От танца до любви

      –Тебе нужно обработать рану, –сказала Эмма, когда они с брюнеткой связали бессознательное тело Лейси.       –А потом мы позвоним в полицию.       –Хорошо, –устало выдохнула хореограф, следуя за девушкой на кухню, где лежала аптечка, и села напротив неё, вытягивая руку ладонью вверх.       Блондинка намочила ватный диск спиртом и приложила к порезу. Зашипев, Реджина дёрнула рукой.       –Ты должна была мне всё рассказать ещё в начале.       –Теперь ты знаешь, что я не могла. Ты бы ничем не смогла помочь.       –Но попыталась бы. Всё же лучше, чем справляться с этим в одиночку.       –Я привыкла к одиночеству. Это, своего рода, свобода, которой у меня никогда не было. Только так я могла понимать, что не стоит на кого-то надеяться. И не разочаровывалась бы от того, что человек не оправдал моих надежд. Только тут получилось всё наоборот, –саркастически усмехнулась хореограф. –Я всё испортила. Разочаровала тебя и…       –Это не так. Просто… Знаешь, я бы могла это понять и принять, если бы ты сказала об этом не тогда, когда меня едва этим не напоили. И, кстати, почему ты не дала ей этого сделать? Ты ведь так долго отмалчивалась, а тут…       –Может показаться, что от одного раза ничего не будет. Это неправда. Стоит попробовать хоть полдозы–и всё, ты на это подсядешь. Я не могла этого допустить.       –Кто ещё знает об… этом?       –Кэтрин, Голд и мой врач.       –А Голд откуда?       –Этот хитрый лис свою морду везде просунет. Малефисент оказалась сговорчивой, когда дело зашло за какой-то контракт.       –А то, что она сказала насчёт… детей. Это… ?       –Это правда, –тяжело сглотнула Реджина, и девушка на мгновение перестала перевязывать раненую руку, смотря на глаза, полные боли и сожаления. –Такой длительный период не мог не сказаться на здоровье. Только вот жизнь решила так, что это отразится на детях, которых теперь у меня не может быть.       –Мне очень жаль, –искренне сказала Эмма.       –Я сама виновата. Спасибо, –брюнетка убрала забинтованную ладонь со стола, кладя её на колени.       –Ты правда была готова убить её? –спросила Эмма немного погодя, когда порез на её шее тоже был обработан.       –Да.       –Почему? Неужели из-за меня?       –Почему это так тебя удивляет? В нашем разрыве виновата я, хотя ни одна из нас не была святой, и не могла же я позволить кому-то причинить тебе вред. Вопреки всему я всё равно не забывала тебя ни на день, ни на секунду. И… если это хоть как-то поможет, то с Малефисент я больше не виделась. Нас с ней больше ничего не связывает. –Это хорошо, наверное. И, кстати, насчёт святости, –блондинка вздохнула и виновато посмотрела в карие глаза. –Раз уж я знаю правду, пусть и не таким образом хотелось бы её услышать, но всё же, я хочу, чтобы ты тоже кое-что узнала… Я наврала тебе насчёт моих отношений с Айви.       –Что? –ошарашенно спросила Реджина.       –У нас с ней ничего не было и быть не могло. Я ляпнула это, чтобы тебя задеть. Зря я тогда это сказала. Просто это был шок от увиденного и…       Девушку прервал истерический смех брюнетки. Реджина смеясь, прикрыла глаза одной рукой.       –Черт… Теперь я действительно чувствую себя чудовищем. Думала, оправдывала себя тем, что не только я врала, но… Боже, я конченная лгунья. Да, оказывается, я полная эгоистка, –выдохнула она.       –Не говори так, –Эмма ладонью накрыла лежащую на столе руку хореографа. –Вспомни, сколько раз ты меня защищала. Да и не только меня. Помнишь пожар в Санкт-Петербурге? Именно ты меня вытащила, рискуя собственной жизнью. А сколько раз ты меня отстаивала в глазах ребят? Пыталась вразумить Руби и Мэри-Маргарет… Нашла меня на крыше под проливным дождём и согрела своим пальто, оставшись мёрзнуть. Разве это сделал бы эгоист? Если честно, я не вспомню ни одного момента, когда ты подумала только о своих интересах.       –Я… , –попыталась что-то сказать брюнетка, но не смогла из-за резко накативших слез, которые она так и не смогла сдержать.       Девушка встала из-за стола и, обойдя его, притянула Реджину в крепкие объятия, наконец вдыхая родной аромат. Она тоже была на грани, сдерживая себя, чтобы тоже не разреветься.       –Эмма, прости меня. Пожалуйста, прости. Я не могу так больше… Не могу, –плакала хореограф в плечо блондинки, зарываясь носом в волосы и пытаясь быть как можно ближе, сокращая расстояние. –Я идиотка.       –Да. Но знаешь, без этого ты не ты. Реджина, ты не обязана постоянно быть сильной. Тебе тоже нужен отдых от всех и даже от самой себя. Этот груз, который ты носишь годами, пора оставить в прошлом и начать строить планы на будущее.       –Как? Как мне всё бросить? Я так этого хочу, но настолько же сильно боюсь.       –Раньше у тебя не было никого, кто бы тебя поддержал, но теперь есть я.       –Ты? –брюнетка внимательно посмотрела в серьёзные зелёные глаза, выражающие нежелание отступить.       –Конечно. Может, я и прощу… Со временем. Но забыть вряд ли получится. Ты ведь это понимаешь? Мы не сможем быть вместе, пока не разберёмся со своими проблемами. Или хотя бы их не примем.       –Я не прикоснусь к тебе и пальцем, если ты не захочешь. И да, ты права. Нужно решить проблемы, а потом думать о другом. Так будет правильно.       –Да. На самом деле, я надеюсь, что всё получится. Точнее, не так. Я верю, что всё у нас получится.       * * *       Следующий день обе девушки провели в участке и давали показания. Лейси проходила разные тесты у судебного психолога, чтобы не исключать возможность психических заболеваний, которые, скорее всего, найдут. Полиция давала прогнозы, что женщина на свободу не выйдет при таком раскладе.       Эмма вернулась на работу в воскресенье, в положенный третий рабочий день. У барной стойки её, как обычно, ждала Мулан.       –Привет. Красивый шарфик, –брюнетка указала на новый элемент одежды, прикрывающий порез.       –Спасибо.       –Почему тебя вчера не было? Ты так резко позвонила и отпросилась, что никто ничего не понял.       –Возникли кое-какие проблемы, которые нужно было срочно решить.       –Хорошо, понятно. Больше так не пропадай, потому что мне в напарники так никого и не поставили.       –Не буду, –улыбнулась Эмма, и девушки наконец могли приступить к работе.       День шёл как обычно: частые клиенты, кто-то недовольный, кто-то щедрый на чаевые. По воскресеньям всегда многолюдно. Постоянно кто-то да заглядывает в ресторан.       Блондинка, сломя голову, носилась от одного столика к другому, ласково и приветливо улыбаясь. К концу дня она передвигалась еле-еле, в принципе, так же как и Мулан. Оставался час до конца смены, уже был вечер, люди потихоньку расходились. Всё же, в такое время посетителей почти не бывает.       Девушки разговаривали о чём-то у барной стойки, пока брюнетка не указала Эмме за спину, кивая, видимо, на нового гостя.       –Твоя очередь, –устало проговорила она.       Блондинка повернулась к одному из столиков, за которым спиной к ним сидела девушка, рассматривая меню. Вздохнув и взяв блокнот, она направилась прямиком туда.       –Здравствуйте, меня зовут Эмма, и я ваш официант, –проговорила стандартную фразу девушка, и брюнетка наконец опустила меню, открывая лицо. –Оу… Реджина? Что ты здесь делаешь?       –Хотела поговорить.       –Я на работе.       –Когда ты заканчиваешь?       –Через час.       –Хорошо. Я подожду.       –Кофе и десерт на свой вкус?       –Было бы отлично. Спасибо, –улыбнулась хореограф, и ответив тем же, Эмма удалилась.       * * * Час тянулся долго. Девушка себя накручивала по поводу того, о чем хочет поговорить Реджина. Было много разных вариантов: приятных и не очень. Она не знала, о чем можно захотеть поговорить, чтобы прийти к ней на работу. Может, это было что-то срочное, а может, и бзик.       Сдав смену, Эмма не увидела хореографа за столиком. Однако, пропажа нашлась на улице. Точнее, в автомобиле, который стоял на улице. Девушка расценила мигание фар как приглашение, поэтому подошла к машине и уселась на пассажирское сиденье.       –Итак, –неловко произнесла она после минутной тишины. –Ты хотела поговорить.       –Да. Я… Ты не против проехаться до моей квартиры? Второй, –уточнила Реджина.       –Нет. А можно узнать, зачем?       –Просто хочу, чтобы ты кое-что поняла. Для этого нам надо поехать в квартиру.       –Ладно.       От блондинки не укрылся короткий взгляд на её шею, но хореограф быстро перевела взгляд в точку перед собой и вырулила на дорогу. Поездка прошла в полном молчании. Девушки не знали, о чем говорить. Эмма боялась лишний раз задавать вопросы, а Реджина–что они всё же прозвучат. Брюнетка держалась за руль как за последнюю надежду, буквально вцепившись в него мёртвой хваткой и не сводя взгляда с проезжей части.       Розовое солнце сопровождало автомобиль до самого дома. Точнее, до жилого комплекса, находящегося недалеко от Центрального парка. Молчанка длилась до самых дверей квартиры, пока хореограф её не нарушила.       –Не воспринимай то, что внутри, как штыки, пока я всё не объясню, хорошо?       –Да, –с подозрением ответила Эмма.       После поворота ключа дверь открылась, и в нос ударил резкий запах алкоголя. Стоило только зайти, как в холле можно было заметить несколько бутылок: пустых, начатых и полных.       –Ступай осторожно, –предупредила Реджина, и только тогда девушка увидела на полу осколки зеркала, висевшего, судя по всему, у входа.       На первый взгляд квартира показалась намного меньше той, в которой Эмма была. Видимо, так оно и было. Планировка была открытой, что позволяло уже у двери видеть гостиную, кухню и несколько дверей, ведущих в другие комнаты. Но общий вид оставлял желать лучшего. Правда, это ещё мягко сказано. Повсюду валялись осколки стаканов и пустые бутылки. В целом, был полный кавардак.       –Здесь был ураган?       –Можно и так сказать.       –Так… что всё это значит?       –Позволь, я начну с того самого дня. Как ты и сама видела, я первым делом схватилась за бутылку. Потом я приехала сюда. Тот день я плохо помню, но большая часть этого погром устроена именно тогда. Например, вот это, –брюнетка указала рукой на разбитое зеркало у входной двери. –На следующий день я вернулась в родительскую квартиру и побыла немного там. До нашей встречи в сочельник.       –Ты снова приехала сюда?       –Да. Мне было тошно возвращаться в тот дом, где меня когда-то ждали, а теперь… И я выбрала этот вариант в качестве… бара. Около недели я сидела здесь почти безвылазно. Чем я занималась, думаю, рассказывать не стоит. Ты и сама всё видишь. Убирать здесь не было ни сил, ни желания.       –Я-то вижу. Но вот только зачем мне знать об этом? Ты не из тех людей, которые показывают свою тёмную или слабую сторону.       –Когда мы с тобой случайно увиделись, я видела в твоих глазах понимание того, что мне было плевать. Ты видела во мне отстранённость и холодность, которые не видела никогда. Ты посчитала, что мне всё произошедшее безразлично, за что не смею винить. Именно это я и хотела показать за гневными взглядами и ехидными улыбками. Я пыталась сохранить хотя бы часть самообладания и контроля, чтобы не казаться слабой, какой я была на самом деле.       –Ты хочешь, чтобы в этом я увидела то, что тебе было не всё равно? –недоуменно переспросила девушка.       –Понимаю, это совсем не тот способ, которым показывают привязанность и искренность, но только этот мне и подходил. Другого я не знала. После смерти отца я впервые взялась за бутылку. Тогда я и почувствовала то облегчение, которое меня тяготило. Пьяное состояние позволило забыть боль, которая была хуже похмелья. И я пила снова и снова, день за днём. С тобой была та же ситуация, –выдохнула Реджина. –Как бы я ни старалась, забыть тебя так и мне смогла ни на минуту. Я пила всё больше, но надежды не оправдались, и в результате, это просто оказался обычный запой, который не принёс никакого результата.       –Каждый решает проблемы по-своему. Тебе было проще о них не помнить, вместо того, чтобы их решить. Если бы ты мне призналась ещё тогда, в кабинете, всё могло сложиться по-другому.       –Это была моя главная ошибка, которую я себе не прощу. И не было бы таких последствий, при которых ты бы пострадала, –брюнетка посмотрела на шарфик, скрывающий эти самые последствия. –В этом моя вина. Я оплошала. Снова.       –Мы обе хороши. Я должна была быть терпеливей.       –Сколько бы ты ждала, пока до меня дошло бы, что я завралась? Сколько бы терпела это?       –Но теперь я всё знаю. Так что… нет смысла себя за что-то корить. Что было–то было.       –Да, ты знаешь, что я не такая, какой хочу казаться. Просто слабачка, запивающая свои проблемы.       –Это не так. Ты самый сильный человек из всех, кого я знаю.       –Можешь не врать мне, –выдохнула хореограф.       –Я не вру. Это констатанция фактов, дорогая, –улыбнулась Эмма, и Реджина тоже хихикнула на когда-то сказанную ею фразу. –Это сложно принять, да. Но, знаешь, это ведь не невозможно, правда? Просто нужно немного времени и терпения. Я думаю, можно преодолеть всё это, если действовать вместе. Ты ведь такую политику в группе ведешь.       –Насчёт этого… Я не буду настаивать или пытаться убедить, но… Как ты смотришь на то, чтобы вернуться?       –Не знаю. Я пока не смотрела в этом направлении.       –Понимаю, ты можешь не захотеть и вспоминать об этом периоде жизни, но всё же…       –Не хочу забывать, –перебила Эмма. –Это было лучшее время в моей жизни. Я не против твоего предложения, но мне нужно подумать. Дай мне пару дней.       –Конечно. Сколько потребуется. Я не буду торопить.       –Спасибо.       Блондинка приглашающе раскрыла объятия, и хореограф с радостью в них нырнула, зарываясь носом в светлые мягкие локоны, по-настоящему забывая обо всех проблемах. Этот способ намного приятнее обжигающей горло смеси коньяка, виски и вина. Сейчас она действительно поняла, что то решение напиваться до беспамятства был ужасен. Намного предпочтительней находиться в тёплых уютных объятьях, по-настоящему согревающими душу.