Последняя любовь Королевы

Большой праздничный стол со множеством закусок и блюд венчал двухэтажный свадебный торт с инициалами Р.Р. Робин и Реджина. Ослепительная невеста Реджина хотела прикоснуться к нему и слизать крем с пальцев, как когда-то в далеком детстве, и насладиться своей хулиганской выходкой. Никто бы ее за это не осудил, но она лишь усмехнулась своим мыслям, оставив торт в покое. Совсем скоро она окажется у алтаря и скажет Робину заветное: «Да, согласна!». Первый брак Реджины – по расчету ее матери Коры – не принес ей счастья. Но Злая Королева извлекла из него всю возможную выгоду, раз уж о счастье и любви пришлось позабыть. Восхождение принцессы Реджины до высот королевы, величаемой впоследствии никак иначе, как Злая Королева, стало самым кровавым событием, как в Зачарованном лесу, так и далеко за его пределами. Нежные пальчики с массивными кольцами играючи и почти ласково касались грудной клетки любого, кто разозлил, оскорбил или обидел ее, и их вырванные сердца трепыхались в ее руке, как выброшенные на берег рыбы. Одно движение обманчиво нежной руки, и хрупкое сердце осыпалось мелким крошевом, а человек падал к ее ногам, а она лишь брезгливо оправляла свое платье. Ей не место здесь, подле старого короля. Ей чужды здешние обычаи и нравы, но Кора лишила ее отчего дома. И Дэниела, ее первой и, как полагала Реджина, единственной настоящей любви. Когда по ее вине умер король Леопольд, ее первый муж, она отвела от себя любые подозрения. Ей так хотелось обрести крылья, дышать свободно и легко. И неважно, что руки ее по локоть в крови, что падчерица относится к ней с подозрением. Все это не имеет значения, если она сбежит. Неважно, куда, главное, чтобы ее боль не сбежала вместе с ней. Злая Королева никому не доверяла – этому она в совершенстве обучилась у Коры. Творила невообразимые вещи, овладевая темной магией – Румпельштильцхен огранял ее способности, как алмаз, преследуя только ему известные цели. Реджина понимала, что амбициям Темного и своей матери она просто обязана противопоставить свои амбиции, иначе она никогда не освободится от чужого влияния. Зеркало в ее покоях отражало ее задумчивость. Ее Величество научилась так искусно скрывать истинные мысли, чувства и намерения, что даже Кора разучилась их различать. – Дорогая, черный цвет тебе к лицу. Кора нежно провела по щеке дочери, и Реджина на секунду закрыла глаза. Даже такая скупая материнская ласка все еще задевала какие-то струны ее души, отвечавшие за ее чувства. Но она решительно их оборвала. Мать не заметила этого. – Думаю, Леопольд сейчас в лучшем мире. Я буду носить траур, буду скорбеть по нему, – смиренно отозвалась Королева. «Какая ложь», – одновременно мелькнула мысль у матери и дочери. Реджина встала и подошла к зеркалу, стоявшему рядом с кроватью. Она медленно провела пальцами по позолоченной раме, украшенной орнаментом из листьев и цветов. – Подарок на мою свадьбу, я почти забыла о нем. Оно почему-то напоминает мне о хороших моментах моего брака, – слабо улыбнулась женщина. Кора встала рядом с дочерью. – Я хочу обрадовать тебя, дорогая. Как только ты снимешь траур, то я устрою для тебя новое замужество. Он достойный человек, и предварительное согласие получено. – Ты хочешь снова продать меня за новые земли, мама? За титул? – в глубине шоколадных глаз Ее Величества на секунду полыхнула ярость. – Сейчас ты регентша до тех пор, пока не повзрослеет Белоснежка. А что дальше? Ведь ты так и не подарила дитя Леопольду, и твоей власти в Зачарованном лесу недостаточно. Кора хотела коснуться ее руки, но передумала. – Ах, мама, – горько усмехнулась Реджина, обняв мать. В тот момент, когда они разомкнули объятия, Королева толкнула Кору прямо во внезапно зарябившую зеркальную поверхность. – Я сама решу свою судьбу, мама! Прощай! Несколько коротких мгновений Ее Величество стояла, едва дыша. Она смогла, сделала то, чего так давно жаждала и боялась! Теперь Кора перестанет отравлять все ее существование… Румпельштильцхен возник перед ней из клубов серого дыма и осклабился. – Не думал, что ты однажды перережешь пуповину, дорогуша, но ты все еще умеешь меня удивлять. Ты все-таки воспользовалась свадебным подарком, который я тебе однажды подарил. Темный что-то ей говорил, но Реджина в кои-то веки слушала его вполуха. Она избавилась от материнской опеки, и если она избавится от пристального внимания Темного, то жизнь ее обретет новый смысл. Маг что-то твердил о проклятии, которое можно наложить на Зачарованный лес и отомстить своим врагам. Проблема лишь в том, что сейчас ее главный враг – ее учитель. Румпельштильцхен с его даром предвидеть будущее опаснее ее матери. От него так просто не избавиться, а он сам не оставит ее, пока не добьется своей цели. Белоснежка – глупая девчонка, которую следовало бы задушить во сне, да мараться не хочется. – Что нужно, чтобы наложить проклятие? – прервала речь своего учителя Реджина. – Сердце того, кого ты любишь больше всего. Теплые губы Росинанта забрали из рук своей хозяйки спелое красное яблоко. Реджина нежно потрепала коня по холке. Его, как и ее любимую яблоню когда-то подарил Злой Королеве ее отец король Генри. Его Величество король Генри да верный Росинант – единственные близкие ей во всем Зачарованном лесу существа. Она не могла решиться наложить проклятие. С одной стороны, осознание того, что оно коснется тех, кого она считает нужным заколдовать (а кого-то оно затронет просто попутно), заставляло ее злорадствовать. С другой стороны, ее пугали скрытые мотивы Румпельштильцхена, которые она никак не могла рассчитать. Легче иголку найти в стоге сена, чем понять мысли Темного. Да и цена колдовства слишком высока. Хотелось бы ей, чтобы сердца любимого коня оказалось достаточно, но что-то ей подсказывало, что ее суждения о жертве ошибочны. Генри переживал за дочь. Он все еще видел, что где-то глубоко внутри в ней что-то есть от той светлой маленькой Реджины, которая прибегала к нему за утешением. Которой он читал сказки на ночь, укрывал одеялом и целовал перед сном. Он чувствовал вину перед дочерью за то, что бессилен перед амбициями и колдовством жены, всю жизнь ломавшей волю Реджины. Злая Королева в последний раз пришла за помощью к отцу и все-таки вырвала его сердце. Тогда ей казалось, что умирает еще одна часть ее души. Все это, как и многое другое, все взлеты и падения, череда ошибок и обманчиво верных, но оказывающихся неверными, в конце концов, решений, было тогда. Сейчас же счастье робкой птахой уселось ей на плечо, и Реджина боялась его спугнуть. *** Робин не похож на Дэниела, и в то же время то, как он смотрит на нее, греет сердце и очищает душу, роднит их между собой. Можно ли желать большего? – Ты готова, дорогая? Робин едва сдерживается, чтобы не похитить тебя со свадьбы и тайно обвенчаться. Нам пора выдвигаться в церковь. Белоснежка тепло улыбалась Реджине, словно и не было этих слишком долгих лет вражды. Миллс кивнула и, перехватив поудобнее свой букет невесты, последовала за своей старой новой подругой. Едва Ее Величество переступила порог церкви, торжественно заиграл орган, и головы всех присутствующих в едином порыве повернулись в сторону невесты Робин Гуда. Белоснежка, которая успела занять свое место на одной из скамеек, старалась незаметно убирать слезы умиления белоснежным платочком с монограммой ММ, своим сторибрукским именем. По мере того, как невеста приближалась к замершему восхищенному жениху, его взгляд источал нежность и любовь, растущие в геометрической прогрессии. Ничто не омрачало мыслей Реджины, но червячок сомнения, который она всегда успешно заставляла умолкнуть, именно сейчас поднял вдруг свою настырную голову. Эмма Свон ворвалась на улицу Миффлин-стрит, 108, города Сторибрук, штата Мэн, Соединенных штатов Америки, планеты Земля, Солнечной системы в галактике Млечный путь как самый быстрый и опасный астероид, который когда-либо создавал великий вечный Космос. Она буквально оживила четвертое измерение – время, запустив его и заставив, таким образом, плясать под свою дудку. Спасительница тяготилась своей ролью, не готовая спасать, но, как некогда у Злой Королевы, когда над ней довлела Кора, у Эммы просто не было выхода. Белоснежка и Прекрасный думали, что наконец-то заполучили дочь, но на поверку вышло, что им в награду досталась головная боль. Эмма абсолютно точно не делала более того, о чем ее просили. Она буквально очерчивала границы своих подвигов и действий, делая все, что требовалось, как говорится, «от сих до сих». Ребенок, которого она не хотела, о котором не думала на протяжении многих лет, заставил ее стать его матерью и притащиться в незнакомый городишко, притом, что мать, пусть и приемная, у него вполне себе присутствовала. Это не могло не раздражать одиночку Свон. Не считая бабушки и дедушки Прекрасных, Генри любила его не биологическая мать Реджина Миллс. Родная же мать относилась к мальчишке настороженно и холодно, словно отказываясь признавать свое родство с ним. И поначалу подозрительной Миллс это нравилось, что Свон никоим образом не отнимала у нее право быть родительницей, но потом… После снятия проклятия Реджина застала Эмму за лихорадочной упаковкой своих немногочисленных вещей в дорожную сумку. Вчерашняя Спасительница, вернувшая сторибрукцам их прежнюю жизнь и истории, собиралась сбежать. Она сдержала свое слово, вернув жителям небольшого городка собственные «Я», а значит, причин оставаться здесь больше нет. – Мисс Свон, могу я узнать, почему вы все-таки решили уехать? Реджина стояла в дверном проеме номера, который Свон снимала у старой вдовы Лукас, скрестив руки на груди и недовольно постукивая ногой. – Меня здесь ничто не держит, мадам мэр, – дала ей холодный ответ Эмма. – А как же ваши родители? Эмма фыркнула, не удостоив Реджину ответом. – А Генри? Хоть я не испытываю от этого восторга, но он тянется к вам. – И зря. После этого Эмма пробурчала что-то про аборт, который она не успела сделать, но Миллс оставила это без внимания. – От меня требовалось спасти всех. Я всех спасла, что еще вам всем от меня нужно? Я прекрасно жила двадцать восемь лет без всех вас и прекрасно проживу, возможно, два раза по столько же, а может быть и больше, если мне очень сильно повезет. И лично вам, мадам мэр, по-моему, это все будет только на руку, – быстро отчеканила Спасительница. Отвернувшись от Миллс, Свон зло дернула молнию на сумке, но, не рассчитав силу, сорвала собачку с замка. Чертыхнувшись, Эмма Свон попыталась вернуть ее на место без подручных средств. Затем плюнула на свои безуспешные попытки и начала лихорадочно соображать, чем можно сцепить края сумки, чтобы вещи не вывалились из нее в дорожную пыль. В груди Реджины что-то кольнуло. У нее возникло ощущение, что она смотрится в зеркало. И хоть внешне обе они абсолютно разные, но их боль оказалась так похожа. – Ох, Эмма, – тихо произнесла Миллс, подходя ближе к сердитой блондинке. Реджина положила руку на плечо Спасительницы, то ли в надежде привлечь к себе ее внимание, то ли в попытке утешить. Но дальше все развивалось по совсем уж неожиданному сценарию: на секунду или две замершая от робкого прикосновения Миллс Эмма вдруг развернулась, резко сжав Реджину в объятиях, а ее губы торопливо накрыли изумленно раскрытые губы мадам мэра. Впрочем, поцелуй, заставший Реджину Миллс врасплох, мгновенно прекратился. – Мне пора, – пробурчала Эмма, когда Реджина никак не отреагировала на действия Свон, оставаясь в полностью шокированном состоянии. Она даже не сразу осознала, что Эмма все-таки ушла, поняв это, когда за Спасительницей закрылась дверь номера. Но даже тогда Реджина не бросилась за ней в погоню, позволяя себе лишь медленно приземлиться на кровать и все еще чувствовать вкус яблочной жвачки на своих ошеломленных губах. И только когда Эмма сделала то, что сделала, и покинула ее, до Реджины дошло, сколько намеков на свои вспыхнувшие чувства давала ей Свон. Чего только стоила хотя бы их беседа во время спасательной операции их сына, притом, что Эмма продолжала сохранять нейтралитет, если не равнодушие по отношению к мальчишке. Только это и маячивший рядом с ними Грэм не позволил случиться их почти поцелую. Эмма Свон любит ее? Немыслимо… И все же, все же… – Реджина Миллс, мадам мэр, вы согласны взять в мужья Робин Гуда? Судя по удивленному лицу священника, он уже не первый раз произнес этот вопрос. – А? Простите, я задумалась. Что вы сказали, святой отец? – Согласны ли вы взять в мужья… – Простите, святой отец, мне немного нехорошо. Дайте мне пять минут, пожалуйста. Прости, Робин. Мягко коснувшись руки своего жениха, Реджина Миллс поспешила в уборную. Опустив свой букет рядом с раковиной, мадам мэр лихорадочно смотрела на свое отражение в зеркале, как будто Сидни все еще торчал в зазеркалье и мог как в прежние времена стать ее наперсником собеседником. За предусмотрительно запертой дверью раздался стук и обеспокоенный голос Мэри Маргарет, Белоснежки, но Реджина сказала ей то же самое, что и священнику с женихом, и вскоре вновь стояла в одиночестве и тишине. Эмма не ответила ни на одно из сообщений Реджины после их поцелуя, а трубки не брала принципиально. А ведь Реджина искренне хотела разобраться в том, что, собственно, происходит. Она не успела остановить Эмму от побега отъезда, хотя, как выяснилось, только она и была на это способна. Слова Прекрасных и Генри Эмма всегда лениво пропускала мимо ушей, даже не особенно пытаясь показать хоть малейшую заинтересованность. Но ведь поцелуй любви сработал, когда губы Эммы коснулись… Стоп, а кого они, собственно, тогда коснулись? Когда Генри пытались реанимировать, Реджина сидела на больничной койке сына, отказываясь покидать не только палату в целом, но и кровать в частности. Ее похолодевшая ладонь лежала на горячем пылающем лбу Генри, и в это время в палату зашла Свон и поцеловала… Поцеловала… Эмма поцеловала руку Реджины, и проклятие пало. Эта простая истина ей открылась, пока она лихорадочно сжимала покрывало в бывшем номере Эммы, как вспомнились и другие их моменты и встречи, и паззл сложился. Тогдашняя Реджина ударилась в отрицание и застряла на этой стадии, хотя и неоднократно строчила сообщения и пыталась дозвониться до Свон. Теперешняя Реджина-почти-жена-Робина признавала свои чувства, стоя в одиночестве в уборной в день своей свадьбы, пока гости и жених ждали ее. Снова. После череды сообщений, в каждом из которых Миллс боялась написать самое главное, в один прекрасный день она встретила Робина. Не прошло и года, и вот она почти вышла за него замуж. И даже отправила за день до знаменательной даты сообщение Эмме, как и всегда, не ожидая на него ответа. А сейчас она должна взбодриться, улыбнуться и вернуться к Робину. Милому Робину, который нравится ей. Который любит ее и будет носить ее на руках и сдувать с нее пылинки. Тряхнув головой, в очередной раз подхватив свой букет, мадам мэр улыбнулась своему отражению и вернулась на свое место у алтаря. Священник уточнил, готова ли невеста отвечать на вопрос, и Реджина Миллс кивнула. Но едва он начал в который уже раз произносить свой вопрос, дверь в церковь неожиданно распахнулась, являя всем удивленным присутствующим зеленоглазую блондинку в темных джинсах, высоких сапогах и пожарно-красной куртке. – Извините, я опоздала? Один-единственный вопрос соединил прошлое, настоящее и будущее, в ту же минуту заставив Реджину поверить, что она поможет сердцу Эммы оттаять до конца, как и своему, и впустить в него как можно больше любви. Каждому человеку нужна его семья. Как и шанс на счастье, который Эмма Свон, Спасительница, хотела ухватить в последний момент, невзирая ни на что и вопреки всему...