Save Me

Эйден тяжело вздохнул, опускаясь на своё сооруженное спальное место. Свет УФ–ламп в какой то степени успокаивал, но не дарил полное чувство безопасности. Пилигрим чувствовал себя выжатым, из-за постоянных сражений с заражёнными и не только. Все эти разборки между миротворцами и остальными выжившими кажутся бесконечными, будто они специально ждали некого, кто разберётся со всем этим вместо них. Устало проведя рукой по лицу, Колдуэлл снова вздохнул, пытаясь не вспоминать недавно прошедшие события. Получалось плохо. Опять образ Хакона с стрелой в груди и шрамом от оружия "Лазарь". — Неужели ты бросишь меня здесь умирать? – говорил мужчина, зажимая рукой рану. Эйден помотал головой, но это не помогло избавиться от мысли: Его предали. Колдуэлл также винил и себя. Он знал что привязываться нельзя, что доверять случайному встречному опасно. Что влюблённый пилигрим – мёртвый пилигрим. Если один раз предали, предадут и второй. Но очень сложно было думать о таком в тот миг, когда ему казалось, что никогда и никого он не полюбит так же сильно, как Хакона. Бывший таксист, с вечно произносимым "малыш", знающий город как свои пять и спасший его от смерти. Тот добрый Хакон, с постоянными шуточками по рации и рассказами о многочисленных бывших жёнах. Эйден был очарован мягкими улыбками и чуть редкими, но тёплыми объятиями, которые мужчина дарил в самом конце дня. Колдуэлл не заметил, как вытер слезу и тихо шмыгнул носом. Впервые в жизни ему было так обидно из-за человека. Впервые в жизни его так предали. Внезапно из рации послышался до боли знакомый голос, который слегка "потрескивал" из-за помех. — Эйден? Малыш, надо поговорить. Эйден резко поднялся и схватил рацию сильно сжимая, грозясь сломать. Но Хакон продолжал говорить, будто чувствовал, что его слышат: — Эйден, прости меня, я хотел бы чтобы ты послушал меня и.. дал мне объясниться. Колдуэлл не мог или не хотел отвечать. А что он мог сказать? "Я тебе уже не верю?" или "Я просто хочу доверять тебе как раньше" Мужчина продолжил пытаться услышать ответ от пилигрима, из за чего тот чувствовал себя ещё хуже. — Я знаю что я плохо поступил.. и мне правда хочется всё объяснить, просто... Я люблю тебя, малыш. Эйден снова всхлипнул вытирая слёзы. Сжав рацию, он поднёс её ближе и выравнивая дыхание, сказал так же твёрдо и чётко, будто бы сейчас вовсе не его сердце почти разбилось: — Постарайся всё объяснить, Хакон. Объяснить все свои ошибки, да так, чтобы я снова поверил тебе. Откинув рацию, Колдуэлл устало лёг на спальный мешок, закрыв глаза. Парень попытался уснуть, не возвращаясь мыслями к этому диалогу — Хорошо, давай завтра вечером возле нашего убежища, спасибо, Эйден. После рация замолчала. Каждую ночь я страдаю и до сих пор верю в ложь под названием "Я буду любить тебя до самой смерти"