my pretty darling

— Смотаться с малышнёй на природу? — пробует на вкус данную задумку Цинсюань, одну руку поместив в лампу, чтобы гель просушился, а другую предоставив мастеру по маникюру, чтобы та выложила его по форме на новый ноготь. — Звучит как отличная идея. Се Лянь, выйдя к подруге из кабинета с чашечкой кофе, пока та пришла к ней в салон, кивнула в знак подтверждения. — Блин, а с вами нельзя? — задумавшись, говорит девушка. На работе так мозги делают, что хотелось бы скрыться в лесу. — Не знаю… — задумалась Се Лянь и неуверенно протянула, поведя плечом: — Наверное. Только если мест хватит. — Да я шучу. Я там вообще буду левым персонажем. Мы потом с тобой и заей сами съездим, да? — Обязательно, — не спорит даже девушка. — А ты готова вообще к ней? Ну, к поездке, — получив мимоходом указание поменять руку в лампе, Цинсюань вынимает ту, на которой гель просох, и протягивает её мастеру. — Да, наверное? — неуверенно говорит Се Лянь снова. В последнее время она вообще ни в чём не уверена, особенно если это касается брата и его друзей. — Конкретизирую: вы едете к реке, погода благоволит. Купальник подготовила? — Я не планировала купаться, рано ещё. — Да ладно тебе, у нас уже столько дней жара аномальная стоит, что вода наверняка успела прогреться. Или тебе просто в падлу бриться? — Не в падлу, мне для этого повод не нужен, — закатывает глаза Се Лянь. — А вот если начнёшь общаться с Хуа Чэн, тебе вообще не надо будет об этом париться. Закорешишься с ней, придёшь, получишь скидку на эпиляции, и будет полная макеба-а-а, — на распев тянет последнее слово, как в тренде из тиктока. — Она предложила сходить к ней первый раз бесплатно, типа пробно, а потом будет взимать плату. Не думаю, что как только я подружусь с ней, она сделает мне скидку. — А как же акция «приведи друга»? — разочаровано надула губу Цинсюань. — У неё такого не предусмотрено? Я бы сходила. И тебе, и мне, и ей плюсик был бы. — Не думаю, что у неё такое есть, — снисходительно улыбается Се Лянь. — Ну ладно, но надеюсь, ты хоть на пробный сеанс согласилась? Ты должна выглядеть изумительно в купальнике после её махинаций. Хотя ты и до этого неплохо смотрелась, но не суть. — Сначала нет, но потом подумала и решила, что можно попробовать. Давно думала сходить. Так что да, сегодня вечером иду к ней, — вздыхает в конце. — Не слышу радости в твоём голосе. — Она однокурсница моего брата, — поясняет причину своей застенчивости Се Лянь. В иной ситуации она бы не пошла на сеанс эпиляции из-за того, что это может быть больно, сейчас же дополнением к этому выступает человек, который эту процедуру будет делать. — И что? Тебя напрягает разница в три года? А прикинь, к ней и постарше тёти приходили, и все с одной целью, и всем она делала эту процедуру. К тому же, ты там будешь как клиент, а она — как мастер. Не воспринимай всё так близко к сердцу и иди с мыслью, что твоя матильда будет потом сиять ярче новой лампочки в коридоре. — Цинсюа-а-ань, — тянет на неловкое прозвище Се Лянь, а девушка, что делала маникюр, прыснула со смеху. — Серьёзно, Се Лянь, — подключается она, — это всего лишь эпиляция. Я на такие процедуры регулярно хожу. Это не так страшно, как ты думаешь. Тем более, ты знаешь эту девушку, было бы хуже приди ты к незнакомой женщине, а так, хотя бы какое-никакое спокойствие. — Да что-то нифига, — от возмущения даже глаза округляются. Но тут скорее даже не возмущение, а смущённое негодование. — Как раз-таки это и напрягает. — Ты утрируешь, — говорит снова Цинсюань. — Забей на ваши с ней взаимоотношения и просто отнесись к вашей встрече, как клиент-мастер, и насладись видом своей пусси по окончанию сеанса, — Се Лянь на её слова только обречённо вздыхает, начав массировать переносицу двумя пальцами. — Кстати, — тон голоса девушки меняется, став приглушённо-игривым и загадочным. — А она как вообще? Красивая? — Идеальней некуда, — не скрывая своих впечатлений от вида Хуа Чэн, отвечает подруге, зная, что та любит посплетничать о людях, особенно затрагивая тему внешности. — И талия, и формы, всё очень пропорционально и в меру, ухоженная кожа, длинные блестящие волосы с кератином, маникюр — кстати, в одном из моих салонов делает. А ещё у неё красивый голос. Если бы ты его услышала, стала бы водопадом. — Я становлюсь водопадом только от голоса одной девушки, Се Лянь, — улыбается счастливо Цинсюань, — и ты это знаешь. — Хорошо, тогда просто прими к сведению, что у Хуа Чэн он очень завораживающий. — Перед красивыми девушками сложно устоять, понимаю, — тянет Цинсюань. На неё в ответ смотрят пустым, ничего не выражающим взглядом. Она-то как раз состояла в отношениях с девушкой и для неё считается нормой восхищаться ими вне зависимости от чего-либо, а для Се Лянь — нет, она вроде как влечения к своему полу никогда не чувствовала и любовалась кем-то только, если привлекали внешние параметры. В общем, была гетеро и к тому же лукисткой. — Я поняла! — на весь салон внезапно разносится воодушевлённый вскрик, заставивший вздрогнуть и Се Лянь с мастером, и девушку на ресепшене, и работающих парикмахеров. — Ты просто комплексуешь из-за себя на фоне неё, поэтому и ссышь сходить на сеанс! — Скажи это громче, чтобы ещё и на улице услышали, — устало говорят ей в ответ, а после снова вздыхают. — Не конкретно из-за этого, но рядом с ней любой ущемится и застыдится своей фигуры. Особенно я, без пяти минут пышка, бывший танцор, ушедший в булочный запой да так из него и не выбравшийся. — Ты слишком строга к себе. У тебя неплохая фигура, округлые бёдра и мягкий зад, — невольно бросая взгляд на обтянутые юбкой-карандашом формы подруги, заявляет Цинсюань. — Плюс тонкая талия и вполне себе среднестатистическая грудь второго размера. К твоему сведению, многие китаянки очень плоские, а тебе, смотри, как с генами повезло. Цинсюань так это всё преподнесла, будто Се Лянь на выданье собирает. Но она была права в том, что не многим азиаткам везёт с объёмами в определённых местах, и им приходится обращаться к помощи хирургии. Однако на собственный взгляд фигура девушку не устраивала. Раньше она была миниатюрной, с красивым рельефным телом, а как началась работа и взрослая жизнь, сидячий образ жизни, стресс и вкусная, но вредная еда дали свои плоды, поселившись в значительно прибавивших в размере бёдрах. Хотела бы Се Лянь снова вернуться во время своей студенческой жизни, тогда она себе нравилась и другим тоже. Она понимает, что причина одиночества не кроется в изменившеймся на весах числе, но всё равно в моменты отчаяния смахивает всё на него. Цинсюань была схожей комплекции, что и она несколько лет назад, её худоба и подтянутое, спортивное тело заставляли восхищаться и приковывали взгляд всех людей в округе, как и фигура её девушки Хэ Сюань, но у той в добавок ко всему была довольно пышная грудь. А вот Се Лянь за исправление себя и своего тела всё никак не возьмётся. — Я всё это нахомячила, а с моим ростом полторашки это выглядит ещё запущенней. — Дай мне фрезу, я ей глаза выцарапаю, — обращается к мастеру Цинсюань. — Зачем? Своими стилетами щас всё прекрасно сделаешь, дай только закончу, — отвечает та. — Се Лянь, фигура каждой девушки прекрасна, и твой тип очень многим нравится, кстати. Не всегда песочные часы вывозят. Не ровняйся ты на своих пресловутых моделей из телешоу… — А вот «Топ-модель по-американски» трогать не стоит, — вставляет между чужих слов Се Лянь. — Блять, да даже если и равняться на них, сейчас эпоха новой моды, есть множество девушек с разными типами фигур, на которых дрочит весь мир. Так что не вздумай занижать себя в первую очередь в собственных глазах, и уже потом в чужих. И не тронь свои булки, — выждав небольшую паузу, Цинсюань вновь меняет тон на игривый, а на лице появляется улыбка. — Их будет сегодня трогать Хуа Чэн. — В смысле? — непонимающе хлопает глазами Се Лянь. — Ты же на глубокое бикини? Девушка решила, что если идти, то идти с серьёзными целями, а с ногами и другими частями тела справится прекрасно и станок. — Ну. — А межягодичку, по-твоему, в какой из видов депиляций обрабатывают? Се Лянь тут же обливается холодным потом. — Твою мать, — тянет обречённо, повесив голову на руку, поставленную на стол. Об этом она совсем забыла. Видимо, раз позориться, то по полной программе. Можно было бы, конечно, отказаться от процедуры, отменить запись, но тогда она проиграет себе лично. Да и хотела же когда-нибудь сходить… Нет, всё равно позориться перед незнакомым человеком было бы не так страшно, как перед подругой брата. Её-то она ещё не раз увидит. Они буквально будут жить два дня в одном доме! Караул! — Это классическая процедура на глубоком бикини, дорогуша, абсолютно каждому мастеру будет похуй на то, что у тебя там, даже если это анальная пробка, главное, чтобы не мешала работе и чтобы всё было вымыто. — Цинсюань, богом прошу, замолчи, пока я не подняла ценник на твои ногти, — взмолилась Се Лянь, не меняя положения. Она ещё успеет перед походом к Хуа Чэн вспомнить, что в себя включает авантюра, на которую она согласилась, добивать её сейчас рано. Это сделает поход к девушке. Мастер по маникюру усмехается по-доброму вместе с Цинсюань, и они закрывают эту тему.

***

Салон, в котором работала Хуа Чэн, располагался не так далеко от работы Се Лянь, поэтому добраться можно было не прибегая к помощи такси. Сбегав сначала домой, чтобы оставить сумку, принять душ и переодеться, девушка пришла к нужному месту к началу восьмого вечера, как и было обговорено. Мандраж от волнения не получалось унять, как и подкрадывающийся заранее стыд, но — как сказала подруга — оно того стоит. Сделав пару глубоких вдохов-выдохов, Се Лянь заходит в салон. Девушка на ресепшене консультирует её по направлению и отправляет в нужный кабинет, сказав, что мастер как раз освободился пять минут назад. «Как же мне повезло» — иронизирует в мыслях Се Лянь, направившись к нужной двери, а дойдя до неё, на удивление уверенно открывает, но на этом твёрдость в движениях и чёткость в речи заканчиваются. Хуа Чэн сидит за небольшим столиком прямо напротив двери, перекусывая печеньем и запивая его горячим чаем, а заметив Се Лянь, приветливо кивает, прежде чем поприветствовать, дожевав. — Привет, цзэцзэ. — Привет, — говорит старшая, вроде и продвигаясь вперёд, но как будто стоя на месте и только делая вид, что проходит в кабинет. — Я помешала? — неловкая улыбка не заставила себя долго ждать. — Нет, что ты, я только освободилась, думала попью немного перед твоим приходом. Как же Се Лянь хочется в эту секунду протарахтеть «а, ну раз я помешала, то тогда пойду, пожалуй, окей? До встречи здесь никогда-нибудь!» и вылететь пулей из салона. Но это был бы глупый, детский поступок, показавший её, как безответственного человека. Так ещё и бесхребетного. — Если ты никуда не торопишься, можешь составить мне компанию, здесь есть вторая кружка. — Нет, спасибо. — Хорошо, тогда давай приступим к делу, — говорит Хуа Чэн и, сделав последний глоток, встаёт с места, чтобы всё подготовить. «Чёрт, надо было соглашаться» — выругалась в мыслях Се Лянь. Пока девушка шаманила над кушеткой и своей рабочей зоной, не получалось найти себе места. Хуа Чэн, заметив чужое волнение, не стала акцентировать на нём внимание и как-то отвлекаться. Пока что. Единственное — задала пару вопросов о подготовке к процедуре, советы по которой она давала старшей. — Отлично, — говорит в итоге она. — Располагайся здесь, как тебе удобней, низ снимай, футболку подними до груди, чтобы мы случайно не капнули на неё воском. Се Лянь тяжело забирается на кушетку, чувствуя, как гулко бьётся в груди сердце, делает всё, что ей сказали, и только после обнаруживает небольшой телевизор, висящий в углу комнаты. Играл какой-то музыкальный канал, еле звучащие песни она сначала и не заметила, полностью погружённая в свои переживания. Хуа Чэн тем временем, поставив воск плавиться ещё до прихода девушки, удостоверилась, что он не такой горячий, чтобы можно было ошпарить, нацепила маску на лицо и заколола волосы, закрутив хвост на макушке в дулю. Стоило ей приблизиться с палочкой и воскоплавом к кушетке, сердце Се Лянь остановилось на пару мгновений точно. На всякий случай на её живот положили ещё большую салфетку, чтобы при попадании воска было не так неприятно. — Не скажу, что это не больно, — говорит Хуа Чэн, делая пробный мазок на небольшом участке кожи девушки. — Но биться в агонии не будешь. — Ты умеешь подбадривать, — невесело ответила Се Лянь и вздрогнула, когда воск с тела оторвали, но то было скорее от неожиданности, чем от боли. — Извини, — спохватилась Хуа Чэн, подняв чуть испуганный взгляд на старшую, но та на неё не обращала внимания, пытаясь отвлечься тем, что происходит на экране телевизора. Она уже привыкла, что большинство её клиенток — постояльцы или уже были на подобных процедурах у других мастеров, поэтому особо не церемонилась. — В следующий раз буду предупреждать, — вернувшись к работе, она поняла, что воск надо поменять, потому что этот явно не подходит и был слишком суров по отношению к нежному телу — на коже проступила кровяная роса. — Подожди минутку, хорошо? Встав с места и предоставив Се Лянь небольшое тонкое покрывало, чтобы та пока накрылась и менее смущалась, девушка подошла к контейнерам с различным воском, выбрала два других и смешала, чтобы получился нужный материал для работы. В итоге, попробовав поработать уже другим воском, всё оказалось куда лучше, чем прежде. Се Лянь, как и сказали, сильной боли не ощущала. Было неприятно, да, но не прям уж больно. Однако неловкость и стеснение никак не хотели покидать её, особенно, когда Хуа Чэн говорила менять позы для удобства, называя их в данном контексте смущающими «бабочками» и «лягушками». — Первый раз на такой процедуре? — спрашивает внезапно та, осторожно касаясь кожи в смущающих местах. — Так заметно? — неловкий смешок сорвался с губ быстрее, чем Се Лянь умудрилась сообразить. Её красные от смущения щёки уже начинали неметь. — Нет, — привирает немного девушка, подавляя улыбку под маской. — Не волнуйся, цзэцзэ, я стараюсь быть как можно нежнее. Эти слова ещё больше смутили, заставив старшую тихо вздохнуть. Стоило воску снова слететь с кожи, она поджала губы, подавив в груди шипение от неприятных ощущений. — У тебя очень чувствительная кожа, да? — уже больше с профессиональной точки зрения спросила Хуа Чэн. — Угу, — промычали в ответ. — И низкий болевой порог, видимо. — Я посоветую потом один крем, для тебя будет самое то. Ни тебе раздражений, ни корочек, только бархатная и мягкая кожа. Ещё он гипоаллергенный, так что если ты не хронический аллергик с запретами на всё, то зайдёт. — Я не аллергик, — говорит приглушённо, стараясь расслабиться. В целом, это не было бы проблемой, если бы мастером была не Хуа Чэн. Но вместе с тем, с ней и правда как-то спокойней. В гробовой тишине было бы точно куда более напряжённо, чем сейчас во время небольшого диалога. Так и время не тянется безбожно долго. — Ну вот и чудненько, — мельком бросив взгляд на чужое лицо, Хуа Чэн увидела, что девушка как будто застыла — боится лишний раз вздохнуть и всячески уводит взгляд. С губ срывается смешок. — Неловко разговаривать с человеком, который колдует над твоим телом? — избегая более откровенных и смущающих формулировок, спрашивает, заранее понимая, что попала в точку. — Да, есть немного. — Окей, если надумаешь ещё раз сюда прийти, я хоть конфетку за храбрость дам в конце сеанса, — по Се Лянь так очевидно, что это пробный поход и есть вероятность, что она не придёт? Нет, не так — велика вероятность, что она не придёт. — Не смешно, — ворчит Се Лянь, а сама невольно улыбнулась. — Хорошо, не смешно, — за маской не видно, но Хуа Чэн тоже улыбается. — Тогда скажи, что тебя так пугало перед приходом сюда? Поделись тем, что беспокоит, может, у меня получится развеять твои страхи. — Меня смущает… Лежать перед кем-то настолько открыто без одежды, — не даёт чёткий ответ, что смущает лежать наполовину голой именно перед ней, а не просто из-за самой процедуры. — В одежде не смущало бы? — по-доброму усмехается Хуа Чэн. — Смущало бы. — А сексуальная жизнь? Многие, кто активно ведёт её, не боятся показывать своё тело мастеру по эпиляции. Наоборот, многие девушки идут как раз для того, чтобы привести себя в порядок для своего любимого. — Я таким не занимаюсь. — Чем? Сексом? Или собой? Се Лянь на миг потеряла дар речи от уточнения. Она, видимо, дала слишком размытый ответ, так что у неё потребовали конкретизации. — А… У меня нет партнёра, я об этом. Тем более, если бы я и делала подобное, то для себя, а не для кого-то. — Вот как сейчас, да? — Да. — Похвально, что ты ценишь в первую очередь себя, а не кого-то. Может показаться, что это до момента, пока не влюбишься, но и тогда не стоит терять головы. Как бы сильно ты ни любила кого-то, на первом месте должна быть ты сама. На этих словах Се Лянь поймала себя за рассматриванием профиля девушки, чьё лицо наполовину скрыто маской. Её действительно не волнует ничего, кроме работы, в данный момент, она не смотрит на старшую, как на ту, кого собирается намеренно смутить или сделать что-то подобное. Всё оказалось намного проще, чем девушка представляла. Хуа Чэн просто предложила свои услуги и просто предоставила, без какого-либо либо подтекста и злого умысла. Она могла это предложить кому угодно, не только Се Лянь, нужно же иметь свою клиентскую базу. К тому же, это не просто какая-то процедура, а бьюти-процедура, которую посещают многие за нефиговые деньги. Ей же предложили пробный поход на эпиляцию бесплатно из добрых побуждений, ища выгоду для обеих сторон. Ведь если в итоге старшая захочет прийти на сеансы ещё и ещё, это будет лишняя копеечка в кармане. Нужно было действительно отнестись ко всему проще, и не было бы этих ложных страхов. На фигуру Се Лянь Хуа Чэн — полностью погружённая в работу — не засматривается, как и на её недостатки. Эх, Се Лянь, двадцать четыре года, а переживала по таким глупым вещам. По окончании сеанса, пройдя через смущение, боль и разговоры «о погоде», которые должны были отвлечь, Се Лянь наконец почувствовала себя в своей тарелке, облачившись в джинсы, в которых пришла. — Даже сейчас откажешься от чая? — спрашивает Хуа Чэн, убрав после них и расположившись за небольшим столиком, где стоял остывший чай. Маски на её лице уже не было, а волосы не удерживала резинка, позволив им струиться вдоль спины. Видимо, Се Лянь была последней клиенткой на сегодня. — Настаивать не буду, — поднимает руки девушка, — моё дело предложить, — и слабо улыбается, показывая, что ни к чему не принуждает. Старшая, отведя взгляд, погрузилась в размышления, но из них тут же вырвал заискивающий голос: — С бергамотом, — подкупает всё-таки, а ведь говорила, что настаивать не будет, чем заставила Се Лянь усмехнуться, — нервы успокаивае-е-ет. — Ну раз нервы успокаивает, — говорит девушка и соглашается. Хуа Чэн, просияв, достаёт вторую кружку и заваривает напиток для Се Лянь, предлагает печенье и конфеты, которые у неё были для перекуса, а после спрашивает: — Ты знаешь, куда именно мы завтра едем? — на отрицательное качание головой она начинает пояснять: — Дом семьи Эрика находится в лесу Тахо, прямо возле озера, — от прозвучавших слов брови старшей поражённо поднялись к линии роста волос. Национальный лес Тахо является одним из живописных мест в Калифорнии, а озеро, на территории которого он находится, славилось своими чистыми лазурными водами. Приобретение недвижимости там, должно быть, обошлось семье Эрика недёшево. — Мы иногда с ребятами выбираемся туда, в основном летом или весной, когда вода не такая холодная. Для нас это обычное дело. — Его семья не против? — Они наоборот постоянно предлагают нам туда съездить. Сами-то постоянно путешествуют, чего дому стоять без дела? Тем более покупали его как раз для таких выездов за город, вот только ухаживать за ним некому. Поэтому Эрику поручают время от времени туда мотаться, ну заодно и отдыхать от учёбы. Се Лянь опустила взгляд в кружку, которую держала обеими руками, расположив их на столе, и задумалась, что не укрылось от изучающей её поведение девушки. — Если хочешь посплетничать о друзьях своего брата, я могу рассказать обо всех, и это останется только между нами, — подмигивает она, поднося к губам кружку. — Не думаю, что это хорошая идея, — с сомнением говорит старшая. — Это же ваши друзья, я не могу лезть в их жизнь. Посторонний человек ведь по сути, — Хуа Чэн на её слова выгнула бровь, многозначительно ухмыльнувшись. В итоге с губ всё же сорвалось: — У Эрика такая богатая семья, что они могут позволить себе подобное? Выглядит он… как человек, которого в детстве… — Мало пиздили, да? — перебивает её слова девушка и усмехается. Се Лянь на подобную формулировку неловко улыбается, но они обе понимают, что она описывала Эрика точней некуда. — Так и есть. Он очень избалованный и из-за положения своей семьи в обществе и их состояния думает, что ему всё можно. Захотел — получил, единственный же ребёнок в семье, поэтому такое отношение к нему легко понять. Перед ним в детстве все на цыпочках ходили, вот и вырос с короной на голове. Мы с Лин Янь её периодически ему поправляем, чтобы не перегибал. Но, знаешь, как говорят, горбатого могила исправит, так и этого не поменяешь насильно, сколько бы ни пытался. — А учёба? Проплачивает? — А как же. Поэтому и не парится насчёт диплома. Сэм пытается как-то так же на понтах вывозить, но в отличие от Эрика у него нет таких больших средств и связей, и приходится работать натурой, — последние слова заставляют Се Лянь едва не откинуть челюсть, на что Хуа Чэн улыбается. — Шучу. Он выставляет себя крутым, будто полученная оценка не стоила ему никаких усилий, но на деле каждый раз едва не на коленях ползает перед преподавателями за зачёт. А ещё, он тот ещё придурок. — Я уже поняла, — поджимает прямой линией губы Се Лянь, вспоминая выходные и глупый розыгрыш. — Да. Так что на их шутки не обращай особо внимания, как это делают остальные. Они как дети, привлекающие к себе внимание любыми способами, тут главное не показывать реакцию, чтобы не продолжали. — Понятно, — выдыхает девушка. — А что насчёт Лин Янь? — Она временами странная. Человек, от которого не знаешь, чего ожидать, — вот это она. Может быть как в адеквате, так и в невминозе. Мы не сильно близки, потому что она чаще всего ведёт себя как мразь по отношению ко всем, в том числе к Эрику, который уже не первый год ухаживает за ней. Она не отказывается от этого, но и не даёт надежд. Они друг друга стоят, — с этими словами Хуа Чэн поднесла в губам кружку и отпила, отметив, что уже испачкала помадой приличную часть кромки. — Так, остался у нас Джо. Под влиянием Сэма и Эрика может творить дичь, а так нормальный парень. Из приличной семьи, идёт на красный диплом, в компании погоняло «душнила». Больше и говорить не о чем. — Се Ян так нарёк его? — догадывается Се Лянь, зная о любви брата давать прозвища людям. Не стоит далеко ходить, она сама уже много лет ходит «булкой». — Да, — немного прыскает со смеху девушка, поразившись чужой догадливости. — Неудивительно, — приглушённо говорит, постукивая кончиком пальца по керамической стенке кружки. — О себе не расскажешь? — Ну-у-у… это было бы нечестно по отношению к другим, — лукавит Хуа Чэн, улыбаясь, и смеётся, когда слышит от Се Лянь: — Тебя это волнует? Должно быть, старшая уловила иронию в её тоне и поведении. Выставить себя белой и пушистой после того, как перемыла косточки друзьям, девушка, видимо, не собиралась. — Если я начну рассказывать о себе, это будет выглядеть лицемерно. Ты же не знаешь, что из моих слов правда. А ведь я могу выставить себя сейчас самым милым созданием на планете. Нужно чтобы кто-то другой тебе обо мне рассказал, — говорит и отпивает чай. — Се Ян говорил, что ты человек, с которым я могла бы сойтись интересами. Но на его слова полагаться… не самая надёжная затея. Могу пока сложить картину, основываясь на собственных впечатлениях. — И какое же я создаю впечатление? — Ну, как минимум, ты не отталкиваешь, как остальные, и идёшь на контакт, что для меня удивительно. Я не думала, что ты можешь быть такой дружелюбной и открытой для диалога, — в эту секунду Се Лянь думает, что сейчас им не помешало бы что-то крепче простого чая с бергамотом, больно откровенным становится разговор. — Не у одной тебя бывают ошибочные суждения о людях, когда впервые их видишь. Но внешность бывает обманчива. По тебе тоже не скажешь, что ты можешь терроризировать и быть жёсткой сестрой Се Яна. Но факты налицо — после твоего приезда он стал спокойней. — Я очень этому рада, — положив руку на сердце, говорит, дав себе и Хуа Чэн усмехнуться. — Соседи очень долго жаловались родителям на шум и грозились вызвать полицию, если он не угомонится. Пришлось приехать и разобраться. — Опасная цзэцзэ, — внезапно тон девушки изменился, вызвав ощущение, будто бархатным лоскутом провели по ушам, заставив побежать мурашки по шее и спине. Се Лянь почувствовала, как — почему-то — от упоминания прозвища начали гореть щёки, а внизу свело мышцы приятной судорогой. Хуа Чэн ещё и смотрит в глаза, словно пытается пробраться в самую душу. Повисает молчание, в ходе которого старшая всё-таки уводит взгляд первой, рвано выдохнув. Сердце в этот момент точно пропустило удар. Вот кто из них реально опасен, так это Хуа Чэн, потому что от таких внезапных действий у Се Лянь когда-нибудь случится тахикардия. Когда кружки пустеют, она покидает салон и направляется домой, а девушка остаётся, чтобы переодеться и вызвать такси. Им идти в разные стороны, так что настало время прощаться, условившись на том, что завтра они продолжат при удобной возможности разговор. Вернувшись домой только в полдесятого вечера, Се Лянь мелькает у лестницы, игнорируя возглас брата из гостиной о том, почему она задержалась, и заходит в спальню, тут же закрыв за собой дверь и прижавшись к ней спиной с усталым вздохом. Что это сейчас под конец вечера было? Девушка не придала бы значения подобному, если бы не маленький нюанс — у неё никогда в жизни не было такой бурной реакции на чей-то голос, причём уже не первый раз — в день их знакомства на нём тоже было акцентировано внимание. Но какой именно реакции? Смущения? Тогда что это были за мурашки и спазм внизу живота? Так ведь не реагируют на голос? Хотя, возможно, и реагируют, ведь организм ведёт себя непредсказуемо, соответственно и отклик на что-то приятное может быть разным. Может, из-за того, что её периодически трогали в чувствительной зоне, произошла какая-то непредвиденная реакция, которую она просто не заметила? Но как это могло случиться в момент стресса и напряжения? Тем более никаких точек во время эпиляции задето вроде как не было. Или всё из-за того, что они с Хуа Чэн стали немного ближе после разговора, Се Лянь чересчур расслабилась и так получилось? От внезапного стука в дверь за спиной девушка шумно хватает ртом воздух и отскакивает от неё, как от огня. — Булка, ты чего? Все нормально? — спросил Се Ян. Се Лянь, выдохнув с облегчением, поднесла ладонь ко лбу и открыла дверь, увидев на пороге взволнованного брата. — Просто устала, извини. — Почему ты пришла так поздно? — повторяет свой вопрос парень. — Я после работы заходила домой, тебя не было. Потом пошла по делам. — Выезжаем завтра в пять, — говорит Се Ян. — Ложись сегодня пораньше. — Хорошо, — кивает девушка и, закрыв дверь, прижалась лбом холодной поверхности. — Просто устала, — пытается себя успокоить она, разворачивается, чтобы собрать вещи на эти пару дней отдыха и лечь спать. День был тяжёлым. Нужно как следует выспаться.

***

В путь отправились на двух машинах, одну из которых вёл Эрик, а за рулём второй был Сэм. Ехать предстояло шесть часов, поэтому решили выехать пораньше, чтобы прибыть на место к полудню. Се Лянь и Се Ян ехали вместе с Сэмом, Джо и Хуа Чэн, а голубки Эрик и Лин Янь предпочли добираться отдельно. Джо заделался навигатором и диджеем поездки, а потому путь был полностью под его руководством. Ненавязчивая музыка, играющая в салоне, сморила не спавшую ночью Се Лянь, чья голова потихоньку кренилась вниз. В конечном итоге она завалилась немного вбок, расположившись на плече брата. Хуа Чэн, оторвавшись от телефона и заметив эту умилительную картину, подавила в себе желание улыбнуться. Джо периодически бросавший взгляды на зеркало заднего вида, чтобы хотя бы немного поглядеть на Се Лянь, увидев, что она уснула, сделал голос навигатора в телефоне потише. Се Ян тоже зевал раз за разом и делал это настолько часто, что Сэм в какой-то момент не выдержал и спросил: — Что у вас ночью происходило, что оба такие вялые? — Я играл в приставку, — отвечает Се Ян, причмокивая губами. — Се Лянь тоже чё-то посреди ночи спустилась, сказала, что уснуть не может. Рубились в МК как раз до момента, пока вы не приехали, — и снова зевает, широко раскрыв рот. — Мне кажется, нужно вас обоих немного взбодрить, — говорит Сэм и уже тянет руку к магнитоле, чтобы прибавить громкость музыки, как его останавливает не на шутку грозный тон Хуа Чэн за спиной: — Только попробуй сделать это — я тебе хребет вырву. Это произошло настолько быстро и неожиданно, что даже Джо, что хотел перехватить руку друга и возразить, так и застыл с зависшей в воздухе ладонью, уставившись на подругу ошарашенно вместе с Се Яном и замершим Сэмом. Настолько злой они её прежде не видели. — Что? — спросила она, бегая глазами от одного парня к другому. — Вам было бы приятно, если бы вас разбудили подобным образом? Мне лично — нет. Вместо того, чтобы выёбываться, сосредоточься и следи за дорогой. Думать и вести машину одновременно у тебя получается плохо, займись чем-то одним. — Да ладно, чё взъелась-то? — недовольно супится Сэм, выругавшись под нос: — Защитница, блять. Хуа Чэн сняла солнцезащитные очки с головы и протянула Се Яну. — Надень на неё, — голос сразу же смягчился. — На случай если солнце выйдет. Пусть хоть немного поспит. И сам попробуй уснуть. — Какая ты добрая сегодня, даже на меня заботой расщедрилась, — хмыкнул тихо парень, осторожно надевая очки на сестру. — Это была акция «1+1», больше такого не будет, — говорит Хуа Чэн, погружаясь снова в телефон, где редактировала фотографию рассвета, которую успела сегодня сделать дома, когда проснулась. Нужно будет её потом показать цзэцзэ, она должна оценить. Вообще, девушка хотела много всего обсудить с Се Лянь. Почему-то кажется, что они смогут беседовать часами напролёт. По крайней мере, со старшей не возникнет проблема непонимания друг друга, поскольку Хуа Чэн не считала себя глупой, а её — тем более. С друзьями она не могла так спокойно и свободно общаться, как с ней вчера или в другие дни, когда приходилось видеться. С той же Лин Янь она держалась на дистанции, потому что та была той ещё лицемерной сукой, которая может в любой момент плюнуть в лицо, перечеркнув всё, что между вами было, или подставить. Се Лянь не такая, если судить из того, что о ней уже известно. Хуа Чэн не знает, как долго она ещё будет в Лос-Анджелесе, ведь Се Ян сказал, что она приехала на время, а потому, познакомившись с ней, хочет провести как можно больше времени вместе. Это желание появилось ещё в день, когда они разговаривали у пикапа. Се Лянь тогда так сильно впечатлила своей искренностью и меньшей зажатостью, что хотелось прицепиться к её ноге, как маленький ребёнок, и говорить «не пущу», а потом что хотите с этим делайте, но дружелюбная тётя должна была забрать Хуа-Хуа с собой. Хуа Чэн даже поймала себя на мысли, что при огромном желании прямо сейчас закурить, она не делает этого только потому, что рядом спит старшая. Открытое окно создало бы шум, который мог разбудить её. Плюс, запах табака не самый приятный ароматизатор для салона автомобиля. Се Лянь приковывала к себе взгляд пока спала. Хуа Чэн время от времени поглядывала на неё боковым зрением или пока они останавливались на заправке. В какой-то момент, когда она и сама начала засыпать, на плече ощутилась из ниоткуда взявшаяся тяжесть. Повернув голову, девушка увидела, что старшая во сне изменила позу и расположилась немного боком, решив, что из той выйдет отличная подушка. Видевший десятый сон Се Ян, откинувший назад голову с раскрытым ртом (спасибо, что не храпел), ничего не заметил. Хуа Чэн пришла в голову идея, и она помогла Се Лянь прилечь, расположив её голову на своём тряпочном рюкзаке с вещами, находившемся на коленях. Это будет немного удобней, чем угловатое плечо. Оставив одну руку на предплечье старшей, а другой придерживая рюкзак, она откинула голову и тоже попыталась поспать до конца пути. Проснувшись от того, что кто-то трясёт за плечо, Се Лянь обнаруживает себя спящей на ногах Хуа Чэн, да к тому же с солнечными очками на лице. Оказывается, девушка будила её, поскольку они приехали. — Цзэцзэ, вставай, — говорила она. Приняв сидячее положение, Се Лянь поняла, что в машине остались только они вдвоём, а осмотревшись, убедилась в том, что лежала, а не сидела. — Я упала на тебя? Извини. Не спала ночью, вот и… — в итоге не договорила, зевнув и машинально убрав очки на голову. — Всё в порядке, это я тебя уложила так, — ответила Хуа Чэн, заразившись от неё и прикрыв ладонью рот. — Мы на месте. Пора выходить. Старшая вздохнула, потягиваясь. — Я бы ещё поспала, если честно. — Я тоже, — отзывается девушка. — Может, ну их нафиг и останемся тут? — Ха-ха, нет. Давай хотя бы немного разберёмся с вещами, и тогда подумаем о том, чтобы поспать подольше. — Окей, — соглашается, открывая дверь. — Надо будет забрать большую спальню на первом этаже. — А сколько их всего? — Три. И диван в гостиной разбирается. На него бросим Сэма. — Жестоко, — усмехается Се Лянь, выбравшись из машины и, обходя её, чтобы добраться до багажника и забрать вещи. — Он заслужил. Обнаружив, что из сумок, которые они с Се Яном собирали, остался только рюкзачок Се Лянь, девушка закинула его на плечо, помогла Хуа Чэн выгрузить её вторую сумку, и они вместе двинулись к большому дому семьи Эрика. Выглядел он довольно внушительно: отделанные камнем стены, колонны и навесы крыши из тёмной древесины, панорамные окна с выходом на балкон сверху и терраса с бассейном. Поистине впечатляюще. Дополнял картину сосновый лес и вымощенная камнем тропинка от дороги до лестницы. — Здесь недалеко есть ещё поле, где можно натянуть сетку и поиграть во что-нибудь. Ну или если будет настроение, сыграть в бейсбол, — рассказывает Хуа Чэн, когда они подходят к дому, откуда приглушённо слышатся переговоры и даже шуточные возмущения. — Вы на месте не сидите, — подмечает Се Лянь, проходя в просторное помещение, что являлось и прихожей, и гостиной, и столовой с кухней одновременно. Планировка дома была рассчитана таким образом, что в одной большой комнате на первом этаже было несколько зон — для отдыха и для трапезы; к спальням вела лестница на второй этаж, там же находились ванная комната и туалет, одна из спален была на первом этаже вместе со складом, кабинетом и гардеробной. — Здесь так много комнат. Кажется, дом был рассчитан на большую семью. — Наверное, — соглашается Хуа Чэн и, склонившись вбок к девушке, приглушённо добавляет, хмыкнув: — Но её приобрели привыкшие понтоваться снобы. Увидев вошедших в дом оставшихся членов компании, Сэм подскочил к ним и, закинув руку на плечи Се Лянь, заявил: — Чур я сплю в комнате с сестрой Се Лянь! Не успела упомянутая «сестра» толком отреагировать, как тут же вступилась Хуа Чэн, скинув его руку с неё: — Обойдёшься, она будет со мной, чтобы похотливые козлы, как вы, и шагу в её сторону не сделали, — хоть подобное было сказано с иронией, нрав своих придурковатых дружков девушка знала прекрасно, а хрупкость и мягкость Се Лянь могла сыграть с ней злую шутку. Она уверена, что даже присутствие Се Яна не остановит Сэма и Эрика, если те захотят поглумиться над старшей. — Так как здесь всего три спальни, предлагаю разделиться по двое, — говорит Лин Янь. — Например… — Мы с тобой, да? — с ухмылкой говорит Эрик ей, получив незамедлительно закат глаз. — Ну типа. — Цзэцзэ со мной, я уже сказала, — заявляет Хуа Чэн, заставляя Се Лянь отчего-то почувствовать себя неловко. Она не против, конечно, но то, насколько уверенной выглядит девушка, говоря это, пробуждает странные смешанные чувства внутри. — Остаётесь только вы, голубки, — сложив руки на груди, она уставилась на оставшихся троих парней. — Я не собираюсь спать с вами на одной кровати, — заявляет Се Ян, указывая поочерёдно на друзей. — Будет слишком тесно. — Диван всегда в твоём распоряжении, — указывает на упомянутый ранее Хуа Чэн предмет мебели Эрик. — Хорошо, тогда спорим на КНБ, кто спит здесь. — Идёт, — говорит Сэм и выставляет кулак в полной готовности. По итогу: спит на диване именно он и потом очень долго негодует по этому поводу, пока другие, смеясь, разбредаются по комнатам. — Это карма, — шепнула ему перед уходом Хуа Чэн, гаденько улыбнувшись с видом победителя, и, кивнув в нужную сторону Се Лянь, прошла с ней в спальню на первом этаже, что находилась возле обеденной зоны. — Булка, — зовёт девушку Се Ян. Обернувшись в нужном направлении, Се Лянь видит, что пропавшая из машины сумка сейчас была у него на плече. — Куда нести? — Сюда, — вместо неё отвечает Хуа Чэн, открывая дверь в спальню. — Цзэцзэ, ты же не против, что мы будем вдвоём? — спохватывается она, выглядывая и обращаясь к старшей. — Не против, — пожимает плечами та, сонно улыбнувшись. — Неси тогда туда. Сказав это брату, она заходит вместе с ним в просторную комнату с большой двуспальной кроватью, шкафом в половину стены длинной, несколькими комнатными растениями, оказавшимися искусственными, чтобы хозяевам не приходилось ухаживать на ними, и пушистым ковром с принтом зебры. Стены были выполнены из фанеры, пол устелен ламинатом темнее тоном, висели картины, стояло зеркало в полный рост в одном из углов, имелись небольшие прикроватные тумбы для личных вещей. В общем, всё, что было необходимо, имелось. Взгляд сразу зацепился за кровать, занимающую большее пространство комнаты. Недолго думая, Се Лянь падает на неё и тут же наслаждается её мягкостью. Дома матрас более упругий и жёсткий, а этот, словно облако, подстраивается под изгибы тела. Хуа Чэн, закрыв дверь за Се Яном, оставившем вещи у входа, садится на край кровати рядом с девушкой и хмыкает. — Удобней, чем в машине? — Спрашиваешь тоже, — вторит ей Се Лянь. — Поспишь? — Угу, думаю, да. Немного, — зевает на последнем слове. — Хорошо, отдыхай. Не буду мешать, — говорит Хуа Чэн и, последний раз взглянув на обнявшую подушку девушку, выходит из комнаты, чувствуя на губах умилительную улыбку. Уложившись поудобней, наплевав на переодевания и лишь избавившись от обуви, Се Лянь почувствовала, что забыла снять с головы солнцезащитные очки. Привстав на локте, она осмотрела их и задумалась — у кого они могли быть. Скорее всего у Хуа Чэн, потому что у брата они другие, Сэм не стал бы жертвовать своей вещью, а Джо… кстати, возможно, это могут быть и его очки. Нужно будет выяснить и вернуть их владельцу. Пока что девушка откладывает их на тумбу и таки ложится, чтобы вздремнуть. В пути, конечно, спалось неплохо, но на мягкой кровати было гораздо лучше.

***

Хуа Чэн закрывает за собой дверь в спальню и направляется к выходу из дома, чтобы помочь друзьям с разгрузкой сумок с едой и организацией гриля. В первый день приезда они всегда первым делом занимаются сначала мясом и продуктами, если погода позволяет, идут купаться, играют в какие-то активные игры, пьют, одним словом — отдыхают. Второй день обычно проходит спокойней: кто-то по желанию может пойти прогуляться по лесу, девушки устраивали фотосессию для соцсетей в живописных местах, а потом они все вместе могли развести костёр за домом в специально обустроенной для него зоне и в ночь перед отъездом общаться на разные темы, поедая жаренные на огне сосиски и зефир. Прежде, до переезда в Америку, Хуа Чэн редко выбиралась на природу, предпочитая больше городскую суету и эстетику города-гиганта с небоскрёбами и вечным шумом. Было в этом что-то захватывающее, чего не объяснить. Возможно, ближе к старости она бы и перебралась куда-то в место потише и поменьше, но пока молодость кипит, она предпочитала наслаждаться красотами богато выглядящих домов. Переезд в ЛА воспринялся ей легко, нужно было только поднять уровень знания иностранного языка, получить вместе с родителями гражданство, и всё. Тяжело, правда, было расставаться со своей близкой подругой, с которой они были не разлей вода, но это один из немногих минусов, которые она выделила после переезда. Приходилось привыкать к новому менталитету и людям, живущим здесь, отвыкать от старых привычек, привитых с детства родной страной, и приобретать другие. Это было познавательно, однако периодически накрывала тоска по традициям, соблюдая которые прожил большую часть жизни, особенно когда родители сказали, что уезжают обратно в Китай на какое-то время. Хуа Чэн хотела бы отправиться туда с ними хотя бы на пару дней, но они настаивали на её учёбе. Жаль им неизвестно, что их дочь не такая примерная, как они считают, а хорошие оценки зарабатывает хитростью и изворотливостью, не только упорством и безупречной посещаемостью (последнего как раз-таки не было из-за работы). Знакомство с Се Яном, Лин Янь, Сэмом, Джо и Эриком на первом курсе университета было словно глоток свежего воздуха. В старшей школе в Америке у Хуа Чэн не было таких близких друзей. Сердце всё ещё тосковало по китайскому цветку, с которым она цвела многие годы, желания привязываться к кому-то не было, чтобы при новом переезде боль не ударила по новой. Однако компания, частью которой девушка стала, неосознанно общаясь с однокурсниками день ото дня, снова вдохнула в неё жизнь, которую она, казалось, оставила на Родине, заставила отложить печаль в дальний ящик и показали мир, где на запреты все плевать хотели, мнение преподов и общества на хую вертели, и каждый говорил, что хочет. Её этот мир впечатлил, она решила остаться в нём подольше. Вот и сейчас, принимая у Лин Янь термосумку с продуктами, понимает, это было правильным решением. Но было и кое-что, что тяготило душу. С друзьями в ЛА она хоть и свободна, словно птица в небе, но не сможет быть с ними такой же открытой, как с ней. Однако на каждое правило есть своё исключение, вот и у Хуа Чэн на горизонте загорелся маяк, привлекающий внимание своим тёплым светом. Знакомство с Се Лянь стало неожиданностью не только для неё, но и для других, ведь Се Ян всегда между строк упоминал сестру и никогда не осмеливался познакомить их лично, когда она приезжала погостить с родителями. Да даже сейчас, когда девушка живёт в ЛА уже полгода, вживую её увидеть вышло только неделю назад. Узнав Се Лянь немного ближе, Хуа Чэн прониклась к ней симпатией, разглядев не сестру-тирана и сурового диктатора, коей нередко величал её Се Ян, а добрую, милую девушку, с которой приятно вести даже самую простую беседу. По ней видно, что помимо мягкости, внутри присутствует и железный стержень, скрытый до поры до времени. Это стало понятно и по тому, как стойко она держалась, когда Сэм и Эрик отпускали свои сальные шутки, и когда облили её, и даже приход девушки на эпиляцию стал показателем того, что старшая знает, когда можно показывать эмоции, а когда необходимо держать лицо и игнорировать, и что самое интересное — она не идёт на поводу у сомнений и страха, а, смотря им прямо в лицо, переступает через себя и делает то, что хочет. Это цепляло и рождало внутри интерес к её личности. — Чэн, — зовёт девушку Джо, ровняясь с ней. В руках у него два бумажных пакета с углями, а волосы были уже немного растрёпаны от частого зачёсывания их назад из-за жары. — Не знаешь, где Се Лянь? — В комнате отдыхает, а что? — без задней мысли отвечает брюнетка, перехватывая пакет удобней, и открывает свободной рукой дверь в дом, пропуская сначала Джо, а потом входя следом. — Ничего, просто она выглядела такой замученной с дороги, мне показалось, что её могло укачать. — Нет, просто не выспалась. Думаю, проснётся как раз, когда мы всё приготовим. — Вы о булке? — спрашивает подошедший к ним Се Ян, перехватывая один из пакетов у друга, чтобы помочь вынести их на задний двор. Не дождавшись подтверждения, он продолжил: — У неё вчера был трудный день, ещё и ночью поспать не удалось. Понятно, что она отключилась сразу, как мы тронулись. Она щас спит? — Да, — отвечает резче положенного Хуа Чэн, уже немного раздражаясь от чужого любопытства и навязчивости и задерживаясь на кухне, где разбирала пакеты Лин Янь. Она понимает, что Джо спросил о девушке из чистого любопытства, а Ян потому, что это его сестра, но они же прекрасно видели, что она спит на ходу, неужели не очевидно, что она сразу пошла отдыхать? — Меньше трепите языками и займитесь лучше грилем. — Хорошо, кэп, — вздыхает наигранно тяжело Джо и обращается к другу. — Пойдём, собрат по несчастью. Лин Янь, убирая один из опустевших пакетов в сторону, чтобы не мешал, начинает мыть фрукты и овощи, чтобы подготовить нарезки заранее, пока Хуа Чэн складывает бутылки с алкоголем и остатки еды в холодильник. Пользуясь тем, что они остались наедине, девушка говорит: — Тебе не кажется сестра Се Яна немного… скучной? Слишком правильной? Не создаётся впечатление, будто с нами выехала отдыхать чья-то мама? — У неё просто более спокойный характер, — изрекает знающе Хуа Чэн, только выдвигая предположения, всё же она ещё недостаточно хорошо знает Се Лянь, чтобы что-то уверенно заявлять. — Но она точно не на правах сиделки согласилась поехать с нами. Вспомни, это твой Эрик позвал её. Она всего лишь согласилась. На формулировку «твой Эрик» Лин Янь поджимает в презрении губы, покосившись на подругу, которая в этот момент как раз перевела взгляд на неё, подняв утвердительно брови. И ведь правда, Се Лянь никто не заставлял ехать с ними, и она не напрашивалась точно, наоборот, девушка хотела отказаться, но настойчивость парней и Хуа Чэн сделали своё дело, и пришлось поменять решение. Сейчас нужно было найти в этой ситуации козла отпущения, коим был избран Эрик, ведь хотелось отвести от старшей непрошенное недовольство Лин Янь. — Но она же правда здесь как пятое колесо, — говорит последняя, не выдержав битвы в гляделки с подругой, и приступает к нарезанию фруктов, вооружившись разделочной доской и ножом. — Опять прилипнет к Яну и будет помалкивать. — И что? Тебя это напрягает? — преспокойно спрашивает Хуа Чэн, предчувствуя что-то нехорошее, а Лин Янь откладывает нож и поворачивается всем корпусом к ней. — Я не люблю душных людей, с которыми нельзя повеселиться, и ты это знаешь. — Тебе сложно потерпеть пару дней? — едва удерживается от усталого вздоха девушка, тоже повернувшись к подруге, оперевшись рукой о столешницу и склонив немного голову к плечу. — Сама сказала, что Се Лянь не будет отсвечивать, так в чём проблема? — Само её присутствие как бельмо на глазу, — делится Лин Янь. — Это же старшая сестра Се Яна, до ужаса правильная и святая. Не думаешь, что нам общение с ней как-то аукнется? — Ка-а-ак аукнется? — уже не скрывает раздражения от негодования Хуа Чэн, начиная постепенно заводиться. — Она пожалуется предкам и нас накажут? Не веди себя, как трусливая школьница, которая боится, что её застукают с сигаретой. Расслабься и не обращай на неё внимание. Лин Янь неопределённо вскидывает брови, насупленно поджав пухлые губы, и возвращается к резке. Хуа Чэн не была очень близка с ней, но она не была раньше настолько стервозной и придирчивой к другим людям из-за пустяков. Возможно, на неё так влияет тесная связь с Эриком — она перенимает некоторые его привычки, даже того не замечая, и ведёт себя так же — будто ей все что-то должны. Но временами в ней всё же просыпается та прежняя Лин Янь, которая когда-то тренировалась на Хуа Чэн делать маникюр и не стеснялась обсуждать темы, о которых в обществе неприлично упоминать. Сейчас всё немного изменилось, они отдалились, подруга заставляла быть настороженной и всегда оставаться на чеку, контролировать действия и слова, чтобы из них не раздули какую-нибудь нелепицу. Возможно, им просто нужно поговорить об этом наедине, расставить все точки над «i», тогда, может быть, что-то прояснится, и станет проще. Но пока что Лин Янь не вызывает того же доверия, что раньше. — Женщины в естественной среде обитания, — довольно тянет Сэм, расслабленно, даже немного вразвалочку подходя к ним и тут же получая порцию недовольства в глазах Хуа Чэн и поворот Лин Янь с многоговоряще направленным на него ножом. — Воу, — поднимает руки в сдающемся жесте, отступив на шаг назад. — Ладно, понял, не наглею. — На колени, холоп, — приказывает блондинка. — Может, мы как-нибудь договоримся? — улыбается парень, а подошедший со спины Се Ян бьёт ему под коленками, заставляя упасть на пол. — Холопу сказали на колени, значит, на колени! — говорит он важно, а разъярённый друг моментально поднимается на ноги, намереваясь отомстить ему. — Ах ты ж сука, — проговорил Сэм абсолютно спокойно, угрожающе быстро сорвавшись с места за удравшим в сторону гостиной Се Яном, сразу почуявшим запах жаренного. — Эй! — в проходе из заднего двора показалась фигура Эрика. — Я попросил тачки отогнать, а не хуйнёй страдать! Лин Янь, расслабленно улыбнувшись им вслед, уже не отвлекается на друзей, занявшись едой, а Хуа Чэн, наблюдая за погоней, думает, что эти олухи не изменятся даже через двадцать лет. Слушая фоном возмущения и препирания друзей, она качает головой, посмеиваясь, и присоединяется к Лин Янь. Жаль цзэцзэ этого сейчас не видит.