Kawaii

Если ты не можешь быть позитивным, по крайней мере, будь тихим.

***

На рынке в Кванджу можно встретить прорицательниц, читательниц судеб. Хосоку было лет десять или двенадцать, когда он шёл с покупками, размышляя, на что бы потратить оставшиеся деньги — родители разрешили распорядиться сдачей на своё усмотрение. Конфеты-тянучки или медовые печеньки?.. Что бы он ни выбрал, придётся делиться со старшей сестрой, а это не круто. Хосок вообще хотел бы брата, но кто его спрашивал. Он проходит мимо пирамидок из фруктов и останавливается около старушки, чьё лицо похоже на печёное яблоко, а на столике перед ней вместо сладостей камни, перья и палочки, перевязанные цветными нитками. Хосоку любопытно, как она это собралась продавать, подходит поближе, и вот так и получается, что он отдаёт деньги за предсказание своего будущего. Давон потом ругала его за то, что он пришёл с пустыми карманами и ветром в голове. Хосок показал ей язык и заявил, что он крут настолько, она ему ещё потом спасибо скажет. Творческая личность, которую ожидает успех и слава. Неординарный и артистичный. Уникальный самородок. — Дурак! — кричала сестра, шлёпая полотенцем. Хосок был ловкий, как мартышка, уворачиваясь и убегая. А перед сном он мечтал, как вырастет и станет директором цирка. Будет объявлять номера, стоя на арене в костюме с жабо. Усмирять тигров и львов одним холостым щелчком хлыста — так, для вида лишь им взмахивая, для зрителей, животные и без него будут покорны улыбке. Хосок поклонится восторженной публике, как принц, снимая цилиндр, и прямо туда полетят и конфеты, и печенье… — Ты вот из всего балаган создаёшь, — ворчит Юнги. Хосоку двадцать восемь, он очень быстро пьянеет, поэтому коктейли смешивает сам. Себе он наливает мизерную порцию алкоголя, Юнги — тройную дозу, потому что у лучшего друга высокая толерантность к спиртному, а накачать и раскачать его надо. Иначе тот замкнётся в своей башне одиночества, убеждая себя в том, что никому он не нужен, никого не достоин, жизнь — это череда ошибок и сожалений, и лучше не быть, чем быть. Проходили уже через подобное. Чем сильнее Юнги влюблялся, тем сильнее паниковал. — Ногти не грызи, — Чон хлопает по руке. — Лучше дай-ка мне визитку Чимина. — Это моё, — Юнги смотрит волком. — Ты хоть номер телефона себе в контакты вбил? Дай сюда, говорю. Юнги втягивает воздух носом и нехотя снимает чехол со смартфона — визитная карточка спрятана там. Название компании им ни о чём не говорит, а вот Гугл выдаёт кучу страниц магазина, что создаёт и продаёт официальный мерч кей-поп групп. Юнги и хочет смотреть в монитор ноутбука, и не хочет, усевшись боком к кофейному столику. — Сотрудничество с айдолами? Я не удивлюсь, если… Точно! — Разве это не сталкерство? Неприлично таким заниматься. — Не жужжи. Пальцы Хосока порхают над клавиатурой, он нажимает на ссылки и жадно вчитывается. — Ким Сокджин, Пак Чимин, Ким Тэхён. Ебааааать! Юнги, блять, да взгляни же ты! На экране Чимин в белых джинсах разрывает на себе майку. — Это что. — Это — его прошлое. Они были трейни и сколотили трио, распавшись потом. — Почему?.. — Чего-то им не хватало, видимо… Сделай поп-корн, и заценим клипы. — Давай не будем. Мне неловко. — Юнгиии, у Чимина тут нежно-розовые волосы… Кавайно? — Пиздец. У всех троих айдолов разные поставленные голоса. Песни прицепляются сразу же, один хит Хосок точно слышал раньше по радио. Захмелевший Мин любуется на совсем ещё юного Чимина, что соблазнительно наклоняет длинную шею с повязкой на ней, и в танцевальном движении пиджак сползает с плеча… — Господиии!.. И к этому мальчику я приставал, какой стыд и позор! — Алло, он сказал, что ты ему нравишься. — Я отказываюсь воспринимать это всерьёз. Это шутка. Розыгрыш. Не может человек в здравом уме — такой человек, взять и… — Найти тебя, познакомиться, признаться? — Хо, ты не понимаешь. — Я понимаю, что ты уже спёкся. Сворачиваем посиделки, убирай всё и пойдём спать. Завтра на работу. — И там Чимин. Блять, что делать-то… Может, на Филиппины переехать? — Чего? — Или в Сингапур? — Какая же ты бестолочь! — Я тебя старше, имей уважение. И почему ты не называешь меня хёном? Чимин зовёт меня хёном. — Потому что ты сам позволил обойтись без этого, бродяжничая по Азии. Юнги, мать твою, поднимись и хоть зубы почисти, ты уже в сопли. С чего тебя так развезло-то? — Чимини. — Ооо… Уязвимое место у ёжиков — их тёплое пузико, а у Юнги чувствительная спина. Хосок гладит слитным, широким движением, не обрисовывая лопатки и не пересчитывая позвонки — он дарит утешение прикосновением, словами вселяя надежду. — Ты ведь тоже по-своему красивый, очень. Как фарфоровая куколка. — У меня ноги тощие. Две мои, как его одна. — Противоположности притягиваются. — А рост одинаковый, его правда удобно было целовать. — И ещё поцелуешь. — А дальше что? Не надо было вам ничего рассказывать. Намджун опять нафантазирует светлое будущее. Где мы усыновляем ребёнка или с консервными банками на кабриолете в Вегасе с флажком "джаст меррид" укатываем в закат. Идиотизм. Ничего из этого не сбудется и никакие ожидания не оправдаются. Я быстро надоем Чимину, и он меня бросит. Как Сонхи, смс-кой. В спальне выключен свет, и лишь луна едва освещает их. Дверь не стали закрывать, вентиляция есть, но проснуться опять в концентрированном похмельном амбре не хочется. — Я размышлял о том, почему у нас с ней не сложилось. Вернее, почему она со мной переспала. По-моему, ей было не особо важно, с кем. Это не был акт любви, высшая точка доверия, когда отдаёшь и принимаешь. Взаимное притяжение… Нет, ей просто хотелось фрикций, почувствовать член в себе. И знаешь что? — Что? — Это мне знакомо и понятно. Желание сесть на член и погреть его. — Бо-же мо-о-ой! — Не строй из себя ханжу, будто бы ты никогда не думал об этом. — Океюшки, буду честным. Ты мне напомнил об одном сне. О тебе. — Эротическом? — Весьма. В нём ты оседлал и меня и извивался, покачиваясь. Юнги хрипло смеётся в подушку. — Но! Я ничего не чувствовал в области паха, всё будто онемело — не мог испытывать что-то по отношению к другу, даже во сне. Я и проснулся не возбуждённым. — Мне тоже кое-что похожее снилось. Подсознание, или бессознательное, у них нет табу, и подавляемое вытесняется в область сновидений. — Ты протрезвел что ли? — Комната кружится против часовой стрелки. — Не подташнивает? — Почему ты со мной возишься? — Ты клёвый. — Я не клёвый. — Ты нравишься многим людям, но не замечаешь этого. — Я им не верю. Никто ведь из них не знает настоящего меня, и сначала люди натягивают выдуманный образ, и когда он рвётся, то… — Юнги. Чимин тебе чем понравился? —…Всем. И ничем конкретным. — Дай ему узнать тебя. — Это сложно. Я могу его ранить. Он может меня ранить. — А как ты учился ходить, кататься на велосипеде? Ты помнишь о каждой ссадине, делая теперь шаг или крутя педали? — Отстань. Я в курсе, что надо рисковать и быть смелым. Всё это легко и просто на словах. В реальности, он смотрит на меня, и мне словно заново надо идти в школу и сдавать экзамены. — Чего? — Познавать в ответ, изучать, стараться. Любовь это труд. Работа над собой. — Тебе лень? — Хочу быть камнем в парке.