Теория мёртвых душ

Ночь. Ночью выползают все твари, непреспособленные к дневному существованию. Вылезают из дальних уголков сознания все черви грызущие душу своими грязными, греховными желаниями. Наступает расплата за всё греховное, накопленное за годы жизни ушедшей души. И груз расплаты ложится на её плечи. Боль. Тело разрывает адская боль. Ощущение будто все кости перемалывает в мясорубке. Лёгкие разрывает изнутри, воздуха категорически не хватает. Хочется умереть и смертью закончить эти мучения пока не стало хуже, пока она ещё может держаться на ногах. Но этого не произойдёт. Зрелище, представщее в зеркале, настолько убогое. Белки глаз буквально налились кровью, все вены почернели, создавая на трле сетку, будто на потрескавшейся фарфоровой кукле. Плоть бросает то в жар, то в холод, благо ванна находится рядом с её комнатой, можно спокойно подыхать. Она кашляет и лёгкие её разрывает, капли крови попадают на белоснежный фарфор раковины, становясь несвойственно яркими на гладкой поверхности. Как же плохо. Воспоминания о прошлой жизни яркими болезненными вспышками мелькают в голове. Больно. Невыносимо больно. Желудок крутит от головной боли и ком тошноты подкатывает к горлу. Тело не выдерживает. Ноги становятся ватными и девушка с грохотом падает. Больно. Не известно насколько были тяжелы грехи той старушки, и как долго придётся терпеть эту каторжную боль искупления. Кашель душит. Дышать не возможно. Тело не слушается, оно ослаблено и вернуться в комнату почти нет возможности, но и перспектива остаться на полу холодной ванной измпзавшись в собственной крови, тоже не радует. Она давно ходит в нижнем белье, исключительно из-за таких моментов. Бельё проще стирать, да и оно не так противно липко ощущается на теле. Мигрень отступает будто с издёвкой, даёт коротенькую передышку перед следующей вспышкой адской боли. ㅡ И снова ты мучаешь себя? Девушка привстаёт, опираясь на белоснежную раковину. ㅡ Тебя спросить забыла. ㅡ с трудом огрызается девушка и сплёвывает накопившуюсч кровь. ㅡ Подыхаешь как последняя тварь. ㅡ Да и хуй с ним. ㅡ огрызается брюнетка. Ей плохо и хотелось бы отмучатся без лишних наблюдателей, тем более тех, что раздражают больше, чем сама боль. Вспышка боли, головной боли. И она падает, не успев даже ухватится за что-то, чтобы не удариться об холодную плитку. ㅡ Твою ж мать. ㅡ произносит мужчина. Ему не привыкать наблюдать данную картину. Все эти мучения - плата за украденные чувства, за излишнее желание ощущать себя человеком, живым человеком. Она этого не желает. Не желает быть человеком, не желает возвращаться в тот мир, где её душу убили, задушили. Но такова её участь, её назначение. Она помогает душам сыскать покой, забирая всё, что их удерживало себе. Днём всё хорошо, но ночью. Воспоминания о прошлой жизни будто цунами поглащает сердце, усиливая боль прошлого в десятки тысяч раз. Многие жнецы желают заполучить хоть каплю того, что она получает в сто процентном объёме. И могут забрать это силой. И здесь она прячется от мира всего, от всех желающих заполучить лакомый кусочек. Он уже привык к такому её состоянию. В таком состоянии любой может ей воспользоваться. Если она пожелает, может отобрать ту боль, что буквально рвёт её изнутри, дробит кости. Но если нет, у других есть шанс получить желаемые ощущения другим способом - через половой акт. Типичное изнасилование, как принято говорить в человеческом мире. Но в такие периоды времени она прячется в комнате, что бы никто даже пальцем тронуть её не смог, ибо гнев её страшен. Только он в очередной раз поднимает её с кабельного пола ванной. Только он может приблизится к ней, ощущать её агонию без насильственного преобретения чувств. Сильные руки поднимают её с пола. Голова ничего не соображает, она даже не может удержаться, обхватив шею парня руками. В его руках она больше похожа на тряпичную куклу, неспособную удержать ни одно положение в которое её приводят. Он снимает верхнюю одежду, прежде усадив девушку в ванну, и после усаживается рядом. Он подтягивает её к себе приобнимая одной рукой. Она послушно откидывает голову ему на плечо, прижимает ноги к себе. Тоненькие струйки холодной воды бьют по плечам ослабляя муки агонии. Больно. Ужасно больно. Воспоминания. Снова они возникают в памяти отдаваясь головной болью. Дрожь пробирает всё тело, лёгкие горят и неприятный ком подступает к горлу. ㅡ Тихо. ㅡ полушёпотом произносит брюнет буквально ловя задыхающуюся девушку. Температура тела почти не упала, но ей уже стало чуть проще откашливать кровь накопившуюся в лёгких. Судороги неспешно отпускают тело, и девушка расслабляет напряжённые мышцы. Кожа перестала так пылать. Температура упала слишком резко. Он выходит первым. Снимает подготовленное полотенце, повязывает на бёдрах. Она хватается его за шею, чтобы парню было проще её поднять. Усаживает на стиральной машине и начинает аккуратно вытирать мокрое тело, зная, что любое не осторожное прикосновение может вызвать боль. Учащённое дыхание не на долго выравниваеться. Тело снова пробирает дрожь, но уже из-за холода. Сколько это ещё продлится? Одна ночь? Две? Может пять? Неизвестно. Не важно сколько, лишь бы катарга закончилась. Он поднимает брюнетку на руки, несёт к постели. В голове мелькают всевозможные мысли. Он спокойно может ей воспользоваться, и мог бы воспользоваться и раньше, неизвестное количество раз, но ни разу этого не сделал. Почему? Хороший вопрос. Он и сам не знает точный ответ. У него просто не было желания? Возможно. А возможно и то, что она и так позволяет ему брать то, что захочется. Брюнет укладывает девушку и сам ложится рядом, крепко прижимая спиной к себе. Брюнетку жутко знобит, и дрожь переходит в судороги. Тепла от тела парня почти не чувствуется, но это всё равно ослабляет муки. Под утро, с большим трудом, девушка засыпает. Он это чувствует. Когда она прижимается к нему, кладёт холодные ладошки ему на спину. Маленькое женское тело перестаёт дрожать, а ровное дыхание щекочет ему шею. Одна адская ночь позади, не известно только: как долго эта мука будет продолжаться?