Слово Господа

Матвей очнулся в холодном помещение, темнота и свет, светящий на него с помощью светильника, издевались над ним. Осмотревшись еще немного, он заметил, что его руки все в ватных дисках, а на полу была кровь. А на напротив сидел Миша. Голова раскалывалась. — Пришло время отдать свое слово Господу, Матвей. Пора. — сказал легко Миша, а потом приблизился к жертве поближе.

***

Лицей, возле кабинета №15 — Сколько раз тебе можно повторять! — рявкнул Асхаб, заметив вновь учившего уроки Диму. Матвеев пошатнулся, но всё-таки смог отойти. Когда Асхаб уже приблизился чуть ли ни ко мне стенке, Дима заметил следователей и жестом показал Тамаеву их. — Живи пока! — скрылся он. Сжм и Том подходили ко второму этажу. Томас спросил: — Помнишь кабинет? — Ох, Томми, склероз не щадит! В актовом зале! Подойдя туда, впереди бежал запыхавшегося ученика, приближаясь к залу. Там была вся восьмая параллель. Без лишних раздумий Сэм начал: — Дорогие учащиеся, нам нужно поговорить! Он рассказал все произошедшее: убийство Леры, ситуации с ней, убийство учеников на заднем дворе, избиение в туалете, но все равно некоторая часть слушала мимо ушей. А Ма вей приближался. Его зрачки расширены, руки дрожат, но не отпускают то, что даст ему донести слова до Бога… Он все подходил и подходил к залу… Настя подняла рука и отпросилась в туалет. Сэм сначала отказался, но Томас высказал: — Что такого, Сэм? Девочки, можешь идти. Мудакова потянусь за ручку, оттуда вышел пацан лет 16 с ружьем. Это Матвей. В его воспоминаниях витало много чего: «убить Настю, всех, детектива». Он ловко накинул дробовик и без раздумий пристрелил бедную Настю. Детективы успели крикнуть всем спрятаться в укрытие, но это уже не пригодилось. Ведь Матвей преподнёс ружье ко лбу, полицейские кричали остановится, но он ничего не слышал, а лишь глухой звук издало ружье. И окровавленное тело его грохнулось на помятый пол.

***

Несколькими днями ранее Лера сидела в компании с Мишей и Колей опять в том же подвале. Но все изменилось. Речи ведущих и любимого не цепляли, а отталкивали чем-то странным, страшным и непредвиденным. Когда очередная лекция кончилась, на улице Лера сказала, запинаясь: — Прости, Миш, но нам нужно расстаться! — Почему? — вздрогнуло его сердце. — Мне не по душе такая компания, прости, без этого никак? Сердце его разбито в клочья, голос опустел: — Никак… Лера поцеловала его в лоб на прощанье и ушла в лицей, в Миша стоял, сжимая самое первое их фото… «Все зря, но она заплатит за все…» — созревал потихоньку план его.