Амулет

Следующее утро встретило шестерых человек криками и визгами седьмого. Вот только на этот раз инициатором истерики был Джин, который, проснувшись утром, обнаружил в своей постели Намджуна. Приподняв одеяло и не увидев на себе штанов, Джин издал возмущенный крик чайки и со всей дури пнул младшего с кровати на пол. Джун спросонья не понял, где находится и, перепугавшись, бодро вскочил на ноги, даже не почувствовав боль от удара об пол. Осмотревшись и вспомнив события вчерашнего вечера, он с тоской посмотрел на вновь недовольного им старшего. Может, его все время спаивать? Ведь как хорошо было вчера… — Какого черта ты делаешь в моей постели, нахал? — заорал Джин. — Хен. Ты выпил вчера. Я просто помог тебе раздеться и лечь. Видно, я сам не заметил, как заснул рядом с тобой. — Пошел прочь из моей комнаты! И я не разрешал называть меня хеном! — Ты разрешил! — упрямо ответил Джун. — Всем да, тебе нет! Сколько раз повторять? — негодовал Джин. — Что ты тут пытался сделать, пока я спал? А? Домогался? — Успокойтесь, Сокджин-щи! — обиженно проговорил Джун. — А то голова еще сильней заболит. Вам и так плохо, я же вижу. Таблетка и стакан воды у Вас на тумбочке. Всего хорошего, — с этими словами Джун, прихрамывая, вышел и закрыл за собой дверь. А Джин так и остался сидеть на кровати и хлопать глазами. Все дело в том, что он никогда не забывал, что происходило с ним в нетрезвом состоянии, сколько бы не выпил. И сейчас прекрасно помнил, что было с ним вчера, от и до. Но признаться в этом не хотел даже сам себе. Ведь положа руку на сердце, надо отметить, что домогался-то скорее он, а не младший. С этими невеселыми мыслями Джин кинул заботливо приготовленную Джуном таблетку в стакан с водой и послал все к черту, снова откинувшись на подушку. В остальном день прошел в сборах и суете. Из лаборатории сообщили, что состояние Ёндже стабильное и за ночь хуже ему не стало. Растение определить пока не удалось. Что-то, похожее на Аконит, судя по реакции организма. Но здесь реакцию вызвала пыльца, причем в малом количестве. В общем, вопросов пока было больше, чем ответов и исследования продолжались. Ближе к обеду Чонгук сообщил всем, что внезапно решил поменять вылет с утреннего на ночной. Вылетают они в два ночи, поэтому сейчас желательно всем хорошо отдохнуть. После его слов, вместо отдыха началась еще большая суета и лишь Юнги с самим Чонгуком оставались спокойными. Все продолжалось до тех пор, пока самый старший из всех Джин, все еще маявшийся от похмелья, не рявкнул и не заставил всех разойтись по своим комнатам. Юнги заранее собрал у всех, даже у Джина, документы и положил в свою сумку. Самолет, может, и личный, но таможню никто не отменял. Спать, разумеется, никому не хотелось. На часах было только четыре вечера. Все были взволнованы и, несмотря на любопытство, конечно, напуганы. Пока поездка маячила где-то там на горизонте, все относились к ней спокойно. Но сейчас у парней, особенно у младших, начался мандраж. Чимин уже даже не пытался шифроваться и сразу после общего сбора в гостиной юркнул в комнату к Юнги, не стесняясь остальных. Старший зашел за ним следом и с безразличным видом закрыл за собой дверь под удивленным взглядом нескольких человек, узнавших об этих отношениях впервые. Чонгук, увидев расстроенный взгляд Тэхена, которому предстояло провести это время одному в комнате, не ожидая такого от себя, вдруг постарался найти причину, чтобы побыть немного вместе. — Тэхен, — произнес он, судорожно пытаясь что-то придумать. — А тыыы… ты… Ты амулеты не забыл? — Нет, хен. Они у меня в сумке, — ответил Тэ, ухватившись за этот предлог, как за соломинку. — Хочешь пойти проверить? — Давай лучше ты принесешь свою сумку ко мне в комнату, и мы все проверим. Вдруг забыл что-то… — произнес с надеждой Чонгук. — Да я, вроде, все взял… — наивно начал было Тэхен, но потом мысленно хлопнул себя рукой по лбу и согласно кивнул. — Да, давай вместе проверим. Он заскочил в свою комнату и схватил единственную сумку, стоявшую в ней, потому что сумка Чимина не просто была в комнате Юнги, но и все вещи в ней были уложены старшим, в то время как младший, валяясь на постели, без зазрения совести играл на его планшете. Юнги достаточно было лишь произнести свою любимую фразу: «потому что я хен», и наглая мелкая пиявка радостно перекладывала на него всю ответственность. Техен постучался и вошел в комнату Чонгука. Он ни разу не заходил сюда за все время пребывания в квартире и сейчас снова был удивлен, увидев строгую и даже спартанскую обстановку. По сравнению с комнатой хозяина, гостевые спальни были просто царскими. Здесь не было ничего, что напоминало бы о том, что в этой комнате живет сын одного из самых богатых людей Азии. Кровать, стоящая посредине комнаты, за которой располагалось огромное окно с видом на Ханган. Две небольшие тумбы. Плазма на стене. И две двери, ведущие, видимо, одна в ванную, другая в гардеробную. Кондиционер на стене. Ноутбук на маленьком прикатном столике. И все. На окнах автоматические жалюзи. Никаких штор, ковра, банкеток и прочих вещей, которые могли бы придать уют этому месту. — Хен… Тебе не холодно в этой спальне? — спросил Тэхен. — Что? — переспросил Чонгук, отвлекаясь от ноутбука. — Ты замерз? Включить обогрев? — Нет-нет, — поспешил объяснить Тэ. — Я про обстановку в комнате. Тебе не холодно в ней? — Я не так часто бываю в этой спальне, — ответил Чонгук. — Ночую или у родителей, или в другой квартире, недалеко от фирмы, где провожу время с девушками. Сюда я никого никогда не приводил. А для сна мне ничего больше не нужно, кроме кровати. Поэтому в остальном нет нужды. Меньше пыли. — И тебе не хочется уюта? В гостевых комнатах гораздо уютнее, — пробормотал Тэхен. — Вот когда женюсь, пусть жена сама занимается обстановкой в доме, — произнес Чонгук фразу, которую обычно говорил родителям и друзьям на подобные замечания о своем быте. Однако сейчас эта фраза прозвучала совсем не к месту и повисла в воздухе дымовой завесой, разрушая всю едва ощутимую связь между ними. Тэхен сразу почему-то сник после этих слов. Да и сам Чонгук готов был язык себе оторвать, хоть, вроде, ничего такого он не сказал. — Покажешь мне еще раз амулеты? — спросил он, чтобы сменить поскорее тему. — Да, конечно! — словно опомнившись, ответил Тэ. Младший оглянулся в поисках стула или кресла, но ничего похожего в комнате не было. Собственно, поэтому Чонгук и позвал его к себе. И надо же было, как идиоту, все просрать одной фразой. — Залезай на кровать. Она большая и здесь комфортно, — проговорил старший. Тэхен, с амулетами в руке, с сомнением посмотрел на постель, но, решившись, подошел с другой стороны и забрался с ногами на самый край. — Иди ближе, — проговорил Чонгук. — Так будет удобнее, — и похлопал рукой по месту возле себя. Младший подвинулся, не решаясь откинуться на спину. Чонгук взял пульт и, нажав на кнопку, поднял изголовье кровати так, что она превратилась почти в диван с удобной мягкой спинкой с подушками. — Ну давай, — проговорил он. — Иди еще ближе. Здесь удобно. Тэхен подвинулся почти вплотную к нему и протянул амулеты. Чонгук покрутил их в руке, не увидев ничего нового. Он предложил младшему надеть их все на себя, чтобы уж точно не потерять, что тот и сделал. Наступила неловкая тишина. Тэхен понимал, что, по сути, ему тут больше делать нечего, и надо бы уйти. Но уходить совсем не хотелось. Чонгук не стал настаивать на проверке сумки, положившись на опыт младшего в путешествиях. — Ложись отдыхать здесь, — предложил он. — Я могу включить какую-нибудь скучную вещь, под которую можно будет поспать. С этими словами он включил какой-то канал по телевизору. Оказалось, это передача про животных. Тэхен очень любил животных, поэтому, сдвинув немного подушку, лег по диагонали на огромной кровати на бок, положив руку под голову, и уставился в экран. Голова его оказалась совсем близко от плеча Чонгука, который сидел выше, все еще облокотившись спиной на подушку и, поставив на колени ноутбук, изучал какие-то документы. Через некоторое время он посмотрел на младшего и не смог отвести взгляд. Тэхен уже сладко спал, подложив обе ладони под щеку и, как всегда, выпятив немного губы. Длинные ресницы, лежащие на щеках, слегка трепетали. Отросшие светлые пряди падали на глаза и Чонгук, не удержавшись, протянул руку и слегка отодвинул их в сторону, пообещав себе, по возвращении из Тибета, первым делом перекрасить парня. — Малыш… Какой же ты малыш у меня… — прошептал он едва слышно. — У меня? — спросил он мысленно сам себя. — Да черт с ним! У меня! Да, у меня! Он не знал, что будет с ними дальше. Чем закончится эта поездка. И вообще, чего ждать от всей этой авантюры. Но то, что Тэхен теперь будет рядом с ним, было ясно, как божий день. В качестве кого? Этот вопрос Чонгук пока сам себе не задавал. Сотрудник, друг, сосед, просто младший, или… За двадцать шесть лет, больше десяти из которых Чонгук вел активную сексуальную жизнь и был убежденным гетеросексуалом, он и в мыслях не мог представить себе расклад, в котором Тэхен мог остаться в его жизни в качестве кого-то более близкого. Но сейчас, глядя на это трогательно-милое лицо, на эти нежные губы, на забавную родинку на носу, трогая этот лоб, убирая с него белые прядки, Чонгук все больше сомневался в своей убежденности. Конечно, ни о каком интиме он пока не думал. Слишком сложно ему было перестроиться. Но одно то, что это не отталкивало, уже было большим шагом вперед, к чему-то новому в его жизни. И самое главное, что ему, такому бабнику, за всю эту неделю ни разу не захотелось ни одну девушку. А этот нелепый паренек в его постели сейчас выглядел так правильно. Так… нужно… Так… как он там сказал? Не хотелось бы ему тепла и уюта в своей спальне? Так вот же все это! И тепло, и уют в одном этом парне, сладко сопящем сейчас рядом с ним. С этими мыслями Чонгук, спустя время, тоже провалился в сон. А в соседней комнате в это время происходили не менее интересные события. Там тоже кардинально менялась жизнь, только уже у двоих человек. Но они совершенно не были против. Они оба смело смотрели вперед и верили, что если судьба свела их вместе, то так тому и быть. У обоих это было впервые, и оттого казалось более будоражащим и волнующим. — Я кому сказал! — в третий раз повторил Юнги, выйдя из ванной и вытирая мокрые волосы. — Выключай планшет и спать! Что в этих словах тебе было непонятно десять минут назад? — Ну хе-о-о-н! — в очередной раз заныл младший. — Я уже на шестнадцатом уровне! Осталось всего два! А спать я вообще не хочу! Чимин упрямо набычился и, надув губы, снова уставился в планшет. Юнги постоял с пару минут рядом с кроватью, глядя на это безобразие, после чего спокойно проговорил: — Иди в свою комнату. — Что?.. — младший, опешив, все же отложил планшет, даже не поставив игру на паузу. — Куда?.. — В гостевую спальню. Тэхена там нет, поэтому никому не помешаешь. Планшет можешь взять с собой и играть до самого вылета. Дарю. Вещи можешь оставить здесь. Все! На выход! — Планшет? Какой планшет? — захлопал невинными глазками Чимин. — Никакого планшета! Я спать собирался! Хен, давай уже, ложись! Поспим немного перед полетом, — и он демонстративно зевнул, откинувшись на подушку и подпихивая планшет под матрац. Юнги ухмыльнулся и, потрепав еще немного влажные волосы полотенцем, откинул его в сторону и забрался на кровать. — Убери планшет на тумбу. Раздавишь, не на чем будет играть. Младший вытащил планшет из-под матраца и Юнги увидел, во что он играл. — Зума? Серьезно? — со смехом спросил он. — Чимин, тебе что, пять лет? Шарики! В эту игру дошкольники играют, или младшеклассники. Ты в детстве не наигрался? — Хен, у меня не было планшета, ни в детстве, ни в школе, — ответил Чимин. — Родители не считали это предметом первой необходимости. А лишних денег в семье, где две девчонки, никогда не бывает. — Так детский планшет дешевле телефона… — пробормотал, словно извиняясь, Юнги. — Твоя семья плохо относилась к тебе? Или вы были бедными? — Нет, хен! Все не так! — поспешил успокоить Чимин. — Меня никто не обижал. И мы не были бедными. Да, не богатыми, но на жизнь хватало! Ко мне относились равнодушно, это так, но у меня был и есть Тэ. Его семья стала моей! Он сам в свой планшет не играл столько, сколько давал играть мне! Он бы все отдал, если бы я попросил. И его бабушка с дедушкой относились всегда ко мне, как к внуку. Но… Это все равно не то, понимаешь? Это все равно ЕГО бабушка с дедушкой. И это все равно ЕГО планшет. И я всегда понимал это, хоть они и старались делать все, чтобы я этого не чувствовал… — Я тебя понимаю, — вдруг разоткровенничался старший. — Мой дядя с тетей, родители Чонгука, мне как родные. И я даже вписан в завещание. И пост этот занимаю я потому, что дядя считает меня членом своей семьи… Но моей семьей всегда была только мама. И как бы они и Чонгук не были мне близки, это не совсем то… — Хен… — прошептал Чимин, вдруг почувствовав, что у них со старшим гораздо больше общего на самом деле, чем он думал. — Хен… Иди сюда… — У меня волосы еще влажные… — прошептал Юнги. — Ничего, — ответил младший, — Иди ко мне, а? Юнги приблизился и Чимин, схватив его в крепкие объятья, притянул к себе, покрывая лицо короткими, но горячими поцелуями. Старший, растерявшись поначалу, придя в себя, начал отвечать на ласку, целуя мелкого в ответ. Рука сама потянулась к животу младшего и, задрав футболку, начала ласкать живот и бока вдоль кромки штанов, слегка поглаживая пальцами. По мере того, как поцелуи становились глубже и горячее, когда в ход пошли языки, и глаза сами собой закрылись от удовольствия, рука старшего, освоившись, тоже усилила натиск. Не ограничиваясь уже только поглаживанием, она мяла и тискала это мягкое гладкое тело, оставляя красные отметины на нем. Чимин от этих действий начал извиваться и слегка подтягиваться выше, подсознательно прося спуститься рукой к его паху, в районе которого уже заметно топорщились штаны. Юнги тоже был возбужден. Он возбудился еще от фразы Пака «Иди ко мне, хен». Больше всего ему хотелось прикоснуться к Чимину там… В том самом, интимном и желанном месте. Но смелость отсутствовала. Он не мог решиться на это, боясь напугать или оттолкнуть. Хоть и понимал, что это глупо, и Чимин сам дает понять, что хочет того же. И Юнги решился. Опустив руку, он несмело дотронулся до выпирающего естества младшего, слегка сжав его в руке. Чимин от этого дернулся и рвано задышал, неосознанно толкнувшись навстречу руке. — Можно? — с запозданием спросил шепотом старший, заглядывая в глаза. — Можно, хен. Тебе все можно, — прошептал в ответ Чимин. Юнги принялся гладить вставшую плоть через ткань штанов и трусов, но со временем Паку показалось этого мало. Он извивался, подставляясь, но, не выдержав, надавил своей ладошкой на руку старшего и попытался направить ее к себе в штаны. — Ты уверен? — все еще сомневаясь, спросил Юнги. — Я ведь мужчина. — Я знаю, хен, — немного истерично хохотнув, выдохнул Чимин. — Пожалуйста… Юнги, снова впившись в губы младшего, проскользнул под резинку штанов и трусов и провел ладонью по шелковому горячему стволу, от головки до самых яичек. Чимин тихо застонал в поцелуй и снова дернулся, выпрашивая еще больше удовольствия. Юнги, стянув слегка белье вниз, обхватил член Пака ладонью и начал неторопливо водить ей вверх-вниз, не забывая по кругу оглаживать головку, размазывая по ней выступившие капли предэякулята. Живот младшего судорожно сжимался от прерывистого дыхания. Они возобновили поцелуи и ласки языками, упиваясь близостью и удовольствием. Спустя немного времени Юнги вдруг замер. Он почувствовал, как к его собственному достоинству, нырнув под одежду, подобралась маленькая лапа одной нахальной пиявки и, не стесняясь, обхватила рукой его возбужденный и требующий разрядки член. И хотел бы старший возмутиться на такую наглость, но шаловливые пальчики были настолько проворными, что сопротивление было бесполезно и он смог лишь приблизиться к уху и шепнуть на выдохе: — Спусти… — имея ввиду штаны, чтобы не мешали. Сам же, в этот момент, с судорожным вздохом продолжил ласкать мелкого, который уже дышал часто-часто и готов был вот-вот кончить. Юнги и сам был близок к этому с непривычки. Все-таки, что не говори, а ласкать себя самому, и когда это делает кто-то другой, да еще такой наглый и смелый, это совсем разные вещи. Ласкаясь языками, как они это любили, парни ускорили движения руками и через пару минут кончили друг за другом. Немного отдышавшись, Чимин посмотрел на Юнги и, обхватив его руками, прижался так тесно, как только смог! — Хен! Я так и знал, что так будет! — порывисто зашептал он на ухо старшему. — Я знал, что это будет потрясающе! Потому что это ты. Только с тобой!.. Все это было чудесно, романтично и все такое, если бы не одно но… Сперма, оставшаяся на их животах и спущенных штанах, размазалась между прижатыми телами и теперь была повсюду… — Блять! — прошептал беззлобно, но обреченно Юнги. — А я ведь только что из душа! Даже волосы еще не высохли… — Иди снова. Иди первым! — пробормотал Чимин, сонно вздыхая, удовлетворенный после такой долгожданной разрядки. — Я тогда потом… — зевая, закончил он. — Ага! Щас! — строго ответил Юнги. — Я вернусь, а тут уже сопящее чудовище, крепко спящее! Знаем таких хитрожопых и ленивых! Ну-ка встал и в душ, быстро! — Ладно… — обреченно проговорил младший и, нехотя встав, поплелся в сторону ванной. — Куд-дааа?! — с оттяжкой, строго рявкнул Юнги. — О-ёй! — сразу понял, что натворил, младший. — Все-все! — вернувшись и обув тапочки, пробормотал он. Выйдя через несколько минут из ванной, Чимин застал до слез милую картину. Юнги стянул с себя грязные штаны, вытерся ими кое-как и бросил рядом с кроватью. И сейчас, в более-менее чистых трусах, сладко спал, приоткрыв мило рот и иногда скребя пальцем по подушке. Чимин не мог оторвать взгляд от этой очаровательной картины и стоял залипал так, пока до него не дошло, что старший-то раскрытый и ему наверняка холодно, как всегда. Он быстро сбегал в ванную и намочил половину полотенца горячей водой. Пока вернулся, оно немного остыло, но осталось теплым, чтобы старший не проснулся. Чимин обтер, как смог, его живот и даже залез немного под трусы, особо не наглея. Затем вытер насухо второй половиной полотенца и, тоже бросив его на пол, пристроился рядом со старшим, накрывшись вместе с ним одеялом до самых плеч и обнимая его, как всегда, за талию. Юнги интуитивно, не просыпаясь, протянул свою руку и обнял свою пиявку, притянув ближе, к щенячьему восторгу последнего. Что бы не ждало их впереди, главное, чтобы можно было всегда вот так обняться и вместе пережить все трудности и опасности. С этими мыслями Чимин не заметил, как провалился в глубокий сон.