через полминуты послышались протяженные гудки.

***

— Как тебя зовут? — грозно оскалился полицейский, стоя у неугодника с допросом. В ответ молчание. — Отвечай! — вскрикнув, его голос стал похож на дикого зверя. — Твой страшный сон. — мальчишка заикался, каждое движение давалось ему с трудом, закаченевшие от холода конечности ныли, в глазах темнело, раны обжигали болью кожу изнутри. — Довольно игр! Где твои родители? Ты хоть думаешь, что они о тебе подумают? — полицейский наклонился к мальчику, всматриваясь в глаза. — Мне все равно. — мальчишка пытался перевернуться на другой бок, но боль в плече заставила остаться на месте. — Ты хоть думаешь, что ты сделал? — напряжённый голос мужчины приобрел обеспокоенные ноты. — Ты убил человека! Разве тебе не стыдно? — Мне все равно. — повторил еле слышно мальчишка. — Значит его все таки убил ты? — Мне все равно! — вскрикнул неугодник. — А на то, что тебе грозит срок тоже все равно? — мужчина разворачивается к бумагам, надев очки, он начинает разглядывать содержимое. Мальчишка не спеша достает кусок бумаги, пару раз щелкает зажигалку и поджигает клочок, поднося его к одежде полицейского. Полицейская форма начинает гореть с края, но огонь не собирается ползти вверх, тогда мальчишка кидает клочок в чужие волосы, он не долетает и падает на пол. Полицейский разворачивается и наступает на огонек, потушив его, а после чувствует запах гари. Пока мужчина не опомнился, вскочив, мальчишка со всей дури кулаком заряжает ему в челюсть. Мальчишка выбивает дверь и бежит в коридор. Неугодник разбивает окно. Осколки впились в колени. Он спрыгивает и бежит к лесу.

***

— Блять, чё так ломит? — говорю я, еле разлипая глаза. Мои ноги сейчас отвалятся, добегался, блять, да и рука... Плечо! Черт! Я хвастаюсь за него свободной рукой и падаю вперёд, клюнув носом в простыню. Бля, придет кто-то — уебу, блять, как встать нахуй? В комнату кто-то заходит, закрыв дверь на замок. — Кого принесло, челюсть выбью! — на повышенном тоне выкрикиваю я, так и не понимая где нахожусь и что произошло. Неизвестный не обращает внимания, подсев ко мне на кровать. Я шмыгаю носом и угрожающе вздыхаю, надеясь, что неизвестного сдует моим выдохом. — Вару, хватит. — говорит неизвестный. В тот же миг я вспомнил его голос, я помню кто он, я с ним знаком. — Рик? Ты что-ль? — я пытаюсь подняться, но плечо болит. Вот же сволочь гребанная, был бы человеком, уебал бы. Рик снимает с меня капюшон и оттягивает за него обратно в лежачее положение. Я не сопротивляюсь. — Вару, я тебя убью, если ты после этого заболеешь. — Ой, а с чего такая серьезность. — говорю я, наигрывая наивность, а после продолжаю. — Никогда мне так жестоко не угрожали! Я вызову полицию. — я надуваю щеки и обиженно отворачиваюсь от него. — Хватит уже шуток! Это надо же было так попасться, а после отрубиться посреди леса. — восклицает он, а после продолжает. — Его в команду зачислили, а он тут сейчас болеть будет. У вас, между прочим, первое общее задание на днях, ты же понимаешь, что в коллектив не вольешься так, как было в школе? — Ой, да неужели... — говорю я, но вовсе не радуюсь. — В команду зачислили! А раньше сказать — нет? — Довольно. Просто заткнись. Потом сделаешь отчёт о успешно проваленном задании. — сделав акцент на последних трех словах, Рик встаёт с кровати, кладет на стол рядом со мной какие-то часы и сваливает, не сказав больше и слова. Я не обращаю на него внимания, он мне надоел. Ещё какие-то странные часы со мной положил, ловушка какая-то что-ли? И нахрена оно тогда? На внимательность? Ой, да пошел он! Одна головная боль с него. Я прикрываю глаза и решаю провалится в сон. Как же мне надоела эта жизнь. Поскорее бы отсюда уйти.