когда погаснут все огни

      Май уже близился к концу; школьники всё чаще выползали на улицу, словно ощущая собственную вседозволенность из-за близкого окончания учебного года. Многие так вообще без зазрения совести прогуливали уроки, собираясь в фудкортах и тенистых скверах. — Везучие, — со вздохом произнёс Раскольников, глядя из окна актового зала на ораву несущихся детей. Кириллов, сидевший рядом, ничего не ответил, продолжая вертеть в руках изрядно потрёпанную кисточку. — Граждане отдыхающие! Парни обернулись. На сцене важно стояла Таня Ларина, размахивая какой-то свёрнутой газетой. — Не отлыниваем от работы, иначе рискуете остаться без обеда! Давайте, пошли-пошли-пошли, веселее! У вас мины такие, будто я вас тут навоз таскать заставляю. Спорить с Лариной — себе дороже. Родион с грустью отошёл от спасительного источника свежего воздуха и направился на помощь Лизе Тушиной, которая что-то старательно рисовала на большом листе бумаги. У Тани же тем временем нарисовалась новая жертва: — Молчалин! А ну поднял свою пятую точку с кресла и метнулся кабанчиком за декорациями. Молчалин, чуть не грохнувшийся с того самого кресла, готового развалиться от любого неосторожного движения, обалдело воззрился на прифигевшую Таню, ибо «метнуться» означало телепать аж в подвал. — Танюш, ну где справедливость?! Как что, так сразу Молчалин. Я ж умру, если туда-обратно сбегаю, — парень умоляюще сложил руки, прося пощады. Но девушка грозно посмотрела на бедолагу, оставаясь непреклонной. — Лёха, ты мужик? — неожиданно подал голос Печорин, завернувшийся в пыльную штору. Сие подобие мумии (или чурчхелы на пляже в Геленджике) даже не задумывалось о том, что лучше было промолчать и не высовываться из своего импровизированного кокона. — Так, и этого оболтуса тоже захвати, а то он мне здесь все шторы вместе с карнизами нахрен поотрывает. Печорин только и моргнул. — Так блять! Что за несправедливость? У меня вообще-то очень важное дело. Таня! Танечка! Мы же договаривались, я окна мою. Танюш! Но Ларина, гордо развернувшись, уже направилась к Ленскому, которого чуть не прибило падающим шкафом. Юноша отделался лишь лёгким испугом, а вот со старым шкафом дела обстояли хуже. — Всё, — коротко констатировал Кириллов. Таня нахмурилась: — Что всё? — Погиб наш шкаф, невольник чести, — грустно выдал Ленский, устремив взгляд на деревянную громадину, до этого едва не прибившую его. — Пал, оклеветанный молвой! — вдруг заорал Печорин, раскачиваясь вместе со шторой и не обращая внимания на подозрительно скрипящий карниз. Ларина лишь накрыла лицо рукой и отвернулась, чтобы не травмировать свою психику ещё больше. — Господи, обезьяна с гранатой, слезай уже с пальмы и дуй в подвал, я вроде ясно выразилась. Григорий, жутко расстроенный тем, что ему не дали зачитать стихотворение любимого Лермонтова, драматично вскинул руку и шагнул вперед, дабы спрыгнуть с подоконника и трагически завершить эту позорную жизнь, позабыв при этом выпутаться из плотного тканевого кокона. Через секунду раздался такой страшный грохот, что все невольно застыли на месте, обращая взоры на Ларину. Та стояла молча, казалось, целую вечность, а потом медленно развернулась в ту сторону, где только недавно распинался Печорин. На том месте возвышалась огромная гора из ткани и деревянного карниза. Все испуганно вжались в стены, предчувствуя близкий апокалипсис. — Нам пиздец, — тихо произнёс Ленский. Печорин, осознав роковую ошибку, старался быстро выбраться из-под завала, пока Таня, сжав кулаки, медленно приближалась к нему, борясь с диким желанием отмутузить Гришку этим самым карнизом. — Где ты должен сейчас быть, ну-ка напомни мне, чурчхела несчастная? Барахтаясь под многометровым куском ткани, Печорин всё же смог отползти к двери и с криком: «Танюша, нервные клетки не восстанавливаются!» выбежал из актового зала. Молчалин, всё ещё сидевший в кресле, постарался быстро ретироваться вслед за Печориным от греха подальше, чуть не сбив при этом Шатова, вернувшегося в пристанище ужаса и вакханалии с вёдрами краски. Ларина чуть ли не взвыла: — Сил уже на это дурдом нет, помогите хоть кто-нибудь! — Бог поможет, — сказал Шатов, всё ещё стоя в проходе. Недолго думая, он наконец зашёл в актовый, неся банки к сцене. Близился конкурсный день.

* * *

      Подвал встретил двух «героев» сыростью и спёртым воздухом. — Ну и душок, — скривился Молчалин, заходя внутрь и нащупывая на стене выключатель. — Тю, в подвалы что ли никогда не лазил? Скажи спасибо, что здесь воды нет, а то мне пришлось бы тебе лодку мастерить, — усмехнулся Печорин. — Зато ты у нас прям спец по подвалам. — Пф, спрашиваешь! Вот когда я был на Кавказе… И только Печорин собрался предаться былым воспоминаниям, его бессовестным образом оборвали. — Ладно, понял, пойдём лучше достанем эти несчастные украшения и оттарабаним их Танюхе. Печорин уже был готов жутко обидеться на собрата по несчастью, но решил пока повременить с этим. В конце концов, кто согласится его защитить от разъярённой Лариной, если не Молчалин?       Коробки с украшениями и прочей «галиматьёй», как выразился Лёша нашлись довольно быстро. — Придётся огорчить нашу Таню, но часть из этого барахла бессовестно сожрали мыши. — Наша Таня громко плачет, — начал Печорин. — А чтоб не плакала или, ещё чего хуже, не отходила веником, надо это испорченное барахло, как ты сказал, вы-бро-сить к едрене фене и дело с концом. И Григорий полез в первый коробок, вытаскивая разные подпорченные украшения. — А пиздюлей нам не дадут? Печорин оторвался от своего важного занятия, на секунду размышляя над поистине мудрым замечанием Молчалина. Потом плюнул на всё это и продолжил копошиться в коробке: — Да и хуй с ним. Таня, может, и не заметит, что тут меньше вещей стало, зато нам не скажет, что это мы эти о-о-очень прелестные украшения испортили. Вскоре парни, закончив это благородное (или не очень) дело, направились обратно в актовый зал. — Нет, вы только посмотрите на это, — Печорин распахнул двери, наблюдая удивительную картину. — Скажите, Алексей, вы видите то же, что и я? — Если вы имеете в виду пир, развернувшийся на наших глазах и на который нас не пригласили, то да. — Вот так, господа, друзей и теряют. Теперь осталось лишь помирать. — Если вы оба сейчас не придёте к нам и так и будете стоять и выёбываться, то я запущу вот этой ложкой прямо вам в лоб, — заявила Тушина. В том, что она могла это сделать, никто не сомневался — будучи подругой Ставрогина, она частенько одаривала того подзатыльниками. — Поняли, приняли, не дураки — Сильно сомневаюсь, — прошептал Кириллов.       Импровизированный стол ломился от вкусностей: на общие деньги студентов Лиза и Володя скупили все булочные в округе и половину продуктовых. — Так, сейчас ещё дошик заварится, вообще улёт будет, — важно заявил Раскольников. — М-м-м пифща богоф, — с набитым ртом ответил ему Ленский, облизывая с губ заправку салата. Кириллов хотел было взять с тарелки последнюю редиску, но Печорин, ловко перегнувшись через весь «стол», стащил её прям под носом у Алексея. — Прости, Лёш, ничего личного, — откусив половину ухваченного трофея, примиряюще произнёс Печорин. — Эх, щас бы шашлычку… Таня усмехнулась: — Вот если ты придумаешь, где нам взять лишние три косаря на шашлык, я с радостью разделила бы твоё желание. — Да я вам сам такой шашлык забабахаю! — Слушайте, — подключилась Лиза, — а что, если и правда поехать на природу? Речка, Гришка вон шашлык организует, картошку запечём. Шатов, до этого сидевший молча, неожиданно согласился. — Предлагаю подождать остальных, — заметил Молчалин. — Тогда уже и обдумаем. — Но все запомнили, что с Печорина шашлык! — добавила Таня. — Будет возмещать материальный ущерб. — Эт какой ещё? — А кто сегодня полудохлой чурчхелой повис на шторе и обломал карниз, дурень ты?! Дверь с грохотом открылась и в актовый ввалился Грушницкий: — Ебал я эту философию, чтоб она к чертям сгорела вместе с тем, кто составлял это грёбаное расписание! Манать их всех в задницу, я в ахуе… — И тебе привет, — хохотнул Печорин. Грушницкий подошёл к столу и плюхнулся на табурет: — Простите. Раньше не мог прийти, препод ни в какую не поддавался на уговоры. — Ничего, — отмахнулась Ларина, — тут дел ещё по горло, поедим и придумаем тебе работу. М, кстати, где Чацкий? С самого утра о нём ничего не слышно. Грушницкий ухватил пирожок. — А, опять наш Саня спорит о важности отказа общества от консервативных взглядов, ведь это ведёт к укоренению предрассудков и ещё чему-то там, я в эту чепуху не вникал… Кириллов закурил сигарету, несмотря на недовольство Ивана Шатова, которому уже порядком надоел табачный запах в их общажной комнате. Но так как Лёша от своего удовольствия отказываться не собирался, Шатову ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и продолжить своё увлекательное занятие в виде поедания огромной сырной булки. — …Отвратительно! Этот крендель даже слушать меня не стал. Выпроводил за дверь, мол, катись отсюда. Послать бы его куда подальше. — Вспомни солнце вот и лучик, — улыбнулся Молчалин. — Только о тебе толковали. — Надеюсь, хорошее, ибо я зол как тысяча чертей. И очень голоден. Кириллов любезно нашёл в кучке обрезков бумаги и прочего хлама ещё один табурет и протянул его Чацкому. Тот недовольно плюхнулся на сиденье; впрочем, стоило Саше увидеть крабовые чипсы, всё недовольство вмиг пропало. Закинув в рот приличную горсть чипсов, Чацкий блаженно зажмурился, а Печорин назвал его «гастрономическим извращенцем». — Да какой псих, ну, кроме тебя, конечно, и, может, Базарова, согласится добровольно сожрать это, — Печорин, скривив нос, указал на смятую розовую пачку. — То ли дело с беконом… Чацкий, уже готовый вскипеть как чайник, открыл было рот, но назревший «конфликт» вмиг был благополучно разрешён Молчалиным: не особо церемонясь, тот двинул Григория по затылку, так что всё желание рассуждать о чужих вкусах у последнего отпало. Двери в помещение снова открылись, благо на этот раз они не грозились слететь с петель. — Ба, да тут веселье в самом разгаре! Не кто иной, как Верховенский собственной персоной, а за ним и Онегин. — Только они почему-то невесёлые какие-то сидят, но ничего, сейчас мы это исправим, — Петруша довольно потёр ладони: — Женя, прошу! Онегин ловким движением вытащил руки из-за спины, показывая публике две бутылки шампанского. Послышался весёлый гул. Печорин же разочарованно сплюнул: — Тьфу ты, етить эту богомышь. Женёк, коньяку б притарабанил — цены тебе не было… А-ай! Лиза, не сдержавшись, всё же стукнула Григория ложкой по лбу. — Жопа не треснет? Человек на свои деньги алкашку покупает, а ему вечно всё не так. — Да где ж ты услышала, что что-то не так? — А кто минутой ранее коньяк требовал? — Во-первых, не требовал, а предлагал альтернативу, — Печорин поднял указательный палец вверх, — а во-вторых… — А во-вторых, хватит с тебя и шампанского, — вмешалась Ларина, — от тебя и трезвого проблем хватает. — Всё, — хлопнул Кириллов, привлекая внимание, — Гришане не наливаем! И, развернувшись к обалдевшему Печорину, парень подмигнул: — Будешь знать, как чужие редиски себе хамылить. Бедный Гриша уже решил, что всё студенческое братство-сестринство решило сговориться и отвернуться от несчастного отщепенца судьбы, но Родион, сидевший до этого тише воды ниже травы, вдруг предложил смилостивиться над кавказской чурчхелой и поделиться с ним выпивкой. Недолго думая, его поддержал и Ленский, мол, «чё это Печорин страдать должен». Женя Онегин на это возразил, что пускай несчастный хотя бы наказание какое-нибудь выполнит за свои провинности. Верховенский уже хотел было предложить гениальную, по его скромному мнению, идею, но после слов Чацкого об адекватности предстоящего задания, сник и передумал. Сошлись на том, что Печорин должен на коленях раскаяться во всех своих грязных помыслах, в том числе, против шампанского и павшего смертью храбрых карниза, перед каждым из присутствующих. Раскольников первым поддержал эту чудесную идею. — Скучновато, конечно, — протянул Верховенский, — но я согласен. — Херня из-под коня, но для Печки пойдёт, — махнул Молчалин. Вздохнул, провинившийся подошёл к Тане да как грохнулся на пол. — Видать, сильно накосячил, — шепнул Шатов. Кириллов хмыкнул. — Да не, просто карнизом по башке крепко приложило. Лиза Тушина незаметно достала мобильный и теперь снимала увлекательное видео в беседу.       Вошедшие Ставрогин и Базаров даже не сразу поняли, что происходит и почему они это видят. — Это у вас типо такая разовая акция — сядь в кружок и посмотри, как Печорин отсосёт Володе? Ленский вмиг покраснел, а Печорин, только опустившийся перед ним на колени, подскочил и скрестил руки на груди. — Блять, Ставрогин, типун тебе на язык! Петруша хохотнул. — Ты язык-то не трогай; а Ленский между прочим хороший кандидат… При этих словах Владимир ещё больше покраснел, Лиза от приступа смеха съехала со стула на пол, а Шатов вообще не понимал, что он забыл среди этой небогоугодной канители. — Ты, Верховенский, судя по всему, уже проверял, — хмыкнул Гриша. — Я тебе щас как проверю! — усмехнулся Онегин. Печорин мотнул головой: — Мне не надо, иди лучше на Ленском своём проверяй. На бедного Володю было страшно смотреть — по цвету он уже ничем не отличался от помидоров, лежавших перед ним в тарелке; и неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не Аркаша Кирсанов, пришедший невесть откуда с очередной лягушкой. — …Бля, Аркаш, такой момент сорвал, — в который раз сокрушался Кириллов. Прошло уже минут двадцать со времени сего инцидента. За это время успел прийти и Разумихин, предложивший отнести уже тёплое шампанское в холодильник и вскипятить вместо этого чаю; Печорину снова досталось, на этот раз от Базарова, который пришёл сюда, по его словам, только ради редиски, а Гриша её всю бессовестно сожрал. Обозвав его каким-то заумным биологическим термином, Евгений отсел подальше, а Грушницкий шепнул Григорию, что Базаров — доставучий петух и к тому же скрытый зоофил, а про редиску он ляпнул просто так, чтобы был повод прицепиться. Печорина такая версия вполне устраивала. Чацкий бегал вместе с Таней по всему актовому залу, сокрушаясь на некую «нехорошую личность», которая побила половину кружек, и теперь они не смогут выпить чай. Виновного на этот раз не нашли (к великому облегчению Григория), и Шатов предложил бросить эту затею: «Бог всё видит, всем воздастся по заслугам». Чацкий бросил в ответ, что бога нет, и пошёл дальше на поиски тары для питья. Обнаружив, стаканы, в которых Кириллов мыл кисточки, Саня решил пустить их на благо народа, воскликнув, что от обезвоживания теперь никто не умрёт. Кириллов притащил свой рюкзак, в который можно было уместить половину университета, и радушно предложил допить его чай, благо на этой видавшей виды пачке лёшины запасы не заканчивались. Печорин пообещал, что, когда они поедут на природу, чай в пакетиках им не понадобится: — Я когда на Кавказе был, меня там такие чаи зашибенные научили готовить, голову от одного аромата потерять можно! — То-то я смотрю она у тебя совсем не работает, — хмыкнула Таня, — думалку чаем отшибло, теперь будем знать. Разумихин шикнул на обоих, неся в руках два горячих электрочайника: по кружкам разлился кипяток, и воздух наполнился ароматом чего-то сладкого. Володя, сделавший было глоток, вспомнил про температуру жидкости, но было уже поздно: теперь парень сидел, смешно высунув язык. Кириллов, отходивший убрать рюкзак, вернулся со стаканом в руках. — Блин, а почему чай с привкусом…гуаши? — он недоумённо посмотрел на тёмный стакан, который Чацкий до этого так тщательно вымывал, — Ну и блевотина же, ещё и остывшая. — У меня чай ещё горячий, — произнёс Аркаша, чуть ли не утыкаясь носом в жидкость. — Что-то мне подсказывает, — начал Родион глядя на стакан в руках Алексея, покрытый какими-то странными разводами, — что ты пьёшь точно не чай. У тебя посуда вся в мазне, а Саша всё мыл. Кириллов подошёл к открытому окну и вылил содержимое стакана прям на улицу. Глядя на мутную жидкость, по цвету слишком далёкую от чая, парень коротко сказал: — И правда, не чай. — Лёш, ты нахуя эту бурду сейчас кому-то на голову вылил? — Онегин смотрел на парня как на последнего идиота. — Ай, ну и ладно! — беспечно махнул Верховенский, — может, так тому и надо. — Господа, — звонкий голос Лариной вновь раздался за столом, — мне прискорбно это сообщать, но если мы сейчас же не закончим нашу дружескую посиделку, то подготовить зал к конкурсу мы точно не успеем. Нам ещё что-то ставить придётся, не забывайте! Печорин грустно вздохнул: — Умеешь ты, Танюшка, всю атмосферу испортить. Вот только-только… — Я тебя умоляю, только-только! Ты ж через секунду опять найдёшь себе приключения на одно место и пообрываешь мне последние декорации, которые и так на соплях держатся. — Печорин уже что-то сломал? — спросил Базаров. — Ещё бы, — усмехнулась Лиза, — наш карниз. Тот пал и помер. — Вот и помер дед Максим! — Гриша, твою налево!       Все единогласно приняли решение оставить уборку стола на совести Печорина — меньше ущерба будет. И вот через десять минут актовый снова наполнили крики Тани, которая пыталась стащить со стремянки Кириллова, решившего проверить, можно ли повеситься на старой люстре, и одновременно с этим давала указания остальным «лентяям» и «душегубам», не забывая покрикивать на обнаглевшего, как ей показалось, Печорина. — Ваня, а принеси мне воды для кисточек! Шатов отошёл от стремянки и направился к подоконнику, где одиноко стоял потёртый стакан. Кириллов взял из его рук тару, подозрительно пахнувшую корицей и ягодами. — Чай… Грустно вздохнув, юноша опустил в остывшую воду потрёпанную жизнью кисточку: чай чаем, а докрасить до вечера успеть надо…