
Метки
Описание
По долгу службы майор Юлия Котова прибывает в музей пионерского наследия. На окраинах Главной Последовательности ей вместе с Пионером-авантюристом предстоит найти украденный экспонат... и не попасться на глаза бывшему коллеге — ныне суровому отшельнику и подозреваемому. И не забыть бы: то, что она ищет, может оказаться прямо под носом.
Примечания
Работа по вселенной, развиваемой в фанфике «Следствие вели... в пионерлагере "Совëнок"» (https://ficbook.net/readfic/12356446). Впрочем, почти все действующие лица и локации — из сценария пишущихся глав... так что можно читать как ориджинал на свой страх и риск. Возможно, истории стоило дать дозреть. Критика приветствуется.
Как можно догадаться по названию, вдохновлено серией фильмов об Индиане Джонсе... да и, чего греха таить, ещё одним небезызвестным творением Lucasfilm. Соответственно, музыка Джона Уильямса отлично подойдёт для чтения. Работа продублирована в паблике ВК:
https://vk.com/@sledstvievelivsovenke-iskateli-ukradennoi-statui
Ну и в сам паблик загляните пожалуйста:)
https://vk.com/sledstvievelivsovenke
20.09–26.09.2024 — №1 среди популярных работ в фандоме «Бесконечного лета».
Посвящение
Без спонтанной конкурсной инициативы Almanto и поддержавших её «Черепушек» этой истории не появилось бы. Спасибо также «Новой Волне» и близким друзьям за обсуждение. Колоссальная благодарность и соавтору, что терпит мои идеи и помогает их упорядочивать при воплощении в жизнь.
Часть первая, наверняка единственная
19 сентября 2024, 11:40
В дежурном пункте четырнадцатого РОВД по Главной Последовательности и поглощаемой области затрещал телефон.
— Музей пионег’ской культуг’и. У нас таки исчез экспонат, — срывающимся голосом заявили на другом конце провода. Звонил тамошний директор, как нетрудно было догадаться по речи. — А кг’асть некому — только если сотг’удникам. Пожалуйста, вишлите лучших своих людей на поиски!
— А у нас не хватает кадров, — отрезал майор Макаров, оперативный дежурный. — Следственно-оперативная группа на выезде, патрульные тоже заняты… кое-кто вообще не терпит вашего брата. Конечно, постараюсь кого-нибудь отправить в ближайшие часы…
— Вот-вот, не смейте оставаться в стог’оне! Все наши знакомие готови помочь! Центг’ «Г’ай» гаг’антиг’овал нам всяческое содействие в сохг’анении пионег’ского искусства!..
— Тогда звоните прямо в главное управление! Уверен, вас послушают! — Макаров с грохотом повесил трубку на рычаг. От дежурного, как говорится, пар шёл.
— Достали, — бурчал он, вытаскивая мобильный телефон. Сотовая связь ещё только входила здесь в моду. — Мало нам тут предприятий, теперь и диковинки охраняй… Хлам это, а не культурное наследие.
Макаров молил всех известных местных божеств, чтобы ему ответили.
Проводник — недоступен. С него станется лезть поглубже в «петлички».
Токарев — автоответчик. Наверняка выпивает в баре «Под крылом», тут к гадалке не ходи. Когда дойдёт до кондиции, то просить ничего не стоит — порвёт.
Стенографист, помощник дежурного, «топтал батоны» в соседнем кабинете так усердно, будто пытался махом закрыть всю годовую отчётность. Неудивительно, поэтому и вызванивать незачем — куда он денется…
Знакомый дознаватель из центра поведал, что его коллега, по совместительству переговорщик, выслушивает очередной пограничный спор. Как его не сжирают те торгаши — загадка.
Единственному равному себе лицу в списке контактов Макаров звонить долго не решался. Но конкретно этот директор обожал проедать плешь и жаловаться по инстанциям, поэтому особого выбора не оставалось. Ждать ему пришлось недолго — повезло.
— Майор Котова? Уф-ф, здравствуй. Занята? Да ну! Тогда подскочишь в музей пионерского… Да, на конце Мышиной линии, в Солнечной Горе… Да-да, поблизости от Раскольникова… У музейщиков экспонат пропал, искать хотят… Конечно, сопроводи неформально! А то столько шуму создадут… Просто даже Томин на задании, совсем некого послать… Не, я уверен, что Семёнычи по личным мотивам не возьмутся, не терпят авантюристов. Это же тот ещё сброд, по большому-то счёту… Ага… Конечно, действуй по ситуации, превышений там никто не заметит. Очень выручаешь, спасибо! С меня причитается.
Семён Николаевич Макаров довольно выдохнул и затянулся беломориной. Номенклатурная зажигалка «Зиппо» на этот раз не капризничала.
***
Майор Юлия Котова брела по оживлённой улице посёлка Солнечная Гора, выросшего вокруг одноимённой достопримечательности, и лениво размышляла, какого чёрта не осталась дома в выходной. В кои-то веки в центре «Рай» смену приняли серьёзные люди, так что стоило хоть денёк пожить для себя… но долг звал независимо от времени суток. Перепоручить его оказалось некому, недавно разогнанная сходка спекулянтов — очень, кстати, наглых — стоила Юлии табельного «Макарова», и выписывать ей новое оружие не торопились… Зато ей выпала не до смерти надоевшая полевая миссия в тесном драном платье, с накладными аксессуарами и босиком — это удел молодых. Так что молодая женщина была одета по моде: худи, джинсы, берцы. Натянула аж до глаз капюшон, чтобы не выделяться, поскольку уставная стрижка вызывала у непосвящённых вопросы — Юлию с товарками слишком крепко запомнили в роли кошкодевочки. Разношёрстные туристы оживлённо гудели, разгуливая от храма местной богини к роднику, между рынком и слободой. От конечной станции «Пещерного» метрополитена до музея было всего десять минут пешком. Юлия многое предполагала насчёт дела… но увидела, что представлял из себя пресловутый долг, ошивавшийся у музея, и насторожилась. Толстяк с блестящей лысиной, в плотной тяжёлой жилетке с массой карманов — судя по бейджу, директор Анатолий Александрович — посиживал на лавке у музея и беседовал с молодцеватым коренастым Пионером (экскурсоводом и археологом, тоже судя по бейджу) в шляпе, кожаных куртке и перчатках, с длинным фонарём на поясе, металлоискателем на плече и потрёпанным вещмешком. Пионер что-то горячо доказывал начальнику. «Да чего ж вы все так косплей любите… Тебе кнута для полного счастья не хватает, Индиана Джонс!» — подумала Юлия и невольно фыркнула. — …помните, в какие суммы это обходится?! Помните, сколько ещё в нелегальном обороте?! — На сотни тисяч г’ублей, да-да… — отмахнулся Анатолий Александрович и взглянул на Юлию. — Девушка, музей закг’ыт! Он вырвал из земли столбик с уведомляющей табличкой, грозно потряс им и воткнул обратно. Молодые туристы, проходившие мимо, печально вздохнули и повернули к рынку. — Экспонат укр-р-раден, мм? — Она всё не могла изжить привычку мурлыкать. — М-майор-р-р Юлия Котова. — Таки очень г’ад, что ви здесь, очень г’ад! — Директор, завидев удостоверение, облегчённо выдохнул и потёр сухие ладошки. — Я заведую этим местечком. Давайте тогда не г’асшаг’киваться, а сг’азу к делу. — Пропала статуя девушки с веслом. — Пионер протянул Юлии фотокарточку. — На удивление редкий экземпляр во всех пяти регионах и «петличках». — Охг’анник засёк, что два дюжих взломшчика сняли статую с постамента и уволокли в лес дальше на восток… «В сторону Раскольникова? Так там не пройти… если только не в сговоре. Ну и пёс! Отошёл он якобы от дел!». — …но не поймал. — На мгновение из музея выглянул вихрастый паренёк и виновато опустил глаза. С такого нечего было спрашивать. — Спит за деньги, а вы можете таки видеть вибитое окно! Наг’одная дг’ужина отсюда и из соседних лагег’ей-поселений за утг’о пг’очесала окг’естности, но пока без толку. Дорогу пег’екрили, но никто и не питался уехать за ночь… — М-могли утопить? Закопать? Унести на р-рынок? — Я всё утро с металлоискателем бегал, — проворчал Пионер. — Статуя бетонная, арматуру уловил бы. Но ни черта, ни малейшей подвижки. — Г’одник кг’углосуточно стог’ожат — приг’одный памятник. А на г’инке всего ничего открытых палаток, ну и каменистая почва, — закончил директор. Во всяком случае, Юлии не пришлось отрабатывать все версии — это сделали самоорганизующиеся дружинники. Снова стало ясно, почему Проводник настаивал на сохранении такой вот независимой от центра охранной структуры — не только братский дух оказался его аргументом. — Только в лес идти остаётся. — Пионер озвучил общие мысли. — Вы же для этого прибыли? — Ага, только чтоб тебя не загр-рызли. Как зовут, боец? — Да так… просто Пионер. — Сер-рьёзно? Вы без документов его пр-риняли? — Юлия зыркнула на директора. — Паспор-ртизация для кого идёт? — У нас таки тоже не хватает кадг’ов, — заискивающе пролепетал тот. — Если вознаграждение получать, то со всем положенным! Не волнуйтесь, милочка, молодцов вроде меня не потерять! — ухмыльнулся Пионер, заламывая шляпу. — И всё равно я перерос старое прозвище. — За языком следи! Выр-рву! — рыкнула Юлия. Ей стало плевать, как звали этого Пионера — Семёном, Николаем, Михаилом — а то уж больно действовал на нервы. В изоляторах молодцов спрашивают так, что потом им не до балагурства. С другой стороны… ей даже понравилось, что хоть кто-то ценил свою индивидуальность и не прятался за броскими именами. — Полегче, дг’узья! — примирительно пропел директор и подтолкнул Юлию с Пионером к деревьям. — Пока собачитесь, экспонат могут унести к чёг’ту на кулички! Угадайте, на ком будет вина? Юлия мотнула головой и уже было зашагала в лес, а Пионер увязался следом… но директор придержал её за плечо и зашептал: — Может, Пионег’ причастен и сбивает экспонаты на стог’оне. — Ушедший вперёд «Индиана Джонс» обернулся, но не остановился. — Ночью у нас здесь ещё и классические шулег’ские кости утащили. — Обыщ-щу его, — кивнула Юлия. Так проявлялся раскол в воровской банде «Апрельских»: одни оставляли на месте преступления металлические кости (из выпавших точек над «ё» с лагерных ворот — а хорошая была буква...), другие крали оные из-под носа у следствия и оставляли одну цепочку от них. Информаторы поговаривали, что отделившиеся перешли под крыло Бродяги, а под этим прозвищем скрывался один из влиятельнейших спекулянтов Главной Последовательности. И к достижению цели — наложить загребущие лапы вообще на всё мало-мальски культурно ценное в пяти лагерных регионах и поглощаемых областях — он, по оценкам центра, был пугающе близок.***
Этот Пионер-археолог раздражал Юлию. Даже подбешивал неуёмной тягой к знаниям и болтовне. — С Великого Слияния столько артефактов! Сопряжённые реальности лопаются от сокровищ! — вещал он, перебегая между рощицами и мотая туда-сюда глубинным принимающе-передающим металлоискателем, наверняка самодельным. — В Первичном Треугольнике, правда, лезть никуда не разрешают, в Корневой Зоне местные Хранители тоже ставят палки в колёса. Даже у Пансиона — мол, временные смещения… Будь Юлия в нормальном настроении — охотно бы прочитала лекцию о вреде раскопок для лагерей. Сдружившись с Проводником, она научилась быстро выдавать сравнительный анализ. Культурно-межпространственные слои были слишком истончены и хрупки даже для мастеров «лётного» дела, и бесконтрольные вояжи между ними, не говоря уже о градостроительных преобразованиях, могли буквально обрушать целые зоны в небытие. По данным экспертизы, это и стало одной из причин трагедии Комсомольского Квартала на Главной Последовательности, ещё слишком свежей в памяти. Может, этот Пионер был из тех, кто на этом нажился, и потому Юлия еле сдерживалась. Беда была в том, что Пионер не давал вставить ни слова и сыпал данными как из рога изобилия — будто бы выдумывал на ходу. Тёмный Лес, где верхушки деревьев закрывали небо, вырос на одном из древних пространственных разломов и славился парами неизвестных газов. Такие вызывали галлюцинации и временные психические нарушения, причём у Юлии иммунитет был... вроде, но спокойствия не добавляли таинственная полутьма и один местный житель. В поисках статуи они шли прямиком к отшельнику Раскольникову, и не то что разговорчивому Пионеру — Юлии могло не поздоровиться. — …зато как вольготно в Полосе Безвременья! Хоть где-то Совет Поселений дал свободу реконструировать любые события вплоть до Великого Слияния по археологическим находкам… — Пионер спустился в овражек и заглянул меж тесно растущих берёз. — Ты м-мож-жеш-шь немного помолчать? — нетерпеливо зашипела Юлия. От неуёмного шума на Солнечной Горе вполне мог начаться камнепад… как раз на её лесистой стороне. — С м-мысли сбиваеш-шь. Не надо м-мне столько знать. — А к нам на Главную Последовательность как раз вывезли на анализ образцы культуры раннего совлита… Есть даже похожие на наши кубики — со смещённым балансом… Он всё трещал и трещал, трещал… а может, и забалтывал. Парень казался вылитым «чёрным копателем», что до конца притворяется честным. Такие запросто сроют целый лагерь в погоне за наживой… и раскроят череп свидетелю увесистым инструментом. Лопата у Пионера тоже, разумеется, была. Намечались кошки-мышки. — Я ещ-щё р-раз пр-редупр-реж-ждаю! Я не пр-рошу р-россказней, Индиана Дж-жонс, ты не долж-жен... — А что, я плохо рассказываю? Или вы не интересуетесь археологией? Не надо меня Индианой обзывать, я вообще этнограф по первому образованию! Кстати, не подскажете, как вы, если сталкивались по долгу службы, относитесь к дрязгам между здешними диаспорами?.. — Не в м-моей ком-мпетенции! — взмолилась Юлия. Она ужасалась, как так можно фонтанировать знаниями, не замечая реакции собеседника и ничего не боясь. При этом Пионер умудрялся водить Юлию едва ли не по всей округе, совершенно не путаясь в направлении, а глаза его горели всё ярче. — А насколько остра имперская проблема, как о ней говорят? Растёт ли преступность в среде беженцев из Сектора Икс?.. Юлия почувствовала, что у неё закружилась голова. На ум как раз шёл застарелый вопрос об амнистии Пионеров и аффилированных лиц, осуждённых за преступления средней тяжести. Защита настаивала, что условия «петличных» лагерей непереносимы в долгосрочной перспективе… что педагогов для перевоспитания отбывающих срок всегда хватает… что «наружка» центра уведомляет о положительной динамике деятельных раскаяний… Интересно, попадёт ли сама Юлия под амнистию при случае? Работа в дырявом правовом поле была обоюдоострой. А если этот Пионер был в розыске? Значит ли это, что один из тех, кого ищет центр, мог приплясывать прямо у неё под носом? Тем временем всё лучше стали слышны удары топора. Раскольников, отставной оперативник и один из основателей центра «Рай», жил в глуши и работал лесником. Попадаться ему на глаза не стоило — с учётом места, времени и биографии. Был Раскольников человеком суровым, отлично обращался с топором — под давлением общественников, заявлявших о его… специфичных методах допроса, он ушёл из центра и ни с кем оттуда общаться больше не желал. А ещё, по слухам, Раскольников владел грузовичком, приобретённым на скопленные средства, чтобы отвозить самостоятельно срубленные деревья на лесокомбинат поблизости. В ЗИЛ-130 как раз влезет украденная статуя, а рядом и улики замести помогут… Запищал металлоискатель. — Эврика! — воскликнул Пионер… и отбежал в сторону, на прогалину за деревьями. Примечательными здесь оказались белая голова и лопасть весла посреди развороченной земли. На шее у найденной статуи висели металлические кубики на цепочке. Видимо, воры почему-то решили бросить краденое, а запрятать толком не успели. Вот и остался предмет искусства погребённым, как при пытке… «Вроде нашли, что удивительно. Но дальше что?» Пионер стал живо, но бережно высвобождать статую, умело орудуя лопатой. — Это уже не рояль в кустах, а статуя в лесу. Вот где, собаки, зарыли! У кого-то слишком богатое воображение, — приговаривал он, довольно прищёлкивая языком. Кроме ударов лопаты о землю да птичьего пения вдруг перестало быть слышно топор. «Не к добру…» — успела подумать Юлия. А знакомый хриплый голос привёл её в ужас. Были бы на ней сейчас настоящие кошачьи уши и хвост — задеревенели бы, а шерсть встала бы дыбом. — Бинокль — необходимая в любом походе вещь. Хорошая оптика всегда поможет разглядеть, что впереди, будь ты хоть туристом, хоть командиром боевого отряда. Собственно, и бинокли бывают разные: полевые, спортивные, морские, астрономические… В театре тоже без увеличительного прибора не обойтись, — выдал Раскольников в духе одного местного героя. Он, в простой рубахе, смоляных штанах и тяжёлых сапогах, повесил бинокль на грудь и взвалил на плечо топор. — В нашей истории именно такие бинокли стали предметом торга… и помогли выследить воров. Не ожидал, правда, что среди них окажется некогда уважаемый майор. Впрочем, центр давно в упадке, на что теперь только не идёте… — Ты всё не так понял… — Правда? Лучше уходите без разговоров. Я на себя землю оформлял не для того, чтоб сюда ворьё шастало! — М-мы наобор-рот спасаем кр-раденое!.. — Да кто в здравом уме станет красть статуи, которых здесь пруд пруди?! Только центр может позволить себе экспроприацию, чтоб в высокие кабинеты на заказ лепили… не, вырезали бюсты. Варвары, куда вы потащили бедную девушку? — Обратно в музей, — ответил Пионер, вытирая пот со лба. Он, казалось, не осознавал, что влип. — Она тяжёлая — жуть… Дядь, по-братски помоги вернуть, как трудящийся — учёному! — То-то два здоровых мужика волокли, потом тут бросили… — задумался он, стаскивая топор с плеча. — И с чего бы тогда? — Таких бы тоже найти… — вставила Юлия. — И пр-редать суду. — Тебе, Юлька, не к лицу важничать, а то будто бредишь. Сколько за эту дрянь обещали, кило грибов? — Это год как зам-мяли!.. — кинулась оправдываться она. — Я чиста! Те же общественники, что свалили Раскольникова, вскоре подготовили расследование о пристрастии майора Котовой к галлюциногенам: накопали давний компромат, опросили неудачливых взяточников… Центр тогда не успел выхватить тираж из печати, и скандал чуть было не прогремел на всю Главную Последовательность — в последний момент выпуск отозвали только из официальных торговых точек. Даже несмотря на пресс-конференцию, где «Рай» объявил об ужесточении борьбы с наркотиками и содействии реабилитационным центрам, кривотолки ходили несколько месяцев. Их, очевидно, и застал Раскольников. — Либо я в доле, либо доложу об этом. Не отмоетесь! — Раскольников продолжал давить и мечтательно поглаживать топор. — Коттедж в Перьинском. — Юлия была не в настроении торговаться и решила махом избавиться от проблемы. — Всё самое элитное. — Обратно к вам под крышу? — усмехнулся Раскольников. Он почему-то не стал сомневаться. — Ну, ловлю на слове. Давайте тогда, понесём ко мне, в грузовик уложим. Разумеется, Юлия напряглась оттого, что бывший коллега так легко купился… хотя он всегда был непостоянным и легко переступал через принципы. А от помощи грех было отказываться, тем более Раскольников топор за пояс убрал. Впрочем, по дороге он не проронил ни слова, как не болтал и Пионер, нёсший вместе с ним статую. Скоро дошли до жилища Раскольникова — запущенной усадьбы. Залаяла было овчарка, которую Раскольников выпросил себе напоследок из ДОСААФа на воспитание — не посмели отказать… но хозяин гаркнул на весь двор, и псина затихла. Юлия поёжилась. В сарае стоял ЗИЛ-130 крытым кузовом назад. Раскольников театрально, как занавес, сдвинул прикрывающий кузов брезент. Внутри лежал связанный крепкий парень в чёрном комбинезоне и с кляпом во рту, и пленник громко застонал, увидев троицу. — Попался в капкан, — удовлетворённо заявил Раскольников, прислонив к стене статую. — Чего стонешь, болезный? Не помрёшь... А, думаешь, что подельники помогут? — Да ты ошалел, пар-раноик! — рявкнула Юлия. — Говор-рили же, что здесь не пойми что в воздухе! А тебе хоть бы хны! Раскольников хищно улыбнулся и вынул из-за пазухи топор. Крутанул его вокруг запястья. — Юль, ну мы же взрослые люди, должны уважать границы… — хохотнул он. — Я никогда не терпел гостей, ты же знаешь… особенно из центра. Мне даром не сдалась ваша роскошь. Хочу, чтоб вы просто сгинули. Пионер отступил во двор. Снял фонарь с пояса — двумя руками, будто держал тяжёлый меч… и дал дёру. — Рви когти! — завопил он. Юлии ничего не оставалось, как побежать следом. — В стар-рый лагерь надо, тут близко! Огор-родами к людям, сообщим куда надо! — пропыхтела она спутнику, придерживавшему шляпу. Пуще прежнего залаяла овчарка — Раскольников бросился за ними. Грузовик бы не проехал меж деревьев, но отставной милицейский и служебная собака, будто назло, очень здорово бегали — словно привыкли так травить дичь. Проносились мимо поваленные деревья, речушки и овражки, полная воды колея от колёс заставляла высоко и по-дурацки задирать ноги, змеились коварные корни и целились в глаза ветки… У беглецов лёгкие совсем не победно горели, а Раскольников на хвосте ещё и улюлюкал. И то ли кто-то споткнулся, то ли слишком зашумел… и загрохотали валуны — то был всё ещё склон Солнечной Горы. Но вот оторвались немного и от камнепада, и от погони: наконец показалась знакомая ветхая громада. Старый лагерь сотрясался от влетавших в его стены каменюк. Не сговариваясь, Пионер с Юлией вбежали внутрь и влетели на второй этаж, нырнули в первую попавшуюся дверь, закрыли её и подпёрли металлоискателем — хотя и не надеялись, что это бы задержало Раскольникова. Рвано дыша, затаились: Пионер с лопатой залез в платяной шкаф, Юлия юзом въехала под диван в смутной надежде, что не учуют. От топота буквально зашаталось здание — не потерялись и преследователи. — Ну, что же теперь, а? — торжествующе каркнул Раскольников и треснул топором по стене. От жалобного хруста досок у беглецов поползли мурашки. Сначала он прогулялся по первому этажу, распахнул там люк и гавкнул в тоннели. Овчарка стала царапаться в двери на втором. Следом поднялся её хозяин и облокотился о дверной косяк. — Загоняли вы меня, гады, — посетовал он пустой комнате. — Так и коньки отбросить недолго. Его паясничание позволило беглецам перевести дух. Лай овчарки заглушал негромкую речь. — Делать-то что будем? Вы не крали — так докажите! Пойманный во всём сознался и товарища с потрохами сдал. Похожи ведь вы, Пионерчики… и рожей, и придурью. Уязвлённый Пионер скрипнул дверцей шкафа и скользнул к порогу с лопатой наперевес — встречать гостей, как бы Юля ни шипела: — С-сумасшедш-ший… С-самоубийца! С-стер-рпи… Гордецами оказались оба: — Юль, я почему ушёл… — завёл Раскольников. — От ваших потуг лучше и справедливей особо не становится. «Ну и мразь толстокожая, условия диктует! Порву!». Отлетел металлоискатель, распахнулась дверь. — Пагубно всё это… межлагерное движение, — на входе продолжил он. Ворвавшейся овчарке Пионер треснул по мозгам лопатой, и та, жалобно взвизгнув, повалилась на пол. Но развить успех не дали — Раскольников махнул топором, и Пионер отшатнулся вглубь комнаты. Увернулся ещё раз, обозначил удар в лицо... От него небрежно отступили, и оставшиеся черепа остались целы. Но пока Пионер в шоке смотрел на обрубленное древко, ему двинули обухом под дых. Парень осел на пол. — Давай этих двоих выдадим центру — и я опять уйду в тень, подальше и навсегда. Меня просто совсем всё доконало, даже на комбинате не платят нормально, — пожаловался Раскольников, опустив топор и выцепив взглядом Юлию. Та вылезла, внутренне готовясь встретить новый удар, — пришибить Раскольников мог ещё многих. — Чего ж погнался тогда? — Юлия устало потёрла лоб. — Потому что дойди вы обратно со статуей — через меня опять эти Пионеры понесут украденное. А так до всех действующих лиц дойдёт, без жертв. Хотя за Просперо я стряхну с тебя компенсацию, недокошка драная... — Раскольников неловко припал на колено и потрепал раненого пса по загривку. — Нелюди вы. — А посмотрел бы котом из Шрека — сразу бы договорились — хихикнула Юлия, глядя Раскольникову за спину. Не любила она собак. Он вытаращился на неё глазами по пять копеек — не из того времени был… и получил по затылку древком от лопаты. — Родя… у тебя немного сбит прицел, — заключил Пионер. Но Раскольников не упал и медленно-медленно обернулся к парню. — Беги! — крикнула Юлия. Вместо ответа Пионер кинул фонарь, и тот мимо уха Раскольникова прилетел Юлии в руки. За это смельчак получил обухом уже по лицу и отлетел, сломав лестничные перила, на первый этаж, едва не в распахнутый люк. Раскольников безмолвно спрыгнул за ним. Блеснуло лезвие топора. Но Пионер, будто бы пошатнувшись навстречу… коварно пнул противника в пах, и тот взвыл. Улучив момент, парень шагнул к нему за спину и зажал шею древком. Раскольников, как ни вертелся, ни бился о стены, ни катался по полу — всё не мог стряхнуть назойливого парня, хоть и приложил его о балку так, что слетела шляпа. Юлия невольно застыла, не зная, чем помочь… и вдруг ощутила острую боль. Тёмный мир подёрнулся красным — из ноги брызнула кровь, пропитывая джинсы. Подползшая овчарка вцепилась в икру и, кажется, намеревалась помереть с честью. Юлия лупанула ей по башке рукоятью фонарика, стукнула по морде... а затем вдруг нащупала кнопку. Луч света ударил в глаза собаке, и та, заскулив, отвалилась. От души наподдав ногой ей в брюхо, Юлия захромала вниз. Пионер вскрикнул от боли — его уже и отпинали, и затылком пребольно боднули… но он не отпускал. Придушенный до посинения Раскольников шагнул к люку, намереваясь утащить врага с собой. В эндшпиле настал было цугцванг… — Лесник! — завопила Юлия, вытягивая перед собой фонарь. Отчего-то ей вспомнился старый позывной противника. — Ты зачем себе врагов завёл среди зверей? Раскольников опять вытаращился на Юлию, как на полоумную. А та снова включила фонарь и засветила прямо в глаза врагу. Он отшатнулся, навис над люком… и Пионер выскользнул, отпустив древко. — Кто с топором на нас пойдёт… — прохрипел он, подбирая шляпу. — От луча света упадёт! — невпопад закончила Юля и нервно рассмеялась. — Кто рифмует на глаголы, того… — огрызнулся было поверженный Раскольников из тоннеля, но гулко хлопнула крышка люка и не дала ему закончить.***
Нет нужды описывать, как парочка приключенцев выбралась обратно в Солнечную Гору, вынужденно угнав ЗИЛ-130 и отловив уползшего подозреваемого; с каким триумфом вернули статую с кубиками в музей и сколько похвал выслушали, пока местный патруль загонял вора в УАЗ и выдвигался на задержание Раскольникова. Стоит лишь сказать, что Пионер уснул в разгар застолья, надвинув шляпу на глаза, и что фонарь он оставил Юлии — с условием, что вспоминать его, как Индиану Джонса, не будут. Ничего подозрительного Юлия при нём не нашла и на приятельских правах попросила всё же зайти в паспортный стол. И покатила крытая спецдрезина по Мышиной ветке «Пещерного» метрополитена обратно в центр «Рай». Пока врач дополнительно обрабатывала пострадавшую ногу, Юлия мечтала поужинать красной рыбой, вертела в руках спасший её фонарь и подумывала, что эксперты — Кинжалов с Мечниковым — передерутся за него, ведь для оружейных изысканий им будет очень интересно заполучить такую рукоять… А Пионер, не любивший никаких прозвищ, прорывался через рынок, где людей под вечер было, как сельди в бочке, на дорогу с Главной Последовательности. От волнения он ощупывал рёбра кубиков в кармане и перебирал цепочку, как чётки. С глобальной доски ушла непредсказуемая фигура, и теперь наклёвывался редкий шанс свести нескольких людей из органов в одном месте. Если выгорит — навар будет солидный.