Пером и кистью

Спустя несколько месяцев… Арсений влетел в поместье, сияя сильнее, чем начищенный к его же юбилею чайный сервиз: — Антон! — крикнул он, стоя посреди большой залы и сжимая в руке столь долгожданную бумагу о принятии на службу в качестве посла России во Франции. Он уже сбился со счету, сколько ходатайств, прошений и служебных записок написал, пытаясь туда пробиться, но чувствовал, что это — именно то, что позволит ему и обрести счастье, и стать настоящим мужчиной. Благодаря переезду во Францию им с Антоном не только удастся сохранить отношения (и не притом ни одному из них не придется жениться, чтобы продолжать считаться человеком чести), но и проявить себя, показать, чего они оба стоят. — Я скучал за вами, милый, — Антон вытер руки о тряпку. Будучи полным воодушевляющей страсти, он весь упачкался в краске. — Меня приглашают во Францию, послом! Наконец-то приглашение! — О! — Антон вскинул брови и так и застыл с тряпкой в руках. — О… — Да-да, вот послушайте-с! Арсений Сергеевич зачитал несколько строк из письма и снова просиял, а затем принялся внимательно изучать Антона, и пытаясь прочитать его мысли по одному лишь выражению лица. Антон же скрестил руки, и качнул головой так, как качают недовольные жены: —Mon cher, я не… — О, нет-нет-нет! — Арсений быстро подошел к нему вплотную, — Не вздумайте отказываться! Я все продумал, нам выделят небольшой особняк в пригороде Парижа, там есть отдельный гостевой дом — устроишь там мастерскую. Кстати, — Арсений легонько коснулся ладонью щеки Антона и слегка повернул его лицо к себе, — Я слышал, что несколько художников, в том числе так любимый тобой Модильяни, объединились в так называемую «Парижскую школу» и, поговаривают, Леопольд Зборовский уже скупает их картины, чтобы организовать выставку… Мне кажется, твоим картинам самое место именно там. Антон стоял, не шевелясь. Все как в первый раз. — Ты… Не хочешь? Скажи прямо! — Арсений, напрягшись, взглянул Антону в глаза. Продумывая план, он даже не мог представить, что Антон может не согласиться, но вот он стоит перед ним и мнется, а не радуется! — Нет, Арсений. Просто ты же знаешь, что мне нужно дописать картину. — Он отвел глаза и грязно выругался. — Там не картина, а целая история! — Не переживай,mon cher,— протянул Арсений и коротко, почти невесомо коснулся его губ своими, а затем выдохнул прямо в них, — Мы напишем свою историю. Пером и кистью…