Трёхглавый змей: Хранители

      — Я всё понял. — Твёрдо сказал Оминис.       Он снова сидел напротив Мары на диване в гостиной, пытаясь проникнуть в её мысли.       — Что понял? — Она явно начала терять терпение после нескольких часов безуспешных тренировок.       — Дело не в том, что вы плохи в легилименции, — пояснил Оминис, отклонившись на спинку дивана и на секунду прикасаясь пальцами к вискам. — Дело в том, что вы очень хороши в окклюменции. Поэтому вы не могли залезть друг другу в голову.       Мара нахмурилась.       — Не получается? — Спросила она с досадой в голосе.       — Это… сложнее, чем я думал. — Уклончиво ответил Оминис.       Он велел Маре найти своё самое унизительное воспоминание и спрятать его как можно дальше, так, чтобы ему было по-настоящему трудно его отыскать. И Мара прятала. Она возвела вокруг своего разума настоящую крепость, с лабиринтами и минотаврами, с ловушками и отвлекающими манёврами, с обманками, которые должны были сбить его со следа. Но Оминис был вездесущ. В какой-то момент Мара почувствовала, что его присутствие стало почти осязаемым. Он был повсюду, его разум проникал в каждую щель, он будто размывался, просачиваясь через все её барьеры.       — И это твоё самое постыдное воспоминание? — Насмешливо возмутился он. — Любого когда-нибудь тошнило у всех на глазах.       — Меня не тошнило. — Встрял Себастьян, наблюдавший за их ментальным сражением из кресла.       — Разве? — Оминис повернул к нему голову и приподнял бровь. — А как же та история с испорченным зельем на первом курсе?       — Тогда всех тошнило, это не считается. — Невозмутимо возразил он.       — Это ужасно… — Простонала Мара, хватаясь за голову и заваливаясь на бок на колени к Оминису. — Меня как будто изнасиловали… прямо в мозг…       — Извини… — Пробормотал он, поглаживая её по волосам. — Зато… если я смогу пробиться через вашу защиту, то я смогу пробиться через любую защиту. Ну, мне так кажется…       — Ладно, хватит с тебя. — Себастьян энергично вскочил на ноги. — Моя очередь.       Они поменялись местами и Мара, всё ещё держась за голову, будто та могла укатиться, если она отпустит её, устало упала в кресло.       Себастьян сел напротив Оминиса, с готовностью закрыв глаза и расправив плечи. Оминис сосредоточился на мыслях Себастьяна, углубляясь всё дальше. Он уже видел множество образов и воспоминаний — разных, ярких, мрачных, счастливых, печальных, полных любви и полных боли. Но теперь что-то изменилось. В сознании Себастьяна внезапно возникло нечто более тёмное, почти зловещее, как тень, скрытая за яркими огнями его разума.       Сначала это было неясное чувство — как будто кто-то крадётся в полумраке. Волнение дрожью пробежало по телу Оминиса, когда он осознал, что приближается к чему-то очень личному, очень глубоко спрятанному. Мысли Себастьяна были обычно ясными и открытыми для Оминиса, но сейчас он почувствовал препятствие, как будто Себастьян сам не хотел думать об этом, не хотел это вспоминать.       «Что ты прячешь, Себастьян?» — мысленно спросил Оминис, не надеясь на ответ.       Он продвигался осторожно, шаг за шагом, как по зыбкой тропе в лесу. И вдруг… его окутал холод. Оминис буквально ощутил это: он оказался в каком-то тёмном месте внутри сознания друга. Это было пустое, тёмное пространство, которое не походило ни на что из того, что он видел раньше.       И затем перед ним возникло его собственное лицо, но искажённое страхом Себастьяна. Оминис чувствовал этот страх всем своим существом, как если бы он был его собственным. Воспоминание мелькнуло перед ним сценой из позапрошлого года. Он видел Себастьяна, стоящего на коленях перед мёртвым телом дяди Соломона. А затем… себя самого. Оминиса, прислонившегося к стене в крипте, сложившего руки на груди. Осуждающего.       «Ты применил непростительное заклинание… убил его…»       Образ Себастьяна в голове Оминиса дрожал от напряжения. И вот оно — самое ужасное, самое тёмное воспоминание: страх. Подсознательный, глухой страх, который поселился в разуме Себастьяна с того самого дня.       Оминис сдаст его.       Сдаст его Министерству магии за применение непростительных заклятий, за убийство. Себастьян никогда не произносил этого вслух, он никогда не говорил, но подсознание кричало это за него. Оминис увидел Себастьяна, стоящего в тени, наблюдающего, как его лучший друг шепчет что-то представителям власти, указывая на него. Оминис сдал его, чтобы избавиться от соперника. Чтобы быть с Марой… единолично.       Оминис отпрянул, отдёрнув своё сознание от разума Себастьяна, словно обжёгшись. Он физически ощутил этот страх, пронзающий его тело. В его груди затянулся ледяной узел, когда он осознал, что Себастьян мог подумать такое.       — Ты… Ты думаешь, что я… — едва выдавил из себя Оминис, с трудом подбирая слова.       Себастьян молча смотрел на него, понимая, что скрывать больше нет смысла. Он тяжело вздохнул и провёл рукой по лицу.       — Оминис, — начал он, звуча на удивление спокойно. — Это всего лишь… страх. Это… это не то, что я думаю всерьёз. Это просто… что-то, что живёт во мне. Ты ведь знаешь, как это бывает, когда какая-то мысль закрадывается в голову, и ты никак не можешь её вытолкнуть, даже если знаешь, что это полная чушь.       Мара нервно прикусила губу, наблюдая за ними. Она почти наверняка знала, о чём они говорят, она знала скрытый страх Себастьяна. Но она не должна была вмешиваться.       — Но почему? — выдохнул Оминис, всё ещё пытаясь переварить увиденное. — Почему ты думаешь, что я мог бы… предать тебя?       — Это не мысль, это скорее… паранойя, — с болью признался Себастьян. — Я совершил ужасные вещи, Оминис. Я знаю, что ты ненавидишь тёмную магию, и я знаю, что ты против того, что я сделал. Иногда я думаю… иногда мне кажется, что это было бы справедливо. Что я заслужил это.       Оминис долго молчал, в его голове роились сотни мыслей. Себастьян боялся. Боялся настолько сильно, что даже такой нелепый и абсурдный страх поселился в его разуме. И неважно, насколько абсурдным был этот страх, он всё равно был настоящим.       — Чёрт, Себастьян… — Оминис вздохнул. Он не знал, что он мог сделать для того, чтобы прогнать это из его головы. — Я никогда бы не поступил так. Ты это знаешь.       — Знаю. — Серьёзно ответил он.