Лекарство

Тело её изранено шрамами, въевшимися в душу глубоко и болезненно — не хватит бинтов и лекарств, чтобы излечить их все. Пустили губительные корни далеко внутрь, превратившись в остро пульсирующие головные боли, время от времени атакующие — Сара не выставляет напоказ свои раны, не оголяет душу ни перед кем и скрывает боль за стальным спокойствием. Молча стискивает зубы и продолжает заниматься обычными делами — не придает значения шрамам давним и одновременно таким свежим, привыкла не обращать внимания и выдержку сильную демонстрировать. Она кажется каменным острым изваянием для многих — с усердием красивую легенду поддерживает. Ещё не нашлось такого лекарства, которое было бы способно исцелить треснувшую душу и кровоточащее изнутри сердце. А время может лишь притупить боль — не более. Сара знает — вздох, полный принятия и смирения, невольно срывается с твёрдо сомкнутых губ. Удастся ли найти чудодейственное лекарство — неизвестно. Может оно скрывается под самым носом, стоит только немного приглядеться? Лекарство — Кокоми. Другой вопрос — противоядие или же сильнейший яд. Сара все еще гадает, но тем временем позволяет Кокоми влиять на свои чувства и эмоции — плавно и мягко вести себя в медленном танце, направляя на пути жизни. Она — самый настоящий живительный источник с кристально чистой водой. Сара не сомневается в том, что в плен внимательных глаз и цепких объятий попалась легко — стыдно перед собой, но неимоверно приятно довериться кому-то. Ей нравится быть во власти Кокоми — мягкой, непорочной и нежной. Саре страшно поведать свои тайны, излить душу и открыть сердце из-под стальной брони перед кем-то. Но не перед Кокоми. Сара доверяет ей — знает, что сразу же последуют поддержка, нежные прикосновения к коже и согревающие объятия — не идиллия ли, такая желанная одинокому сердцу? Но, как известно, хуже всего причиняет боль прошлое — болезненное, жестокое, беспощадное. Оно напоминает о себе в самые неподходящие моменты, вновь открывая старые забытые раны и заставляя оживить в памяти неприятные вещи — призраки несбывшихся надежд и серьезных неудач. Становится тяжело и горько на сердце от таких дум, иногда Сара не может сдержать своих эмоций: плачет, хватается за голову от бессилия или проживает ночные кошмары. Правда никто не знает об этом. Никто, кроме Кокоми, которая иногда решается наведываться в город, якобы "по важному делу" — встретиться с Сарой и поговорить с ней с глазу на глаз. Провести время в компании дорогого человека — глоток свежего воздуха, долгожданное умиротворение и возможность почувствовать легкость на душе. Именно Кокоми замечает настоящую Сару — видит её такой, какой она является на самом деле. Знает об истинных чувствах, переживаниях и эмоциях. Кокоми часто застает Сару с покраснениями под глазами — точно были натерты пальцами в попытке привести себя в порядок — плакала, без сомнения. Взъерошенные черные волосы, в которые недавно впивались сильные руки, тоже доказательство. Кокоми жалеет, прижимает Сару к себе крепко-крепко и поглаживает по спине, заставляя ту вздрагивать. Кудзе расслабляется, не противится таким порывам и позволяет смелым рукам Сангономии скинуть с себя домашнюю накидку с прорезями для крыльев, похожую на поношенную кофту. Бледная кожа, перетянутые бинтами грудь и спина, старые шрамы на руках, плотно сложенные крылья — тело неидеально, но для Кокоми в этот момент нет ничего красивее. Она с особой нежностью водит руками от плеч и до талии — вырисовывает контуры фигуры, а пальцами аккуратно касается старых ран, которые болят теперь лишь в мыслях. Затем Кокоми аккуратно гладит чёрные перья. Сара прикусывает губу и невольно съеживается, когда чужие руки прикасаются к свежим шрамам, усердно спрятанным под бинтами — все ещё не зажили, острую боль причиняют. Но она стерпит, практически вида не подаст, лишь морщит нос — от проницательных голубых глаз это не укрывается. — Больно? — нарушает тишину Кокоми, отдергивая руки чуть назад. — Прости, я не хотела. — Ничего, все в порядке, — спокойно отвечает Сара, не придавая значения неприятным ощущениям. — Всего лишь шрамы, ерунда. — Можно взглянуть? — робко спрашивает Кокоми, чуть потупив взгляд. Сара молча кивает и поворачивается спиной — так удобнее. Кокоми медленно убирает бинты, разматывая их аккуратно и практически безболезненно. Наконец белые лоскуты тонкой ткани падают на пол, открывая обзор на раны — свежие и старые, шрамы и ссадины, синяки и порезы...Они маленькие, но их много. Кокоми мрачнеет, грустно осознавать тяжесть груза на хрупких плечах Сары — взор наполняется печалью и состраданием. Она едва касается шрамов, проводит мягко и боится причинить дискомфорт. Пальцами осторожно массирует вокруг ранений и легонько почесывает короткими ноготками. Саре немного неприятно и одновременно приятно — легкая улыбка на губах играет, а глаза закрыты. Кокоми наклоняется поближе к спине и мягко целует один еще не до конца заживший шрам — сминает теплыми губами и обжигает горячим дыханием, убирает выступившую из раны кровь. Сара не противится и лишь ближе прижимается спиной — словно ластится. Сангономия не упускает шанса вновь погладить крылья Кудзе, увы, но на них тоже имеются незаметные шрамы. Кокоми перемещается к другой ране и языком выводит её контур, невесомо целуя. Третий шрам удостаивается легкого поглаживания пальцами, а четвертый, довольно крупный — накрыт ладонью. Кокоми чувственно и аккуратно уделяет внимание каждому ранению — Сара не против. Пусть она и не привыкла к нежности и к проявлению любви, но сейчас получает их в полном объеме — по-настоящему заслужила. А Кокоми лишь помогла исполниться одному маленькому желанию. Чем Кокоми — не лекарство? Может и яд, но такой приторно сладкий и необъяснимо приятный.