Кладбищенская тусовка

В квартире то слишком тепло, то до дрожи холодно, Данила, однако, ничего с этим делать не намерен – его тело сковывает гнетущая апатия, она прихватывает цепкими клешнями и держит мягко, будто обнимает. Он хочет выцарапать себе глаза, чтобы не видеть, и мозги, чтобы не думать так много и бесконечно тухло. Кажется, в этих мыслях вовсе нет смысла – они переваливаются мерзкими клёцками и тонут в вялом сером веществе. Мама к нему старается не подходить, она оккупировала кухню и собственную комнату, прибавила громкости телевизору и привалилась к спинке дивана в попытке не волноваться и не интересоваться. Это должно пройти. Ведь, в самом деле, у Дани и прежде такое случалось, просто он молчал и прятался, стараясь не показывать тяжесть собственной печали, а теперь оказался голым ежом в плену хищника. Если хотя бы на секунду активировался мозг, начинало душить чувство вины перед всеми, кого он сделал невольными свидетелями своей порочной слабости. Данила свешивает голову с дивана и устало глядит в сторону компьютера. Тот зовёт его, а музыка, готовая быть написанной, молит приступить. Но ноги не идут, а руки вовсе не двигаются. Даня чувствует, как голос в звенящей кристальной тишиной голове начинает причитать. Его тихий шёпот, переходящий в лихорадочный крик, сливается в рассыпчатый песок проклятий и обзывательств. Песчинки, крошечные и потому незаметные, атакуют со всех сторон, перекрывают входы и выходы, и из извилин уже не выбраться. Кашин не знал, что способен так про себя думать. Ножом по сердцу, но от этого даже не больно. Он собирает оставшиеся силы в клубок и расходует их на неловкий поход до душа. Правдами и неправдами старается не натыкаться на обеспокоенный взгляд матери, которая так и норовит что-то уточнить, но это глупо. Спрашивать человека, который сам ничего не понимает, – идея, полностью смысла лишённая. Даня спешно возвращается и валится на диван поверх скомканного одеяла, которое всё ещё держит частицы запаха Руслана. Это успокаивает и почти заставляет думать, но у Данилы совершенно нет сил, так что он слепо зарывается носом и засыпает.

***

Руслан старается сконцентрироваться на сборнике, он решает один и тот же номер в третий раз и упорно не может понять нить авторского повествования. От напряжения тревожно дёргается бровь, губы то и дело съезжают с правильной линии, а тело словно старается ускорить приближение приступа, чтобы в конец хозяина наказать. Руслан не двигается, боязливо замерев, чтобы не подкидывать организму новых идей, которые впоследствии вступят в бесконечный цикл. Он делает ошибку снова и напряжённо отбрасывает ручку, подло подставляют собственные нервы. В голове ворох мыслей объёмный, он толкается и не терпит игнорирование, так назойливо ударяется о правильные ответы и необходимые знания. Словно всё в его чёртовом мозге имеет связь с Данилой. Руслан откладывает сборник, спешно переодевается и пишет друзьям – пора перевести мысли и отдохнуть. Улица его встречает так правильно, будто все эти часы ждала возвращения, а вместе с дымом сигареты выдыхаются никчёмные переживания. Тушенцов идёт медленно, городом любуясь, заснеженные улицы и родные площадки его успокаивают, заставляют вспомнить: он ведь не один – рядом всегда есть кто-то, готовый поддержать и послушать. За это уже стоит быть благодарным. Берцы оставляют на снегу глубокие и громоздкие следы. Руслан думает, что в таких можно утонуть, если сильно постараться. Он останавливается у знакомых дверей на секунду и выдыхает с тяжёлой грустью: непонятно, как там себя чувствует Данила. Дорога начинает казаться пыточно длинной и долгой, приходится едва ли не бежать. Зато Руслан быстро нагоняет друзей и потихоньку расслабляется – с ними ему хорошо. - Русь, ты чего хмурый такой? Даже к нам пришёл, хотя не собирался, – Даша для него, конечно, является близкой подругой, но с ней настолько личное обговаривать не хочется. Руслан неловко отмахивается и ищет, с кем бы сходить за ягуаром. В поле зрения удачно оказывается Илья. - О, Илья, пойдём в магазин, – друг с улыбкой соглашается, и они снова выступают против прямых атак злобного ветра. Илья о чём-то весело болтает, кажется, рассказывает о новой найденной группе и концерте, на который обязательно пойдёт. Руслан заслушивается и не забывает поддакивать, даже просит скинуть парочку треков. - Ладно, Рус, рассказывай, чего такой поникший, – и молчит – правда ждёт. Тушенцов мнётся и раздумывает пару секунд: всё-таки не хочется загружать друзей своими проблемами. - Ну, короче, с Даней что-то не так, даже его мама ничего не понимает. Я сегодня не должен был с вами гулять, хотел с ним посидеть. И после драки той у него паничка странная случилась. Я ушёл, в общем, а он, кажется, даже не сильно расстроился, – история, когда впервые её рассказываешь, волнует теми же эмоциями снова. Руслан закуривает, выходя из магазина, и отвратительно долго всматривается в знакомые дома. - Так, а ушёл почему? - Он намекнул на это и останавливать не стал, но суть в другом: я волнуюсь сильно, не понимаю, что с ним там. Он даже сообщения не читает, не пишет ничего, – снова болезненно кусает губы и затягивается. - Тогда бери ещё – напьёмся нахуй, – ладно, иногда предложения Ильи бессмысленные, зато привлекательнее и желаннее реальных советов. Руслан добирает ещё блейзера и пить начинает уже на выходе из магазина. Мир становится ярче и радует сильнее, чем до этого. Ещё глоток.

***

Звонок в дверь его не будит – сон давно ускользнул и возвращаться пока не собирался. Данила с трудом поднялся с дивана и пошёл в сторону прихожей. Ноги волочились еле-еле, словно на это затрачивалось нетерпимое количество энергии. Третьего звонка не последовало, но дверь начала сотрясаться под шквалом равномерных ударов. Даня спешно открыл её и нос к носу столкнулся с Русланом. Лицо его осталось абсолютно ровным, а сердце зашлось и загромыхало с новой силой. Ничто не выдавало в нём удивления, только мозг судорожно сигналил о непонятном вторжении в его личный мирок, полный пыли и дыма. - Дань, я это... – от него сильно разило спиртом, огромные зрачки смотрели в упор, не стесняясь, а слова вылетали изо рта судорожно и резко. – Извини, что я ушёл, что сейчас тебя разбудил. Я просто очень волнуюсь, не понимаю, что с тобой. - Я не спал, – Данила чувствует, как сердце обливается горячей кровью, но ничего не может поделать со своим ледяным, как стальная лестница, пролежавшая ночь на балконе, голосом. Он нетерпеливо затаскивает Руслана в квартиру, заставляет его разуться и ведёт к себе. – Идём. Тушенцов тащится безвольным мешком, совсем не сопротивляется и смотрит своими огромными щенячьими глазами. Даня усаживает его на диван и тупо рассматривает, не зная, что делать и говорить. Перед глазами вдруг образуется мутная пелена, она мешает и этим злит. - Дань, с тобой же всё в порядке? – он выглядит слепым котёнком, оставшимся без мамы. Данила садится на пол перед ним и протягивает дрожащие ладони, которые сию же секунду попадают в плен чужих ледяных рук. Молчание между ними затягивается, и оно душит, не щадя, забирает крупицы их совместных возможностей. – Не ответишь? - Я не знаю, мне очень плохо, Руслан, – обращение звенит в тишине комнаты и бьёт по ушам. Они синхронно смотрят друг на друга и тут же в этих взглядах пропадают. Даня не сможет объяснить свои чувства, но ему вдруг становится очень тепло. - Мне снова уйти? – и голос от чего-то совсем убитый. Кашин не хочет думать и понимать, что сейчас ему в самом деле нет разницы. - Нет, останься, – Руслана отпускать нельзя и не хочется – Данила готов просить его вечно быть рядом, даже если самому от такой близости будет немного хуже, – пожалуйста. Даня приподнимается и опирается локтями о чужие колени, чтобы обнять. На это, к собственному ужасу, он тратит слишком много сил, поэтому в кольце рук Руслана утопает, будучи не в силах даже подвинуться. Хочется плакать и убиваться, хочется быть таким постыдно слабым. Данила слышит всхлип возле уха и учтиво не оборачивается, позволяя Тушенцову поделиться эмоциями, разгрузиться. Он мягко укладывает их обоих на диван и прижимается сильнее положенного, чтобы стало хотя бы чуточку теплее. Руслан обнимается горячо и нежно, будто в самом деле на такой подарок больше не рассчитывал. - Я тебя люблю, Дань, – пробивает. Между ними пока что не было таких крупных, значимых фраз. Данила перестаёт дышать на миг, а после срывается-таки на судорожный плач. Руслан его обнимает крепче и ничего не требует в ответ. В сердце неожиданно сильно щемит. – Всё будет хорошо. Даня не уснул в ту ночь – сон никак не шёл. Он смотрел в потолок глазами, стянутыми застывшей солоноватой слёзной корочкой, и ни о чём не думал. Эта звенящая в голове пустота растворила даже посторонние шумы, которые до этого мешали лежать спокойно. Утром осторожно зашла мама, и между ними воцарилось удивительное согласие. Светлана кивнула и ушла на работу, не задав ни одного вопроса. А Данила тяжело выдохнул и почти вернулся к прежнему занятию, но почувствовал шевеление. В следующую секунду его волосы атаковали порывы тёплого дыхания и пятерня пальцев. Кажется, в комнате резко посветлело. - Ты как? – Руслан смотрел серьёзно и, кажется, верил, что полностью контролирует ситуацию. – У меня вот страшно голова болит. - Я не дойду до кухни без твоей помощи, – не то что бы это было правдой, но мышцы отказывались отвечать даже на самые простые просьбы. Даня будто резко растерял все свои силы и не мог вернуть их уже вторые сутки. От такой слабости тоже неуловимо давило в груди. - Правда? - Мне так кажется, – Руслан смотрел с детским непониманием и бешеным волнением. Удивительно, что похмелье дарило ему такую возможность. Вдруг он вскочил, встал на пол и требовательно приблизился. - Давай, нужно вставать, – Данила перевернулся и сел, борясь с внутренним желанием сопротивляться до победного – отсутствие в нём сил всё же победило. В положении стоя его повело, но Руслан заботливо придержал и повёл за собой. Идти было не столько тяжело, сколько болезненно неприятно. Даня представлял с открытыми глазами, как хорошо телу просто быть. Если оно ничего не делает, ему и не требуется, и оно не заставляет его глубже нырять в эту изнурительную вину. Чан, заполненный до краёв, и без того погрузил его слишком глубоко. Данила чувствует, как с каждым шагом лёгкие всё неувереннее вздыхают. Им словно в тяготу получать воздух. Наверное, они тоже хотят спокойствия. Тогда мозг говорит ему прекратить. И он перестаёт дышать. Руслан безвольной куклой усаживает его на табурет и идёт к полкам, всё же голова продолжает болеть. - Дань, а где таблетки, хотя бы примерно? – Данила чувствует, как мутнеет его сознание, а голос звучит где-то на периферии, словно под толщей воды. – Блять, что с тобой? Руслан хватает его за грудки и резко притягивает к себе, вздох делается автоматически, и, кажется, кожа мгновенно приобретает здоровый цвет. - Ты идиот? Это что было? – отвечать ничего не хочется, потому как логика собственных действий, как и чужая душа, – потёмки. - Я просто перестал дышать, – проще прикинуться дурачком, тем более что это работает. Руслан звонко выдыхает и закрывает глаза, словно пытается собраться с мыслями. Даня вдруг замечает мелкие подёргивания левого уголка его губ, и эта мелочь заставляет вскочить с места. Когда Руслан начинает падать, он уже готов его ловить и придерживать, не позволяя крупным судорогам навредить организму серьёзнее допустимого. Тело медленно оседает на пол, а секунд через двадцать открываются глаза. - Русь, у тебя припадок был, блять, – Даня чувствует в руках сумасшедшую тряску, но не позволяет себе отпустить тело. Появляется иррациональный страх. - Потому что выпил и переживал много. Извини, что пришлось такое видеть, – он закрывает глаза и глубоко вздыхает, пытается наглотаться ценного воздуха. - Извини, не нужно переживать за меня, всё в порядке, – собственные слова звучат смешно, зато Данила свято в них верит. Правда натыкается на чужой оскорбительный скепсис. - Ты только что едва до кухни дошёл, а перед этим весь вечер валялся, не вставая, и не спал всю ночь, в одну точку смотрел. Думаешь, я не замечаю, да? И мне, получается, пиздеть можно, – он звучит даже обиженно. Даня помогает Руслану сесть и перекладывает все силы на поиск таблеток. – Может быть, мы поищем врача? - Нет, это пройдёт, всегда проходило. - А, да? Ну, ладно, подождём, пока я или твоя мама найдём тебя со вскрытыми венами. Данила, я не буду настаивать, но нужно что-то делать, – они переводят тему и решают переключиться на другие занятия. Руслан настаивает, и они проходят огонь и воду вдвоём, слушают несколько песен производства Кашина и иногда целуются. Совсем редко, чтобы не ломать эту странную атмосферу. Даня мимолётно улыбается, кормит Руслана маминым супом и обнимает, кажется, так он чувствует себя в разы лучше.