Юность

Почти полночь. Мы сидели на полу вокруг спиритической доски с выключенным светом. Для создания атмосферы по всей комнате Лера расставила табуретки с горящими свечками. Позиционировались они как ароматические, но пахли просто жутко — не то жжёным парафином, не то вообще нафталином с оттенком ванили. Наверняка, Лера купила их в Fix Price, там только такие и продаются — надутые, с грубыми краями, со вросшим внутрь фитилем, который обязательно нужно выковыривать. Комнатка у Леры была маленькой, мы втроём еле втиснулись на пол между кроватью, письменным столом и огромным гардеробом. Несмотря на это, она мне нравилась. В квартире было тихо: Лерина мама уже спала, папа ночевал в палатке где-то в лесах, со двора не было слышно ни звука. Любой скрип заставлял Еву вздрагивать, а мы с Лерой тихо хихикали. К идее погадать в середине мая я отнеслась крайне скептически. Насколько я знала, гадают обычно на Рождество или ещё в какие-нибудь значимые даты, типа ночи Ивана Купалы, дня равноденствия или солнцестояния. Там хоть какая-то таинственность есть, а в мае что? Таинственный лай собак во дворе, если только. Хотя мама как-то рассказывала, что со школьными подружками в юности они тоже гадали весной. На женихов. Трое из них выскочили замуж за мужчин с такими же именами, как выпало в гадании. Либо мама выдумывала, либо это было просто совпадением. Лера обещала сделать эту ночь незабываемой. Специально для нас она выпросила у бабушки спиритическую доску Уинджи, которую та хранила много лет. Не знала, что Лера там придумала особенного, но спиритические сеансы вызывали у меня только поток саркастических шуток. — Итак, начинаем, — таинственно прошептала Лера, посмотрев на экран смартфона. На экране цифры показывали 00:00. — Коснитесь двумя руками до указателя. Ни в коем случае не убирайте руки, пока сеанс не закончится. Я закатила глаза, но всё-таки дотронулась кончиками пальцев до потёртого деревянного бегунка в центре доски. Сверху — для меня снизу — были вырезаны буквы, а напротив — цифры от нуля до девяти. С двух сторон от бегунка красовались слова «да» и «нет» в древнерусском стиле. Такой доске было самое место в музее русских сказок, а не на полу современной комнаты на ворсистом ковре, усыпанном кошачьими волосами. — Теперь надо вызвать духа — кого-нибудь, кто уже давно умер, — продолжила Лера. — Давайте Гитлера! — усмехнулась я, — ой, Лер, прости, твоя семья с ним не в ладах. Ева прыснула, хоть и шутки про евреев были давно не актуальны, а Лера исподлобья посмотрела на меня. — Наська, ты сейчас пойдёшь домой. Давай серьёзно. Ты можешь не верить, но я уже проводила сеанс с бабушкой. И указатель реально двигался. — Ой ладно, я заткнулась. Вызывай, кого хочешь. — Давайте Пушкина или Тургенева, — предложила Ева, которая обожала русскую классику. — Лучше звать того, кого знал лично. Можно моего дедушку, потому что общаться буду я. Вы пока подумайте над вопросами. Нельзя задавать вопросы о смерти, кстати. Ещё о детях лучше не говорить, особенно о младенцах, о тех, кто пропал без вести, — Лера подняла глаза к потолку и загибала пальцы на левой руке. — А, да, ещё о верующих лучше не спрашивать. Но это так, общие рекомендации, так скажем. — Давай лучше винишка бахнем и в клуб поедем, а то тут вообще ничё нельзя, — сказала я, откинувшись головой на кроватный бок. Лера цыкнула на меня, закрыла глаза и начала монотонно призывать дух дедушки словами «Деда Витя, приди к нам, мы зовём тебя», а мы с Евой уставились на доску. Вдруг за спиной у Евы что-то бухнуло. Мы втроём, как по команде, громко взвизгнули и вскочили на ноги. В темноте горели жёлтые глаза Лериного кота, который только что спрыгнул со стеллажа. Лениво потянувшись, он мяукнул и скрылся за дверью. — Тупая скотина! — выругалась Лера, плюхнувшись обратно. — Ну всё, накрылся наш сеанс. Нельзя было отпускать указатель. — Так может, кого-нибудь другого вызовем? — спросила Ева. — Не уверена, что так можно. Блин, весь настрой сбился. Лера взяла свечку и начала вяло играть с огоньком. Еве в это время на айфон начали приходить оповещения — она как-то умудрилась сфотографировать нас с доской и выложить в блог. — Так, стоп. Давайте ещё раз попробуем. Ева, убирай телефон, Лерка, поставь свечу на место. Сейчас я как вызову кого-нибудь! Итак, руки на бегунок или как там его, закрываем глаза, успокаиваемся, дышим ровно, — я нарочито глубоко вздохнула и посмотрела на девочек: они действительно закрыли глаза. Когда я в шутку всхрапнула, Лера ощутимо пнула меня по коленке. Ну почему они такие серьёзные? — Ирина Павловна, мы приглашаем вас в гости, — сказала я очень серьёзно. Ева залилась смехом, а Лера ещё раз тыкнула меня в ногу. Ирина Павловна четыре года назад преподавала у нас историю. Отвратительная семидесятилетняя бабка ненавидела детей похлеще математички. Однажды я пыталась привести разумные аргументы за несостоятельность политического строя России, а она на меня наорала и отвела к директору. Как бы ни была ценна человеческая жизнь, когда она скончалась, вся школа вздохнула с облегчением. Да и смерть была нелепой — сердечный приступ во время ссоры с оппозиционным активистом на одиночном пикете. — Ирина Павловна, приходите к нам, — я снова позвала духа. — Вы уже тут? Ничего не произошло. Конечно не произошло, я же сама не верила в эту чушь, но продолжала с надеждой звать призрака. Внезапно у свечи слева слегка дёрнулся огонёк. Интересно, это сквозняк или злобный дух? — Дух, ты здесь? — спросила я у темноты. Указатель повернулся в сторону «ДА». Лера и Ева резко открыли глаза и уставились на доску. — Настя, так и инфаркт подхватить можно! — воскликнула Лера, неуверенно посмотрев на указатель. — Ага, сама подвинула, сама инфаркт подхватила, — хмыкнула я. — Глаза-то у кого открыты были? — Девочки, стоп. Давайте ещё что-нибудь спросим и посмотрим, — одёрнула нас Ева. — Спроси, как зовут духа. — Дух, как тебя зовут? Указатель медленно пополз к буквам и остановился на «И», потом переместился на «Р», затем на «А». «ИРА». Всё это время я внимательно следила за Лерой, которая в ответ пялилась на мои руки. — Вот, я заметила, что это ты двигаешь! — выдала она после того, как указатель остановился. — Да схера ли? — Ты реально думаешь, что к нам пришёл дух мёртвой исторички? — Ага, то есть в деда своего ты веришь, а в историчку нет? — Дух, кто из нас троих тупее в истории? — громко спросила Ева, закатывая глаза. Указатель двинулся к букве «Н», а затем указал на остальные буквы моего имени. Это было весьма забавно, ведь все были в курсе, что историю, особенно историю Российской империи, я знала плохо знала и совсем не любила. Надо было задать какой-нибудь провокационный вопрос, на который Лера уж точно не ответит. — О, ладно. Ответь-ка, дух, на сколько баллов Лера сдаст ЕГЭ по математике? — я с ухмылкой посмотрела на Леру. Если это она двигала этот дурацкий указатель, всё равно шанс угадать был равен нулю. Указатель неспешно двинулся к цифре 3, а потом к двойке. — Кажется Лере не суждено поступить в МГИМО, — усмехнулась Ева. — Давайте теперь я. Ирина Павловна, это вы забрали мою тетрадку с домашкой в третьей четверти в седьмом классе? Вы ещё сказали тогда, что я ленивая дрянь. Я прикусила рукав, чтобы не взорваться от хохота. Даже Лера хихикнула, когда ползунок указал на слово «да». Конечно, я не верила в то, что к нам вдруг явился дух мерзкой исторички, но Лера слишком уж незаметно управляла указателем. — Ирина Павловна, а может, вы знаете, в кого Настя влюблена? — вдруг спросила Лера. — А типа ты не знаешь? Вообще-то... Договорить я не успела. Указатель неспешно пополз к первой букве. «С». Что? «А». Что за бред? «Ш». Прямо перед последней буквой я оторвала руки от указателя и отпрянула от доски. Он тут же замер, а девочки непонимающе уставились на меня. — Слушайте, розыгрыш затянулся, вам не кажется? Лера, с чего ты взяла, что я влюблена в Левина? — Но это же ты двигала… Внезапно пламя свечки рядом со мной погасло. Глаза Леры расширились. — Настя, быстрее двигайся ко мне! — Что? Зачем? Ещё у одной свечи дёрнулся и погас огонёк. — Твою мать! Дух злится, он может сжечь тут всё нахрен! — Лера подскочила к окну и распахнула створку настежь. В комнату ворвался поток ледяного воздуха. — Дух, спасибо за ответы, мы больше тебя не задерживаем. Ты можешь идти! Моя чокнутая подруга начала нелепо размахивать руками и кричать, изгоняя духа в открытое окно. Дверь в комнату распахнулась, за ней стояла сердитая Лерина мама в ночной сорочке. — Девочки, вы что разорались ночью? Люди спят уже! — Мама, зачем ты открыла дверь?! — Лера была в панике. — Теперь она проникла в квартиру! — Господи, кто? Внезапно Ева расхохоталась. Она смеялась так заразительно, что я невольно начала улыбаться. Лерина мама устало смотрела на нас, прислонившись к косяку. — П.. простите, тётя Инна! — сказала Ева, трясясь от смеха. — Лер, закрой окно, дух уже улетел. Блин, вы так смешно подозревали друг друга, в конце даже реально поверили! — Так, подожди. Это ты двигала указатель? — Лера недоумённо подняла брови. — Это было мерзко, но весьма прикольно, — тут же сориентировалась я. — Я могла бы даже в реального духа поверить. Лер, ты не переживай, ваша квартира в безопасности. Лера выскочила из комнаты, пробубнив под нос что-то про «подруг-идиоток». — Дурочки какие, — махнула рукой её мама и ушла к себе. Ловко Ева нас развела: надавила на слабые места, потом ещё и свечки незаметно потушила, чтобы напугать. Только зачем? Я залезла с ногами на кровать, исподлобья уставившись на Еву. Та с невозмутимым лицом залипала в телефоне. — Ев, вот нафига? — Что нафига? — Нафига ты Левина приплела? Он вообще при чём? — А разве я не права? — Ева ухмыльнулась. — Не права в чём? — Насть, Влад очень хороший парень. Я бы даже сказала, лучший из всех твоих знакомых. Да и моих, если честно. Но мы все влюбляемся в идиотов, и от чувств так просто не избавиться. — Мне уже давно пофиг на Левина, я же… — я осеклась. — Почему ты вообще заговорила об этом? Это всё-таки моё дело. — А ты моя подруга. И Лера моя подруга. Ты не представляешь, как меня достали ваши бесконечные ссоры и секреты друг от друга. Если бы всё сразу говорили друг другу, не было бы той хрени, которая тянется весь год. — Будто я хотела ссориться! — И она не хотела. Но из-за своих секретов вы обе страдаете. — Какие у Леры секреты? Она же всё всем разбалтывает. — Всё, кроме действительно важных вещей. Например, что была беременна от Кости, и у неё случился выкидыш. — Чего?! — я ошарашенно уставилась на Еву. — Того! Она тебе не сказала, потому что ты всегда предвзято относилась к её бурной личной жизни. Лерка боялась, что ты будешь считать её шлюхой. — Да с чего вдруг?.. — я опять замолчала на середине фразы. А ведь и правда, в прошлом году у них с Костей были проблемы, Лера постоянно ходила расстроенная. И я действительно считала бы её шлюхой. У меня самой тогда личная жизнь была на дне, и я всё время в глубине себя искала повод уязвить подруг. — В этом году вы поссорились уже два раза, и оба из-за Левина. А Лерка ведь до сих пор влюблена в него, — тихо сказала Ева, глядя в тёмное окно. — Если бы вы просто нормально всё обсудили, всем было бы легче. Внутренности неприятно скрутило. Лера была влюблена в Левина. А мне говорила, что это просто увлечение из-за скуки… И правда, стрёмная дружба получалась. Обе слишком влюбчивые, слишком экспрессивные, но если я привыкла быть скрытной, потому что не хотела доставлять неудобство, то Лера делала это только ради выгоды. Почему же сейчас она не сказала мне правду? Хотя какая разница — Левин всё равно встречался со своей Аллой, и до Леры ему нет было дела. Или было? — Ев, ты когда-нибудь любила двоих? — спросила я тихо. — Нет. Я и одного-то не любила, а тут сразу двоих, — ответила Ева без удивления в голосе. — Мне кажется, любить двоих точно нельзя. Тебе могут оба сильно нравиться или это просто страсть, но ты вряд хоть кого-то реально любишь. Иначе к другому чувств бы не было. Я задумалась. Мнение было интересным, но я всегда считала, что любить можно и двоих, и троих, — родителей же я люблю одинаково, — только вот об особенностях такой любви узнать было не у кого. То ли все действительно единовременно любили только одного, то ли просто боялись в этом признаться даже себе. Хотя, может это я преувеличивала свои чувства? В Левина я была страстно и безответно влюблена, а с Владом встречалась всего ничего, реальная любовь вряд ли появляется за такой короткий срок. — Насть, не парься. Если ты полюбишь, ты точно это поймёшь. Зачем об этом думать, когда можно просто наслаждаться жизнью? Глаза вдруг защипало. Почему я не могла быть нормальной девушкой, которая встречается с любимым человеком и не смотрит на других? Моя теория про страдания оказалась верна — сейчас я неосознанно пыталась вызвать жалость у Евы, заставить её поднять мне самооценку, убедить в нормальности. Я пыталась не моргать как можно дольше, но слёзы сдержать так и не смогла. Ева села рядом и обняла за меня плечи. Она была хороша во всём: в дружбе, в общении, в учёбе, да и в жизни в целом. Хоть она и поддерживала образ легкомысленной девицы, с первых же минут общений ни у кого не возникало сомнений в её уме, доброте и искренности. Либо у неё была очень счастливая семья, либо в детстве она пережила страшную травму и теперь делала всё, чтобы не вспоминать о ней. Спрашивать не стала — всё равно не расскажет, поэтому я просто положила голову ей на плечо. Тем временем Лера вернулась в комнату, умытая и переодетая в пижаму. Она застала меня вытирающей слёзы краем длинного рукава футболки. — Даже боюсь спрашивать, почему ты ревёшь у меня на полу, потому что чувствую, что ответ мне не понравится, — сказала она, опускаясь рядом. — Ну и чего? Левин и правда не отпускает? Меня тоже. Премерзкий тип — алкаш, нищеброд, ещё и тупой. Представь, какие от него дети родятся. Я уставилась на подругу, забыв о слезах. На лице у неё расползалась улыбка, такая широкая, весёлая и, как я надеялась, искренняя. Ева не выдержала и засмеялась первой, за ней Лера, а у меня из глаз снова полились слёзы, только сейчас я ещё и давилась смехом. Из соседней комнаты услышали гневный окрик Лериной мамы, которая пригрозила отправить нас по домам, поэтому пришлось продолжить ржать в подушки. — А вообще, я думаю, что это просто какое-то аномальное влечение. Может, у него духи с феромонами или что-то типа того, не знаю. Ладно Настя, она влюбляется в странных личностей, но как он мог понравиться мне? После Кости, после Паши, Андрея и всех нормальных парней, с которыми я встречалась. — Ага, в садике ты тоже с самым нормальным встречалась? — хмыкнула я. — Прикинь, да! Это был милый мальчик, который пиздил мне цветы с клумбы и залезал ко мне в кровать, а воспитатели его за это сажали и на стульчик во время тихого часа. — Лер, он был не милым, он был тем ещё извращенцем, — опять залилась смехом Ева. — Ой, да ну тебя. Короче, Левин отстой. Вот почему он тебе так нравится, Насть? — Хрен знает, — я легла на пол, уставилась в тёмный потолок. — Я влюбилась в первый день знакомства, потому что он показался мне крутым. И красивым. А сейчас… Не знаю, что это. Явно не любовь, а сильное влечение что ли. Может, потому что он всегда был таким далёким? Я моральная мазохистка просто. И, видимо, люблю страдать. — Но Влад был рядом, а ты в него влюбилась, — протянула Ева. — Да. Потому что… Потому что просто влюбилась. — Вот Настя, ты чё страдаешь? У тебя одной адекватный, симпатичный парень, который тебя обожает, а мы, как лохушки, угораем по идиотам и наркоманам всяким. — А я-то что? — возмутилась Ева. — Ладно, только я. Надо уже найти нормальных мужиков. Кстати, о наркоманах. Как у Оли дела, кто знает? Она какая-то подозрительно нормальная последнее время. Даже счастливые селфи постит. Хотя по утрам слишком уж безэмоциональная. До сих пор употребляет, как думаете? — Светка говорит, что пока норм, спасать не надо. Только с родителями до сих пор не общается, живёт у своего наркомана. Он недавно её из школы забирал, видели? — Нет, — хором ответили подруги. — Следит, чтобы не сбежала к другому, — как-то фальшиво хохотнула Ева, но веселиться вдруг расхотелось. У Оли было всё серьёзней, чем женские заморочки из-за любви — она жила с реально опасным типом, от которого можно было ждать чего угодно. Мы с Лерой приглядывали за ней в школе, следили за соцсетями, даже Рязанову писали, но тот игнорировал сообщения. Вот уж кто реально был мудаком, так это Рязанов. Как можно было так довести девушку, чтобы она ушла от тебя к взрослому мужику и начала продавать наркоту? Сам, наверное, наслаждался сейчас свободой, об Оле и не вспоминал. — Кста-а-ати, прикиньте, у Славы девушка появилась, — прервала Лера неловкое молчание. — У Славы? — переспросила я, а в области груди резко кольнуло. — Ага, тот ещё мудень. Вроде мы так близко общались, гуляли, а он к другой подкатывал. Говорит, добивался её несколько месяцев, а она нос воротила, стерва такая. Пирожные ей в падике оставлял, цветы под дверь пихал, недавно вон на асфальте признание написал. — Ну правильно, от мужика надо брать по максимуму, — хохотнула Ева. — Нравился он мне. Не слишком сильно, но ощутимо для того, чтобы понизить мне самооценку. Думала, может, со временем влюбимся друг в друга, поженимся, нарожаем детишек… — И умрёте в один день, — добавила Ева. — Нет, сначала разбогатеем, потом он умрёт и оставит мне всё состояние! На моих губах застыла лёгкая улыбка, которая скрывала тянущую боль в груди и рвущиеся наружу рыдания. Я отошла умыться в ванную, где бесшумно проревелась, а потом как ни в чём не бывало вернулась в комнату. Дышать стало легче, осталось только стойкое ощущение презрения к самой себе. Сначала Слава стал реже писать, потом перестал вовсе. Я пыталась завязать разговор, но ответ приходил через несколько часов или не приходил вовсе. Я была ему действительно не нужна. Как легко меня было обмануть и как сладостно я обманывалась. В ту ночь мы, наконец, поговорили с Лерой. Она рассказала и про первый аборт, и про первую любовь — мальчика из параллельного класса. Любовь была безответной, поэтому Лерка решила встречаться с другим, чтобы забыть о чувствах. Мы ещё раз извинились друг перед другом за глупости и предательства, долго обнимались, даже всплакнули, будто мне не хватило слёз на сегодня. Ева смотрела на нас с таким умилением — как мама на вечно ссорящихся дочерей. Всё-таки, Ева была лучше всех нас вместе взятых, и мне стало ещё грустнее, когда она ошарашила нас новостью: она уезжала учиться Лондон. Мы не поняли, когда она успела собрать документы, сдать экзамены или что там ещё надо для поступления, но через неделю после выпускного Ева уже будет гулять по приятным улочкам вместе со сводным братом и его семьёй. Воспользовалась бы я шансом уехать в другую страну, если бы где-то там жили родственники? Конечно, да. А пока меня ждал только Питер. Тем вечером твёрдо решила, что Левина для меня больше не должно существовать. Пусть Лера и дальше ведёт на него охоту, пусть он встречается со своей фригидной шлюхой, меня это волновать не должно. У меня было всё, о чём я мечтала, я не упущу свой шанс быть счастливой. Не хотела, чтобы он мне писал, тратил мои нервы, давал хоть капельку надежды на взаимную симпатию. Ты не пиши мне больше никогда, не трать мои прокуренные нервы… Я вскочила с кровати, зажгла настольную лампу, пошарила на столе в поисках какого-нибудь листочка, схватила ручку. Ты не пиши мне больше некогда Не трать мои прокуренные нервы. А мои чувства — это просто ерунда. Ты не последний и, тем более, не первый. Слова сами собой складывались в осмысленные, зарифмованные предложения. Таких, как ты, я просто презираю, Дотошно видеть ваши лица каждый день. С судьбой своей я больше не играю, Для страсти, нежности, любви закрыта дверь. Неправда, конечно, но именно эти слова пришли на ум. Запру я свои чувства в душном храме, Кумира больше я себе не сотворю. Отдам я лучше свою душу маме, А сердце для другого сохраню. Я с грустной улыбкой посмотрела на своё творение. Вот и всё. Пора ставить жирную точку. На этой мысли я несколько раз обвела точку в последнем предложении, проткнув листок насквозь. Конец, финал, завершение строк. Погасила лампу, легла обратно в уютную постель. Никаких больше Левиных в моей жизни не будет. — Как и других сомнительных личностей, да, Настя? — сказала я вслух, взяла телефон и без сожаления удалила переписку со Славой. Больше никогда не поведусь на такой жалкий развод. Хватит с меня. Постараюсь сбросить амплуа моральной шлюхи и жить, наконец, нормальной жизнью.