Мистер Взломщик Выигрывающий кольца и Носитель удачи

      Белые кристаллики сахара высыпались в деревянную миску, полностью укрыв муку, какао, соль и ваниль. Опущенный железный венчик не спеша перемешивал ингредиенты до однородной массы. Следом в миску вылилось растительное масло, неполный стакан воды и чайная ложка уксуса. Венчик снова начал неспешное движение, перемешивая содержимое миски с новыми добавками. Тесто ещё отдавало запахом уксуса. Помешав ещё немного, венчик остановился и отстранился от теста.       Старческие руки ласково обвили живот труженицы сзади. Молодая кожа рук накрыла их горячим теплом.       — Тебе с нами скучно, я понимаю. Ты совсем не живёшь для себя из-за нас, стариков.       Белладонна возразила матери:       — Надеюсь, больше не услышу от тебя таких слов, мама. Никогда больше не вздумай так говорить, а тем более думать!       Пожилая женщина нежно улыбнулась, продолжая обнимать дочку.       — Мама права, доченька, — голос отца раздался из кресла в зале у камина.       Белладонна мысленно закатила глаза.       Вылитое в круглую форму для выпечки тесто отправилось в печь. Завязанная кухонная косынка спала с чёрных, достающих длиной до груди, кудрей хозяйки. Фартук был уже развязан.       Белладонна знала, что ей хотят добра и желают только счастья. Все её сёстры с братьями поразъехались по своим собственным норам и домам, заводят семьи, устраивают жизнь, а Белла осталась и остаётся с родителями одна, не собираясь выходить замуж и уезжать из родного дома, где прошло её детство и проходят дальнейшие годы жизни.       Геронтиуса и Адаманту стало беспокоить поведение дочери, она всё своё свободное время посвящала им, а не планам на жизнь, о которых так живо и ярко рассказывала в тридцать два года.       Помадка для украшения была готова в глиняной пиалке, оставалось дождаться выпеченного торта — и чаепитие можно было начинать. Любимое чаепитие Беллы с родителями, со сборными чаями.       Женщина и девушка сели в свои кресла по левую и правую сторону от камина, рядышком с отцом семейства. При них он загасил трубку с табачным зельем.       — Тебе пора перестать курить не только при нас, дорогой, — упрекнув мужа, Адаманта взялась за вязальные спицы.       — Мама права, папуля, — с иронией проговорила Белладонна, улыбнувшись, удобнее устраиваясь в креслице.       Старый хоббит рассмеялся словам обеих, не собираясь расставаться с чудесною травкой.       — Расскажи стих, — отец протянул книжку дочери. — Выбери любой, а мы с мамой будем отгадывать, как называется и на какой странице.       Белла взяла книжку, встала с кресла, повернулась к ним лицом и начала листать страницы.       В камине громко затрещали полена, разбрасывая искорки.       Закрыв книгу, девушка прижала её к груди и с выражением, как учили, начала рассказывать:

Звёзды меркнут и гаснут. В огне облака.

Белый пар по лугам расстилается.

По зеркальной воде, по кудрям лозняка

От зари алый свет разливается.

Дремлет чуткий камыш.

Тишь — безлюдье вокруг.

Чуть приметна тропинка росистая.

      За окном постепенно темнело, пока Белла рассказывала выученный с детства стих. Надвигались тёмные грозовые тучи, ветер дул, шумя листьями деревьев, а также кустов ещё не отцветшего сада, срывая лепестки цветов, лишая их красоты.

Куст заденешь плечом — на лицо тебе вдруг

С листьев брызнет роса серебристая.

Потянул ветерок, воду морщит-рябит.

Пронеслись утки с шумом и скрылися.

Далеко-далеко колокольчик звенит.

Рыбаки в шалаше пробудилися,

Сняли сети с шестов, вёсла к лодкам несут…

      Закончив с последней полкой в кладовой, хоббит отошёл взглянуть издалека. Все новые полочки стояли ровно, заметно преобразив вид кладовки, и места стало в два раза больше, теперь хозяйке будет куда поставить новые банки с вареньями и засолками.       — Принимай работу, Лобелия!       Хоббитянка быстро подошла. Она успела переодеть платье и переплести причёску, и как же вовремя успела, не заставляя себя ждать! Банго удивился, увидев её, но ничего не успел сказать, как она начала расхваливать проделанную работу и его самого:       — Совсем новенькая, обширная и удобная! Каков золотой мастер, молодец!       Лобелия светилась от счастья, а Банго во второй раз удивился, теперь уже её бурному восторгу.       — Люстры ты сама видела, они сделаны, замок теперь стоит в дверях новый, петли на сундуках не скрипят и не отвалятся, ножки стола прикручены, водопровод ещё долго прослужит, - закончив перечислять, он понадеялся, что это всё, хотя бы на сегодня. Ну и завалила же она работой в такое время!       Пока они оба стояли в тишине, как зачарованные, Банго вспомнил, что ему нужно забежать к господину Туку Геронтиусу и миссис Адаманте Чабб, они звали его на чаепитие, и он уже опаздывал.       — У меня есть отличное ежевичное варенье! — неожиданно воскликнула Лобелия, от чего Банго вздрогнул. — Горячий облепиховый чай к нему и пирог с грибами вернут тебе все потраченные силы.       Хоббит этого и боялся, не зря она позвала его так поздно. Ей был нужен повод, чтобы задержать Банго у себя в доме. И продержать, очевидно, до утра: за окном разбушевался ветер, и стало очень темно из-за надвинувшихся туч. Естественно, она не отпустит его в такую темень.       — Останься до утра у меня, — уже разливая чай по чашкам, предложила Лобелия. — Если ты никуда не спешишь…       И тут же пожалела о последних словах, когда он отозвался, что ему очень нужно бежать, так как опоздал уже сильно.       Лобелия расстроилась, но старалась не показать этого. Все старания оказались напрасны, он не смотрит в её сторону и не хочет остаться даже на чай.       Банго посмотрел на неё, заметив, что избегает намеченного для него свидания. Всё сошлось, она неровно дышит к нему и старается достучаться до хоббита всеми способами. Он вздохнул и решил наконец признаться ей:       — Лобелия… я не готов к отношениям с тобой.       И эти слова были слишком прямыми для уже расстроенной девушки. Она села за стол, проигнорировав сказанное, ожидая его напротив.       — Садись, — просто, без радости в голосе, она указала на место.       — Ты можешь уже рассказать, для чего всё это вытворяешь?! — Банго повысил голос, с раздражением глядя на спокойно сидящую, но уже раздосадованную хоббитянку, которая громко всхлипнула.       Хоббит с ужасом подошёл к ней, заставив посмотреть на него. Лобелия была просто убита его словами и его отношением к её знакам внимания, полные глаза слёз ранили Банго в сердце также, как и он её.       — Прости меня, — он прижал её к себе, стараясь успокоить начавшиеся рыдания.       — Если ты знал, почему не поговорил об этом сразу? — сдавленным голосом она с трудом выговорила предложение.              Банго чувствовал себя виноватым и тоже расстроился. Он был увлечён своим делом, которое сильно любил, и не нуждался в большем, когда всё у него было: любимая семья, лучший друг, любимое дело, которым он гордился, посвятив всего себя, отдавшись полностью, и ничего кроме он не хотел, довольствуясь имевшимся. Любовь к родителям, к родным, любовь к друзьям и работе, всё. Он не задумывался о чувствах и о любви, даже когда они с другом разговаривали на эту тему, для него это не имело значения, до сегодняшнего дня.       — Прости, Лобелия, — он поцеловал её в волосы, поднимая со стула и притягивая к себе, вытирая слёзы с лица. Они смотрели друг на друга. Хоббит оказался не готов к тому, что разгадает её действия и почувствует, какого это — причинить нечаянно боль и почувствовать её самому.              Банго взял на руки Лобелию и понёс в её комнату. Расправив кровать, он уложил заплаканную девушку и укрыл одеялом, присаживаясь на краю койки. В тишине каждый думал о своём:       «Какой же я дурак, вот так обидеть бедную Лобелию, которая из кожи вон лезла, стараясь понравиться»       «Не хочу больше видеть, знать, разговаривать с тобой после такого»       Закрыв глаза, Лобелия постаралась заснуть, представляя, что произошедшего не было.       Банго ещё сидел рядом с ней, поглаживая поверх одеял. Он ни о чем не думал и не хотел уже ничем заниматься сегодня. Прогремевший гром разбудил почти заснувшую Лобелию, а Банго звук, словно биение часов, напомнил, что он опаздывал.       Успокоившаяся девушка посмотрела на сидящего рядом хоббита, вспомнив, что он торопился куда-то.       — Пойдёшь в такую погоду по темноте? — спросила она, смотря на него.       — Уже не знаю, — со вздохом нерешительно отозвался запутавшийся хоббит.       — Иди, — решительно сказала она спокойным голосом, зевнув в одеяло. — Не хочу тебя задерживать ещё больше, — ей не хотелось его видеть рядом сейчас, — а завтра новый день изменит вчерашние недомолвки.       Банго, воспользовавшись шансом и моментом, без лишних слов вышел из её комнаты в коридор. Забрав инструменты, он скрылся за круглой дверью дома Лобелии.

А восток всё горит-разгорается.

Птички солнышка ждут, птички песни поют,

И стоит себе лес улыбается.

Вот и солнце встаёт, из-за пашен блестит,

За морями ночлег свой покинуло,

На поля, на луга, на макушки ракит

Золотыми потоками хлынуло.

Едет пахарь с сохой, едет — песню поёт;

По плечу молодцу всё тяжелое…

Не боли ты, душа! Отдохни от забот!

Здравствуй, солнце и утро весёлое!

      Белладонна закончила стих, принюхавшись, вспомнила про торт и бросилась к печи, чтобы успеть его вытащить. Сердце забилось чаще, а руки нервно дрожали, быстрее вытаскивая форму из жара на кухонный стол. Родители подошли следом.       — Давай я украшу, а ты принеси ягоды, — предложила мама, пододвигая помадку к себе.       Когда Белладонна ушла за ягодами, Адаманта с Геронтиусом переглянулись. Взглянув на время, женщина спросила:       — Ты точно пригласил его к назначенному времени? — понизив голос, чтобы их не услышала дочь, женщина размазывала по торту вылитую сверху молочно-густую помадку.              — Конечно я сказал ему точное время, но ведь погода посмотри какая ужасная, — женщина взглянула в округлое маленькое оконце и ахнула.       — Может не прийти в такую бурю, ветер-то какой сильный.       Белла вернулась с ягодами.              — Итак, — начала она, — вы не сказали, как называется стих и на какой он странице.       — Ой, дочка, — отец вспомнил, что придумал это для отвлечения внимания от готовки и чуть было не испортил сюрприз, проболтавшись о госте. — Стих, стих... — он замялся, напрягая память. — А пойду-ка я и загляну в книжку, — хитро со смешком ответил старый хоббит, поспешив к креслу.       Они втроём дружно рассмеялись, а дочка быстрее добралась до книжки и спрятала её за спиной.       — Папа-папа, с твоей стороны нечестно так, — отец игриво пытался забрать книжку у дочки, которая, подтанцовывая, не давала добраться до подсказки. Хоббит кряхтел и смеялся, не в силах добраться, а мама смотрела то на них, то на торт, украшая его ягодами, и тоже смеялась.       — Белла, — мама не прекращала хохотать, пытаясь остановить издевательство над старым отцом, — пожалей ты его, он же не всё может помнить, — она зажмурила глаза от накатившего смеха.       Старый хоббит начал пританцовывать, повторяя за движениями дочки, но у него слишком неуклюже получалось, от чего Белла с мамой рассмеялись куда громче хохочущего отца. Мама отошла от стола, чтобы не испортить наполовину украшенный торт, и, танцуя, подковыляла к ним, подражая движениям мужа.       Развеселившись и раззадорившись, все трое стали танцевать кто как мог. Смеясь и хохоча они взялись за руки и начали кружиться, а остановившись — обнялись, держа друг друга, чтобы не упасть от головокружения.       — У меня, — ещё смеясь, говорила Белла, — болит живот.       Кивая головами, родители тоже подтвердили, что животы побаливают.       — Я пуговицу потеряла, — ещё сильнее рассмеялась мама, заметив пропажу, и её смех подхватили дочь с мужем, — пока кружилась с вами, дураками.       — Мы же Туки! — добавил отец. — Туки-туки.       Раздался звонок дверного колокольчика, и все замолчали, чтобы прислушаться. Воспользовавшись моментом, Белладонна добавила:       — Туки-туки, динь-дзынь-дон!       И тут Адаманта с Геронтиусом в один голос сказали, вспомнив:       — Банго!              Белладонна не поняла, о чём это они так сказали невпопад ей, но тут же осознала, что шутки и пляски кончились.       «Разве мы кого-то ждем в гости в такой час?» — Подумала про себя Белла, наблюдая за родителями.       Старый хоббит спешил к двери, на ходу застёгивая пуговицы, Адаманта в спешке доложила на торт оставшиеся ягоды и тоже приводила потрепанный вид в порядок, а Белла стояла в зале, не понимая, что происходит.       — Проходи, заходи, не стесняйся, — Геронтиус торопил гостя пройти, не задерживаясь на пороге.       — Здравствуйте, господин Тук, — поздоровался молодой хоббит, проходя в дом. Геронтиус качнул головой в знак приветствия. — Добрый вам вечер, миссис Чабб, — поприветствовал он хозяйку и поставил на пол у двери инструменты.       — Добрый-добрый, Банго, — радостно отозвалась ему женщина с кухни.       — Простите, что опоздал, — вежливо извинился хоббит перед хозяевами.       — Да ничего страшного, милок, — господин Тук похлопал его по сильному плечу. — Проходи в зал, обогрейся у камина, — предложил Геронтиус, проводив гостя к залу.       Услышав эти слова, Белла быстро нашла книжку на полу и заняла своё кресло, сделав вид, что читает. Да пожалела об этом, ведь отец направил незнакомого ей гостя прямо сюда. Уже не успев убежать в комнату, она закинула ногу на ногу и уткнулась в первый попавшийся стих.       Заметив её, незнакомец поздоровался, усаживаясь в отцовское кресло.       — Здравствуйте, — поздоровалась она бесцветно, не взглянув на него.       — Мисс, как вас по имени?       — Белладонна, — всё так же ответила она ему.       Адаманта с Геронтиусом незаметно из кухни подсматривали за знакомством Банго и Белладонны.       — Они так хорошо сегодня проведут время, — хитро проговорил старый хоббит.       — Тс-с-с, — шикнула на него Адаманта. — Не испорти ничего, старый дурень, — шепотком сказала она мужу.       — Очень приятно, — ещё дружелюбнее ответил Белле незнакомый хоббит, представив себя: — Банго Бэггинс, можно просто Бунго.       Он протянул руку для рукопожатия, на что хоббитянка ответила, не подав руки в ответ:       — Рада знакомству, мистер Бунго, — дружелюбно ответить у неё не вышло, но она не расстроилась, думая, что гость переживёт и не умрет от такого. Тот убрал руку, протянув ноги к огню, уже согревшись вдоволь.       Старые хоббиты хлопотали на кухне, доставая из кладовой всё, что только можно, выставляя это на стол и выбирая, что подать на первое.       — Куриный рулет с грибами, — шёпотом резко предложила Адаманта, выпучив на мужа глаза.       Геронтиус нахмурил брови:       — Мы на чаепитие его позвали, — ответил он тихо жене, постучав по своей голове. Женщина стала думать ещё.       Банго и Белла сидели в напряжённом обществе друг друга, пока один из них не нарушил молчание:       — Сколько вас в семье? — Спросила Белладдона, закрыв книгу и наконец взглянув на гостя.       — Бельба старшая сестра, Линда младшая, Лонго — брат, второй старший после Бельбы, и Бунго это я, — закончил он на себе, от чего Белла рассмеялась.       Задав встречный и такой же вопрос хоббитянке, он приготовился слушать, наслаждаясь её смехом.       Старые хоббиты всё спорили насчёт блюд:       — Тыквенный суп-пюре, — снова вставила своё предложение Адаманта, — с курицей, — ещё добавила она так же шепотом.       — Да что ты всё со своей курицей! — проворчал на неё старый хоббит. — Белый борщ разогрей лучше, — всё так же ворча, сказал Геронтиус.       Перестав смеяться, Белла начала рассказывать про своих братьев и сестер:       — У меня их слишком много, — призналась, смущаясь, девушка.       — Тем интересней будет, — ответил ей Банго, и она начала перечислять.       — Изенгрим и Изумбрас, два первых старших брата. Сейчас они уже не помню куда уехали с месяц назад. Всё и обо всём писали раньше, а теперь что-то никаких вестей от них не получаем.       — Они вместе отправились? — спросил Бунго.       — Да, уехали вместе, уж очень неразлучные ребята. В детстве мы всей своей «Шайкой», нас так прозвали, вытворяли всякое, ну чтоб не скучно было всем, и не только нам, но и окружающим, — Белла погрузилась в воспоминания, а Банго, всё слушая, смотрел на неё.       — Погода вроде успокоилась, дождя не предвещает, пусть даже тучи ещё висят, — смотря в круглое оконце на кухне, старый хоббит думал над идеей. — А что, если чаепитие в саду устроить? — сказал он, посмотрев на Адаманту, которая повернулась к нему.       — Ты что, совсем очумел, старый! — теперь она начала ворчать на мужа. И испуганно закончила: — Простынут же дети!       — Оденем всех потеплее, да и на свежий воздух под луной и звёздами, — романтично закончил хоббит. Женщина скрестила руки, нахмурившись на Геронтиуса, но идея ей понравилась.       — А если дождь пойдёт? — обеспокоенно спросила она.       — Не сахарные же, закалятся ребятишки! — Адаманта грозно взглянула на него.       — В нашей юности ты не был таким романтиком, мне ты не предлагал такого, — обиженно пробурчала она, помешивая суп.       — Так соглашайся, моя ми-лень-кая, — подкатывал он к ней.       — Да тьфу на тебя, старый пень, — только и ответила она, улыбаясь.       Банго изумился количеству братьев и сестер Беллы. Не зря она сказала, что их много, ведь всего в семье было двенадцать детей, и это не считая родителей и других родственников.       — Не тяжело расти в большой семье? — спросил Бэггинс.       — С чего бы? Совсем не тяжело, а даже очень легко и совсем не скучно, — с радостью в голосе отозвалась Белладонна, закончив рассказывать о своей семье.       Снова повисло долгое молчание и тишина, в которой оба думали о чем-то своём, перебирая воспоминания, ища что-то в памяти для поддержания разговора. Но одновременно в их головы пришла одна и та же мысль:       — Надо помочь на кухне, — слово в слово сказали они в один голос, посмотрев друг на друга удивлённо.       — Что-то они долго там возятся, — повернувшись в другую сторону, добавила Белла в пустоту, прежде чем подняться из кресла, оставляя гостя одного.       Банго не знал, что сказать или сделать, чтобы не выглядеть глупо перед Беллой и её родителями, но тоже встал и пошёл за Белладонной. Как это обычно бывает в гостях, дом был совсем не привычный, и всё незнакомое пугало, заставляя бояться зайти не туда или перепутать двери и проходы.       — Чесночный суп! И не спорь со мной, женщина! — старый хоббит стоял на своём по количеству блюд на этот вечер. — Всё время мне перечит, и всё поперёк моего слова!       — А ты, старый индюк, никогда не уступишь даме! — громко закончила Адаманта, и оба хоббита уставились друг на друга.       — Что случилось, мам? — Белла достаточно услышала за короткое время, чтобы задать одному из них первый вопрос.       Родители повернулись виновато к дочке, не придумав ни одного оправдания.       — Почему я не знала, что к нам на наше семейное чаепитие пожалует гость? — подняв бровь, Белладонна обращалась к обоим.       — Сюрпри-и-из! — улыбнувшись, произнесла мама.       Сзади Белладонны раздалось чьё-то громкое урчание живота, и на звук обернулись все, глядя на стоявшего позади девушки Банго. Хоббит покраснел, а родители Беллы переполошились, как куры:       — Голодный! Голодные дети!!!       — Если бы не ты со своей курицей! — громче прежнего заворчал господин Тук на Адаманту, почему-то убирая всё со стола на другое свободное место.       — Нужно было хоть поинтересоваться, ел ли он, чаем паренька напоить, а ты просто проводил его к камину! — не уступала в ворчании женщина.       Полностью освободив стол от всего наставленного, старые хоббиты взялись за него с обеих сторон и понесли к двери. Белла с не меньшим, чем у Банго, удивлением молча смотрела на родителей, пока их обоих не привёл в чувства голос миссис Чабб:       — Откройте двери, пожалуйста! Молодые!       Оба хоббита рванули к двери. Открыв, они отогнали старых хоббитов и взялись за стол сами.       — В сад, дочка, в сад, — направляла Адаманта Белладонну, которая была впереди стола, в то время как Банго позади.       На улице было прохладно и темно, как в сумерках, ни луны, ни звёзд не было в тёмно-синем с фиолетовым отливом небе. Над дверью висел фонарь, ярко освещая большую часть участка дома. Его света хватило, чтобы найти подходящее место и наконец поставить деревянный тяжёлый стол на траву.       — Отлично, — обрадовался господин Тук, — вот здесь всем нам места хватит.       — Несите стулья, — распорядился он, добавив: — Беллушка, накиньте на себя тёплые вещички, а то маман заругает.       В этот момент Адаманта как раз вышла из дома с кастрюлей чего-то горячего, закрытой крышкой.       Молодые хоббиты забежали внутрь, и Банго тут же странно себя почувствовал, следуя за провожатой-Белладонной, как хвостик. Будто участник какой-то незнакомой ему игры. Она же ни чуть не раздражалась, наоборот, ей было весело с ним, как когда-то в детстве.       — Почему не сказал, что проголодался? — обратилась она к Бэггинсу, перебирая вещи в деревянном сундуке в своей комнате, ища подходящее.              — Думал, мне хватит еды, которую съел днём, — честно признался Банго. — Не заметил, как опустело в животе, ты ведь так интересно рассказывала о своём детстве и семье, что позабыл про еду напрочь.       Белла не думала, что увлечёт своими, как ей казалось, бреднями незнакомого ей хоббита, предполагая, что он и не слушал её вовсе, а мимо ушей пропускал. Оказалось же совсем наоборот.       Наконец она нашла подходящие теплые вещи для них обоих.       Нож в руках Адаманты споро нарезал на деревянной дощечке ароматный хлеб с хрустящей корочкой. Ровные кусочки тут же оказывались красиво уложены на блюдце, которое она вскоре отодвинула в сторону и принялась искать специи собственного приготовления. Адаманта перебирала среднего размера стеклянные баночки, любуясь ими и наслаждаясь запахами. Вдохнув носом, закрыв глаза от удовольствия, женщина вдруг сморщила лицо от щекотания в носу.       Геронтиус убрал кастрюлю и расстелил на прямоугольном столе нарядную скатерть с ручными вышивками белок, шишек, разных ягод, трав и грибов: хоббит вместе с женой и дочкой вышивали на полотне в жаркие летние дни, когда из дома нельзя было выбраться, а заняться тогда было совсем нечем. Достав ненужное тряпьё, они решили заняться делом и стали вышивать, а когда места не осталось — порешили сделать из ткани скатерть на праздничные столы. И вот, ей уже немало лет, а она как новенькая.       Услышав странные звуки, доносящиеся из дома, хоббит направился посмотреть, в чём дело. Геронтиус уже подходил, к кухне, когда оттуда раздалось громкое и смачное:       — А-а-апчхи-и-и!       А потом ещё несколько раз, так же громко. На звук пришли одетые в вязанные кофты и тёплые штаны ниже колен Банго с Белладонной. Отец стоял, облокотившись о дверной проём, в ожидании конца.       — А-апчхи-и! — чихнула ещё раз Адаманта, а в ответ ей муж с дочкой в один голос сказали:       — Раз. Два. Три. Четыре. Пять и…       — А-а-апчхи-и! — согнувшись, снова чихнула Адаманта.       — И шесть, — закончили считать муж с дочкой, начав хлопать ей в ладоши. Банго молча смотрел, скрывая улыбку и не зная, повторять ли за ними.       Геронтиус протянул ей платок, и женщина высморкалась.       — Снова вдыхала а-ро-мат своих специй, старая чихунья? — ехидно проговорил господин Тук, вызвав у Белладонны заливистый и звонкий смех, который уже полюбился Бэггинсу.       Адаманта ещё раз высморкалась в платок, и у нее наконец перестало свербеть в носу. Все четверо хоббитов взяли по паре блюд и понесли на улицу, к столу, расставляя их как можно красивее и удобнее для ужина. У Банго от всех запахов текли слюнки, и сильнее сосало в животе, а блюда всё не заканчивались. В воздухе различались разнообразные ароматы: рыбный запах, мясной, грибной, молочный и чайное разнотравье.       — Нус-с-с, — произнёс господин Тук, с явным нетерпением приступить растирая ладоши, — приятного нам аппетита!       Осмотрев всех, он, как джентльмен, отодвинул стул Адаманте, и женщина села. Банго поспешил сделать то же самое для Белладонны, смутив поступком девушку. Все были тепло одеты и укутаны в тёплые вещи, ветер не дул, но температура вечером в осеннюю погоду была холодной. Белладонна сидела рядом с Банго, напротив Адаманты, а господин Тук устроился напротив Бэггинса. У каждого на тарелке лежал хлеб с вырезанной из него мякотью, внутри которого был налит ароматный сырный суп. Банго такого еще не видел ни разу, не то что не пробовал, и, как самый голодный за столом, он первым налетел на супчик, а потом и остальные последовали его голодному примеру.       Захрустели опустевшие от сырного супа зажаристые корочки хлеба, не успев размокнуть. А уже вскоре Белла разливала по чашкам сборный горячий чай, который помог всем согреться и даже вспотеть.       — Оздоровительный чаёк, — явно обжёгшись, проговорил Банго, помахивая рукой возле рта в попытке остудить язык.       Миссис Чабб улыбнулась ему, ответив:       — Он и в правду оздоравливающий, только с молоком его не пьют, не то свернётся. Кому-нибудь добавки? — спросила она у всех, но каждый отказался. Сытный супчик с хлебушком утолил голод надолго.       — Сомневаюсь, что в нас влезет всё то, что осталось на столе, — озвучила мысли всех Белладонна, и остальные молча закивали.       — Надо подождать, когда место для остального освободится, — объевшись, произнёс господин Тук и поцеловал в щёку миссис Чабб.       Сверчки мелодично затрещали, как оркестр, а из кустов вылетели затаившиеся светлячки. Небо, оставаясь сумеречно-темным, не хотело показывать ни звёзд, ни лунного света, но атмосфера за столом у четверых собравшихся вместе хоббитов всё равно оставалась тёплой, уютной и семейной.       — Кто повторит скороговорку, тот не будет есть чесночный суп, — предложила всем Белладонна.       — Хех! Хитро придумала, — улыбнулся отец. — А если не сможет?       — Тогда съест предложенное ему, — не растерявшись, ответила Белла.       Всем стало интересно и любопытно. Первым начал Банго:       — Волки, вы ли ночью выли? Возле леса вы ли были? Вы спросили, мы ли были? Были, ночью ноги в речке мыли, — закончив, он выбрал господина Тука. Женщины ахнули, заулыбавшись, смотря то на Банго, то на Геронтиуса.       Старый хоббит сощурил глаза, принимая вызов, и начал:       — Волки, вы ли выли ночью? Возле леса вы ли были? Мы спросили, вы ли были? Были, ноги в реке мыли. Ой! — прикрыв губы пальцами, остановив словесную путаницу, хоббит понял, что всё спутал, хоть и выговорил всё на одном дыхании.       — Браво! — поддержал его Бэггинс, аплодируя вместе с остальными.       Старый хоббит смутился, сделав благодарный поклон в ответ.       — Всё перепутал, — со вздохом покаялся Геронтиус. — Что мне съесть? — тут же радостно спросил он, смотря на Банго.       — Рыбу, — ответил тот, протягивая тарелку с едой. Переложив себе три кусочка, хоббит занял рот рыбкой.       — Не ешь всухомятку, — Адаманта налила мужу травяной чай до самых краёв чашки. Поставив чайник на место, она начала свою скороговорку, адресовав её Банго: — Топали да топали, дотопали до тополя. До тополя дотопали, да ноги все истопали.       Закончив, она замолчала, важно скрестив руки на груди. Бэггинс выдержал паузу, шевеля губами и про себя повторяя услышанное.       — Топали да допали… ой, тополя, — быстро поправил он себя, а женщина прикрыла рот обеими руками, сдерживая смех. — Дотопали до тополя, до-дополя-дотопали, — тут уже и старый хоббит оторвался от своей тарелки, слушая скороговорку, поддерживаемую смехом миссис Чабб и Белладонны. Банго не сдавался, он почти правильно выговаривал: — Да-ноги-все-истопали, — последнее слово, как и несколько перед ним, он произнёс нечленораздельно, но очень быстро и смешно. Все хором расхохотались.       — Это самая, — сквозь смех выговорил Геронтиус, — убойная скоро... скорого... ворка! — хоббит постучал по столу, уронив чайную ложку.       — Банго считается победителем, — произнесла Белла, — у него получилось не только быстро, но и смешно.       — Я прям представила, как эти тополя дотопали, хи-и-хи-и, — смеялась Адаманта, зажмурив глаза и обхватив руками живот. Белладонна, да и Банго с Геронтиусом, даже прослезились.       — Говорят же, что смех продлевает жизнь, — сказал Бэггинс, и старые хоббиты обняли друг друга.       — Долгих тебе лет жизни, дорогой, — Адаманта Чабб гладила мужа по спине.       Белладонна разлила всем чай, а потом подняла свою чашку вверх:       — За Бунго Бэггинса и его скороговорку!       Все встали с поднятыми чашками, слегка ударились друг об друга каждой, выпили содержимое, а потом сели.       — Разрежь торт, — предложил Геронтиус, протягивая большой нож Бунго.       — Это такая честь за этим столом, — смешно проговорил Бэггинс, заставив всех улыбнуться, и начал резать.       Белладонна встала со стула, собирая грязную и ненужную посуду с блюдами со стола. Мама взялась помогать дочке, и они вместе ушли в дом, а вернулись уже с десертными тарелками. Банго разложил нарезанные кусочки в каждую тарелочку и начал передавать остальным.       — Спасибо, сынок, — поблагодарила Адаманта, отламывая чайной ложкой кусочек.       — Сначала дамы, — сказал Геронтиус, показав указательным пальцем вверх, и следующий ломтик хоббит поставил Белладонне.       Улыбнувшись застенчивой улыбкой, она качнула головой в знак благодарности. Потом и господин Тук принял протянутую тарелку, с улыбкой сказав спасибо.       — М-м-м, какой он вкусный у тебя получился, Белладоннушка, — сказала миссис Чабб, запивая чаем.       Банго повернулся к Белле, удивлённо на неё посмотрев:       — Такого не купишь в пекарне, домашнего и воздушного, — похвалил он торт Беллы.       — «Сумасшедший торт», так и называется, — сказала Адаманта Бунго.       — Сумасшедше вкусный, — добавил Геронтиус, и все кроме Беллы с ним согласились, кивая. А она же просто испекла с любовью, как и всегда.       — Спасибо за торт! — в три голоса сказали хоббиты Белладонне. У бедняжки залились краской щёчки, и она отмахнулась кистью руки, мол, «да чего там».       Кто съел первый кусок — тянулся за вторым, подливая чаёк себе в чашку.       Был ли это конец вечернему застолью никто не знал, но было уже достаточно поздно, чтобы лечь спать.       — Ик! Извиняюсь, — наевшись, сказал Геронтиус, отодвинув подальше недоеденный кусок «Сумасшедшего торта».       — «Утро» на странице двадцать пять, — вспомнив, сказала Адаманта, смотря на Беллу.       — Ты про что? — не поняла она.       — Стих, — объяснил отец. И Белладонна подтвердила правоту матери.       У всех закрывались глаза и тянуло в сон. Геронтиус заметил это и воскликнул, отогнав у всех дремоту:       — Убираем стол! — он стукнул громко по названному предмету мебели, и все резко вздрогнули и раскрыли глаза от испуга.       — Ты переел однакось! — раздражённо произнесла Адаманта, смотря на нарушителя спокойствия.       — А чего все засыпают, я не пойму? — выпучив на неё глаза, спросил он.       — Бери посуду! И неси на кухню! — приказала женщина старому хоббиту, бросив в него полотенце. Поднявшись со стула, она принялась собирать со стола все приборы.       — Не обращай внимания на этого старого, — сказала миссис Чабб Бунго, — он у нас ещё тот мухомор, — добавила женщина, сощурив глаза на мужа.       — Они так, любя, друг на друга ругаются и ворчат, — объяснила Белладонна, собирая посуду, пока Бунго помогал ей.       Стулья унесли с улицы, скатерть отряхнули от крошек, аккуратно сложив и убрав подальше, а стол, в этот раз все вместе, занесли обратно в дом и поставили на кухне. Грязной посуды после ужина оказалось ну уж очень много.       Геронтиус ушёл в кладовую, копаясь между банок, ища замаринованное курино-говяжье мясо. Найдя искомое за большими банками помидоров и перцев, на второй полке, он взял банку и вышел ко всем на кухню, зовя дочь и Банго.       Вручив банку дочке, он сказал:       — Пожарьте это вместе на мангале, пока мы тут возимся с посудой.       Адаманта нашла шпикачки, положив на стол перед молодыми хоббитами, и они начали насаживать всё мясо из банки. Закончив с этим, они ушли разжигать огонь в мангале.       — Я бы и не вспомнила про шашлык, — упрекнула себя Адаманта, очищая посуду от рыбных косточек.       — Ну я же старый мухомор! — проговорил Геронтиус, собирая очищенную посуду для мытья.       Белладонна с Банго уже сидели у каменного мангала, пытаясь разжечь огонь в дровах, по очереди ударяя камнями. Однако искры исходили слабые и не могли поджечь сухую древесину. Белла расстроено хмыкнула, сказав, что раньше у неё с первого раза получалось, а Банго так и вовсе давно не пользовался камнями для разжигания и вспомнил другой, более быстрый, способ, тут же принеся лампу и достав из кармана жилетки круглое увеличительное стёклышко. Белла поняла, что он хотел сделать через увеличитель и свет лампы. Подождав немного, они увидели, как от луча стал идти дым, а потом появился маленький огонёк, начав быстро расползаться по сложенным дровишкам. Банго боялся, что у него не получится, но всё обошлось, ему повезло и он облегчённо выдохнул.       — Тебе всё удаётся, — ещё приободрила Белладонна Банго, и начала раздувать огонь. Затем она ушла куда-то, вернувшись с небольшим ведерком угля.       Они сидели на корточках у разгоревшегося мангала, друг на против друга, и оба смотрели на извивающиеся языки пламени, грея протянутые руки.       Кухня приходила постепенно в порядок, вся очищенная посуда ждала, когда её помоют. Геронтиус мыл, а Адаманта протирала, ставя на место сухую тарелку, чашку, блюдце, ложку, вилку и нож.       — Ты не так трёшь, — сделав третье замечание мужу, она показала ему замеченную на приборе грязь.       Хоббит скорчил лицо, начав перечислять:       — Не так стою, не так дышу, не так я хлеб в руках держу, — Адаманта смотрела на него, кивая и внимательно слушая. — Не так сижу, не так стою, не так пою, не так на стол я подаю, — старый хоббит приседал на одном месте, вскидывая руки и продолжая: — Не так молчу, не так шучу, не так гляжу, не так пишу, не так по улице спешу. Порой сомнение берёт, а может это ты! — замолчал хоббит, указав пальцем на жену, вытаращив глаза.       — Закончил? — жуя яблоко, спросила она с набитым ртом. Старый хоббит не придумал, что бы ещё добавить, и вернулся к мокрой пенистой посуде.       Сидящие на улице у мангала хоббиты не заметили, как небо расчистилось от туч, и, уже обсыпанное звёздами, уронило несколько падающих звёздочек. Трещали сверчки вместе с уже прогорающими дровами, а хоббиты, зачарованные тлением, о чём-то задумались, сидя молча и не сказав друг другу ни слова.       Громкий треск дров вывел из задумчивости Беллу и Банго: один вспомнил про мясо и побежал за ним, другой добавил немного углей в тлеющий мангал.       Принесённые шпажки с мясом положили жарится.       — Думаешь, мы всё это съедим? — спросил Банго. Белла ответила, что это на завтрашнее утро, но может половина и на сегодня.       Белладонна подняла голову к небу, увидев бесчисленное множество ярко мерцающих звёзд, складывающихся в созвездия.       — Смотри-смотри! — взволнованно произнёс Банго, тоже любуясь красотой неба, показывая на падающие звёзды. Оба закрыли глаза, загадывая про себя желания с сильной надеждой, что они сбудутся.       Опустив головы, они стали переворачивать шашлык. Аромат жаренного мяса так и просил его попробовать даже уже сытно поевшим.       — Какой самый сильный ход в шахматах? — неожиданно задал вопрос Банго.       — Мат, — ответила уверенно Белла.       Но Бэггинс перехитрил:       — Удар доской.       Белладонна задумалась, потом расхохотались, поняв, что это был анекдот.       — Не думала, что это будет шутка, — призналась она, прикрыв лицо.       — Настоящий друг всегда тебя поднимет, если упадёшь… — Белла выдержала паузу, прежде чем продолжить: — Когда перестанет ржать, — неожиданно изменив голос, закончила Белладонна, рассмеявшись вместе с Бунго.       — Мне показалось, ты сменила тему на философию, — хихикая, признался Бэггинс, безумно радуясь такому ярко-неожиданному повороту.       — Я дураков из нас не делал, — снова начал Бэггинс, — я на готовое пришёл.       Хоббиты рассмеялись громче, переворачивая палочки.       — Наберут мух, а спрашивают, как с пчёл, — голосом Белла смешно подражала ворчливо-недовольной старухе.       Бэггинс внезапно стал грустным и поникшим. Белла подумала, что напомнила ему нечаянно о чём-то нехорошем, и не знала, что сказать чтобы приободрить. Какое-то время они молчали.       — Печально, — тяжело вздохнув, сказал он, — когда тупое думает, что оно хитрое! — выпалил хоббит, разыграв Белладонну, которая с облегчением выдохнула, обрадовавшись, что это оказалась снова шутка.       — Смеагол! — сказал Бунго, подсказав что шутка была про него.       Хоббиты ещё долго беседовали, переворачивая вторую порцию шашлыка. Готовые первые палочки Белла унесла в дом, заодно проверив, спят ли родители. Да, мать с отцом спали на своей двуспальной кровати, как всегда, обнимая друг друга. Белладонна улыбнулась, насмотревшись на спящих, и вышла обратно на улицу.       — Родители уже спят, — шепотом сообщила она Банго, забыв, что на улице некого будить.       — Хорошо, — хоббит тоже сказал шепотком. — А почему мы шепчемся?       Хоббиты посмотрели друг на друга и засмеялись.       — Вдруг насекомые тоже спят, а мы им мешаем, — хохоча, добавила в шутку Белладонна.       Закончив с последними шашлыками, хоббиты потушили ещё отдающие жаром тлеющие угли в мангале, взяли поровну шпажек и пошли в дом на кухню снимать куски мяса с железок.       — Спокойной ночи, — тихо пожелал Банго Белле, по привычке пожимая на прощание руку, как с другом.       Белла улыбнулась ему, в последний раз крепко сжав руку во время рукопожатия, и отпустила. Она не стала предлагать ему переночевать у них, поэтому тоже пожелала спокойных снов, проводила до двери, напомнив об инструментах, которые он чуть не забыл взять, и ждала, когда он выйдет.       Но Бунго смотрел на неё, как будто увидел необычайной красоты цветок.       — Может останешься переночевать? — и хоббит проморгался от слов Беллы, которая вывела его из раздумья.       — Нет, нет, благодарю, мне нужно домой, уже пора, до свидания, — попрощавшись снова, он вышел за дверь, прошёл через калитку и пошёл по дороге, не оборачиваясь на смотрящую ему в след и улыбающуюся от странного чувства счастья Белладонну.       С трудом оторвав взгляд от уходящего вдаль хоббита, она закрыла дверь, но сердце всё ещё учащённо колотилось в груди. Белла переоделась в ночную сорочку, расправила кровать и попыталась заснуть, укрывшись одеялом. Но у неё никак не получалось из-за мыслей о Бунго Бэггинсе. Да, она будет называть его Бунго.       Хоббит бодро шёл по улице, чувствуя себя счастливым и до сих пор сытым после съеденных с рук двух кусочков жареного мясца, предложенного Белладоннушкой. Белладоннушка, как за столом ласково назвала её миссис Чабб.