Дневник баскетболиста

Дети играют в шарики Там, где из-под ветвей сияет солнце Искрятся волшебные блики света, Я хотел бы стать чистым.

1996 год.

Можно пережить любые вещи. Стерпеть, пропустить через себя, найти силы, справиться. Но не тогда, когда ты чувствуешь себя виноватым. Когда чувство вины убивает тебя изнутри. Ты больше не чувствуешь себя живым. Сердце больше не бьётся. И не бьётся сердце другого человека. Того, перед которым ты виновен. Того, которого ты потерял. Того, которого ты любил. Это было четвёртое января девяносто шестого года. В этот день Мик потащил меня на встречу с дилером. Но я чувствовал, что что-то пойдёт не так. Что-то сорвётся. И я не ошибся. Когда мы пришли и встретили парня, Микки схватил его рюкзак и убежал. Оставил меня. Кинул. Я понимал, что если сейчас не убегу, — я мертвец. И бежал. Мик… он предал меня. Даже не предупредил, что хочет сделать. Подставил меня. Решил спасти свой зад, подставляя мой. А неподалёк были копы, что взяли за нами хвост. И чёрт, моё сердце вырывалось с груди. Чувство конца. Зима. Гололед. Холод. Микки забежал в переулок, я за ним. Я был так напуган, что еле успел остановиться, когда мы выбежали на тротуар. А вот Мик не успел. Не контролируя свою скорость, он подскользнувшись влетел в парочку людей, стоящих у дороги и ждущих возможности перейти её. Крик, удар, авария. Человек, которого толкнул мой друг, попал на проезжую часть, где активно шло движение. Он умер на моих глазах. Водитель авто, ехавшего на бешеной скорости, не рассчитывал на такой случай. Я стоял, придерживаясь за угол переулка. Меня схватили. Руки тряслись, а мир переворачивался с ног на голову. Один коп взял меня, другой побежал к месту аварии. И я услышал крик. Крик знакомого мне голоса. Это был Нейтрон. — ДЖЕЙ! ДЖЕЙ! А дальше всё происходило как в замедленной съёмке. Вырвавшись с рук офицера, я выбежал на дорогу. Тело было в крови. Но я узнал. Узнал куртку и шарф. И тогда мой мир замер. Также облился кровью, как и её мёртвое тело. Я кричал её имя сквозь истерику и слёзы. Внутри всё рвалось, погибали чувства. В ту ночь будто убили и меня. А потом меня взяли. Мне дали десять месяцев за торговлю и употребление. Малой строк, потому что большее не выяснили. Прямых доказательств не дали. Но эти десять месяцев были самые паршивые в моей жизни. Я сидел в четырёх стенах без понимания того, что случилось. Умерла ли Джей тогда, или всё обошлось? Однажды ко мне пришёл Реджи. Он рассказал мне, что тем вечером она возвращалась от него. Прощались, потому что должна была уехать с отцом. Хотела увидеть меня. В последний раз. Хотела найти, но Редж не пускал. Но она всё равно ушла. Искать меня. Больше он не сказал. Не сказал, жива ли. Это было моим наказанием. И почти год я терзал себя мыслями. Винил. Ненавидел. Вышел совсем недавно. Сразу встретился с её отцом. Он не уехал с Нью-Йорка. Потерял бизнес, дочь, смысл жизни. И спился. Когда я пришёл, тот готов был зарезать меня на месте. Но всё же ответил на вопрос. Джей умерла. Умерла с болезнью сердца. Жить ей оставалось два месяца, если повезёт. Но и те строки урезал тот ужасный случай. И я понял. Понял все нити, за которые нас дёргает жизни. Через пятнадцать минут новый тысяча девятьсот девяносто седьмой год. И только на восемнадцатом году жизни я уловил её. Суть. Осознал, каким же кретином был. Мне смешно, когда вспоминаю свое напыщенное и самоуверенное «все под контролем», лежа весь в соплях на долбанном вшивом диване, и хочется заорать со всей дури. Я выбрал себе жизнь наркомана. И ждал того, что сдохну из-за этого. Но жизни лишился другой. Не тот человек, который должен был погибнуть. Под той машиной должен был быть я. Мучиться от болезней должен был я. Умереть от рук друга-наркомана должен был я. Не она. И я никогда не забуду её лицо, которое в ту ночь беспощадно обливалось кровью. Так же, как и сердце, когда я оттолкнул её. Скинул с себя её руки, заставляя плакать, когда она хотела остановить меня. Жить с этим дальше не возможно. Считая секунды до Нового года, моё запястье обжигает холодное лезвие кухонного ножа. Я надеюсь, мне получиться искупить вину там. Там, где будет она. Пять... Четыре... Три... Два... Один... С Новым годом, Нью-Йорк. С новым счастьем, Джим Кэрролл.