Дёготь

Дёготь Над её головой шумели чайки. Они всё кричали и кричали, словно отговаривали, умоляли. Но слушала ли она их? Конечно, нет. Женщина лишь, со всей девичей силой прижимала к своей полной груди младенца, что успел уже охладеть и принять непривычную форму. – Ты не умер ты не умер ты не умер. – быстро шептала она, громко перебирая ноги, идя по высокой скале. – Ну же. Посмотри на маму. – почти требовала женщина, раскрывая хладного младенца и рассматривая почти синее лицо. – Вот так. Посмотри на маму, Лука. Открой глазки. – она замерла, грубо хватая ребёнка за лицо, пальцами, раскрывая его глаза. – Хороший мальчик. И совсем ты не умер, да, Лука? – пошатнувшись на неровном обрыве, её рука дёрнулась и ногтём, женщина проникла под веко Луки, царапая слизистую. Но, кажется, это её совершенно не смутило, и она тут же убрала руку от лица сына, спокойно вытирая палец о свой фартук. Стоило женщине потянуться к сыну, чтобы накрыть его лицо светлой тканью, как глаза мальчика начали буквально вытекать. И жидкость та с каждым миллиметром становилась, всё темнеет, пока не достигла сереньких щёчек и превратилась почти в дёготь. – Аа..! – женщина с ужасным басовым криком отдёрнула руки от младенца, от чего тот, в сантиметрах от обрыва упал в высокую траву, лицом в них. Острые травинки впились в уже отвердевшее лицо, оставляли царапины и пролезали в нос и приоткрытый рот. – Лука! – через секунду после своего поступка, женщина закричала, падая на колени и обдирая кожу камнями. – Сынок! Тебе, наверное, больно, прости меня. – она сложила свои полные руки на спину малыша, не решаясь переворачивать его. – Всё в порядке, Лука, мама рядом. – несмотря на свой ласковый голос, с каждым вдохом, женщина, кажется, всё сильнее убеждалась, что сын её – ничто иное, как самый настоящий дьявол. – Мама ответит за все твои грехи, Лука. Над головой её громко закричала чайка, в последний раз предупреждая и отговаривая мать. Но ни один голос, ни один шорох травы, не смог переубедить уверенною в своей правоте мать. Зажмуривая глаза, женщина прижала уродливый труп младенца к своей груди, наконец, кидаясь с высоты, прямо на острые скалы внизу. КОНЕЦ.