запах глинтвейна

***

      — Папоцка! Папа!       — Аув? — тихо и дразняще протянул Чимин, отвернувшись от кухонного островка.       — Аув-аув-аув! — подхватил четырёхлетний ребёнок, совершенно позабыв, с какой целью пулей выбежал к омеге из отцовского кабинета.       Чимин присел вслед за сыном на край нового молочного дивана, чтобы сделать небольшой перерыв в конце, вообще-то, выходного дня. Ребёнок импульсивно повернул голову следом за омегой, когда главный в доме альфа появился в дверном проёме, разделявшим гостиную и рабочий кабинет. Всё потому, что не почувствовать его в комнате было невозможно. Какая разница, сколько метров между ними было, когда при совершенно серьёзном лице мужа Чимин слышал запах яркого и счастливого апельсина с горчинкой. Даже факт того, что их запах во многом был общим, омега вполне мог различить отдельные от себя нотки. И папа с сыном заговорщицки прижались друг к другу, пока смотрели в глубокие коньячные глаза их главного защитника.       — Папа! — шепнул Чонсу ему возле лица. — Папуля сказал, цто я — цудо!       — Ах… Вот это да! — осторожным шёпотом отвечал он. — Ты узнал очень важный секрет, солнышко. Отец так тебе и сказал? — иначе переспросил омега в очередной ненавязчивой и, очевидно, безуспешной попытке исправить обращение «папуля».       Возможно, если бы наблюдавший за ними сию минуту Чонгук это не поощрял и любовно не повторял слово за сыном, у Чимина бы это получилось. В конце концов, его папе в своё время удалось вбить омеге в голову, что отца нужно называть отцом. Но Чимину достались муж и сын, которые категорически отказывались придерживаться привычных омеге семейной иерархии и порядка.       — Ага! Папуля сказал, цто меня поцеловал ангел, потому цто я родился! — восторженно делился новым для него открытием ребёнок с жемчужным блондом, как у старшего альфы.       — Всё именно так, волчонок. Но хочешь, я расскажу тебе, какой именно ангел это был? Любовь! — шепнул Чимин и подхватил сына с дивана, подумав расплющить его в своих объятиях, как самую свежую, самую мягкую и самую вкусную зефирку. — Большая-большая любовь, которая сейчас говорит мне защекотать маленького Чонсу!       — НЕ-Е-Е-Т! Папуля, помоги! Папа хоцет меня секотать!       В дверь постучали, и, когда Чимин обернулся, ожидая увидеть лицо мужа, кабинет уже был закрыт с обратной стороны. Это лишь напомнило о том, что сегодня был не просто выходной день. Во-первых, Чимин был почти готов: на нём были молочные брюки и шёлковая рубашка оттенка жжённого сахара, а на спинке барного стула висел молочный пиджак, который ему оставалось надеть. Чонгуку нужно было переодеться из домашней одежды в чёрный смокинг, который Чимин уже подготовил для него в гардеробной. И после этого они могли выдвигаться на благотворительный вечер, где омега не бывал больше полугода.       Помимо всего, сегодня должен был прийти редкий в этом доме гость, но особенно желанный для одного члена семьи. Чимин заканчивал прибирать на кухонном островке после того, как Чонсу поужинал. И совсем уж отвлёкся от тревожных мыслей, когда сын резко выбежал от Чонгука. Со стуком в дверь вернулось беспокойство, и Чимин замер на мгновение, после того как опустил сына на пол. Вся картина идеального дня, идеальной семьи и идеального счастливого запаха стала угрожающе потрескивать распадом.       — Дядя Тэ! Это дядя Тэ!       Чонсу унёсся в прихожую быстрее омеги, подтягиваясь к дверной ручке и пытаясь открыть запертую дверь. Несмотря на то, что в дверь именно постучали, это всё равно мог быть и Тэхён тоже, просто в сопровождении телохранителей. Но за дверью оказался только Юнги. Чимин даже выдохнул с облегчением, как будто ему тоже нужно было время перед приходом редкого гостя.       — Дядя Юнги! — восторженно воскликнул ребёнок.       — Волчонок, его не было двадцать минут. Давай пропустим его внутрь? — попросил омега. — Не прыгай на пороге.       — Папуле грустно, потому цто придёт дядя Тэ? Я ему скажу! — заявил Чонсу и убежал к кабинету.       — Тэхён уже внизу. Его досмотрят, и он поднимется. Машина готова, Салем с охраной ждут вас внизу, — сообщил Юнги.       — Спасибо, проходи. Чонсу только что поел, но если он проголодается, в холодильнике есть творожок для него, — нервно напомнил Чимин то, что уже говорил с полчаса назад. — Только не давай его холодным, пожалуйста. Мы ненадолго, укладывать его не нужно, мы успеем…       — Хватит. Остановись и выдохни, — посоветовал Юнги, разулся и расстегнул чёрный пиджак, под которым можно было разглядеть не только белую рубашку, но и тонкий чёрный кожаный ремень вокруг обоих плеч. — Я помню и знаю, что делать. Всё в норме?       — Папуля! Папуля! — колотил Чонсу в дверь кабинета, настойчиво дёргая за металлическую ручку.       — У отца должно быть открыто, солнышко, — хотел было двинуться Чимин в сторону двери, но та открылась сама, когда Чонгук вышел из кабинета.       — Это присёл дядя Юнги! — доложил ребёнок, которого альфа тут же подхватил на руки.       — Уже понял, — сказал блондин и направился вместе с Чонсу в гардеробную. — Пойдём, малыш, папуле нужно надеть смокинг, мне понадобится твоя помощь.       Юнги понимающе промолчал. Чимин дошёл до кухонного островка, чтобы снять со спинки барного стула свой молочный пиджак от костюма и надеть на себя. В дверь снова постучали, и на этот раз Юнги двинулся ко входу сам, чуть не запинаясь о выбежавшего из гардеробной маленького альфу.       — Осторожно, Чонсу. Как мы с тобой договаривались? Я сначала должен проверить, встань рядом. Молодец, — медленно говорил он, пока малыш прыгал на месте у стены от нетерпения.       — Ты готов? — торопливо спросил Чонгук, выйдя в гостиную в чёрном смокинге и с кремовым плащом для омеги.       Чимин успел обуться в ботинки под цвет шёлковой рубашки, когда входная дверь наконец распахнулась. Чонсу геройски молчал целых две секунды, пока Юнги не сделал шаг назад. Ребёнок тут же бросился к порогу с радостным воплем.       — Дядя Тэ! — обнимая ноги альфы поверх длинного чёрного тренча. — Папа, это дядя Тэ!       — Привет, малыш! — приобнимая его свободной от пакетов рукой и заталкивая внутрь. — Я тоже скучал. Ты опять вырос? А ну-ка, ты хорошо себя вёл?       — Да! Цто ты мне принёс? — спросил Чонсу, беспардонно заглядывая в пакеты, пока омега не оттащил его. — Ты оцень долго сёл!..       — Привет, — улыбнулся Чимин больше от того, каким счастливым выглядел ребёнок. — Мы скоро вернёмся, волчонок.       — Не спускай с них глаз, — холодно адресовал блондин Юнги и, полностью проигнорировав Тэхёна с пятью телохранителями, вытянул омегу из квартиры.       Они спускались в лифте в гробовом молчании, да ещё лифт, как назло, был тихим и до ужаса медленным. Видимо, чтобы омега успел задохнуться пробивавшимися наружу нотками виноградного коньяка. Несмотря на то, что Чонгук крепко держал его за руку, Чимин особенно остро ощущал, как всего за один стук в дверь они друг от друга отдалились. Они вышли на подземном этаже, чтобы встретить трёх телохранителей и направиться к машине, которой чаще пользовались Чимин с Чонсу.       Супруги сели в бежевый «роллс-ройс», автомобиль был чуть запоздалым из-за больницы подарком от Пак Шиву на рождение внука. Детское автомобильное кресло, установленное в середине заднего сиденья, сейчас по-своему служило тем самым центральным подлокотником из чёрного «майбаха» и мешало Чонам выпускать искры при возможном касании друг друга. Вот только искры в данном случае были бы уже другого рода.       — Что, поругались? — спросил Джин, когда атмосфера в светлом салоне ощутимо потяжелела.       — Нет, — коротко и сухо отрезал Чонгук.       — Да, — одновременно бросил Чимин.       — Ну мне всё понятно, — вздохнул водитель и завёл двигатель. — Машина с охраной следует сзади. Это всё, можете не обращать на меня внимания.       — Когда мы успели поругаться? — спросил альфа, полностью проигнорировав слова друга.       — Прямо сейчас, — ответил Чимин и бросил на мужа огорчённый взгляд. — Я же просил не показывать этого Чонсу. Если он ребёнок, это не значит, что он не считывает твой тон, взгляд, язык тела… Мы стали подпускать Тэхёна к Чонсу около года назад, хотя он вернулся после учёбы гораздо раньше. Мне тоже не по себе, когда он приходит, несмотря на то, как мило он ведёт себя с сыном. Но почему у меня получается скрывать это, а о тебе Чонсу спрашивает, почему твоё настроение падает с приходом дяди Тэ? Я не могу из раза в раз говорить ему, что это совпадение или у тебя неприятности на работе.       — Я уступил, когда ты захотел дать ему общаться с Чонсу. Но уговора, что я изменю отношение, не было, — напомнил Чонгук.       — Я говорю не про отношение, хотя и про это тоже. И я это сделал для Чонсу, он имеет право сам решать, с кем ему общаться.       — Отлично, — с глубоким вдохом отозвался альфа. — Сейчас он ребёнок и априори не может принять правильное решение, а с возрастом только больше привяжется к человеку, которому вообще нельзя доверять. Ну и в чём тогда здесь будет объективность?       — Её не было с самого начала, это касается только одной семьи — нашей. Никто из нас не может быть объективным, Гу, — справедливо заметил Чимин, всё ещё не собираясь отворачиваться от мужа. — Мы говорили об этом сто лет назад, когда только знакомились: никто не был идеальным в его возрасте. Вот только через эту «неидеальность» мне самому непросто переступить, когда я помню, что чувствовал в тот момент… Я хотел сказать, что, несмотря на всё, я вижу, как Тэхён меняется. С того момента, как вернулся тогда, и до сих пор.       — Тогда чего ещё ты хочешь? — наконец-то посмотрел на него альфа. — Хочешь, чтобы я притворялся перед сыном?       — Я хочу, чтобы ты объяснил ему своё поведение понятно для него. Необязательно расписывать все подробности, он ещё мал. Но ты можешь сказать, что огорчён и обижен, а не делать вид, что ничего не происходит.       — Я не огорчён и не обижен. Это… Я даже не могу это описать. Я не могу его видеть и держать себя в руках. Мне каждый раз хочется взять Чонсу на руки, когда этот… человек приходит, чтобы у меня была причина не бить ему лицо, — хлёстко заявил альфа, не отреагировав на чиминово «Гу!». — Мне недостаточно условия, что они могут видеться исключительно дома, особенно когда я знаю, что в этот самый дом он приводил каких-то ублюдков, чтобы навредить моей семье. Может, вообще расширить охрану в его присутствии?       — Нет, не надо, только не надо прибавлять людей! Их уже пять, а вместе с Юнги — шесть телохранителей. Это не на пользу ребёнку. Поверь человеку, который с детства передвигался с толпами охраны! Было бы лучше вообще оставлять их втроём, Юнги бы справился.       — Один раз он уже справился, ещё раз в ситуации с Тэхёном я ему не доверюсь. Ещё до рождения Чонсу эти двое странно ладили, я почти уверен, что сейчас они не общаются за пределами нашего дома только потому, что я запретил.       — Это тоже несправедливо, это его личная жизнь и личное дело — с кем общаться. Это не касается работы, и не нам выдвигать условия, с кем он может разговаривать, если это не угрожает Чонсу или нам.       — Я его не держу. Он может уволиться в любой момент, если ему что-то не нравится, — в привычной манере, в такой же, с какой всегда говорил на подобную тему с Джином, сказал Чонгук.       — Я его держу, они очень дружны с Чонсу. Я не хочу, чтобы наш ребёнок заработал психологическую травму от того, что вокруг него постоянно меняются телохранители, няни и работники по дому. У нас никого нет, кроме водителей и охраны, именно потому, что я хочу, чтобы ребёнок рос в атмосфере любви и тепла, а Юнги делает гораздо больше, чем должен делать телохранитель. Он не должен заботиться о Чонсу, но делает это! Только подумай, стал бы тот же Минджи, которого ты уволил, что-то делать для нашего сына?       — Я его уволил по рекомендации Юнги. Из-за этого я должен начать ему доверять в ситуации с Тэхёном?       — Да? — вопросом ответил Чимин, потому что считал это очевидным. — Юнги работает на нас четыре с половиной года, и за всё это время не произошло ни одного опасного или стрёмного инцидента, даже после возвращения Тэхёна, — напомнил омега и получил согласие в виде едва заметного глубокого вдоха от альфы, который отвернулся к тонированному окну с мелькавшими в нём огнями вечернего города. — А если бы он застрелил его, когда якобы должен был, ты бы сейчас говорил по-другому. Не делай вид, что хотел бы этого. Смерти он точно не заслужил. Мы оба знаем, что Юнги поступил правильно.       — Согласен. Но общаться с нашим сыном, будучи предателем, Тэхён тоже не заслужил, но делает это, хотя вот что точно не идёт на пользу Чонсу.       — Это уже «туннельный эффект», ты ослеплён собственной злостью и не хочешь видеть другие стороны. Я не замечаю никакого вреда для Чонсу, когда вижу его счастливым. Не становись таким же, как мой отец раньше, Гу, — попросил омега, заткнув этой фразой альфу, после чего в машине повисло тяжёлое молчание.       Джин управлял автомобилем и раскачивал головой из стороны в сторону, подпевая доносившейся из динамиков музыке, которую слушал только он. Чимин отвернулся к тёмному окну и уже щипал себя за пальцы из-за того, что чувства обиды, горечи и сожаления изъедали нутро.       — Ты не задавался вопросом, что Тэхён мог бы дать Чонсу то, что мы не можем? Он сам цепляется за встречи с нашим сыном, потому что нуждается в семье, — тихо заметил Чимин. — Возможно, если бы ты реагировал иначе, я бы смог отпустить это раньше. Но ты только возвращаешь меня в тот страшный день каждый раз, когда приходит твой младший брат. Прости, Гу, но сейчас именно ты не даёшь всем нам двигаться дальше.       — Прошу прощения, — аккуратно откашлялся Джин, когда остановил машину, — мы приехали.       — Спасибо, Джин, — бросил омега и вышел на улицу.       На пушистом ковре у дивана был расстелен мягкий плед. Эта зона сейчас представляла из себя небольшую игровую зону. Мягкий бурый медведь сидел с краю напротив окна. Рядом стоял подключённый к зарядному устройству золотистый автомобиль, который уже успел загнать белоснежную кошку в одну из комнат и посадить батарею. Эти две игрушки были пока самыми новенькими, потому что Тэхён подарил их племяннику, как только вошёл, разрешив лазить по пакетам, когда его родители ушли. Забавно, что охрана внизу скрупулёзно просвечивала и проверяла игрушки на возможную угрозу, словно альфа совсем поехал головой.       С его последнего визита прошло около двух месяцев, и за это время в квартире ничего не изменилось, а Чонсу только больше подрос. Словно вместо обычной еды он питался дрожжами. Тэхён за это время подстриг волосы покороче и чуть больше прибавил в мышечной массе, потому что, кроме работы и тренажёрного зала, мало в чём видел приятный способ убить время. Почти уже полтора года он работал в финансовой компании в отделе информационной безопасности. По крайней мере, это было чуть поинтереснее его первой работы, и ему уже не приходилось скучно таращиться в мониторы, наблюдая однотипные картинки.       — Им кто-нибудь предлагает сесть? — спросил Тэхён, положив карточку с фантом поверх невысокой стопки, в которой лежали выполненные задания. Пятеро телохранителей при отвлечённом взгляде казались жирной чёрной точкой.       — Нет, — коротко ответил Юнги, сидя на барном стуле. Он наклонился, когда Чонсу подбежал к нему с карточкой, на которой было его собственное задание. Альфа шепнул ребёнку то, что нужно было делать, и вновь выпрямился. — Только не говори ему, кто это, Чонсу, пусть угадывает.       — Спасибо за помощь, — язвительно бросил Ким, — это вообще другая игра. Ну давай…       Сквозь широкую улыбку и заразительный смех Чонсу приставил ко лбу ладошку с выставленным вверх указательным пальцем и стал мерить гостиную шагами в походке антилопы.       — М-м… Единорог?       — Нет! Это другое, не единорог. Есё! — воскликнул маленький альфа и стал повторять то же самое. — Ой! Всё заново! Дядя Тэ, не смотри! Вот так, — объявил он, когда приставил палец к носу и зашагал той же походкой. Пухлые щёчки порозовели, а сам ребёнок уже вовсю смеялся.       — Носорог?       — Да-а! — воскликнул Чонсу, подбежал ближе и протянул карточку Тэхёну. Он наклонился ближе, чтобы ткнуть крошечным пальчиком в текст, якобы читая вверх ногами несколько предложений, которые он передал двумя словами: — «Покажи носорога».       — Да уж, это точно сложнее, чем кукарекать, как мне. Ты молодец, малыш, — потрепал его Тэхён по густым жемчужным волосам, от которых тут же пошёл смешанный аромат феромонов его родителей.       Довольный Чонсу присел на корточки, чтобы с пыхтением собрать с пледа, который был расстелен поверх ковра, неиспользованные карточки и раздать задания заново.       — Дядя Юнги, на!       Тэхён засмеялся от одного его озадаченного вида и обнял собственные колени, когда прижался спиной к дивану позади.       — Что, прошлая работа была проще, чем эта?       — Лучше помоги, а не глумись, — кивком указав на Чонсу, попросил Юнги.       — Эй, Чонсу, подойди-ка сюда. Что это у тебя? — спросил Тэхён, ткнув в белую футболку и хлопковый комбинезон пальцем, когда не успел придумать ничего получше. Малыш наклонил голову, и молодой альфа тут же ущипнул его за нос. — Никогда не верь таким вопросам, ладно?       — Деда тоже так делает!       За это время Юнги успел снять пиджак, чтобы повесить его на спинку стула и спрятать под него плечевую кобуру с огнестрельным оружием. Он закатал рукава непривычно белой для него рубашки и встал со стула, оправив чёрные брюки. Суть его задания была в том, чтобы присесть несколько раз, держа себя за уши. Чонсу снова звонко рассмеялся, а потом вместо того чтобы приступить к следующему заданию вдруг вспомнил о новой игрушке:       — Папуля подарил мне поезд, он умеет мигать и делать вот так: «ту-ту!». Я тебе покажу! — заявил Чонсу и убежал в детскую.       — Его никто не обижает? — вдруг спросил Тэхён, на что Юнги лишь коротко мотнул головой, пока упирался взглядом в конец коридора, где находилась комната Чонсу. — А плохое настроение у него бывает? Я ни разу не видел.       — Редко. Перед сном он может капризничать. Его иногда трудно накормить, помыть или заставить почистить зубы. Но в основном он всегда такой, — подробно ответил Мин и перевёл взгляд на Тэхёна. — Тебе необязательно их ждать, он может оставаться со мной и охраной, пока Чимин и Чонгук не вернутся.       — Я здесь меньше часа, а ты меня выпроваживаешь?       — Нет, ты выглядишь усталым, а заряд Чонсу сядет только часам к восьми или половине девятого.       — Я не устал, просто настроение бесится. Я не устаю от Чонсу и не хочу видеть его вялым, иначе я каждый раз приходил бы только вечером, а не утром. Я его не увижу следующие месяц-два, так что можно я посижу здесь до того момента, пока меня не вышвырнут? — резко бросил он, опустив голову и воспользовавшись отсутствием племянника.       Юнги молчал, а потом чуть слышно втянул в себя воздух через нос с глубоким вдохом. Он наконец слез с барного стула и присел на пол недалеко от альфы. Тэхён собирал карточки с пола, чтобы спрятать игру, к которой Чонсу потерял интерес.       — Дай им время. Для них это тоже непросто, но ты здесь.       — Если ты не заметил, я ничего не прошу. Кстати, время так летит: Чонсу почти всё выговаривает. В следующий раз, наверное, будет ещё лучше. Если бы мы виделись чаще, я бы придумал какие-нибудь игры, чтобы помочь ему произносить остаток шипящих, — сказал Ким, хоть и понимал, что этим занимался Чимин, а Чонсу к тому же посещал занятия для дошкольников.       — Я насёл Апельсинку! — заявил малыш, который умудрился принести белую пушистую кошку и поезд с железной дорогой, которые тянулись за ним длинным хвостом.       — Давай её сюда, только не роняй, — с опаской произнёс Тэхён, словно при падении с такой смехотворной высоты та бы разбилась.       — Лучше не надо, — предупредил Юнги.       — Да ладно, она не может быть хуже тебя. Если ты добреешь с возрастом, то и она тоже. О, видишь? — сказал он, когда взял животное, которое тут же исцарапало ему открытые участки рук. Пока он пытался усмирить своенравное существо, к чёрной футболке пристала белая шерсть, но альфа даже не обратил внимания. — Ну, она почти подобрела. Она тебя старше или уже нет?       — Апельсинке — семь лет! А мне будет пять! — выставив ладошку с пятью растопыренными пальчиками, заявил Чонсу.       — Я знаю. Ты уже совсем большой. После того как тебе исполнится пять, мне стукнет двадцать шесть. Я для тебя старый? — спросил Тэхён, усадив кошку на пол, чтобы та могла сбежать в любой момент. Чонсу отвлёкся от железной дороги, чтобы улыбнуться и отрицательно мотнуть головой. — А кто самый старый?       — Деда и деда.       — Ай, точно… А ещё?       Чонсу, оставшись сидеть на корточках, указал пальцем на Юнги и смущённо или стыдливо засмеялся вместе с Тэхёном.       — Прости, я ждал именно этого, — откровенно признался альфа и бесстрашно пошлёпал терпеливого в присутствии ребёнка мужчину по щеке со шрамом. — Давай я помогу?       — Нет! Я сам сделаю!       — Ты знаешь, сколько мне лет? — спросил Юнги.       — Ага, Чонсу как-то рассказал. В первый или второй раз, когда я пришёл. Ты же ничего мне толком не говорил о себе.       — Чонсу…       — Цто? — уже недовольно оглянулся ребёнок, который усердно возился с железной дорогой. — Я хотел, цтобы с дядей Тэ тоже был секрет! Вот! Он едет, мигает и делает «ту-ту», вот так, — показал ребёнок, нажав на кнопку звукового сигнала, которая была установлена на самой платформе.       — Вау! Разве он не должен работать от пульта? — подтянулся Тэхён, чтобы глянуть ближе на движущийся по овальным изгибам игрушечный поезд.       — Он потерялся, — объяснил Юнги.       — Если он потерялся, значит, где-то под мебелью, — подтягивая широкие штанины чёрных брюк и заглядывая под диван, рассуждал Ким. — Сейчас найдём. Господин Мин, не мог бы ты подвинуться или ты уже не встанешь? — попросил альфа, встретив не то тёплый, не то равнодушный взгляд мужчины. — Только не убивай при ребёнке, иначе я успею рассказать парочку грязных секретов о тебе.       — Грязных! — весело повторил маленький блондин.       Юнги потянулся к Тэхёну рукой, словно и вправду собрался задушить, но остановился:       — Выбирай слова, пожалуйста. Чонсу повторяет всё необычное.       — М-м… Ты хотел меня задушить или придушить? Это…       — Тэхён, — осадил его Юнги серьёзным тоном.       — Что? Мы тоже так можем, да, Чонсу? Покажем дяде Юнги, что мы умеем?       В просторном помещении нового карликового музея было темно и душно. Здесь горели только настенные бра, а толстые свечи из натурального воска прибавляли больше тоски, чем света или уютной атмосферы. Хотя если бы включили основной свет, здесь было бы гораздо приятнее, благодаря светлым стенам и любопытным картинам и экспонатам, которые можно было бы разглядеть. Но в данном случае это место служило исключительно точкой сбора, пусть и странной. Несмотря на неприятный разговор и дальнейшее молчание между ним и альфой, Чимин не собирался портить важный для работы Чонгука вечер. Хотя в основном он держался особняком и здоровался с теми, кого знал, в одиночку, изучая программку и планы благотворительного вечера. По крайней мере, он нашёл себя по середине, когда старался не привлекать внимания к ним двоим, но и не собирался закрывать глаза на то, что было сказано ими в машине. Возможно, если бы у них было меньше телохранителей, и Салем сидел на соседнем сиденье с Джином, они оба не позволили бы этому разговору случиться. Но теперь наедине они оставались гораздо реже, чем раньше, а Джин, как правило, умел держать язык за зубами.       Чимин не выходил на взрослые вечера около семи месяцев. И чем дольше он на них не появлялся, тем больше привязывался к замкнутому кругу в виде работы и дома. Так что сейчас, учитывая все обстоятельства, он бы многое отдал за то, чтобы вернуться домой и провести вечер с Чонсу. Приход Тэхёна, которого сын особенно ждал, останавливал так же, как и обходивший присутствующих Чонгук. Ещё только собираясь на этот вечер, омега думал, что обратит внимание на фуршетный стол и, возможно, найдёт новую идею для того, что они с Чонгуком могли бы приготовить для своего маленького альфы. Но сейчас от вида еды в горле вставал ком, а от духоты в зале с несколькими десятками людей становилось дурно.       В конце концов, он заблуждал среди неинтересного без компании мужа места настолько, что решил пойти на его поиски. Даже если он вдруг пожалеет об этом, то будет знать, что делал то, что хотел, вместо того чтобы болезненно себя наказывать. Он выискивал глазами знакомый силуэт, ругаясь на чёртову темень и проклиная того, кто занимался оформлением этого благотворительного вечера. Двинуться дальше он не успел. Крепкие руки заключили его в объятия со спины, а в нос ударил тёплый аромат бадьяна.       — Прости меня, — шепнул альфа и ласково провёл кончиком носа по задней стенке омежьего ушка. Чимин развернулся, чтобы прижаться к его груди и наконец-то вдохнуть полной грудью. — Я хотел подойти сразу, но мне нужно было показать, что я здесь, чтобы выиграть время. Я всё исправлю, котёнок.       — Исправь сейчас, — попросил омега, после того как мужчина поцеловал его в пшеничную макушку.       — Пошли со мной, — Чонгук взял его за руку и потянул за собой.       Комната, в которую его затащил муж, была похожа на вип-уборную с раковиной, двумя пурпурными бархатными банкетками и столиком с различными принадлежностями вроде бумажных салфеток, бежевых махровых полотенец, крема для рук и прочих мелочей. За второй дверью, очевидно, находились унитаз и биде, а может, и душ, но туда они не дошли. Едва уловимым движением альфа запер дверь, мягким касанием властных рук обхватил лицо омеги и без взглядов-объяснений приник с пылким и жадным поцелуем. Как будто то недолгое молчание, с тех пор как они вышли из машины, и Чонгуку казалось несправедливой пыткой, которую он хотел прекратить и уничтожить вместе с тревожным осадком. Чимин судорожно тянулся навстречу, так как всё прошедшее время жаждал найти путь друг к другу. Он обвивал его плечи, грубовато вонзался пальцами в короткие волоски под затылком и цеплялся в верхушку мягкого жемчужного андерката. Поцелуй становился глубоким, жарким и хаосным, когда было сложно разобрать, чьи губы оттягивали, посасывали и кусали чужие или чей язык проникал в горячий рот.       Беспокоящий пасмурными нотками феромон стал пленить отчётливым шлейфом горького апельсина, запирая в надёжный капкан сливочную ваниль. Крепкий аромат цитрусового рафа кружил голову до срывавшихся с омежьих губ стонов под грудное рычание мужа. Чонгук отпустил его лицо, чтобы проникнуть рукой под молочный пиджак и шёлковую рубашку оттенка жжённого сахара и скользнуть под тугой пояс брюк. К шее стали прижиматься мягкие губы и разгоряченный язык, оставляя засос на мягкой и бледной коже. Длинные пальцы гладили увлажнившееся смазкой колечко сжимавшихся мышц, и Чимин издал скулёж прямо под ухом блондина, торопливо расстёгивая пуговицу и молнию собственных брюк непослушными пальцами.       — Хочу тебя прямо здесь, котёнок, — обжигая кожу тихим шёпотом, произнёс альфа слова, от которых задрожали ноги.       Чимин прикоснулся к выпирающему под брюками мужа твёрдому бугру, придавливая и лаская его ладонью через тонкую ткань. Мужчина сбросил с себя пиджак прямо под ноги, чтобы омега разулся и встал на всё ещё тёплую вещь. Лишние предметы одежды ниже пояса Чонгук закинул на ближайшую банкетку и уже беспрепятственно коснулся руками обнажённой ягодицы и небольшого члена омеги с выделившейся смазкой. Длинный молочный пиджак, который Чимин не снял, мешал прочувствовать всю прохладу твёрдой стены. Альфа подхватил его под рукой и коленом своими крепкими руками. Чимин оперативно обнял мужа за плечи и обхватил его бёдра своими, равномерно распределяя вес и становясь с блондином более устойчивыми.       — Гу… — вырвалось у омеги, когда он сам не знал, что лучше сказать, когда чувства рвались наружу стремительным потоком. — Я тебя люблю.       Чонгук приподнял его голову, чтобы прижаться к его губам одновременно с осторожным проникновением головки толстого члена. Обилие феромонов заполнило комнату от пола до потолка, смазка стала выбиваться наружу и лениво скользить по правому бедру, которое находилось под большим наклоном. Никакого успокаивающего шипения или ласкающих фраз не было, пока Чонгук передавал свои собственные чувства ртом и носом. Он целовал и слизывал стоны, тёрся кончиком носа об омежий или о щёку. Выцеловывал челюсть и мягко покусывал шею, позволяя Чимину привыкнуть к нему. Словно они вовсе не торопились и распалились в своей собственной ванной, пока Чонсу сладко спал в своей кроватке с заячьей мордочкой.       Изнеженный заботой и смазкой анус стал более податливым. Сжавшееся в напряжении кольцо теперь было мягким и расслабленным, позволив члену пройти глубже и выбить из омеги протяжный стон, который, скорее всего, отчётливо было слышно по другую сторону двери. Но это волновало их обоих в самую последнюю очередь, особенно когда Чонгук вновь нащупал свою линию старта. Его толчки были глубокими, резкими, но чертовски медленными. Словно он хотел, чтобы они вместе полноценно прочувствовали каждое проникновение. Длинные пальцы впивались в бёдра и ягодицу, оставляя следы, которые сам же потом будет зализывать.       Пиджак казался до невозможного лишним, когда на спине стали проступать капельки пота. Чимин цеплялся в мужнину шею, лаская его лицо губами и неподходяще пудровыми поцелуями. В любящем, заботливом и жаждущем жесте он расстегнул несколько верхних пуговиц на белоснежной рубашке альфы, открыв себе доступ к крепкой груди, а мужу — лишний доступ к воздуху. Толчки набирали скорость, от тяжёлого дыхания в комнате становилось ещё жарче, чем прежде. Теперь можно было не прислушиваться, чтобы понять, что здесь происходило. Сорванные с губ стоны, грудной рык и пошлые хлюпающие звуки всё говорили за себя.       В этот момент Чимин вконец наплевал на крошки контроля, позволив себе отдаться мужу без остатка. Стоны стали сбиваться на плач. Он вонзался зубами в губы и шею, оттягивал жемчужный андеркат и хаосно теребил мочки ушей. Короткие волоски на затылке стали чуть влажными и оттого особенно мягкими, заставляя омегу задерживаться на приятном местечке.       — Мой маленький котёнок, — выдохнул альфа, пролетев горячими кончиками пальцев под шёлковой рубашкой.       Чимин заскулил под обжигающе мягкими губами, когда муж перехватил его, чтобы забиться в новом темпе. Внизу живота и головке члена тянуло, анус хлюпал и чуть не постанывал от удовольствия в такт супругам. Несколько глубоких и решительных толчков стали ускорять его путь к вершине блаженства и неповторимого единения с истинным. Альфа зарычал, когда Чимин рефлекторно напряг ягодицы, а анус судорожно сжался с приходом оргазма. Омега бесстыдно простонал в полный голос, почувствовав на себе жаркие губы. От его скудной спермы чуть намокли сразу две рубашки. Сильные пальцы вдруг снова впились в кожу, когда член внутри дрогнул, и альфа простонал рядом с челюстью мужа. Возможно, оттого, что сейчас он себя плохо контролировал и мог допустить сцепку, Чонгук вышел прежде, чем сперма заполнила бы нутро.       Он перехватил Чимина ещё раз, чтобы остаться с ним в том же положении и залюбить влажные лица трением и поцелуями с сорванным дыханием.       — Котёнок… Хочу в «пять вопросов», — всё ещё выдыхая горячим воздухом, попросил Чонгук. Омега цеплялся пальцами за чуть влажный затылок мужа, когда усмехнулся и согласно промычал. — Чего ты хочешь?       — Я хочу, чтобы Чонсу был счастлив, — ответил Чимин, сделав первый глубокий вдох. — И ни о чём не беспокоился. А ты?       — Хочу, чтобы с вами всё было хорошо.       — С нами всё хорошо, Гу. Мы в безопасности и очень счастливы с тобой. Я хочу, чтобы ты увидел это и не портил, — едва успел договорить Чимин, как вздрогнул от того, что дверную ручку кто-то дёрнул снаружи.       — Занято, — рявкнул альфа и прижался носом к шее омеги. — Чья очередь?       — Не знаю. Пусть будет моя, — отодвигая чувства вины и лёгкого стыда перед тем, кто хотел воспользоваться комнатой. — Мы можем разрешить Тэхёну больше… свободы в общении с Чонсу? — спросил омега, чувствуя, как под руками твердеют чужие плечи. — Я имею в виду, чтобы они могли видеться чаще или гулять вместе, если захотят? Если Чонсу скажет, что ему что-то не нравится или он не хочет больше общаться с ним, мы это прекратим. Мы не можем так сделать?       — Можем. Чего ещё ты хочешь?       — Хм… Отпусти меня. В смысле, опусти на пол! Это не ответ на вопрос! — испугавшись собственных слов, торопливо исправился Чимин. — Я никуда не денусь, Гу, но тебе неудобно. Опусти.       — Мне удобно, ответь на вопрос.       — Я хочу, чтобы ты меньше давил на Юнги. Он нам не навредит. Я просил тебя довериться мне, с тех пор ничего не изменилось, — напомнил омега и на этот раз почувствовал глубокий вдох. Чонгук ответил коротким согласием, по-прежнему елозив носом рядом с пахучими железами. — Это не вопрос, но… Не прибавляй охрану, пожалуйста. Ради Чонсу. Ему и нам с тобой хватит тех людей, что есть сейчас.       — Не буду. Пока всё нормально, не буду, обещаю.       — Гу… Я съезжаю… — хихикнул Чимин, когда спиной он стал опускаться ниже. — Поставь на пол.       — Ещё немного, — попросил альфа, перехватив омегу поудобнее и вздёрнув тем самым повыше. Он отстранился от шеи, так что теперь хотя бы можно было видеть его слегка покрасневшее лицо. — Чего ещё ты хочешь?       — В этот раз у тебя очень разнообразные вопросы, — с тёплой иронией заметил Чимин, вытерев с верхушки мужниного лба несколько крошечных капелек пота. — Я хочу, чтобы ты был счастлив и спокоен. Очень. Ах, у меня есть ещё ответ.       — Говори.       — Ты можешь не называть себя папулей, когда Чонсу тебя так зовёт? Я всё пытаюсь привязать ему, чтобы он звал тебя отцом.       — Чем тебе не нравится «папуля»? — с искренним недоумением и даже возмущением спросил мужчина.       — Но это неправильно. Ты отец, ты альфа, ты глава дома и семьи, и…       — И я перестану им быть, если четырёхлетний ребёнок будет называть меня не отцом, а папулей? Я не успею заметить, как он вырастет и начнёт огрызаться на меня, как Тэхён раньше.       — Чонсу таким не будет!       — Ты этого не знаешь. Он альфа, с переходным возрастом и гормональными переменами или перед первым гоном он может стать раздражительным и агрессивным. Я хочу, чтобы в этом случае при мне остался период, когда он называл меня папулей. Прости, котёнок, от этого я точно не откажусь, я хочу это слышать.       — Правда? Окей, я понял, я больше не буду поправлять его, обещаю, — ответил Чимин и чмокнул мужа в разъехавшиеся в улыбке губы. — Опускай, я хочу к Чонсу. Нам надо прибраться здесь и освободить комнату.       Тэхён уже укладывал племянника спать, сочиняя для него новую сказку. Придвинув кресло к детской кровати с заячьей мордочкой, Ким держал перед ним раскрытую книгу, которую наверняка не один раз читали ему родители, судя по её потрёпанному виду. Альфа понятия не имел о тонкостях заботы о маленьком ребёнке, но каким-то образом неплохо для самого себя справился с задачей, которая перед ним и вовсе не стояла. Но после слов Юнги о том, что Чонсу ложится в кровать только в присутствии одного или обоих родителей, Тэхён решил попробовать свои силы в чём-то ещё. Возможно, если бы маленький альфа не выглядел усталым и не капризничал избытком фраз «не хочу» и «не буду», он бы придумал что-то ещё. Убедить его помыться, почистить зубы и лечь в кровать оказалось не так уж сложно. Может, потому, что у Тэхёна уже было понимание и опыт общения с людьми, когда приходилось говорить на одном языке или в рамках одной возрастной категории. Да и вряд ли он в свои двадцать пять тянул на зрелого человека, который своим занудством провоцировал бы новый плач. Хотя тот же Юнги не произносил ничего избитого.       В то время, когда главный телохранитель вышел в коридор из-за звонка или сообщения, Чонсу успел заснуть, обнимая новую мягкую игрушку. Каждый раз над подарками Ким ломал голову, понимая, что за время его отсутствия родители, дедушки или друзья семьи могли обеспечить ребёнка всем, что бы тот ни попросил.       — Поднимаются, — коротко сообщил Юнги тихим шёпотом.       Ким вздохнул и тут же усмехнулся, когда маленький альфа причмокнул. Поднявшись с кровати, Тэхён всучил Юнги книгу со сказками и наобум включил ночник в виде сказочного домика.       — Я ухожу. Ты сам его укладывал, — твёрдо сказал он, забрал длинный чёрный тренч из гардеробной и ушёл к входной двери, чтобы растолкать толпу в чёрных костюмах и беспрепятственно обуться.       — Привет! — торопливо бросил Чимин, когда дверь открылась. Вернулся он в каком-то кремовом плаще вместо молочного пиджака, в котором выходил. Волосы быть чуть взъерошены, и он явно нервничал из-за времени. Омега почти на бегу сбросил обувь и стал окидывать взглядом квартиру.       — Он в своей комнате, — подсказал ему Тэхён, — Юнги укладывает его спать.       Чимин с удивлением обернулся, но в результате бросил только «спасибо» и быстро, но на цыпочках зашагал в конец коридора. Чонгук вошёл внутрь следом, держа в левой руке оба пиджака, сливавшийся в продолговатый символ «инь-ян». Выглядел он слегка помятым, и, благодаря этому, лучше, чем раньше, но Тэхён не был уверен, так как едва ли успел его разглядеть, когда сам был поглощён встречей с Чонсу. Старший окинул брата взглядом с головы до ног и спросил:       — Как Чонсу?       — Устал, но всё в порядке. Он наигрался и набегался. Ну, об этом ты узнаешь не от меня. Пока! — быстро бросил он, собираясь выйти к лифтам, но Чонгук буквально придавил его тяжёлой правой рукой за плечо, заставив не только остаться, но и бросить на него внимательный взгляд. Юнги наконец тоже вышел в прихожую, становясь шестым молчаливым наблюдателем, пока Чонгук не отпустил телохранителей.       — Если захочешь, можешь брать Чонсу на прогулки под присмотром охраны и нашим контролем.       — Правда? — спросил Ким, на что получил лишь молчаливый кивок. Чонгук отпустил его и разулся. — Спасибо…       — Благодари Чимина, а не меня, — хотя бы холодно, а не обозлённо ответил Чонгук.       Тэхён ушёл молча, как всегда. Но впервые задержался у входа, чтобы достать из кармана тренча сигарету, в которой отказывал себе с самого утра. Несмотря на то, что сквернословие из его повседневной жизни не исчезло насовсем, сегодня ему удалось расслабиться настолько, чтобы умудриться не ляпнуть лишнего. О словах Чонгука он старался не думать, потому что не хотел себя обнадёживать. Если брат вернулся с другим настроением, то завтра это настроение может с такой же скоростью переключиться.       Ранее едва надвигавшиеся сквозь панорамные окна сумерки перешли в настойчивый поздний вечер на прохладной весенней улице. Ким не уходил далеко от входа, как раньше, когда любил прятаться по тёмным проулкам, подобно тому же бывшему киллеру. Сейчас он не скрывая курил рядом с мусорной урной возле центральных дверей. Он едва успел сделать пару затяжек, когда на улицу вышел Юнги. Хотя он не успел ничего сказать, Тэхён воспринял это не то за напоминание, не то за претензию.       — Я не караулил, просто курю и не хочу пока возвращаться домой, — торопливо объяснился Тэхён.       — Знаю, ты впервые задержался, — заметил мужчина, застёгивая пуговицы чёрного пиджака и приближаясь на несколько шагов.       — Лучше не подходи, — попросил Ким. — Не хочу, чтобы Чонсу вдыхал сигаретный дым от тебя, если проснётся. Я с утра не курил и готовился со вчерашнего вечера, чтобы от меня не несло.       — Не страшно, я не вернусь сейчас, у меня есть немного времени, и мне нужно кое-что сделать, — объяснил Юнги, остановившись в двух шагах от мусорной урны. Тэхён лишь снова молча затянулся. — Чонгук не шутит, когда дело касается Чонсу или Чимина. На случай, если ты думаешь, всерьёз он сказал или нет. Позвони им послезавтра и попроси погулять с Чонсу в субботу, через неделю, у них пока нет планов на этот день. Возможно, вам получится выйти всем вместе.       — Зачем? По-моему, гулять вместе — паршивая идея. Если бы не Чонсу, я бы исчез из их жизни, но из-за него не хочу. Наверное, это странно, я ведь его даже не знал, когда вернулся. Но… — он задумчиво потёр нос рукой с зажатой между пальцами сигаретой. — Я не собирался уезжать, это вышло случайно. Я с трудом окончил школу и нигде больше не учился, кроме твоего старика. Я прошёл тестирование от нечего делать, а потом со мной провели собеседование через созвон. Я бы не уехал, но, после слов Чонгука и после того как тебя взяли телохранителем, мне показалось это хорошей идеей.       — Так и было.       — Почему мне надо позвонить им на днях? Я обычно как минимум месяц к ним не суюсь.       — Если они решили что-то изменить, поможешь это закрепить. Завтра будет слишком рано, через неделю может быть поздно, — ответил Юнги, но Тэхён промолчал. — Я должен тебе ужин?       — М-м? Какой ещё ужин? — недоумённо спросил Ким и затягивался жадно и долго, пока не вспомнил собственные слова. — Боже… — выдохнул он дым носом от неожиданности. — Ну у тебя и память! Прошла целая вечность, забудь, а? Если Чонгук тебя уволит из-за меня, удовольствия я от этого не получу. Завязывай, мне не нужны проблемы, я не шучу. Ты ничего не должен, те дела в прошлом.       — Меня не уволят. Через неделю, в субботу. Я возьму выходной на вечер. После встречи с Чонсу, если тебе дадут добро.       Тэхён молчал, пока сигарета в руке стремительно уменьшалась в размерах.       — Тебе что, разрешили говорить со мной? Эй! — бросил ему в спину Тэхён, когда Юнги пошёл в сторону от входа в небоскрёб.       — У меня есть немного времени, — напомнил Юнги, оглянувшись, — тебя подвезти? Машина на уличной парковке.       Проводив Юнги, Чимин подобрал с пола в гостиной всего пару игрушек. Обычно после того как он или Чонгук укладывали Чонсу, омега прибирал квартиру от иногда разбросанных по полу подушек, пледа и целой кучи игрушек, которые сын приносил из своей комнаты. После чего мыл посуду и прибирал кухонный островок. Но сегодня не то Юнги, не то Тэхён, не то они вместе сделали за него всю работу. Подобных эпизодов, когда супруги возвращались поздним для ребёнка вечером, за все четыре с половиной года насчитывалось не больше пяти. И каждый раз Чонсу дожидался их, испытывая Юнги сонной истерикой. Сегодня маленького альфу впервые удалось помыть и уложить в постель ещё до возвращения Чимина и Чонгука. Несмотря на то, что сам омега спешил, чтобы успеть к определённому времени, Чонсу уже спал.       Чимин вернулся в детскую, чтобы вытянуть из неё мужа, сидящего у кровати и заботливо подтыкающего одеяло вокруг ребёнка. Шторы в комнате были задёрнуты, на потолке горели золотистые звёзды, которые выводил небольшой проектор с тумбочки рядом со шкафом. Там же горел маленький ночник в форме сказочного домика. Новая детская кровать с высокими бортиками, заячьими ушками и выразительной мордочкой спереди стояла в середине комнаты, изголовьем к стене — так, чтобы Чонсу мог видеть приоткрытую по его просьбе дверь.       — Гу, пойдём, — шепнул омега, заглянув в комнату. — Не буди его, у него был насыщенный день.       Чонгук не ответил, чтобы не разбудить ребёнка своим голосом. Он поцеловал сына не то в лоб, не то в линию роста волос и поднялся с кровати, двинувшись к двери со сверкающим в относительной темноте взглядом. Чимин прижался к дверному косяку щекой, ощутив, что и сам не прочь лечь в кровать уже сейчас.       — Папуля? — сонно позвал Чонсу, что заставило альфу особенно охотно оглянуться. Чимин едва не застонал, когда понял, что так легко теперь он не отцепит их друг от друга.       — Да? Что, малыш?       — Где папа? — спросил маленький блондин, потирая глазки и обнимая нового мягкого медвежонка.       — Я здесь, волчонок. Засыпай спокойно, мы все дома. Гу… — шёпотом позвал он альфу, когда тот присел обратно на кровать, хотя Чонсу вполне ещё мог заснуть снова и быстро.       — Дядя Тэ насёл пульт от поезда. А есё он цитал мне новую сказку про зайцика и карусель. Дядя Юнги сказал, цто он всё выдумал, — сонно хихикнул ребёнок. — Вы не цитали мне про зайцика и карусель. Когда мы пойдём на аттационы?       — Хочешь, в воскресенье мы заберём папу с работы и пойдём на твои аттракционы?       — Хоцу! А дяде Тэ можно? А дядя Юнги сделал дяде Тэ вот так, — перескочив на другую тему, показал малыш, как тянется ручонкой к шее отца.       — Душил? — изумлённо предположил Чонгук. И Чимин снова прошёл в детскую, понимая, что ему, возможно, предстоит уложить ребёнка заново.       — Нет! Вот так, — повторил жест Чонсу.       — Как будто хотел задушить? — предположил омега, тут же услышав уверенное «ага!». — Они тебя напугали?       — Нет! Я тоже так делал… А потом мы секотали дядю Юнги и смеялись, потому цто они весёлые, — закрыв глаза, улыбнулся маленький альфа, пока отец убаюкивающе гладил сына по волосам. — Дядя Тэ видел больсую рыбу. Он показал, цто она вот такая, — развёл он ручонки в стороны. — А есё у неё больсие белые зубы… А я… я узнал, цто…       Чонгук улыбнулся, когда ребёнок замолчал и провалился в сон на полуслове. Альфа ещё раз поцеловал сына куда-то в макушку жемчужных волос, поправил ему одеяло и вышел в полутёмный коридор за Чимином, прикрыв дверь детской.       — От него пахнет зубной пастой, — сквозь улыбку заметил мужчина.       — Знаю. После рассказов про рыбину с белыми зубами он, наверное, почистил собственные зубы дважды.       Чонгук усмехнулся и чмокнул омегу в волосы, расстёгивая рубашку, чтобы следом уйти переодеться.       — Он может приходить чаще и гулять с ним, если хочет, — вновь заявил Чонгук. — Про прогулки я ему уже сказал, остальное на твоё усмотрение. Охрана на улице не обговаривается, а охрана в доме в его присутствии пока останется в прежнем составе. Это компромисс?       — Да. Я тоже сказал Юнги, что ты немного ослабил поводок.       — Охрана остаётся и из-за него в том числе.       — Я это понимаю, — Чимин заставил его опустить руки, чтобы самому расстегнуть оставшиеся пуговицы белоснежной рубашки. — Это даже логично — оставить охрану с новыми условиями встреч Тэхёна и Чонсу. Надеюсь, что это временно, и ты уберёшь лишних людей, когда мы сможем убедиться, что Тэхён больше не угроза, — тихим и медитативным тоном произносил омега, расстёгивая ремень на чёрных брюках и медленно проталкивая собачку молнии вниз.       — Котёнок…       — Что? Не говори, что тебе нужно работать, Гу. Пойдём со мной в душ? Папочка тоже хочет, чтобы ему рассказали сказку на ночь, — шепнул Чимин и получил звонкий шлепок по заднице.