Слово Господа

Соня, оглядываясь все время назад, все-таки смогла выйти из подъезда. У нее очень плохие предчувствия и очень плохое самочувствие: будто кто-то наблюдает за ней, следит и хочет поймать. Царева уже подходила к остановке, как вдруг все вновь окунулось в тот же туман, который был тогда в школьном коридоре, слух повысился, сердцебиение тоже, дыхание участилось, все стало как-то мутнеть, и со стороны послышался знакомый тихий, спокойный голос, задобрявший или даже успокаивающий ее от этих чувств: — К сожалению, София, ты сама выбрала путь грешницы… но у тебя есть еще шанс. — Нет, нет! — заплакала Соня. — Миша, нет! Она развернулось и уже почти побежала, но все, как во сне, очень медленное, а другие, наоборот, слишком быстры. Кто-то ее схватил за шею и повел к машине. Все ее тело дрожало от страха, туман не пропадал, и даже надежда на то, что это сон, потихоньку угасала во мраке этого темного октябрьского утра. Миша и его помощник сели на передние сиденья и поехали, подручный его горазд старше Кирпичева, потому и везет его. — Святой Михаил, куда мы должны направиться? — Неподалеку от нашей церкви есть небольшой корт, он еще рядом с лицеем, машину оставим там. Вскоре они приехали на место, закрыв машину и проверив жертву, пошли как ни в чем не бывало к себе.

***

Тем временем Фаня шла к лицею пешком, по пути разглядывая стекавший с крыш снег, превращающийся, падая на землю, в обычную воду или таявший лед, либо иногда она от ничего неделанья все никак не могла наглядеться красотой простецких снежинок на перчатках, либо же от прохладного дующего в нее ветра она закрывала свои чувствительные к морозам губы, дабы те еще больше не растрескались. Но вот Алиса почти прошла корт, увидев машину, стоявшую без никого, а рядом никаких магазинов, удивилась от такого, но к еще большому замешательству ее привел странный звук, может, чей-то голос или болезненный стон, тогда она приблизилась к машине, и звук лишь увеличился, оглядевшись, убедилась, что никого точно в машине, как минимум за рулем, нет, «откуда это слышится?» — наконец задала этот вопрос самой себе. Она встала возле водительского сиденья и увидела возле руля включенный телефон, на котором был включен таймер, считавший ровно до 20:00, но вот звук утихал, встав возле заднего сиденья — усиливался, а своего пика он достиг как раз-таки у багажника, который Фанина никак не могла открыть, а стон вновь утихал. Почти отчаявшись, она вновь осмотрела машину и вспомнила про телефон. Она позвонила Глебу и сказала: — Глеб, есть проблема неподалеку от лицея, ты где? — Черт, Фань, я уже там! — Ладно, я тебя все расскажу. И Алиса направилась к лицею. Нужно решить этот вопрос раз и навсегда.

***

Лицей, возле кабинета №26 Юля не учила английский не потому, что все знала, а так как представляла сегодняшнюю, вечернюю прогулку с Руслан, как же представляла свой страстный поцелуй с ним, как она представляла, как держатся за руки будут после долгой разлуки, «лишь бы ничего и никто не испортил» — желала самой себе она. Но тут ей написал хоть и незнакомый, но будто бы ранее увиденный для нее контакт. Незнакомец Привет. Юля, ты нечаянно не знаешь Руслана, я его близкий друг из другой школы.

Юля

Бож, это мой парень, а как тя звать?

Незнакомец Э-э-э, Асхаб, отлично, хочу сделать сюрприз, но нужно твое участие, дабы он обрадовался больше!

Юля

И что нужно?

Асхаб Неподалеку от вашего лицея есть большой корт, не знаю там, пригласи погулять его именно там, согласна?

Юля

Согласна конечно!

Данный человек вызвал у Юли и восхищение, и некую предосторожность, ведь она помнит упоминаний Асхаба Русланом, но первое чувство побеждало, поэтому она и написала с местом встречи любимому. День смерти Все опустело в ее мире, и во внутреннем, и во внешнем, но, кажется, он один готов помочь ей, несмотря ни на что, или же, как и все остальные, он воспользуется ей безжалостно, толкнет Леру лицом в грязь и посмеется, нет же, Миша сможет ей помочь, если верить его словам… Лера очнулась в небольшом помещении, она сидела на небольшом кресле, а ее руки, в частности возле вен, были замотаны в бинты, но перед ней все-таки стоял Михаил, смотревший на нее простыми глазами, но готовыми свернуть горы ради нее, он прошептал ей на ухо: — Господь поможет тебе, пора отдать свое слово ему ценой грешников. Миша подал ей руку, дабы Игнатова встала, но встав, голова ее вся загудела, глаза опухли, весь мир будто раскалывался, но Миша продолжал шептать ласковые слова, и становилось чуточку легче, а слова все же про грешников и бога напугали, спросила запинавшись Лера: — Ч-что это значит? Он приобнял ее и вел куда-то, по пути объясняя: — Пойми, в нашем семь смертных грехов: зависть, им увлекается Соня Царева; уныние, им увлекается Дима Старов; алчность, им грешит наш Асхаб Тамаев, но я верю, что он справится; — они шли через весь подвал Миши, встречая каждого святого, улыбавшийся как-то подозрительно, мыслила Лера. — гнев — Андрей Видеокартов; похоть — Оля Желтотюпанова; гордыня — Руслана Паспортова; и чревоугодие, но для меня это лень, — Даша Иванова. Лера внимательно слушала, ни на что не отвлекаясь, так и дойдя до комнаты с дробовиком, осмелилась спросить: — Но почему именно они? Почти каждый грешит! — Ты права, но именно их я попытаюсь исправить, но… — Миша достал то ружье, но Лере будто все равно. — К сожалению, есть и те, кого никак не справить, например Царева, и чтобы точно попасть в рай после смерти, надо дать свое слово Господу… А сделаешь это ты, Лера… Не помня как, Лера согласилась на эту безумную затею и направилась, словно в трансе, к лицею. Но встретив своих врагов, как считала она сама, оружие у нее находилось в рюкзаке, впала в ужас, Соня громко хохотала: — И че ты стоишь, чмошница? Че так вырядилась, ха-ха! Она посмотрела на себя, оделась Лера без куртки, потихоньку замерзая, а те не переставали смеяться, а голова вновь стала раскалываться. Вся в слезах Лера побежала обратно. — Что произошло? — обеспокоился Миша. — Я… — плакала Игнатова. — Не смогла… Руки затряслись, голова заболела, ноги стали ватными, живот скрутило, а отовсюду шли голоса Миши: «Ты никчемна, умри же ты! Если не дать слово Господу, то ты должна умереть!». Лера стала убегать от всяких монтров, упавшие с неба, но все, как во сне опять же, медленно. Забежав в лицей, а там в туалет, взяла небольшой ножик с бумажкой, валявшееся у нее в кармане. Крики всех отовсюду не уходили, а что-то на латинском говорили про лицо. Она взяла нож и ткнула прямо в щеку, а потом начала резать губы, ничего не чувствуя, кровь всего-то растекалась на бумажке, тем самым образовав предложение: «Я никому не нужна… Я не смогла дать свое Слово Господу. Простите…». Но боль все-таки она почувствовала невыносимой. Отбросив в сторону нож, она сидела с полностью кровавым лицом и вспоминала все: издевки Сони и одноклассников, подставу Миши, абсолютно все, что причиняло боль, ведь хорошего в ее жизни можно на пальцах сосчитать.