Мы не говорим о любви

Если забить в Google слово «Зависимость», оно даст ему определение, цитата, «…навязчивой потребности, которая двигает человека на определенные действия…». Сухое, безжизненное и слишком жалкое описание для такого сильного чувства, которое испытываю я. Я бы описала его, как то, что не даёт тебе дышать, перекрывает пути кислорода, заставляет судорожно кашлять, хвататься за горло, молить остановить пытку. Зависимость — это и правда пытка. Долгая, мучительная, моментами приятная и необходимая пытка. Я не буду сравнивать ее с зависимостью от наркотиков, потому что наркотики — это детская херня по сравнению с той зависимостью, о которой говорю я. Когда ты зависим от другого человека. Человека, которому на тебя всё равно. Который не любит тебя и говорит тебе об этом открыто. Человека, который, хоть и бывает твоим иногда, не останется с тобой навсегда. Я смотрю на то, как он встаёт с дивана и скидывает одеяло на кровать. Он не смотрит на меня и старается двигаться тише, чтобы не разбудить — думает, что я сплю и он сможет уйти незамеченным. Это все глупости. Несерьёзные глупости, думаю я, наблюдая за ним незаметно, тайно, потому что по-другому я просто не могу. Нет, он не запрещает на него смотреть, не подумайте, у нас очень теплые отношения, мы буквально чувствуем друг друга. Просто… Я знаю, что мои глаза выдадут меня. Один неверный взгляд, один долгий вдох и грустная улыбка в отчаянном порыве прикоснуться к его губам своими — и он все поймет. Прочтет по моему лицу, потому что знает меня, как никто другой. Мы не говорим с ним о любви. Не пишем друг другу дурацкие милые сообщения в ICQ. Он даже не зовёт меня с собой выпить сегодня вечером в компании своих друзей-рокеров (по сути, наркоманов и алкоголиков). Когда он замечает, что я не сплю, только улыбается мне, но без капли нежности или притворства — он никогда не врал о своих чувствах ко мне, я знаю, что не нравлюсь ему, — и говорит, что увидимся на репетиции. Снова уходит, оставляя меня одного в номере какого-то мотеля, в котором мы остановились недавно. Вроде бы, все должно быть хорошо, и я бы мог сказать, что в порядке. Но я не могу этого сделать. Мои чувства, безусловно, пугают меня, но я совру, если скажу, что мне не нравится то, что я испытываю рядом с ним. Когда его руки, холодные, но одновременно такие теплые, потому что давно знакомые и уже родные, прикоснутся к коже на моей руке, когда его тонкие губы растянутся в улыбке, обжигая меня своей красотой, своей обманчивой невинностью, когда его прекрасный голос докоснется до моих ушей, я знаю, что растаю, растекусь жижой по земле, стану пылью, растворюсь, погибну от ожидания взаимности с его стороны. Он никогда не ответит мне взаимностью. Я знаю, потому что вижу, что ему не нравятся такие, как я. К тому же, он даже не знает, что он мне нравится — может быть, даже что-то больше, но я пока не готов говорить об этом. Хочется умереть. Хочется жить. Хочется стать кем-то, кто будет ему нужен, не только когда он снова обдолбается и напьется, не только когда ему будет одиноко или он снова захочет покончить с собой. Мы знакомы всего год, может, больше, мы часто общаемся, говорим на разные темы, смеемся. Я люблю его смех, мне нравится, когда он счастлив. Я хочу улыбаться вместе с ним. Хочу стать его опорой, хочу быть причиной его радости и печали, но я знаю, прекрасно знаю, что он никогда не сможет посмотреть на меня больше, чем на друга. Я его друг. Участник группы, в которой он поёт. Мы видимся каждый день, он ласково называет меня «Фрэнки» и хлопает по плечу, когда проходит мимо. Иногда он шутит про мой рост, но я не обижаюсь. Я не могу на него обижаться в моменты, когда он так искренне смеётся над собственной шуткой, будто бы он ещё никогда не шутил настолько хорошо, как будто бы каждый человек на земле будет смеяться вместе с ним, если услышит, что он скажет ему. Поэтому я тоже смеюсь. Вместе с ним. Я хочу прикоснуться к нему. Хочу, чтобы в одно холодное утро, в которое он снова покинет номер мотеля, оставляя меня одного, он остался. Чтобы он улыбнулся мне с утра, сказав, что сегодня мы можем пойти выпить кофе или погулять по парку. Я знаю, что он любит гулять, но он никогда не делает этого со мной. Я хочу услышать в одно утро, что сегодня у него нет желания проводить очередной день в компании алкоголиков и наркоманов, которые предпочитают называть себя «рокерами», хотя они больше зависимые люди, чем люди искусства. Я хочу, чтобы он наконец-то позволил мне прикоснуться своими губами к его, дать волю чувствам, которые я испытываю, которые так тщательно скрываю. Я хочу, чтобы мы стали целым миром, в котором будет место только для нас двоих — больше никого. Чтобы я мог называть его «Джи» и гладить по голове, не боясь быть непонятым, отвергнутым, уничтоженным его отказом. Я знаю, что мы никогда не сможем быть вместе. Что все это — игра. Что ему нравится играть, примеряя на себя разные образы. Я знаю, что он слишком хорош для меня, слишком не такой, как все остальные, простые люди. Но это не мешает мне так отчаянно любить его. Я — полный дурак. Я — ничтожество. Я ненавижу себя за слабости, которые делают меня собой. Я бы мог не влюбляться в него, конечно, я бы мог, но только в том случае, если бы никогда не встретился с ним. Я глубоко несчастен, потому что все, чего я хочу, — это то, что никогда у меня не сможет быть. Я знаю это. Мы оба знаем это. И со временем, чуть позже, я всё-таки позволю себе умереть от дула его пистолета, которое он приставит прямо к моей груди, на уровне сердца, и нажмет на курок без сожаления и сомнений. Он утопит меня в океане боли, тоски, отчаяния, и я буду пытаться всплыть, пытаться увидеть солнце, но он не уберет руки с моих плеч, пока воздуха в лёгких не останется, пока я не уйду на дно вместе с его прошлым: его друзьями-алкоголиками, его зависимостью, его страданиями и ненавистью, его желанием играть того, кем он не являлся и никогда не будет являться. Вместе с нашей группой. Но, даже будучи мертвым, я буду любить его. Это будет уже неосознанно, на подсознательном уровне. Любить его больше, чем бывшего любовника. Любить его, как своего друга, как кого-то настолько близкого, как мать и отец. Я буду любить его, даже если небо упадет на землю. Я буду любить его, обещаю.