Когти и перья

Нова просыпается не сразу. Лучи солнца лениво скользят по полу, вычерчивая хаотичные узоры, пока она медленно открывает глаза. Ладонью натыкается на свернувшегося в клубок Оникса, чешет у того за ушами, осторожно, так, чтобы тот не обратился в человеческую форму. Такое однажды уже случалось, и, спору нет, ощущать рядом тепло мужского тела было приятно. Только вот анимаморф тогда едва не грохнулся с кровати от переизбытка чувств. Оникс широко зевает, обнажая клыки, и довольно мурчит. Разноцветные глаза чуть приоткрываются, ровно настолько, чтобы заметить Таллиса, заснувшего в его излюбленном месте — в волосах ведьмы. — Мррр? — Оникс определенно адресует свой вопрос Ловчей, и она понимает его без лишних слов. — Он снова там? — шепотом спрашивает Нова и рефлекторно морщится, когда ворон, проснувшись, переступает с лапы на лапу. Острые коготки путаются в серебристых прядях. Таллис что-то хрипло каркает и с негромким хлопком принимает свою человеческую форму. — И тебе доброе утро, Тал, — ловчая переворачивается на бок, чтобы увидеть привычно виноватое лицо анимаморфа. — Я… опять… твоя прическа, — тихо шепчет он, протягивая узкую ладонь к её волосам. Уголки губ Таллиса ползут вниз, васильковые бусины глаз едва заметно блекнут. — У тебя не лучше, Таллис, — так же тихо, но решительно перебивает девушка, в свою очередь протягивая руку к его иссиня-черным прядкам. В тишине, перемежаемой лишь мурчанием Оникса, постепенно сходящим на нет, они перебирают волосы друг друга. Наслаждаясь этим нехитрым ежедневным ритуалом, понятным только им обоим. — И не стоит извинений. Мне наоборот… приятно, быть твоим Гнездом. Нова едва слышно смеется, заметив смущение анимаморфа, расцветшее на опушенных перьями щеках подобно лепесткам невиданных цветов. И, неожиданно для себя касается его щеки поцелуем, не прекращая пропускать сквозь пальцы шелковистые на ощупь прядки. — Эй, кажется, кто-то забыл про меня! — Оникс, тоже обратившийся в человека, что-то недовольно бурчит позади Новы, его хвост собственнически обвивает её бедро. — Забудешь про тебя, как же, — беззлобно ворчит ловчая, перехватывая его ладонь, отправившуюся в рискованное путешествие по самым чувствительным точкам её тела. — Ревнуешь меня к Таллису? Или, быть может, сам хочешь, чтобы он уснул у тебя в шерсти? — Вот ещё, — Оникс закатывает глаза, но, похоже, Нова попала в точку. Ибо взгляд его то и дело возвращается к ворону, нервно ерошащему перья на груди и смотрящему куда угодно, только не на них. — Ладно-ладно, — спустя несколько минут игр в гляделки с ловчей, признается кот, протяжно вздыхая: — Иногда мне тоже хочется, чтобы Таллис… выбрал меня своим Гнездом… — Оникс дергает правым ухом и смотрит на ворона так, что тот нервно сглатывает и ещё больше пунцовеет. — Таллис? — Нова перекатывается с одного бока на другой, чувствуя себя каким-то странным посредником между ними двумя. — Я слышал, да, — шепчет тот, протягивая ладонь к Ониксу. Их пальцы встречаются где-то на полпути, сцепляясь в замок на уровне живота ловчей. И замирают там, пока оба анимаморфа обмениваются взглядами. Нова наблюдает за ними, завороженная этой интимной сценой, непонятной для кого угодно, только не для нее. — Полагаю, мне следует принять это во внимание. — И поскорее, — Оникс прикусывает нижнюю губу, когда чувствует, как большой палец Таллиса гладит внутреннюю сторону его ладони. — Не то я подумаю, что ты любишь Ловчую больше меня. — А вот сейчас моя очередь ревновать, — смеется девушка, накрывая своей ладонью их две. Ощущая тепло Оникса и прохладу Таллиса кончиками пальцев. Её улыбка рождает такие же на губах обоих мужчин, и они прижимаются к ней, каждый со своей стороны, впитывая это волшебное, на грани чуда, единение сердец и душ. Где каждый из них нашел свой дом и Гнездо друг в друге.