Око Брахмы

      В полупустой переговорной царила гнетущая атмосфера. Острый слух Лимы Берг резал стрекот работы громоздких ламп, выливающих холодный свет на серые стены. Меньше всего ей нравилось в своей работе посещение исправительных учреждений. Каждое встреченное здесь лицо заставляло память непроизвольно напрягаться, вытягивая на изнанку всё, что она зубрила в академии для получения ученой степени по криминологии. И без того обширная библиотека лиц пополнилась как минимум на десяток экземпляров, стоило только небольшой следственной группе во главе с Грантом миновать зал для свиданий с заключенными.       Хоть они и находились в крыле для осужденных с улучшенными условиями, Лима чувствовала всю грязь, скопившуюся в этих стенах за долгие годы существования Уандсворта. И как бы пенитенциарная система соединенного королевства не кичилась своей гуманностью и благими целями, тюрьма оставалась тюрьмой. Истории людей, и людей ли, прозябавших здесь за свои проступки, отравляли всякий энтузиазм к работе, живущий в Берг уже столько времени. Единственное, через что она не могла переступить, так это через веру в хоть что-то хорошее, начинявшее сердца. Несмотря на внушительный профессиональный опыт, относиться к бесчеловечности как к данности она не научилась. Чем в свое время и привлекла Габриэля, растерявшего всякое желание не рассыпаться в цинизме ко всему, что может дышать.       Она холодно смотрела в отрешенные голубые глаза человека напротив. Он был не таким худым, как ожидалось. Жилистый, подтянутый, мужчина еле уместил свои длинные ноги под столом. Его тощая шея, казалось, вот-вот надломится, после того, как выпирающий кадык снова пройдет вверх-вниз в очередном приступе нервоза.       - Мистер Диксон, мы не потратим много времени, если вы честно ответите на наши вопросы.       Габриэль умостил локти на столе, складывая пальцы в замок.       - Простите меня за мою неосведомленность, инспектор Грант, но я полагал, что время, когда мне приходилось отвечать на вопросы полиции уже давно прошло. Не понимаю, чем я еще могу быть полезен для правоохранительных органов.       Берг слегка склонила голову вбок. Она помнила, что вычитала в материалах дела, когда помогала Амале пролить хотя бы толику света на инцидент, произошедший с её матерью. На всех допросах Артур Диксон говорил грамотно, не брезгуя использовать красивые эпитеты и мудреные речевые обороты. Человеком он был явно образованным, чего он не растерял и по прошествии длительного времени отбывания наказания. Перед своим визитом, Габриэль и Лима изучили нынешнее положение дел. Артур довольствовался индивидуальный камерой, посещал тренажерный зал два раза в неделю и был нелюдим. Чаще всего он появлялся в местной библиотеке, куда и направился первым делом, когда его перевели в новый сектор за хорошее поведение.       - Спешу вас заверить, в данном случае мы приехали сюда, чтобы вы нам помогли.       Диксон безучастно отвел глаза в сторону. Если и был в мире самый флегматичный преступник, то в глазах Берг им был именно он. Она еще раз осмотрела его, примечая, как он судорожно выдохнул, а после, слабо повел плечами. Вернув взгляд на лица пожаловавших к нему инспекторов, он коротко кивнул.       - За рулем вашей машины был замечен преступник, натворивший шуму в одном из самых престижных аукционных домов мира. У кого-то был доступ к вашей собственности?       Диксон пораженно распахнул глаза. Безысходность, игравшая в его взгляде, улетучилась. Сейчас он был больше похож на затравленного зверя. Лима достала блокнот в кожаной обивке.       ***       - Ничего здесь не вижу кроме слоя пыли. Серьезно, тут дышать невозможно.       Киллиан поморщился, когда увидел комок пыли, прилипший к специальному костюму. После обеда в Челси они всё-таки вернулись в Ислингтон, чтобы понаблюдать за работой криминалистов в доме Артура Диксона. И если Лайтвуд был по странному воодушевлен, то Амала за своим, на удивление, спокойным видом умело маскировала настоящую войну, разразившуюся между её разумом и сердцем. Осадок, залегший где-то внутри неё, там, где не так давно все трепетало и жило, уронил её с небес на землю. Басу точно знала – она пропала. И, если не окончательно, то была близка к своему краху.       Она медленно мерила шагами мрачный коридор. Никогда в жизни ей бы не захотелось оказаться тут. В этом проклятом доме. Знать, какого цвета кресло стоит рядом с чистым камином. Как пожух тюль занавесок в небольшой столовой, украшением которой служил запылившийся фарфоровый сервиз. На стенах, полках, столах – ни единой фотографии. Зато добрую половину пространства занимали книги. Книги обо всем на свете. Они кучковались на полу в прихожей, ломили своим весом хлипкие полки в гостиной и мостились рядом с тарелками в посудных шкафах.       В комнате, явно служившей чем-то вроде кабинета было также удушливо, как и во всем доме. На письменном столе из темного дерева одиноко стояла шкатулка, закрытая стеклянной крышкой с блестящим латунным замком. За толстым слоем пыли было не разглядеть названия, но и там опять лежала книга. И судя по всему, какая-то ценная.       Гребанный книжный червяк.       Басу нервно закусила губу, с отвращением осматриваясь. Её внимание привлек яркий перелив света на подоконнике. Пестрая статуэтка из муранского стекла смотрела на неё своими глупыми овечьими глазами. Вещица была совсем маленькой и полностью выбивалась из характера царившей здесь атмосферы. Амала задумчиво осмотрела хрупкую овцу и устало выдохнула. Всё это выглядело ужасно карикатурно.       - Амала?       В дверном проеме показалась Джейн.       - Машина в гараже. Думаю, мы сможем оттуда что-то вытащить в лаборатории. На сидениях были следы от волокон. Вероятно, они принадлежат экипировке.       - Думаешь, это нам поможет?       Амала резко развернулась и, уперев кисти в бока, принялась расхаживать по кабинету.       - Это лучше, чем ничего. Не мне тебе это объяснять.       - Черт, я даже не понимаю, что я вообще ожидала тут увидеть.       Тяжелые веки саднило. Она чувствовала, как все разваливается. И как бы она не хотела гнать от себя тревожные мысли, у неё это совсем не получалось.       - Ну, клубы пыли уж точно, - Джейн брезгливо поморщила носик, со скрипом потерев пальцы в резиновых перчатках. – Не выглядит так, словно тут вообще кто-то бывал с момента, как Диксона взяли под стражу.       - Что со следами взлома? – Басу встрепенулась, стараясь закрыться от всего, что сейчас не касалось работы.       - Не обнаружено, - подал голос Лайтвуд, вошедший в комнату вслед за Джейн. – Что машина, что сам гараж были открыты ключами. Замки целы.       Амала вздрогнула.       Точно.       Не проронив ни слова, она метнулась в сторону странной шкатулки. Латунный замок в самом деле блестел. Ей не показалось. Эту вещь точно кто-то трогал, и трогал не так давно.       - Нам надо забрать эту хрень. Видите замок? Он как будто отполирован.       - Кто-то точно натирал его с особым пристрастием, - пробормотал Киллиан, склоняясь над шкатулкой. – Наталкивает на неприличные мысли.       - Есть еще кое-что, - добавила Джейн, осторожно отодвигая коллег от стола. – В гараже мы нашли следы. Сверим их с теми, что исследовали в «Кэррис». Не зря же Грег чуть ли не ночевал в управлении. Совпадения грунта могут сузить географию передвижений преступника.       Она осторожно подняла шкатулку. И какого было их удивление, когда три пары глаз обнаружили лежавшую под ней записку. На небольшом листе плотной бумаги было выведено одно лишь слово.       «Спасибо».       - Очень проникновенно, - прокомментировал Лайтвуд. – Вряд ли эта благодарность адресована нам за попытку провести генеральную уборку.       ***       При дневном свете главный холл галереи казался более приземленным в своих изысках и интерьерных решениях. Он, как и было ожидаемо, пустовал. Откуда-то со стороны извилистых коридоров, по которым Амала блуждала со здешним хозяином, послышалось глубинное эхо от стука каблуков. Как бы девушка не злилась, все в этом месте навевало ей приятную сладость ностальгии, которая приторной волной растекалась по всему её нутру. Здесь она услышала самое настоящее откровение и увидела то, что вряд ли бы смогла узреть без этого знакомства.       Когда она прошла мимо регистрационной стойки, администратору, облаченному в светлый костюм, хватило крупицы секунды, чтобы разглядеть в ней желанную гостью. Он сдержанно ей улыбнулся.       - Мисс Басу? Добрый вечер. Позволите проводить вас в административное крыло? Оно располагается на последнем этаже.       Её пухлые губы еле заметно дернулись в пренебрежительной манере. Почти так же их с Лайтвудом встречала Яшви, личность которой не давала девичьей голове покоя с момента их знакомства. Парадоксально, Амала не знала, по какой причине она то и дело, что возвращалась в мыслях к темноволосой миниатюрой куколке, которую Дубей, уж наверняка, создал в своё время себе под стать. Выступал ли этому причиной её ночной визит к боссу, оставшийся при этом незамеченным и не оговоренным при выявлении обстоятельств для полного алиби Амрита? Или дело было исключительно в пресловутой ревности?       Злость колотилась где-то в груди еще и от того, что ответ на эти вопросы никак не удавалось сформулировать. Или хотя бы как-то убедить себя в безосновательности второго повода.       Сдержав порыв встать в позу, Амала смягчались, расслабляя брови, возвращая своему лицу более радушное выражение.       - Здравствуйте. Да, иначе я тут совсем потеряюсь.       Сцепив руки за спиной, она послушно двинулась за мужчиной. Когда они повернули в коридор, прямо противоположный тому, что вел в зал с шедевром Рембранда, девушка украдкой глянула в сторону темных стен, примечая, что подсветка была выключена.       Когда они остановились возле широкой двери, отделанной строгими молдингами, Амала поежилась. На неё смотрела золотая табличка с таким, одновременно, проникновенным для её сердца и ненавистным для ума, именем. Девушка не заметила, как осталась одна. Пропустила мимо ушей вежливое: «Всего доброго». Всё, что копилось внутри зарокотало. Заискрило с такой силой, что она больше не могла ждать.       Дверь послушно отворилась, стоило только немного надавить на ручку. В просторном кабинете бродил ненавязчивый запах лавандовых благовоний. Огромное окно приглашало насадиться розовеющим в закатных лучах небом. Светлые стены вбирали себя вечерние краски, палитра которых была разбавлена тусклым светом от единственного включенного торшера. Прямо возле него, за заваленным кипой бумаг столом, восседал Дубей. Он и бровью не повел, никак не комментируя её появление. Погруженный в работу, он сосредоточенно вчитывался в журнал, который Амала уже видела на сегодняшнем обеде. Ближе к углу стоял начищенный графин с водой.       Сцепив зубы, она резко отвернулась, утыкаясь взглядом в огромную картину, занимавшую добрую половину стены. В мыльных масляных мазках едва различались очертания спящего леса, укрытого плотным туманом. Примерно такая же фреска встречалась ей в гостиной на Итон-Сквер. Амала позволила себе предположить, что это была единая серия.       - И что это было?       Она запретила себе смотреть в его сторону. Делать вид, словно убранство его кабинета представляет для неё высочайшую ценность было катастрофически сложным. Сердце жгла обида. Чувство повисшей между ними недосказанности скверно скулило где-то под ребрами, так и требуя вырваться наружу. Все вмиг оказалось таким сложным. Таким странным. Таким подозрительным. Амале казалось, будто время откатилось назад. Снова она старается думать перед тем, как посмеет коснуться его.       - Мне было бы удобнее ответить, если ты соизволишь конкретизировать свой вопрос.       Низкий тембр голоса напитался ядом. В нём четко слышались злость и пренебрежение. Не одна Басу была взводе. В голове Амрита хаотично мелькало то, чего он, к своему удивлению, предпочел бы никогда не видеть. То, как своевольно инспектор Лайтвуд обращался к ней, трогал своими широкими ладонями хрупкие плечи, наклонялся, чтобы что-то прошептать ей на ухо. Всё это жило с Дубеем вплоть до самого вечера. Сопровождало его по дороге в галерею, на полных правах поселилось в его голове, когда он заново сел изучать очередной актуальный каталог выставочных объектов ведущих аукционных домов мира. Не выдержав такого наплыва, поистине, дурацкой ревности, он поспешил выкинуть злостное напоминание туда, где ему самое место – в мусорное ведро. Сейчас, когда она размеренно вышагивала по его кабинету, такая холодная, отстраненная, великолепно держа осанку, всё пережитое забурлило внутри с новой силой. Вопреки привычному хладнокровию, с губ слетело.       - И часто ты позволяешь себя так трогать?       И он добился, чего хотел. От общего впечатления холодного спокойствия ни осталось и следа. Амала резко обернулась, затравленно всматриваясь в его лицо. Будь она проклята, но это причиняло ровно столько же наслаждения, сколько и боли. Снова глядеть в его глаза, видеть в них ту же бурю, что разворачивалась внутри её самой. Он определенно был в бешенстве. Как и она.       - И часто ты задумывался о том, что умолчал о своей ночной встрече со своей ассистенткой? Которая, не может того быть, не была запечатлена на камерах видеонаблюдения!       - Ох, начинается.       Издевательский смешок непроизвольно вырвался наружу.       - Не беспокойся, это закончится так же стремительно.       - Что тебя бесит больше, Амала? То, что ты не увидела это в записях, или то, что это просто произошло, м?       Басу чувствовала, как волоски на её руках встают дыбом. Она медленно проследила за тем, как Амрит поднимается на ноги и стряхивает несуществующие пылинки со своего пиджака.       - Ты не сказал…       - Потому что это не имеет значения, - резко перебил он, плавно обходя стол.       Его пальцы потянулись к обсидиановым запонкам на манжетах, манерно обводя их края. То, что всегда успокаивало нервы, сейчас было лишь глупым жестом, о котором он уже тысячу раз пожалел, когда заметил, с каким подозрением за ним наблюдают сощуренные глаза. Выглядело так, будто он нервничает.       - В таком случае, тебя совершенно не касается, кто и как меня трогает, Дубей, - она произнесла его фамилию почти что с отвращением и тут же парировала. – Ведь это не имеет значения.       - Правда?       Нос щекотнул терпкий запах вишни и сандала. Он подошел слишком близко. Близость эта была опасной. Она сулила беспорядок в, итак больной голове. Сбивала все её внутренние ориентиры, отравляла здравый смысл и душила своей необходимостью.       - Абсолютная, - прошипела Амала, находя наконец в себе силы посмотреть на него снизу верх. – Твоя ревность льстит, но я не собираюсь обращать на неё внимания.       - Безусловно, - хмыкнул он, наблюдая за тем, как подрагивает её верхняя губа. – Охотно тебе верю, дорогая.       Он был готов поклясться, что Басу еле сдерживает ругательства, которые так и просятся наружу. Всё в ней об этом говорило. То, как она с силой сжимала свои тонкие пальцы, как она слегка приподняла подбородок. Утром она была готова растаять в его руках, внимать его словам как одержимая. Сейчас же он видел уже давно ему знакомое раздражение.       - Не стоит играть со мной, - отчеканила она, угрожающе покачав головой.       - Готов сказать тебе то же самое, Амала Басу. Хватит разводить этот фарс.       Какая-то жалкая секунда успела потеряться во времени, когда его длинные пальцы с нажимом сомкнулись на её шее. Ровно в тот же момент, когда Амала резко схватила его за ворот рубашки, притягивая к себе ближе. Её поясницу пронзила тупая боль, стоило ей только столкнуться с холодной дубовой столешницей. Горячие и влажные губы впились в её рот в пылком поцелуе. Злом, требовательном и таком жадном, что подкосились коленки. Она чувствовала, как его зубы вонзаются в нежную кожу. Она отчаянно хотела себя отругать, ударить себя по щекам, чтобы те болезненно заалели. Но всё, на что Амала была сейчас способна – лишь сдавленно простонать ему в рот, буквально захлебываясь в острой эйфории.       - Ненавижу тебя, - рвано прошептала она, чувствуя, как задыхается.       - Какая злая девочка.       Не встречая ровно никакого сопротивления, Дубей обхватил её бедра, усаживая на стол.       - Ненавижу, когда недоговариваешь, - шептала Амала, подставляя шею под вязкие поцелуи. –Ты подлый, самодовольный интриган.       - Дальше, - хрипло проговорил он.       - Ненавижу, когда делаешь из меня дуру.       - Еще что-нибудь?       - Ненавижу, когда мнишь себя хозяином всего на этом свете.       - В том числе и твоим?       - Никогда.       Стоило было подготовиться к этой встрече, а лучше – и вовсе не заявляться сюда. Переждать дома, пересидеть со всем приключившимся в одиночестве. Но нет. Ей до безумства было необходимо именно то, что происходит. Будто одурманенная, Басу не могла противостоять всему тому, что кипело в её венах, рвалось наружу сдавленными стонами. Принадлежит ли она ему? Ей было страшно думать над ответом на этот вопрос.       - Выговорилась?       Почти шепотом спросил он, отрываясь от её шеи. Тонкую кожу на ушах, казалось, раскалило. Не дав ей даже ответить, Амрит развернул её лицо к себе, слегка сдавливая линию её челюсти. И именно в этом жесте он полностью сложил свой образ в её голове. Только сейчас в затуманенном и возбужденном рассудке зазвенел пресловутый инстинкт, назидательно диктующий: молчи. Глаза напротив – злые. И злился он в первую очередь на себя. Просто за то, что ему не плевать.       - А теперь послушай меня, Амала, - для пущей убедительности его палец лёг на пухлые губы, пресекая на корню любые попытки его перебить. – Я порядком устал от твоего недоверия. Каждый раз, стоит нам только встретиться, ты меня в чем-то обвиняешь. Мне надоело.       - Потому что у меня есть на это основания. Разве нет? Ты уже врал мне.       - Не собираюсь обсуждать то, что уже было решено между нами. Я считаю, что неплохо реабилитировался перед тобой за ту ситуацию с Хейзом.       - А что до ситуации с Яшви?       Амрит пару мгновений вглядывался в её глаза. Строгий взгляд будто пытался выцепить в них что-то очень важное, что-то очень емкое. Что-то такое, что позволит ему сорвать с себя тяжелые оковы гордости. Ему незачем объясняться. В этом нет смысла. Если Басу захочет, то обшарит каждый угол в его доме, лишь бы найти подтверждение своей правоте.       В повисшей тишине напряжение ложилось осязаемой пленкой. Оно облепило кожу, забралось в легкие, сковывая способность дышать полной грудью. Амала ждала ответ. Казалось, она даже перестала дышать.       - У меня есть черный вход для прислуги. Он не входит в периметр полномочий агентства.       Уголок её губ уже было дернулся в довольной ухмылке. Если Амрит и собирался не оправдываться, то его план провалился.       - И часто твоя ассистентка использует именно такой способ попасть в дом?       Теперь ухмылялся уже Дубей.       - Это относится к расследованию, детектив?       - Отвечай, - изящные пальчики обхватили горячее запястье, отстраняя его руку от своего лица.       - Это не важно. Уже. Не сейчас, когда двери моего дома всегда открыты для тебя.       Амала не смогла сдержать трепетный вдох, стоило ей только услышать его слова. Опять она оказалась на перепутье. Слепо довериться ему или пресечь на корню эту связь. Связь, которая ставит под удар всё, что у неё есть. Дубей был однозначно хорош в понимании того, как с ней надо разговаривать, как себя вести, как трогать и как целовать. Всё это действовало на неё безотказно. Знала бы она, что одни только лишь её тихие вздохи оказывали на него ровно такой же эффект. Также уничтожали его, заставляя буквально падать на колени перед ней.       - Если ты мне врешь...       - То будь я проклят, Амала. Тема закрыта.       Больше не сдерживая себя, он зарылся пальцами в спутанные волосы, накрывая приоткрытые губы новым развязным поцелуем. Глубоким, вязким. Таким, который мог прервать только идиот. Вероятно, выплескивать свой гнев таким образом было нечестно. Самолично подсаживать себя на этот крючок, подпитываясь противоречиями, душащими своей неправильностью. Амрит старательно прогонял скребущую внутри него ревность, но это только сильнее распаляло его. Абсолютно мальчишеская мысль подначивала его опуститься к хрупкой шее и оставить на ней свежие отметины. Показать, что теперь только он может её касаться. Так, чтобы его ушей коснулась желанная мелодия её тихого стона. Но позволить себе этого он не мог.       Идя на поводу у разыгравшегося не на шутку возбуждения, Амала обвила ноги вокруг его бедер, еще сильнее вжимаясь в крепкое тело. Она почти упала на столешницу, стоило ему только порывисто поддаться ближе. Что-то со звоном повалилось на пол, разбиваясь вдребезги. Вероятно, это был графин.       - Если именно так выражается твоя ненависть, то ненавидь меня почаще, - хрипло проговорил Дубей, бегло расстегивая пуговицы на её измятой рубашке одну за одной, полностью от неё избавляясь.       - Замолчи, - срываясь на стон прошептала Амала, когда он бесцеремонно отодвинул вниз чашку её бюстгальтера, сразу же обхватывая рукой грудь.       - А мне казалось, что ты пришла сюда именно для того, чтобы поговорить. И часто тебе приходится менять планы?       Она не нашла, что ответить. Все ответы сразу же стерлись из её головы, когда влажные губы чувственно вобрали в себя твердый сосок. Слабо дернувшись от прокатившейся внутри сладкой истомы, Амала вцепилась в его волосы, медленно укладываясь на стол. Совершенно не опасаясь за сохранность документов, которые он так тщательно изучал накануне, Амрит одним движением смел всё, что могло бы оказаться под нежной спиной. Только сейчас он понял, насколько оказался голоден. А разразившаяся между ними ссора вывела этот голод на новый лад, словно дала позволение на то, чтобы больше не сдерживаться.       Собственные руки не слушались, когда мелкая дрожь мешала ей собрать силу в пальцах, чтобы стянуть с него пиджак. Самым главным желанием сейчас было ощутить его кожу на своей. Впиться в неё ногтями, оставляя алые следы.       Уловив, что ей нужно, Амрит сорвал с себя пиджак, не отрываясь от неё ни на секунду. Рубашку постигла та же участь. Басу буквально чувствовала то, насколько невозможным для него было остановится. Как через грубые прикосновения пробивался трепет. Как хотел наказать, выместить на ней весь свой гнев. И как ей сейчас это подходило. Ведь сама она порывалась сделать с ним то же самое.       Дубей ловко расстегнул её брюки, снова припадая к покрасневшей шее. Вот она, извивается под ним, в его кабинете, прямо у него на столе. Такая избитая и вульгарная фантазия, о которой не задумывался только ленивый. Но даже эта пошлость нашла в нём отклик, стоило только Амале Басу нарисоваться в этом вымысле. Вымысле, который даже не заставил себя долго ждать, становясь явью. И тянуть он больше был не намерен. Ведь не единственный в этой комнате не мог сейчас оставаться терпеливым.       - Ну же, - Амала легонько прикусила его за кончик уха, поддаваясь бедрами на встречу его пальцам.       И он уже было послушался её. Отключил голову настолько, что даже не услышал, как распахнулась дверь.       - Господин Дубей...Ох!       Замершая в дверном проеме Яшви забыла, как дышать. Когда её глаза встретились со свирепым взглядом Дубея, она и вовсе потеряла всякое желание жить на этом свете. Даже не посмела мельком взглянуть в сторону полуобнаженной девушки, тело которой так властно обвивали смуглые руки, ревностно закрывая её наготу от посторонних.       - П-простите.       Когда дверь за ней с грохотом закрылась, в кабинете воцарилась тишина. Амала наконец смогла увидеть, какой погром они устроили своими играми. Её одежда валялась на полу, рядом с разбитым графином. Рассыпавшиеся вокруг стола бумаги намокли, попав туда, где разлилась вода.       Она молча посмотрела на него, стараясь выровнять дыхание. Смольные волосы разметались в полном беспорядке, который она собственноручно соорудила. Амрит по-прежнему был зол. Но причина уже была не в их ссоре.       - Она.., - осторожно начала Басу.       - Не дура.       - Это может быть проблемой.       - С которой я сразу же разберусь.       От её обеспокоенного взгляда вся злость сошла на нет.       - Думаю, ты свои права установила, Амала. Не о чем переживать.       - Я вовсе не...       - Ну, конечно. Если тебе станет от этого легче, то я поверю тебе на слово.       Она слабо усмехнулась, все так же окутанная его руками. Молчание вмиг стало приятным. Прикрыв глаза, девушка легонько прижалась лбом к его лицу. Проклюнувшееся чувство момента внезапно замаячило своей полезностью в девичьей голове.       - На заднем дворе твоего дома ведь есть камеры?       - Боги, Амала...       Дубей отстранился от неё, забирая с собой всё тепло. Недолго думая, он подхватил с пола свой пиджак, молча протягивая ей.       - Пока ты в таком виде я точно не настроен в который раз играть в игру: полицейский против подозреваемого. Это, конечно, сексуально, но думаю, что к такому пары прибегают уже ближе к кризисной точке в своих отношениях.       - А мы разве пара?       Басу со скепсисом выгнула бровь, понимая, на какой интересный лад вышел их разговор.       - Согласен, терпеть не могу это клеймо. Игры в отношения бывают утомительными, если не знаешь, что тебе нужно.       - А что тебе нужно, Дубей?       Амрит сощурился, снова склоняясь над ней, упирая руки по обе стороны от неё.       - Всё. До остатка.       - Тогда потрудись отвечать на мои вопросы без истерик. Иначе ты получишь скромное «ничего».       - И с чего мне начать, детектив? С камер в моем доме или разбора личности Артура Диксона?       Амала почувствовала, как сердце ухнуло в пятки. Колючий озноб прокатился по её позвоночнику, окончательно стряхивая остатки возбуждения. Она одарила его тяжелым взглядом, прежде чем спросить:       - Какого хера?       - Очень содержательно. Видимо, профессиональная деформация не обошла тебя стороной, дорогая.       - Откуда ты...       - Помниться мне, что наша «душевная» обеденная трапеза была созвана именно для обсуждения этого человека, - Дубей выразительно посмотрел на неё, всем своим видом показывая то, насколько травмирующим оказался для него этот опыт. – Или мне надо было подождать, пока ваша компания захочет еще раз со мной встретиться, чтобы поторопить? Уж прости, но мне хватило одной беседы с этим живым воплощением слова «коп».       - Ты так быстро навел справки? – Басу подскочила на ноги, запахивая пиджак поплотнее.       - Это и в моих интересах, Амала. Даже представить себе не можешь, насколько. В чем необходимость рыться в его круге общения?       - Просто помоги. И всё, - упрямо стояла на своем Басу. – Ты и так сам всё узнаешь, если внимательно изучишь всё произошедшее.       - Диксон отбывает наказание в Уансворте.       - Так и есть, - сдавленно процедила Басу, чувствуя, как ей хочется спрятаться от его цепкого взгляда.       Он смотрел на неё долго. Так въедливо, что все внутри сжалось. И будь Амала сто раз проклята - что-то в этом взгляде было не так. В нем вопило что-то личное, что-то неприкрыто болезненное. И прежде, чем она задала вопрос, с его губ слетело.       - Твоя мать погибла из-за него, не так ли?