Carmine Streak

Дни из душных превратились в тёплые, а липкая духота ночи сменилась ветреной прохладой, постепенно переходящей в кусачий холод. Темнота росла, оставляя всё меньше и меньше дневного света, превращая почти все сутки в густую ночь. Тени удлинялись и становились плотнее, надёжно скрывая в себе созданий ночи. Комитет был завален работой как никогда. С приходом зимы Джехён получал всё больше миссий в качестве приманки, просиживая ночи в мрачных клубах в томительном ожидании быть «пойманным». Ёнхун вонзал кол в чью-то грудную клетку как минимум раз в неделю. Дополнительная работа свалилась не только на них — весь отдел буквально жил на работе. — Самый сезон, — шутил Кевин, который сам выглядел откровенно уставшим с этими мешками под глазами. — Время Рождественских вампироубийств. Так происходило каждый год, но легче не становилось всё равно. Работы было так много, что даже Эрик получил наконец доступ к реальным миссиям. Джехён чувствовал усталость каждый день и в дневные часы просто отключался, просыпая всё свободное время. Сейчас он и сам был не лучше любого создания ночи. Когда Санён в очередной раз сообщил, что им придётся работать в Рожество и канун Нового года, в офисе раздался коллективный стон. Все, конечно, немного воспряли духом, когда он добавил, что в канун Рождества они всё же получат выходной, но никто не отказал себе в удовольствии повозмущаться, прежде чем приступить к обсуждению предстоящих праздников. Джейкоб собирался провести время со своей девушкой; Ханён навестить сестру и её семью. — Что насчет тебя, Джехён? — спросил Чанхи. — Просто проведу ночь дома. — Что, один? — брови Сону поползли вверх. — Ёнхун, кажется, тоже свободен в этот день. Повисла неловкая тишина. Чанхи ударил Сону по плечу, одарив его многозначительным взглядом, но было слишком поздно. И если сидящий в нескольких шагах от них Ёнхун и слышал разговор, то не подал вида. Джехён натянуто улыбнулся: — Я буду не один. . Домой он добрался на метро. Уже по пути со станции, он вдруг остановился у одного из автоматов, продающих брелки для ключей: взгляд зацепился за морду плюшевого белого кота. Джехён купил его. Свет в квартире был включен, когда он пришёл, музыка играла за закрытой дверью спальни. Джехён улыбнулся сам себе, снимая верхнюю одежду и закрывая входную дверь. Не было смысла красться. Он просто прошел к спальне, открыл дверь и почувствовал, как его сердце переполняется чувствами. Джуён поднял на него взгляд со своего места на полу: — Ты вернулся? — Нет, очевидно нет, — отвечает Джехён, широко улыбаясь. Джуён смеётся, забирая себе всё то, что ещё осталось от сердца Джехёна. Джехён проходит вперёд, наклоняясь, чтобы оставить поцелуй на чужих губах. — Не говори, что ты занимался этим всю ночь, — говорит он, беря в руку плетёный браслет из бисера. — Не всю ночь, — возражает Джуён. — Я сделал два и почти закончил с этим, — он указал на наполовину сплетённый браслет в своих руках. — Притормози, иначе скоро я превращусь в парня с логотипа Мишлен, если надену всё это, — смеётся Джехён, получая кислый взгляд в ответ. Довольный, Джехён целует Джуёна ещё раз, прежде чем подняться. В его маленькой квартирке было хорошо одному, но тесновато вдвоём. Теперь она была заполнена вещами Джуёна: одеждой, книгами, любыми штуками, необходимыми для каждого его нового хобби. Сейчас он был увлечён украшениями. Джехён мог поклясться, что вся квартира была усыпана шнурками, кусками лески и бусинами. Удивительно, что он ещё не начал находить их в еде. И всё же, думал Джехён, стоя в душе под струями воды, ему не на что было жаловаться. У Джуёна не было возможностей попробовать всё это раньше, и Джехён готов спать на битом стекле, если это поможет Джуёну быть счастливым. К тому же, в этом были и свои плюсы. Джуён умел готовить, и каждый вечер готовил Джехёну ужин. У него это получалось лучше, чем у самого Джехёна, хотя вампиру и не нужна была еда вообще. Но он всё равно составлял Джехёну компанию, когда тот ел. — Ты выглядишь уставшим, — замечает Джуён, опускаясь рядом с ним на диван. — Всё ещё много работы, — признаётся Джехён. — Завтра мы скорее всего снова идём ловить на живца. Джуён кивает. Через несколько секунд спрашивает снова: — Как Ёнхун? — Он в порядке, — Джехён даже не лжёт. Они сидят в тишине какое-то время, но потом Джехён не выдерживает: — Сону сморозил очередную тупость о том, что мы с Ёнхуном могли бы провести Рождество вместе, — говорит он. — И это ещё не всё. Пару дней назад Кевин звал нас выпить — только он, я и Ёнхун. — Джехён вздыхает. — Они всё ещё думают, что в конце концов у нас что-то получится. Как будто они вообще не слушают, что я говорю. Джуён помедлил секунду, прежде чем ответить: — Они думают, что меня не существует. — Ну, очевидно они не правы, — раздражённо фыркает Джехён. Джуён не отвечает. Джехён съедает ужин, чувствуя себя не в своей тарелке. Он знает, что Джуёну тяжело жить вот так, постоянно прячась. Джехён обещал, что не оставит его одного, но он не мог вывести Джуёна на свет. Всё, что было в его силах, это частично уйти во тьму вместе с ним. — Прости. — Не за что тут извиняться, — возражает Джехён. — Я даже не могу встретиться с твоими коллегами, — Джуён опускает взгляд на свои сложенные на коленях руки. Джехён закусывает нижнюю губу. Это была опасная тема. — С чего бы мне хотеть отдать тебя им на растерзание? — легко смеётся он. — Чанхи почти вывернул мне руку, когда мы ходили выпить в последний раз. Я спасаю тебя от потери конечностей, Джуён. Мне нравится, когда твои руки и ноги на месте, знаешь ли. Это смогло вызвать у Джуёна улыбку, и для Джехёна этого достаточно. Он тянется, чтобы поцеловать Джуёна, размазывая по его лицу оставшийся на губах соус. Джуён кричит и возмущается, но Джехёну слишком весело, чтобы обратить на это внимание. Джуён цокает и закатывает глаза, но в конце концов всё равно смеётся тоже. . В канун Рождества Джехён клубком сворачивается у Джуёна под боком, и они смотрят глупые рождественские фильмы. В Рождественскую ночь Джехён прижимается спиной к холодной стене и смотрит, как жизнь покидает чужие глаза, когда кол прошивает грудь незнакомого вампира насквозь. Он растирает замёрзшие руки, пока Ёнхун вызывает команду зачистки. В последнее время он стал по-другому смотреть на уничтожение вампиров и больше не чувствовал того же удовлетворения, что и раньше. Джехён смотрел стремительно разлагающемуся трупу в лицо и пальцами перебирал бусины плетёного браслета на своей руке. — Кажется, на сегодня всё, — говорит Ёнхун, убирая телефон в карман. — Закончили? Я наконец могу пойти домой и слиться воедино с кроватью? — Джехён практически стонет. — Спасибо, Господи. — Да, наконец-то, — улыбка Ёнхуна слишком широкая, — осталось всего-то написать отчёт, и мы свободны. Джехён выругался, называя отчёты орудием пыток, заставив Ёнхуна смеяться. Затем они сели в машину и отправились в офис. По дороге Джехён быстро набрал Джуёну сообщение, обещая скоро быть дома. — Так ты правда собираешься просто лечь спать сегодня? — спрашивает Ёнхун. — В прошлом году ты заставил нас всех пойти и напиться в хлам. У меня было самое худшее похмелье в жизни, когда я пришёл на работу на следующий день. — Я усвоил урок. Ёнхун посмотрел на него, вскинув брови. Джехён рассмеялся. — Окей, на самом деле это всё ещё звучит как крутая идея, — признаёт он. — И я бы с радостью заставил вас всех снова страдать, но Джуён ждёт меня дома. — Оу, — глаза Ёнхуна были по-прежнему устремлены вперёд. — Я не знал, что вы, ребята, уже живёте вместе. Джехён мысленно проклял свою тупость. — Он просто ждёт меня там, потому что знает, что я буду слишком уставшим, чтобы пойти куда-то, — поясняет он. Ёнхун просто кивает. Неловкое молчание заполняет салон, оставляя между ними лишь мерное гудение двигателя. Джехёну хотелось бы всё исправить. С того момента, как он рассказал о Джуёне, ничего между ним и Ёнхуном уже не было как раньше. Ёнхун был…мягким. Чувства жили в его сердце очень глубоко, и те, что он имел к Джехёну, всё ещё были там. Джехён чувствовал вину за то, что всё, что он чувствовал сам, было так легко вытеснено Джуёном. Он задавался вопросом, таил ли Ёнхун на него обиду за это. К тому моменту, как Джехён закончил со своим последним отчётом, Чанхи и Сону уже расправились со своими миссиями, так что Эрик предложил им всем пойти и немного выпить вместе. Джехён отказался, ссылаясь на планы. — Как ты мог что-то планировать в рабочую ночь? — удивлённо спросил Кевин. — Всё в порядке, — сказал Санён. — Но давай мы хотя бы подвезём тебя до дома. Они все забрались в фургон, и от этого в заполненном салоне было шумно. Эрик взволнованно рассказывал что-то о последней миссии, Сону и Чанхи спорили над чем-то случившемся этой ночью. Неожиданно для себя Джехён тоже оказался втянут в их шумные обсуждения, и даже смеялся с остальными над жалующимся на работу Ханёном, пока машина не остановилась напротив его дома. — Да брось, останься с нами ненадолго, — попробовал Сону ещё раз, когда Джехён уже выбирался наружу. — Не говори мне, что ты уже настолько старый. — Я не старый, придурок, — Джехён нырнул обратно в салон, чтобы толкнуть Сону в плечо. — Кое-кто ждёт меня. — Твой парень? — предположил Чанхи, и Джехён кивнул. — Он может присоединиться к нам, — сказал Санён. — Буду рад увидеть наконец того, с кем ты проводишь столько времени, ничего нам о нём не рассказывая. Молчание. Все неловко переглянулись, в основном бросая странные взгляды в затылок Ёнхуна, сидящего на переднем пассажирском сидении. — Может в другой раз, — ответил Джехён. — Он не очень хорош в общении с новыми людьми. Эрик закатил глава: — Если он вообще существует. Джехён проигнорировал его. — Увидимся завтра, парни, — сказал он. — Не напивайтесь сильно, я не дам вам жить, если покажетесь в офисе с похмельем. Фургон уехал, Джехён наконец вошёл в здание. Свет в квартире был включен — мысленно Джехён уже был готов к адскому счёту за электричество — Джуён ждал его в гостинной. — Они хотели, чтобы ты пошёл с ними. — И тебе тоже привет, — усмехается Джехён, снимая шарф. — Ты мог пойти, — продолжает Джуён. — Ты не должен отказываться от жизни из-за меня. Джехён замер, словно прирос ногами к полу. Он поднял на Джуёна глаза: тот хоть и был большим, но казался совсем крошечным, словно придавленным чувством вины, написанным на его лице. Джехён не знал, как сказать ему о том, что это — приходить домой и видеть Джуёна здесь, проводить время с ним, просто быть рядом, — что это было то, что он считал жизнью. Это было то, как Джехён хотел провести свою жизнь. — Я хочу быть здесь, — просто отвечает он. Они ужинают — Джехён ест, Джуён наблюдает. Весь прошлый год Джехён выживал на различных доставках готовой еды, снеках и дорогих сладостях. В этом году он не мог себе этого позволить. Но у него был Джуён, и этого было достаточно. — С Рождеством, — говорит Джехён, целуя чужие губы. Джуён заключает его в кольцо рук прежде, чем Джехён успевает отстраниться: — С Рождеством, — говорит он так серьёзно и искренне, что Джехён неожиданно смущается. Он пытается сделать шаг назад, но Джуён отказывается его отпускать. Тогда Джехён просто сдаётся и позволяет держать себя. — Это странно, — грудь Джуёна вибрирует, когда он говорит. — Кажется, я никогда этого не делал. Не встречал Рождество вот так, с кем-то. — Не страшно, — отвечает Джехён. — Мы сделаем это снова в следующем году. Джуён сильнее сжимает руки, пока Джехён прячет лицо в изгибе чужой шеи. . Джехён засыпает ещё до обратного отсчёта, и Джуёну приходится будить его, чтобы тот не пропустил наступление нового года. Джехён просыпается ровно настолько, чтобы пробормотать счастливого нового года и поцеловать Джуёна, а затем вновь перевернуться на другой бок и вернуться ко сну. Джуёна это не устраивает, и он поднимает безвольное тело, усаживая напротив окна, чтобы вместе смотреть на фейерверки. Джехён, конечно, ворчит, но правда в том, что есть что-то особенное в том, как ночное небо озаряется тысячами цветных огней, а видеть все эти цвета в отражении восторженных глаз Джуёна — что-то запредельно магическое. На следующий день Джехён узнаёт о том, что друг Ханёна — приманка из отдела, отвечающего за южную часть города, — погиб. — На задании, — говорит Джехён. — Его напарница тоже была ранена, но не смертельно. Они были в кровати: Джехён развалился поперёк, уложив голову на чужой живот. Джуён замер, не двигаясь, как только услышал это. — Они были неосторожны, — начинает Джехён. — Крючок никогда не должен выпускать приманку из вида. Всё ещё тишина. Джехён закусывает нижнюю губу. — Этого никогда не произойдёт со мной и Ёнхуном. — Ты этого не знаешь. Джехён вздыхает и поворачивается, чтобы посмотреть Джуёну в глаза. — Такого не будет. — Но может. — Нет, не может, — настаивает Джехён. — Мы намного осторожнее. — Он упустил тебя из вида, — спорит Джуён. — В ту ночь, когда мы впервые встретились, Ёнхун не следил за тобой. Джехён медлит в нерешительности. — Это другое. — Не другое, — возражает Джуён упрямо. — Ты был на задании, а я был целью. Вампиром. — Риски были минимальными, — говорит Джехён. — Мы были окружены толпой. — Нет, не были. Не когда целовались в том коридоре. Джехён садится и смотрит на Джуёна теперь уже сверху вниз: — Что ты пытаешься сказать? — Я ничего не пытаюсь сказать, — отвечает Джуён, и по его лицу действительно понятно, что в этих словах не было никакого подтекста. — Я просто беспокоюсь, что ты можешь пострадать. — Этого не случится, — отвечает Джехён со всей уверенностью. Джуён не выглядит убеждённым. Он хмурит брови: — Я бы хотел, чтобы ты бросил эту работу. — Я не могу себе такого позволить, — Джехён не уточняет, что он не стал бы, даже если бы у него было достаточно денег. Какое-то время оба молчали. Джехён рассеянно перебирал пальцами браслет на чужом запястье. — Что бы они подумали, если бы узнали обо мне? — наконец разрывает тишину Джуён. — О нас. Под ними он имел в виду Комитет, а может даже и весь мир. Не было разницы. — Скорее всего решили бы, что ты промыл мне мозги или типа того, — Джехён тихо фыркает, рассматривая бусины на браслете. Они были самыми обычными; все красивые он истратил на браслеты Джехёна. — Или что ты мне угрожаешь. Например, что убьёшь меня, если я откажусь тебя прятать. — Думаю, мне нужно уйти. Джехён стремительно оборачивается: — Что? — Тебе будет легче жить, если я уйду, — говорит Джуён. — Так будет лучше для тебя. — Это мне решать. — Я знаю, что тебе тяжело платить и за меня тоже, — продолжает Джуён, словно и не замечая чужих слов. — Все эти вещи, что ты покупаешь мне, счета за воду и электричество… — Я же сказал, что сам решу, что для меня лучше, — повторяет Джехён. Он тянет Джуёна за руку. — Почему? Почему ты вдруг захотел уйти? — Я не хочу, — отвечает Джуён. — Но я должен. — Почему? — настаивает Джехён. — Из-за той погибшей приманки? Это никак не касается нас с тобой или твоего нахождения здесь. — Меня видели, Джехён. Сердце Джехёна будто остановилось. — Кто? — Кто-то из соседей. — Он тоже садится, устраиваясь напротив со скрещенными ногами. — Я открыл дверь, чтобы забрать посылку. Она открывала дверь в свою квартиру на другом конце коридора. Наши глаза встретились, и она забежала внутрь. Джехён тяжело сглатывает. Она забежала внутрь. Она поняла, кто Джуён такой. — Она может обратиться в Комитет, — говорит Джуён. — Ну, мы этого не знаем, — Джехён по-прежнему отпирается. — Мы не знаем, действительно ли она поняла, что ты…что ты не человек. — Она выглядела напуганной. — Я поговорю с ней, — Джехён заставляет себя улыбнуться. — Постараюсь убедить, что она ошиблась. Помнишь, какая это была квартира? — Не надо. Ты знаешь, что это не поможет. Джехён знал. В ярком искусственном свете Джуёна невозможно было спутать с человеком. Все ночи, потраченные на попытки научиться скрывать косметикой его бледность, возня с контактными линзами, прячущими его светящиеся в темноте глаза, — всё пошло прахом в один миг. Любой, кто заметил в городе вампира, должен был немедленно обратится в Комитет. Но многие люди этого не делали из-за страха привлечь к себе ненужное внимание. Многие считали, что если оставить вампира в покое, то он просто уйдёт, ни на кого не напав. На горячие линии Комитета шутники звонили чаще, чем реальные очевидцы, да и половина из тех реальных звонков была всего лишь ложными предположениями. Но даже так, какая-то часть их них представляла реальную угрозу. — Будет плохо, если они узнают, что ты живешь с вампиром, — говорит Джуён. — Она может и не доложить, но мы не можем позволить ещё кому-то узнать. — Мы будем осторожнее, — настаивает Джехён. — Все посылки буду забирать я. И мы можем выходить наружу только после полуночи. — Мне кажется, я должен просто уйти, — тихо повторяет Джуён. — Я не согласен, — Джехён вздыхает. — Просто скажи мне. Это единственная причина, по которой ты считаешь, что не должен больше жить здесь? Или ты правда думаешь, что мне будет лучше без тебя? Джуён не ответил, но и этого было достаточно. Джехён был уязвлён и сбит с толку. Он знал, что Джуён через многое прошел, и что он свыкся с одиночеством после того, как стал вампиром. Его обращение — как это часто случается в Сеуле — было случайным: вампир выпил его кровь и бросил умирать. С тех пор он был один. И он не хотел обременять Джехёна своим присутвием. Но Джехёну хотелось, чтобы Джуён мог принять его желание находиться рядом. Он мог бы поверить хотя бы его сердцу. — Ты ведешь себя глупо, — говорит Джехён. — Не называй меня глупым, — Джуён хмурится в ответ. — Прости, но я расстроен, — в словах Джехёна слышится злость. — Я не хочу, чтобы ты уходил. И я не дам тебе вернуться на тот склад, Джуён. Я сказал, что никогда больше не оставлю тебя одного, и я не отказываюсь от своих слов. — Я не буду один, — возражает Джуён. — У меня всё ещё будешь ты, даже если мы не будем жить вместе. Джехён сжимает руки в кулаки, а потом бросается к Джуёну, крепко его обнимая. . На первый взгляд ничего не изменилось. У Джехёна всё ещё был Джуён, они говорили друг с другом по меньшей мере один раз каждую ночь, и Джуён был спокоен, считая, что это не разбивает Джехёну сердце. В реальности же Джехён лишился того чувства счастья, которое испытывал последние месяцы. Они не могли часто видеться. Недостаток сна отражался на Джехёне сильнее, чем это было вначале. Каждый раз, когда он возвращался с ночной миссии, он был настолько усталым, что не мог даже подумать о том, чтобы покинуть квартиру, а таких заданий, как на зло, становилось всё больше, превышая привычный уровень операций с приманками в это время года. В любом случае, решения принимались верхушкой Комитета, так что Джехён ничего не мог с этим поделать. Жизнь порознь после стольких месяцев вместе делала Джехёна нервным. Он волновался за комфорт и безопасность Джуёна так сильно, что это почти походило на одержимость. Их последняя ночь в квартире Джехёна прошла не лучшим образом, а те встречи, которые были у них после, хоть и делали ситуацию лучше…этого всё ещё было недостаточно. К тому же, было бы очень в характере Джуёна скрывать от Джехёна свои страдания ради его же блага, потому что каждый день Комитет изобретал новые ловушки и способы устранения вампиров. Им всё ещё не удалось поймать вампира, орудовавшего в Жажде. Джехён предупредил Джуёна, чтобы он избегал этого места, но всё ещё боялся, что кто-то из сотрудников или постоянных клиентов может упомянуть его в разговоре, и тогда Комитет выследит его. — Думаю, стоит прекратить посылать туда приманки, — говорит Джейкоб. — Очевидно, что оно раскусило наш план. — Ловля на живца не дала результатов, — соглашается Санён. — Слежка, опросы посетителей и работников также оказались бесполезны. С первого нападения прошло больше года, почему, чёрт возьми, мы всё ещё не сдвинулись с мёртвой точки? Они оставили Жажду, но кроме него были ещё сотни других клубов, других мест для охоты. На улицах плавно наступала весна, а Джехён вновь проводил ночи в тускло освещённых подвалах, дожидаясь, пока жертва сама подойдёт к нему, — также, как это было год назад, когда он встретил Джуёна. — С ним всё нормально? — спрашивает Ёнхун, пока они едут на новую точку, в клуб на соседней от Жажды улице. Нужно было проверить сообщение о подозрительной личности в этом заведении. — Раньше ты много говорил о нём. — Всё в порядке, — отвечает Джехён. Он был прекрасно осведомлён о последних офисных сплетнях, согласно которым он сейчас переживал расставание. — Он очень занят. Ёнхун кивает и больше не спрашивает. Джехён знает, что он не станет докапываться. Другим было любопытно, но Ёнхун точно не хотел знать подробностей. Клуб был не новым, но неоновые вывески призывно сияли на старом кирпичном фасаде. Ёнхун кивнул Джехёну и неприметно замер у двери, позволив Джехёну войти одному. Людей внутри было немного. Джехён без проблем добрался до бара, заказал напиток и приготовился к длинной, выматывающей ночи. Он сидел, рассеянно не думая ни о чём, делая вид, что постепенно напивается. Он надеялся, что сегодня всё закончится быстро. Если вампир не клюнет на приманку, Джехёну придется торчать тут до трёх ночи. Тем более, высока была вероятность того, что эта странная личность была просто обычным извращенцем, не кровопийцей. Несмотря на бесконечные попытки Комитета распространить как можно больше информации о вампирах, простые люди всё ещё не могли верно определить, кто перед ними. Или просто не сообщали о них, даже когда это действительно было так. Хотя, Джехёну даже казалось, что это к лучшему. Никто из соседей не донёс о вампире в здании. Джехён даже не смог узнать, кто именно видел Джуёна в тот день. Он никогда не водил дружбы с соседями, помимо тех, что жили непосредственно на его этаже. Джехён развернулся на стуле, окидывая взглядом редкую толпу в поисках кого-нибудь выделяющегося. Если бы он смог найти их предполагаемого вампира сам, то они бы справились быстрее. Его взгляд скользил по незнакомым фигурам, отчаянно пытаясь ухватиться за что-то необычное, когда вдруг нашёл того, кто заставил его в ужасе замереть. Это был вампир. Тот, которого Джехён знал очень хорошо. Он тут же поднялся и направился к нему, хватая мужчину за руку и разворачивая к себе лицом. Он смотрел, как эмоции, одна за другой расцветали на его лице: удивление, радость, непонимание. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Джуён. — Работаю, — отвечает Джехён. — А что ты здесь делаешь? Но, задавая этот вопрос, он уже заранее знал ответ. Джуён хотел существовать. — Тебе нужно уйти, — говорит Джехён, хватая Джуёна за локоть. Он поворачивается к двери, но потом останавливается, тихо ругаясь. Главный вход ярко освещён и под наблюдением Ёнхуна. Тому хватит и секунды, чтобы распознать в Джуёне вампира. Вместо этого он направляется к подсобным помещениям. В клубе слишком мало людей; Джуён не может ждать, пока Джехён и Ёнхун уйдут, не привлекая к себе внимания, если кто-то посчитает его подозрительным, то при следующем допросе описание его внешности может оказаться в руках Комитета. Нужно вывести его незаметно. В помещениях для персонала была только одна из официанток, но и она быстро скрылась с глаз, когда Джехён показал ей свой ID. Они с Джуёном прошли по длинному коридору и вышли через чёрный ход. Так они оказались на заднем дворе — крошечном закутке с множеством выходящих на него дверей других заведений, тесно прижавшихся другу к другу. С одной сторону к нему примыкала узенькая тёмная улочка, и Джехёну понадобилось время, чтобы понять, почему это место казалось таким знакомым. Задняя дверь Жажды тоже вела сюда. — Этот проход выходит на соседнюю улицу, — говорит Джехён, выглядывая из-за угла, чтобы убедиться, что путь чист. — Никто не увидит тебя там. — Прости, — говорит Джуён. — Я не знал, что ты будешь здесь. — Всё в порядке, — заверяет Джехён, наконец снова поворачиваясь к нему лицом. Он чувствовал себя странно, стоя здесь с Джуёном. Фонарь над выходом из Жажды освещал фигуру Джуёна, заставляя его вампирскую кожу сиять, словно обжигающее глаза чистое золото, но Джехён не чувствовал страха. То, что Джуён вампир — не значило ничего, по сравнению с тем, что он был, собственно, Джуён. — Я скучал по тебе. Взгляд Джуёна смягчился. Каждая его эмоция всегда была на виду. — Я тоже. — Ты же в порядке, правда? — Джехён берёт ладони Джуёна в свои, — У тебя всё хорошо? — Я в порядке, — отвечает Джуён. — Что насчет тебя? Ты много работаешь в последнее время. — Да, начальство беснуется, — пожимает плечами Джехён, а затем вдруг растягивает губы в широкой улыбке, — смотри. Он поднимает руку, показывая опоясывающий запястье браслет. Прекрасная улыбка расцветает на чужом лице, когда он видит его. — Я думал, ты их все растерял. — Забыл, куда положил, — поправляет его Джехён. — Я нашёл его недавно между диванными подушками. Знаю, что тебе уже наскучило их плести, но ты просто обязан сделать мне ещё… — Джехён? Джехён замирает. Он видит, как выражение лица Джуёна с мягкой улыбки сменяется на напряжённую настороженность. Обернуться и посмотреть сложно — физически тяжело, будто тело наполнилось свинцом, но он всё равно делает это, заранее зная, кого увидит за своей спиной. — Джехён, иди сюда, — медленно говорит Ёнхун. Его корпус слегка наклонён, каждая линия его тела кричит о том, как он напряжён, словно натянутая струна, готовая вот-вот сорваться с тетивы. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Джехён, растягивая время. Он не знает, что ещё ему делать. — Увидел, что ты ушел с позиции, — Ёнхун не сводит с Джуёна глаз. — Ты не вышел через парадную дверь, так что я пошел тебя искать. — Я всё объясню. — Иди сюда, можешь объяснить всё позднее, — одна рука Ёнхуна опускается на ремень, на котором закреплены все его ножи и колья. — Он не опасен, — Джехён кидает взгляд на Джуёна, растерянно замершего на месте. Джуён не умеет драться. И Джехён сделает всё, чтобы ему не пришлось. — Джехён, подойди сюда, — повторяет Ёнхун. — Он не причинит мне вреда, — продолжает Джехён. — Джуён другой. Ёнхун хмурится: — Джуён? Джехён собирался всё объяснить, когда заметил, как что-то на груди Ёнхуна сверкнуло в тусклом свете фонаря. Сердце Джехёна едва не остановилось. Камера. Вся их встреча записывается, и Комитет увидит это позже, когда будет просматривать отчёт. Комитет увидит Джуёна. — Ёнхун, выключи камеру. — Джехён выступает вперёд, пытаясь заслонить Джуёна собой. — Это Джуён? — Ёнхун словно и не слышал его последних слов. — Это…Это Джуён? Этот вампир? — Ёнхун, камера. Пожалуйста, — в отчаянии молит Джехён. Он может убедить Ёнхуна, но если Комитет увидит Джуёна, если они смогут опознать его… — Ты был с ним? — Ёнхун выглядит потерянным. — Ты был…ты жил с ним, ты знал… — Да, — отвечает Джехён. — Я могу всё объяснить, просто выключи камеру. — Камеру? — Ёнхун, кажется, всё ещё не понимает. — Они отсмотрят видео, — поясняет Джехён. — Я не хочу, чтобы его видели. Скорее всего Джуёна хорошо видно на записи. Камера не пишет звук, но Джехён не знает, насколько качественным получается видео. Если разрешение достаточно низкое, чтобы лицо Джуёна невозможно было различить, то у Джехёна есть надежда, что… Рука обхватывает его плечи со спины. Джехён хмурится непонимающе, пока не слышит, как Джуён говорит: — Дай мне уйти, и он останется жив. — Нет! — Вскрикивает Джехён, — нет, нет, не надо… Слишком поздно. От растерянности Ёнхуна не осталось и следа, и во мгновение ока сияющее серебром лезвие кинжала оказалось в его руке, готовое в любую секунду вонзиться в чужую мёртвую плоть. — Не слушай его, он ничего мне не сделает, — лихорадочно повторяет Джехён, но Ёнхун его, кажется, даже не слышит. Его глаза прикованы к Джуёну, словно взгляд сокола, выслеживающего жертву. Ёнхун смертоносен, когда дело касается работы. Он может убить Джуёна. Он может убить его прямо здесь и сейчас. — Зачем? — шепчет Джехён. — Всё в порядке, — тихо говорит ему Джуён. Он наклоняется ближе, шепчет в самое ухо, и Джехён видит, как напрягается в этот момент Ёнхун. — Всё в порядке, Джехён. Ты же понимаешь, что моё лицо уже попало на запись. Теперь ты сможешь жить нормальной жизнью. Джехён прикусывает нижнюю губу. Он понимает. Понимает, что камера успела заснять Джуёна. Понимает, что нет никаких шансов. Но он не мог смириться с этим, не мог. — Скажешь им, что я угрожал тебе, — продолжает Джуён на грани слышимости, чтобы Ёнхун не мог расслышать. — Угрожал убить тебя или твоего напарника. Ты был напуган. Не знаю, что-нибудь придумаешь. Камера не пишет звук, да? — Они никогда этому не поверят. — Они поверят тебе, — возражает Джуён. — Ты работаешь на них, ты важен. И чему ещё им верить? Что ты беспокоишься обо мне? Немыслимо. Джехён тяжело сглатывает, ощущая, как спазмом стянуло сухое горло. — Для меня уже слишком поздно, но… Но может ты сможешь снова вернуться к нормальной жизни. К тому, что было раньше. — Они выследят тебя, — шепчет Джехён. Они выдернут его лицо из записи, и оно будет во всех базах данных Комитета, каждый агент будет знать его. Джуён больше не сможет оставаться незамеченным. — Это случится в любом случае. Было слишком поздно. В ловушке между сильными руками Джуёна и Ёнхуном, готовым к нападению, Джехёну хотелось в отчаянии кричать. Что мог он сделать сейчас, когда лицо Джуёна засветилось на записи, а его руки буквально держат за горло? Что мог Джехён сделать? Что? — Ёнхун, опусти нож, — говорит он. Ёнхун не слушает. Он делает шаг в сторону, пытаясь занять более выгодную позицию. Джехён двигается вместе с ним. — Ёнхун, опусти его, — жёстче и уверенней повторяет Джехён. — Опусти нож, выключи камеру, и мы поговорим. — Они придумают оправдание позже, например, что камера была неисправна, а Джуёну удалость каким-то образом сбежать… — Я зайду в здание, — голос Джуёна прерывает его мысли. — И оставлю Джехёна у двери. — Он делает шаг назад, Джехён двигается вместе с ним. — Тронь его хоть пальцем, и этот нож пробьёт твою глотку насквозь. Джехён чувствует, как Джуён вздрагивает, слыша угрозу. Он вдруг понимает, что Джуён ничуть не осознаёт, в какой опасности находится сейчас. Да, Комитет объявит на него охоту, но позже, однако здесь и сейчас реальная угроза — это Ёнхун. Джехён ясно видит это в глазах напарника. Ёнхун не станет оставлять Джуёна в живых, точто не когда это может угрожать безопасности Джехёна. Ёнхун убьёт его сейчас. Джуён делает ещё шаг назад. Джехён вместе с ним. Ёнхун сильнее стискивает оружие в руке. Джуён снова отступает назад, и Джехён неотрывно двигается вместе с ним, пытаясь полностью закрыть Джуёна собой. Ёнхун убил сотню вампиров, тысячу. И тысячу раз он спасал от них Джехёна. Тошнота подступает к самому горлу, когда Джехён думает обо всём этом. Медленно, словно брошенное в пустыне умирающее животное, Джуён отступает к двери. Свет фонаря над головой теперь слепил Джехёна, убийственно яркий. Ёнхун всё ещё кружил вокруг, словно хищная птица, дожидаясь, пока добыча ослабит бдительность. Сердце Джехёна тяжело стучало, сбитым пульсом отдаваясь где-то в горле. — Спасибо, Джехён, — слова Джуёна ещё тише. — Спустя столько времени ты позволил мне почувствовать себя живым. Спасибо, что дал мне шанс. Я постараюсь найти тебя позже. Джехёну казалось, что его грудная клетка сжимается, и острые осколки рёбер разрывают его изнутри. Джуён убрал руку, удерживающую Джехёна за шею, чтобы дотянуться до ручки двери. И вот теперь Джехёну правда было всё равно — он резко повернулся, надеясь увидеть лицо Джуёна ещё раз до того, как он исчезнет чёрт знает на сколько, и— И замер. Джехён моргнул. Он не понимал. Почему он остановился? Почему все вокруг тоже остановилось? Он смотрел на Джуёна, видел его широко раскрытые глаза, лицо, искажённое ужасом. Он повернулся к Ёнхуну, и Ёнхун смотрел на него в ответ, застыв с вытянутой вперёд рукой, в которой больше не было ножа. Джехён поднял ладонь, чтобы коснуться шеи. Пальцы тут же окрасились красным. Ох. Колени подогнулись, и он бы рухнул на землю, если бы Джуён не подхватил его. Джехён пытался встать, но с каждой секундой всё больше слабел. Он опустился вниз, утягивая всё ещё крепко сжимавшего его в руках Джуёна за собой. Джехён снова смотрел на его лицо, не в силах отвести взгляд. Он ещё никогда не видел у Джуёна такого выражения лица. Такого, словно вся жизнь рушилась прямо у него на глазах. Оно было так далеко от того тепла, того любящего взгляда, к которому Джехён привык, от того удивления, превращающегося в радость, как бывало, когда Джехён появлялся без предупреждения. Джехён никогда больше не увидит этого. Жаль, что Джуён будет свидетелем его смерти. Джехён пытается что-то сказать, но слова никак не складываются. На глазах проступают слёзы. Он хотел сказать так много, но не мог. Сказать Ёнхуну, что это не его вина. Что он так много значит для Джехёна, что он был лучшим напарником и другом, о котором можно было только мечтать. Что они могли бы стать чем-то большим, могли бы быть счастливы, если бы судьба сложилась по-другому. Сказать, что он ни в чём его не винит. Он хотел сказать Джуёну, что любит его. Сказать, что Джуён был для него всем. Что Джуён изменил всю его жизнь, изменил понимание того, что значит счастье, и что Джехён не променял бы знакомство с ним ни на что в мире. Джехён хотел сказать, что время, проведённое с Джуёном, было самым потрясающим в его жизни. Джуён был так близко, но у Джехёна не было сил поднять руку и коснуться его. Он говорил что-то, Джехён видел, как двигаются его губы, но не слышал. Он больше не чувствовал рук, удерживающих его. Мне жаль, хотел сказать Джехён. Мне жаль, что я оставляю тебя. Мне жаль, что я не смог сдержать своего обещания. Кровь покидала его тело, и слова, так никогда и не сказанные, утекали вместе с ней. Тело онемело. В глазах помутнело. Сначала это были слёзы, а затем непроглядная тьма. Последним, что видел Джехён, были сияющие глаза Джуёна. . Серое. Всё, что видел Джехён, было серым. Он поднял руку на уровень глаз. Его пальцы поверх серого. Он моргнул, потом ещё раз, и наконец осознал, что лежит на спине. Серым был потолок. Он заставил себя подняться, и удивился тому, как легко было это сделать. Его руки и ноги ощущались странно — словно были новыми, непривычными, как будто он никогда ещё их не использовал. Он посмотрел направо. Там всё тоже было серым — или, точнее, серебристым. Он протянул руку и коснулся. Это был металл. Джехён посмотрел налево. Там кто-то был. Высокий, широкоплечий. Тот, кого он узнал с первого взгляда, даже со спины. Джехён поднялся на ноги. Он лежал на импровизированной кровати в маленьком помещении, кажущимся совсем крошечным из-за стопок книг на полу, заполненных одеждой вешалок. На маленьком столе лежала тетрадь, органайзер с канцелярией, и среди всего этого — брелок с плюшевым белым котом. Джехён знал, где он. Знал, с кем. — Джуён, — позвал он. Джуён обернулся, и Джехён видел, как эмоции проступали на его лице одна за другой. — Ты очнулся. — Что произошло? — спросил Джехён. — Я помню, что мы были на заднем дворе клуба, а потом… Появился Ёнхун и… — Мне жаль. Джехён покачал головой. Джуён выглядел несчастным, но тут не было его вины. Джехён был неосторожен. Он не рассказал Ёнхуну правду, вот почему Ёнхун пошёл за ним тогда…с ножом… Ёнхун… Джехён резко вдохнул воздух, руками касаясь горла. Ничего. Ни бинтов, ни боли, даже ни единого шрама. Удивленно раскрыв глаза от повернулся к Джуёну. — Мне жаль, — снова повторил Джуён, и на этот раз, Джехён понял. Он сделал глубокий вдох, хотя не нуждался в нём. Он поднял руки к лицу, и в тёплом свете комнатных ламп его кожа выглядела обычной, но он знал. Он пробежался пальцами по ладони, затем по предплечью — всё ощущалось таким же, как всегда, но Джехён знал, что это не так. Он не был таким же. Он умер. И вернулся. — Ты знаешь, что мне пришлось, — Джуён, похоже, был на грани слёз. — Я не мог отпустить тебя. Мне жаль, но я не мог… Я не мог позволить тебе… Из-за нахлынувшего вдруг осознания, Джехён не мог ответить. Джуён обратил его. Он умирал или уже был мёртв, и Джуён обратил его в вампира. — Всё хорошо, — прохрипел Джехён, ощущая, как сводит от сухости горло. Он не знал, что ещё сказать. — Мне казалось, что ты не хотел умирать, — продолжал Джуён, словно не слыша его. — Прости, но я должен был… — Джуён, — Джехён взял его руки в свои. — Всё хорошо. Джуён поднял на него свои сияющие от слёз глаза. Джехёну нужно было немного времени, чтобы всё осознать. Он знал вампиров со стороны. Знал, как заманить их в ловушку и убить. Знал их слабости, как они обращаются, как едят… Он вдруг замер. — Где Ёнхун? Джуён смотрел на него непонимающе. — Ёнхун, — повторил Джехён, подавляя панику, постепенно заполняюющую его разум. — Я хочу верить тебе, но не могу. Я обратился. Я был новообращённым, и Ёнхун был прямо там. Человек. И раз я всё ещё жив, это значит, что я выпил чью-то кровь, и Ёнхун… — Джехён, всё в порядке, — твёрдо сказал Джуён. — Ты не причинил ему вреда. Я был там. — Тогда чья это была кровь? — в отчаянии всхлипнул Джехён. Какое-то время Джуён не отвечал, и что-то мерзкое, стягивающее желудок Джехёна в узел, росло с каждым мгновением. Наконец, Джехён отпустил чужие руки, сделал шаг назад и задрал футболку. — Всё хорошо, — сказал он, но Джехёну казалось, что всё было более, чем не хорошо. Инстинктивно он потянулся вперёд, но остановил себя. Раны выглядели свежими, словно совсем не затягивались. Вся грудь Джуёна была растерзана. С ключиц, едва ли не от плеч, до низа живота, его тело было покрыто ранами: длинными рядами укусов и разорванной кожи, свежими красными отметинами. Джехён сделал это с ним. — Ты не ранил Ёнхуна, — повторил Джуён. — Ты был со мной всё время. — Мне жаль, — шепчет Джехён. — Мне так жаль. Спасибо тебе. — Всё что угодно для тебя, ты же знаешь, — только и говорит Джуён. — Знаю, — тихо бормочет Джехён. Он снова осторожно берёт чужие руки в свои. Джехён итак причинил ему достаточно боли. И он пообещал, что в этой новой жизни, что Джуён подарил ему, этого никогда больше не повторится. Ещё одно, новое обещание поверх старого. — Я люблю тебя, — говорит Джехён. Руки Джуёна сильнее стискивают его ладони в своих: — Я тоже тебя люблю. Джехён закрывает глаза и прячет лицо в изгибе чужой шеи.

*

Была весна. Прошёл дождь, и улицы ещё были мокрыми, тысячи сияющих на солнце капель воды заставляли щуриться. Люди толпились на тротуарах, толкались вокруг ларьков с едой и просто наслаждались наладившейся погодой. Небо было чистым, но тяжелый запах дождя всё ещё витал в воздухе. Ёнхун ждал. Он получил сообщение несколько ночей назад. Короткое, состоящее всего лишь из необходимой информации и инструкций. Какая-то часть него хотела проигнорировать это, притвориться, что сообщения и не существовало, но Ёнхун знал, что не сможет. Не важно, что произошло, когда они виделись в последний раз. Джехён всё ещё был его другом. Так что Ёнхун ждал. Он появился почти в полночь. Ёнхун сглотнул, сжимая ладони в кулаки в попытке успокоить бешено стучащее сердце. Но, что бы он не делал, это не помогало. Джехён был здесь. Живой, он шёл ему навстречу. — Спасибо, что пришёл, — сказал он. — Ты всё принёс? Ёнхун кивнул и передал Джехёну сумку. Он не мог выдавить из себя и слова. — Спасибо, — поблагодарил Джехён, а затем помедлил в нерешительности. — Прости, что так неожиданно. Были вещи, с которыми стоило разобраться. — Всё в порядке, — отмахнулся Ёнхун. Он сказал это, не подумав, но это было правдой. Пока Джехён был жив, всё было в порядке. — Куда вы направляетесь? — За пределы Сеула, — ответил Джехён. — Куда-нибудь, где меньше людей, меньше света. И нет Комитета. — Он вдруг улыбнулся. Джехён не раскрывал деталей, что, полагал Ёнхун, было верным решением. Он был удивлён, обнаружив, что наследовал большую часть сбережений Джехёна после официального признания его смерти. Всё это было ему не нужно. Деньги, некоторые вещи — Ёнхун сложил в эту сумку всё, что смогло поместиться. Квартира Джехёна была зачищена, всё имущество упаковано и отправлено в камеру хранения. Они нашли несколько плетёных браслетов, когда двигали мебель и собирали вещи. — Как ты? — спросил Джехён. — Я…живу, — ответил Ёнхун. Больше ему нечего было сказать. И каким-то образом Джехён понял его. Он всегда понимал. — Прости, должно быть, это было тяжело, — сказал он. — Надеюсь, ты понимаешь, что я не мог связаться с тобой раньше. Ёнхун понимал. Джехён теперь жил в другом мире. Теперь он был вампиром. Он умер и вернулся к жизни, и теперь не мог жить как раньше. Не мог жить с Ёнхуном. — Мне жаль, — слова Ёнхуна звучали жалко по сравнению с огромным чувством, терзавшим его всё это время. — Мне так жаль, Джехён. — Я знаю, — улыбка Джехёна нежная и грустная. — Я знаю, ты просто пытался защитить меня. Всё хорошо. Ёнхун потряс головой, ощущая, как глаза наполняются слезами. Ничего было не хорошо. И ничего уже не могло это изменить. — Я не виню тебя, — продолжил Джехён. — Я надеюсь, что ты встретишь того, кого полюбишь так сильно, что забудешь обо всём. Того, кто будет в ответ любить тебя так, что ничего вокруг уже не будет иметь значения. Прости, что не стал этим человеком для тебя. Ёнхун не нашёлся, что сказать. — Прощай, Ёнхун. Джехён приблизился и осторожно коснулся губами его щеки, а потом развернулся и ушёл. Ёнхун смотрел, как Джехён дошёл до конца улицы. Мужчина, встретивший его там, наклонился, чтобы расслышать что-то сказанное совсем тихо, а затем Джехён сделал шаг вперёд и быстро крепко обнял его. Джехён опустил руку, переплетая их пальцы, и двое отправились дальше, вниз по улице, вместе. Ёнхун развернулся и пошёл домой.