Этого достаточно

      Его нервы, словно нити, надежно пришиты к ее пальцам. Матиасу нравятся ее пальцы — длинные, изящные, тонкие, хотя сама Нина совершенно не тонкая. Не тонкая, но изящная. Грациозная. Даже самые обычные вещи она делает так, что он не может не любоваться — например, когда она ест. Неважно, что, простой сухой хлеб или ее любимые вафли.       Сейчас сложно представить, что когда-то он всерьез мог желать ей смерти. Что когда-то просил у Каза взамен на помощь позволить ему убить Нину. Как он мог даже помыслить о том, чтобы ее убить? И разве у него бы получилось?       Он рожден, чтобы защищать ее, и даже смерть не изменит этой клятвы.       От запястий Матиаса к пальцам Нины тянутся незримые нитки, как у кукол в театре. Права она или нет — пусть судят другие, ей неважно. У нее был только один выход, когда он упал к ее ногам, истекая кровью.       Она не смогла бы… но с юрдой-паремом она могла все.       Это того стоило.       Инеж говорит, что Матиас все равно теперь не тот, что он — марионетка Нины, только и всего. Зоя была в ярости, а Женя… Женя понимающе улыбнулась.       Женя наверняка вернула бы Давида той же ценой, если бы могла. Если бы была сердцебиткой, а не портной.       И разве сам король не был такой же марионеткой Жени, только без нитей в запястьях? Разве они все — не чьи-то марионетки, актеры в чужом спектакле? Только некоторые актеры достаточно умны и хитры, чтобы видеть всех насквозь и знать, что короны часто примеряют пешки.       Нина шевелит пальцами, словно играет на невидимом пианино, и Матиас подходит к ней, садится у ног, укладывает голову на колени. Смотрит снизу вверх, готовый на все ради нее.       Нина видит каждую его ресницу. Благодаря юрде-парему ей кажется, что она даже слышит его мысли.       Он скажет ей то, что она захочет. Он сделает то, что она захочет. Он уже не тот Матиас, каким был, но… он жив. Насколько можно назвать его живым.       И он с ней. Этого достаточно.