Любимый враг.

С балкона дул ветер, длинные, прозрачные шторы алого цвета двигались вперёд-назад, лунный свет попадал прямо в покои, на кинжал, который все ещё лежал на ковре. Лезвие оружия всё ещё было в алой крови, которая уже не капала на узоры ковра. Фарах и Мустафа сидели на кровати, обе не произносили слова, смотрели а одну точку. Время от времени, шехзаде смотрел на руку Фарах, которая, кажется, все ещё причиняла ей боль. Шехзаде аккуратно встал, взял кинжал с ковра и осмотрел со всех сторон и поставил на рабочий стол. Мустафа краем глаз посмотрел на персиянку, которая всё ещё сидела неподвижно и вышел на балкон. — И какой конец нас ждёт? — Под словом «нас», она имела ввиду себя и ребёнка. Но Мустафа даже не посмотрел её в сторону, кажется, его мысли были охвачены чем-то другим. Фарах была готова принять любую участь, но волновалась только ради ребёнка. Встав с кровати, она подошла поближе к балкону. — Меня ждёт казнь, так ведь? Если так, то я приму свою участь, если позволишь мне родить ребёнка. Малыш не должен отвечать за грехи матери. — Ты права, — коротко ответил он и повернулся к ней. На его лице было разочарование, но он все ещё не мог принять как она ударила его ножом в спину. — Под сердцем ты носишь ребёнка династии Османов. — Ребёнок принадлежит ещё и династии Сефевидов, — подошла она поближе. — Не надо забывать и этот факт. — Но если про это узнают, ребенку не жить, как и тебе. Наш Повелитель отошлет твою голову Шаху Тахмаспу, а ты хочешь этого?! — накричал шехзаде, подойдя поближе к ней, но увидев страх в её глазах, сразу же отошёл. — Никто не должен узнать о твоём происхождении, понимаешь? — Оставишь меня всё ещё здесь? Потеряв доверие? — шатен отмахнулся от вопроса и вернулся на балкон. — Я буду ждать вашего приказа, — после этих слов, старший наследник услышал, как закрылась деревянная дверь и он остался один в покоях. От адской боли в руке, Фарах всю ночь не спала. Ей ещё мешали навязчивые мысли, о казни и о другом, хоть и всю ночь Бейза пыталась её успокоить. Персиянка так и не ответила подруге, что случилось с её рукой. Утром, когда Фарах наконец-то уснула, как и Бейза, которая тихо спала сидя, их покой нарушила Махидевран. Бейза сразу встала и разбудила Фарах, а черкешенка приказала блондинке покинуть покои. Махидевран подошла поближе к Фарах, волосы её были распущены, она была одета в халат, сиреневого цвета, выглядела женщина встревоженной, но пыталась скрыть все это. — Мой сын сообщил об этом мне только сейчас, — Фарах встала с кровати и продолжила слушать. — Он решил, что не доложит о твоих намерениях Повелителю и посылает тебя в Старый Дворец. — А-а мой малыш?.. — взялась она за живот. — После его рождения, нас обеих казнят, да? Зачем же так жить, госпожа? Лучше убейте меня, вот и всё. — Радуйся, что мой сын тебя простил, такую как ты, надо казнить, предательница, — эти слова очень плохо подействовали на Фарах и она отпустив голову, начала вытирать слезы, которые поступили ей в глаза. — Советую тебе собрать свои вещи поскорее, — после этих слов, госпожа покинула покои и оставившись одной, Фарах беспомощно упала на колени и зарыдала, сжимая рукой свой живот. Пока Бейза собирала вещи Фарах, успело и темнеть. Фарах решила, что уедет уже завтра, ведь уже было поздно. Персиянка сидела за столом, писала что-то на бумагу, которая лежала перед ней, но время от времени останавливалась и смотрела на закат. Но положив перо, она положила руку на живот, начала гладить. Взгляд Бейзы перешёл на Фарах. — В один день, мы вернёмся сюда, как почётная персона, обещаю тебе, — после этих слов, она перевела свой взгляд на Бейзу, которая продолжила собирать вещи. — Оставь здесь все украшения, да, на столе. И не смотри на меня так. — Ты чего? Оставишь подарки? — Не успела она ответить, как деревянные двери со скрипом открылись и вошла Фатьма, с гордо поднятой головой. Заметив свою соперницу Фарах вытерла слезы с глаз, но не встала ей. Бейза почтенно склонила перед ней голову, ведь хорватка всё ещё являлась матерью шехзаде, хоть и ненавидела её. Наложница даже не посмотрела в сторону Бейзы, подошла поближе к Фарах, уже стояла напротив к ней. — Наша шлюха уходит? Как рано. А я даже не успела тебя наказать, — лицемерная улыбка появилась у неё на лице. — Следи за своим языком, Фатьма, — услышав, как она обратилась к ней, Фарах еле сдерживала себя, чтобы не огрызнутся. — Мне интересно, как ты расстроила шехзаде, что он тебя выгоняет, — Фарах гордо встала и подошла поближе к Фатьме. Персиянка осмотрела девушку со всех сторон и глубоко вздохнула. — А ты, как я вижу, не смогла разузнать, да? Ты со своим сыном иди в покои Мустафы, расскажет всё, может, ещё и повезёт, спустя несколько месяцев опять узнаёшь, какого это лежать в его постели, — от блондинки вырвался смешок и Фатьма бросила на неё разъяренный взгляд. — Но ты не волнуйся, не успеешь соскучится и я вернусь, но уже не одна, — погладила она свой живот. — Мы ещё посмотрим, — оттолкнув Бейзу вышла она с покоев. Фарах снова села на маленький диванчик, и продолжила писать что-то на бумагу. До утра Фарах не закрыла глаза, а как только взошло солнце, встала с постели и простояла у окна, пока не проснулась Бейза. Когда они уже шли к карете, через Ташлык, Фарах слышала, как девушки перешептывались за её спиной и повернувшись посмотрела на одну из девушек, которая смотрела ей прямо в душу. Шатенка, с карими глазами, бледного цвета кожи осматривала Фарах с ног до головы, но Фарах отвела взгляд от неё и вышла со дворца. Её провожали только двое: Фидан-калфа и Бейза-хатун. Фидан что-то говорила спеша за ней, как и блондинка, пыталась догонять их. Подойдя поближе к карете, наложница посмотрела в сторону дворца и заметила на балконе Мустафу. Глаза её засияли, хоть и она пыталась скрыть свою улыбку. — Я вернусь, — перевела она свой взгляд на Фидан и на Бейзу, взяв вторую за руки. — Я обязательно вернусь, хорошо? — Фарах, думай о ребёнке, не спи на холодном, все будет хорошо, ты беременна, вернёшься в скором времени. Фарах села в карету и закрыла дверцу, помахав на последний раз своим друзьям, карета двинулась и глаза её снова наполнились слезами. Она думала сейчас только о своем малыше, и молилась, чтобы тот родился мальчиком. Старый Дворец оказался довольно мрачным местечком. Выйдя с кареты, она увидела огромный, роскошный Дворец, хоть и на вид он был поменьше ТопКапы и других дворцов, которые находились в Санджаках. Ещё и был сад, в окружении дворца, хоть и очень маленький, где росли разные цветы. Девушка вошла во дворец слёз, где было множество женщин и бушевала жизнь. Можно было слышать как они разговаривают, смеются и так далее. Не успела Фарах оглядеть тут всё, как к ней подошла женщина среднего возраста, по виду кажется она была калфой. — Фарах-хатун, да? — с интересом осматривала её женщина и персиянка кивнула. — Мне сообщили о том, что ты приедешь. Наша госпожа, сама Махидевран-султан мне приказала ухаживать за вами, так как вы носите под сердцем её внука, — услышав как Махидевран «волнуется» за внука, Фарах усмехнулась. Значит, это учтут здесь и будут хорошо за ней ухаживать, это к лучшему, подумала девушка про себя. Фарах дали маленькие покои, как у фавориток в Манисе, у неё ещё и была соседка, Назлы-хатун, хоть и они с ней почти не общались. С прихода в покои и до вечера Назлы сидела у окна и что-то шила. Как только наступил вечер, Фарах ходила туда-сюда по покоям, думая, как можно развлечься. Назлы не проронила не слова, всё ещё что-то шила и Фарах захотела развеять обстановку. — А зачем тебя сюда отправили? — ответ не пришел. Фарах повторила вопрос, но девушка ничего не сказала. — А ты откуда родом? — решив, что первый вопрос может не понравился её соседке, она задала другой, но та снова не ответила. В этот момент и в покои вошла калфа, которая её встречала. — А что с ней? — указала Фарах на соседку. — Она глухо-немая, — после этих слов, наложница вздохнула и села на диван, понимая, что не сможет найти общения тут и вообще, в скором времени умрёт здесь от скуки. — Ты голодная? — наложница покачала головой. Калфа понимающе кивнула и подошла к Назлы, коснувшись её, девушка посмотрела в её сторону. Калфа что-то объяснила ей с руками и та покинула покои. — И так, зачем ты тут? — Я не хочу говорить по этому поводу, — надула она губы, как маленький ребёнок и калфа ничего не ответила, покинув покои. Фарах выбросила подушку с кровати и устало легла на кровать, закрыв глаза и сдержав крик. Но взяв другую подушку, она прижалась лицом к нему и закричала со всех сил, после, зарыдала, так и уснула.