Примула

а я привык растворяться

в черно белой палитре

и курить ночь

до фильтра

© ес соя

      Дома Гарри ждала его счастливая семейная жизнь; открыв дверь, он сразу же почувствовал непередаваемо вкусный аромат фаршированной курицы вперемешку с запахами шоколадного кекса. Навстречу ему выбежала Лилу, обняла с разбега, уткнулась носом в живот. За ней с кухни вышла Джинни — улыбающаяся, родная, любимая, такая домашняя в розовом фартуке с оборками. У ее губ был вкус ванили.       Вот она — женщина всей его жизни, его любовь, его душа, вот она — самая лучшая, самая нежная, самая близкая. Она подарила ему покой и троих детей, она внесла в его существование смысл, она делала его живым.       — Прости, — сказал Гарри. — Я не думал, что внезапно понадобится мое вмешательство. Это все Перкинс, он вчерашний стажер, так много путает… — перед беднягой Перкинсом ему тоже стало стыдно, как и перед женой — оклеветал невиновного, чтобы прикрыть собственное преступление.       Но разве это преступление — пить кофе с подругой? Со знакомой? Разве это плохо?       Нет, шепнул Гарри внутренний голос, считать это свиданием — вот что на самом деле плохо.       — Ничего страшного, — весело сказала Джинни. — Я как раз успела убрать игрушки и растащить по разным углам мальчишек.       — По разным углам? — вскинул бровь Гарри.       — Они подрались. Лилу, сколько они уже так стоят?       Лили, учащаяся определять время по часам, со всей серьезностью глянула на стенные ходики, сдвинула бровки, подсчитывая.       — Пять минут.       — Что ж, думаю, для драки, которая не принесла физических повреждений, срок меры пресечения достаточен. Как скажете, аврор Поттер? — Джинни лукаво сощурилась.       — Да, вполне достаточно, а ради твоей фаршированной курицы им можно объявить амнистию, — Гарри приобнял жену за плечи, целуя в нос.       — Надеюсь, что я ее не пересолила… а если пересолила, это будет дополнительным наказанием мальчикам и тебе — за опоздание, — она шутливо пихнула мужа в плечо. — Джеймс! Альбус! Идите ужинать!

***

      Сбросив туфли, Чоу с наслаждением вытянула ноги. Вынула заколку из волос, помассировала голову.       Она не думала, что вернется в Лондон в ближайшие годы, и не вернулась бы, если бы не конференция. Она не любила Лондон — он был чужим. Туманный, хмурый и неприветливый, этот город не принимал ее, она так и не прижилась здесь. Ее тянуло домой — в родное село Аогасима, в Токио, или в Киото, или в Осака, или на пляжи Окинава, куда угодно, лишь бы в Японию. Бабушка была права — ее место здесь, ее дом здесь.       Но бабушка была неправа, предлагая ей услуги накодо и сетуя, что Чоу до сих пор не замужем и даже не в отношениях. Перед отъездом в Великобританию они снова поссорились из-за этого; почему-то бабушка была убеждена, что для нормального комфортного существования девушке обязательно нужен мужчина. Что «одинокая» равно «несчастная».       Чоу была счастливее многих замужних — здесь, в персональном люксе отеля Савой с панорамным видом на Темзу и кроватью размера king-size. Молодая дипломатка, перспективная сотрудница Министерства Магии Японии, профессионал своего дела — она любила свою работу. Работу — и больше никого; коллеги периодически пытались флиртовать с ней, но каждый раз очередной кавалер терпел неудачу. И все равно каждый считал своим долгом пригласить ее на кофе.       Даже Гарри Поттер.       Гарри… Чоу поднесла к губам бокал, наполненный белым вином. Она знала, что в британском Министерстве будет Гарри, но не думала, что они встретятся так — в кафетерии.       Она вообще не хотела бы с ним встречаться.       Ни с кем из своего прошлого не хотела бы.

***

      Район, где жил Гарри, ночью казался черно-белым — ни ярких вывесок, ни мигающих билбордов, ни даже фар едущих по шоссе машин.       Оперевшись локтями на подоконник, он курил в открытое окно — курил эту ночь без фильтра. За его спиной в темной спальне спала Джинни.       У него ничего не получилось. Совсем ничего. Даже когда она попробовала ртом — она ненавидела минеты, поэтому Гарри сразу понял, что ей очень нужен секс. Минет тоже не помог; пришлось удовлетворять жену пальцами, языком и вибратором. В отличие от Джинни, Гарри больше нравилось доставлять ей удовольствие ртом, но куннилингус все же был прелюдией, а вовсе не чем-то основным. Этого было недостаточно. Не для ночи, когда они оба никуда не спешат, и могут до утра наслаждаться друг другом.       Гарри чувствовал себя жалким. Раньше у него не было осечек. Раньше, стоило ему увидеть Джинни в ее красном пеньюаре, или в белом кружевном белье, или в его футболке на голое тело, или просто оказаться наедине с ней — и у него была каменная эрекция.       «Это из-за того, что ты много работаешь», — сказала Джинни.       Он не работал много. Не больше прежнего. И его возраст вряд ли мог влиять на потенцию. В двадцать восемь лет самое время для секса.       Поэтому причина могла быть только одна.       У нее был цветочный запах, черные глаза и лисий смех.       Неужели всего лишь недолгая встреча повлияла на него так сильно?