Эта зеленоглазая — убийца моих нервных клеток

В доме Хайтани хорошо. Здесь много света и пространства, относительно уютно, вкусная еда, которую Риндо творит на кухне каждый день. Всё, о чём человек, выросший в нищете, только мечтать мог. Только вот Дзихико всё равно чего-то не хватало. Не хватало тех счастливых мгновений, проведённых с сестрой и дядей. Ей не нужно ни денег, ни больших квартир, ей нужна лишь её семья. Единственное, что всё ещё держало её на плаву, был, никто иной, как Ран. Дзихико не знала, чтобы делала без него. Он помог ей обустроиться, даже выделил свою комнату, а сам переехал на диван в гостиную. Всячески отвлекал, когда был дома, ведь из-за «плотного рабочего графика», если таковым можно назвать превращение лиц в кровавое месиво, в квартире он появлялся только ближе к вечеру. Видя поникшее состояние девушки, парень по приходу приносил домой что-нибудь сладкое. Может, хотя бы доза сахара смогла бы прибавить настроения зеленоглазой? Но Дзихико продолжала оставаться тусклой, потухая с каждым днём ещё сильнее. Через неделю она стала походить на призрака — из-за недоедания ужасно побледнела и исхудала. Передвигалась по квартире практически бесшумно, из одной комнаты в другую, а на улицу вообще не выходила. Практически впала в спячку, спав больше пятнадцати часов в сутки, редко вылезая из мягкой постели, и то только в случае необходимости. Конечно же, Рана подобное апатичное состояние зеленоглазой беспокоило не на шутку. Переодически он старался как-то взбодрить девушку, но выходило, просто говоря, — никак. Жизнь хорошенько потрепала Хайтани, но несмотря на всё дерьмо, прибавила немало опыта. Однако, подобной ситуации у него никогда не происходило, и как заставить человека, без применения силы, выбраться из эмоционального выгорания, Ран не представлял. Даже Риндо начал переживать за Накано. Как-то он подошёл к брату, со словами: «Мне кажется, она такими темпами скоро коньки откинет». Голова у младшего Хайтани тогда разболелась не на шутку. Ну ещё бы — шуточно старший даже подзатыльники не отвешивает. И вот опять. Опять она легла на спину, пытаясь пустым взглядом отыскать что-то на потолке. Дзихико ненавидела себя, за то, что не может справиться с собой и своими трудностями, вместо этого овощем валяясь на кровати, и одновременно не могла с этим ничего поделать. Казалось бы, у всех бывает чёрная полоса, которая в последствии сменится белой, но с каждым годом проблем у Накано только прибавлялось. Да, хорошее случалось, только каждый раз перекрывалось таким пиздецом, что девушка уже просто не могла вывозить весь этот груз. Она и так с девяти лет, если не с детства, несла всех и вся на своих плечах. Словно она карабкается по скале с тяжёлым грузом и, казалось, уже видит вершину, как одна сука, под названием «жизнь», устраивает на неё обвалу. Всю жизнь Дзихико пыталась казаться сильной. К этому можно отнести и её непростой характер — чрезмерный темперамент, трудно контролируемая вспыльчивость, пассивная агрессия и частое употребление сарказма в лексиконе. Эти, казалось бы, отрицательные качества, не раз выручали девушку в трудные минуты. Всё, для того, чтобы с близкими всё было в порядке. Пыталась, но просто устала. Какой бы вспыльчивой она не была, ей хотелось банальной ласки. Она привыкла отдавать, однако получать тоже хотелось. Жуть, как хотелось. Но тогда почему она выпала из реальности, можно сказать, игнорируя человека, которой её спас? Ответ, лежащий на поверхности, Дзихико не знала или просто всячески игнорировала. Ей просто страшно. Страшно, что он выбросит её на улицу, как дворового кота, когда она ему надоест. Она попросту не понимала, за что её можно полюбить. Большинство людей просто пользовались девушкой, впоследствии избавляясь от неё, как от ненужного хлама. Если догадки всё же приходили в голову, девушка не могла нормально уснуть. Поэтому, Дзихико выбрала самый простой, по её мнению, вариант — представить, что ничего тогда не произошло, что никакого поцелуя не было. Только вот как можно о таком забыть, когда лишь при мимолетном взгляде на Рана, сердце билось, как ненормальное, а его сладкие, слегка с горчинкой, губы, хотелось чувствовать на своих снова и снова. От безумного интересного занятия, зеленоглазую отвлёк дверной стук. — Одевайся, только накинь что-нибудь потеплее, — Ран завалился в комнату сразу после стука, словно это было лишь предупреждение, а не вопрос о том, можно ли ему войти или нет, потому что Хайтани, как бы не старался уважать личные границы Дзихико, всегда себе всё позволял. Дзихико опешила, но виду не подала, лишь повернула голову в его сторону и спросила: — Зачем? Её действительно начал волновать этот вопрос. Куда ей собираться? В момент глаза девушки округлились, а сама она подорвалась с кровати в сидячее положение, боясь, что её худшие опасения могут сбыться. Неужели он и правда выгонит её на улицу? Она не хотела этого. Даже не из-за того, что может попросту остаться на улицы, а из-за того, что не хотела терять Рана. Да, она поступила эгоистично, по возможности избегая объект своего воздыхания всю неделю, но ведь она через столько прошла, чтобы быть с ним рядом. Чувствовала она себя ужасно, но с своим состоянием ничего поделать не могла. Хайтани удивила такая реакция на такую, казалось, простую просьбу. Что такого в том, чтобы накинуть на себя толстовку и джинсы? Он же не раздеться её просит, в конце концов. — Сходим прогуляться, вишенка, — Ран уже по традиции лениво усмехнулся и хотел было выйти из комнаты, но застыл в дверном проёме, добавив: — Надоело твоё самобичевание, да и для твоего выздоровления свежий воздух не помешает. — Но… — внутренне девушка обрадовалась, потому что облегчения с каждым его словом становилось всё больше и больше. Дзихико повернула голову в сторону окна, по которому активно стучали капли весеннего ливня. — Там дождь. Обернувшись, Хайтани улыбнулся, но уже как-то более мягко, словно смотрел не на семнадцатилетнюю девушку, у которой, несмотря на возраст, жизненного опыта вагон и маленькая тележка, а на маленького беззаботного ребёнка, что в силу возраста задавал очевидные вопросы, но с таким интересом, словно от них весь мир зависит. — Значит возьмём зонт, — парень пожал плечами и вышел из комнаты, оставляя все возможные возражения и попытки отмазаться за дверью. Поняв, что деваться некуда, Дзихико с неохотой поднялась с кровати и направилась к шкафу. Хайтани ей даже полку выделили. Инициатором этой идеи был Риндо, Ран в свою очередь эту идею поддержал, в отличии новоиспечённой сожительницы. У Дзихико не было особого желания раскладывать вещи, боясь, что тем самым сможет причинить владельцам квартиры лишние неудобства, собираясь оставить вещи в дорожной сумке. Она и так, можно сказать, выселила старшего Хайтани из его комнаты в гостиную, так ещё и забралась в его шкаф. Только братья так не считали. Ран просто хотел предоставить девушке больше комфорта, но не стоит забывать, что на пару с младшим братом, они до ужаса чистоплюи, у которых всё всегда должно быть идеально разложено по полочкам — в прямом смысле. Поэтому переезд вещей Дзихико на отведённую ей полку организовался довольно быстро. Забавно, что братья ежедневно участвуют в местных пизделовках и темных делишках, в которых нередко обитает огромное количество грязи и не мало крови, но при всём этом, дома у них ни одной пылинки. В буквальном смысле. Дзихико, за неделю своего пребывания в их квартире, видела клининговую службу раза три. Порой становилось даже некомфортно, ведь чистюлей, в отличии от Хайтани, она никогда не была и её это нисколько не напрягало. Для неё было нормой придти после тяжелого дня и скинуть с себя вещи на стул или даже на пол. Нет, она не была грязнулей, просто убираться было зачастую в падло. Однако здесь, даже учитывая, что зеленоглазая особо ничего не делала, она всё равно доносила фантики от мармелада до мусорки и складывала вещи как в детском лагере перед проверкой. Достав первую попавшуюся кофту с капюшоном и такие же чёрные спортивные штаны, Дзихико на секунду зависла перед зеркалом. Да, видок у неё конечно — пожевали и выплюнули. Пшеничные волосы растрепались, щеки слегка впали, под глазами синяки, словно она не спала неделю, хотя делала она это с точностью до наоборот. Спасибо, хоть мешков нет. Она смотрела на себя — худущую, высокую, в одном чёрном белье, которое, вместе с татуировкой, было как чёрное пятно на белом холсте. В голове промелькнула мысль, что будь у неё другая жизнь, возможно у неё получилось бы стать моделью, ведь в этом бизнесе все её комплексы и странности только приветствуются. Дзихико тряхнула головой и, накинув на себя одежду, попятилась к выходу из комнаты, попутно расчесывая волосы руками. За дверью, убрав руки в карманы излюбленных спортивок, девушку дожидался Ран. Он что-то непринуждённо строчил по клавиатуре, но, заприметив девушку, захлопнул телефон и убрал его в карман. — Готова? — Ран глазами пробежался по наряду девушки, мысленно хмыкнув. Она — вся в чёрном, а он, несмотря на дождливую погоду — весь в белом. Ну прям как инь и янь. Зеленоглазая утвердительно кивнула и последовала за парнем в коридор. Только надев кроссовки, Дзихико заприметила подозрительную тишину в доме. Взгляд метнулся на часы, которые показывали уже половину восьмого. — А Риндо разве не дома? — Дзихико, поддев пальцем кроссовок, натянула его на себя и вопросительно посмотрела в сторону Хайтани-старшего. Обычно, примерно в это время, младший зависал на кухне, пытаясь приготовить очередной кулинарный шедевр, который он накануне вычитал в интернете. — Этот пиздюк свалил куда-то по делам, будет только завтра под утро, — Ран надел на себя куртку и помог залезть девушке в олимпийку, отмечая, что вещь явно старая и явно мужская. Что за дела могут быть у Риндо, Дзихико решила не уточнять. Он уже не мальчик, чтобы она за него беспокоилась, а она — не курица-наседка. В этом вопросе двигало лишь чистое любопытство и не более. О том, что без них здесь становится невыносимо тоскливо, она говорить не хотела. Каждый раз, когда братья уходили из дома, Дзихико рыдала, ощущая себя единственным человеком не только в квартире, но и в целом мире. За такой небольшой период она привыкла к этим людям, хоть, из-за постоянного нахождения в комнате, видела их нечасто. Всё равно за дверью чувствовались тяжелые шаги, редкий запах еды, приготовленной младшим Хайтани, периодические шуточные ругательства. Это всё создавало пламенное ощущение чьего-то присутствия. Давало понять, что она не одна, что она не одинока. Всунув руки в рукава излюбленной потертой олимпийки, Дзихико застегнула молнию до конца, показывая свою готовность выдвигаться. Вдруг она забыла, как дышать. Ран склонился ниже к её лицу так, что она могла ощутить его обжигающее дыхание на своей коже. Дзихико застыла, как статуя, внимательно следя за его действиями. Его руки поднялись к её шеи, застыв около неё на мгновение, из-за чего у девушки вновь перехватило дыхание. От такой картины Хайтани умиленно хмыкнул и, поправив ворот олимпийки, отстранился, вызывая у зеленоглазой сначала секундное непонимание того, что сейчас он сделал, а затем легкое, но заметное, разочарование. Ран, повернув дверной замок, открыл входную дверь, галантно пропуская даму вперёд. Дзихико на это лишь вздохнула и закатила глаза, но всё же вышла. На улице дождь стучал по лужам слабыми, но острыми каплями, заставляя людей, бежавших с работы, быстрее добраться до дома, а маленьких детей поскорее лечь в кроватку, в ожидании завтрашнего дня. Такой грибной дождик зачастую раздражал, но почему-то сейчас ощущался совсем по-иному. Как-то успокаивал что ли. Словно мелкие капельки пели старую, забытую колыбельную, что можно было услышать в далёком детстве. Рядом с Раном дождь и вовсе не ощущался. Он не делал ничего такого особенного, лишь шёл по непривычно тихой для Роппонги улочке, крепко держа ладонь Дзихико в своей. Когда они вышли, Хайтани одной рукой открыл зонт, а для второй нашёл ещё более рациональное применение. Она шла за ним, не отрывая взгляда от их сцепившихся рук. От его ладони ужасно тепло. Жар проносился по всему телу, согревая каждую клетку, и не только у девушки. Он ничего не говорил, просто шёл куда-то, куда ей неведомо. Но ощущая его настолько близко, настолько рядом, она с уверенностью может сказать, что пошла бы за ним куда угодно, хоть на край света, и плевать, что ебучее ранение отдаёт не только легкой болью, но и усталостью. С Хайтани до одури хорошо. Как зачарованная рассматривая Рана, каждую черту его лица под тенью зонта и проходящего света уличных фонарей, она и не заметила, как парень остановился. Зато отчетливо почувствовала, как он выпустил свою ладонь, наливая её руку привычным холодом. Дзихико изумленно, как будто в страхе, выпучила на него свои огромные оливковые глаза. — Подожди тут, я буквально на пять минут, — Хайтани передал ей ярко-оранжевый зонт и направился в какую-то забегаловку. Но его остановили. Точнее остановила крепкая отчаянная хватка на рукаве его ветровки. Дзихико буквально вцепилась в него, не давая сделать и шагу. — Не уходи. От этого слова внутри всё сжалось. Она смотрела на него как Хатико, словно боясь, что он зайдёт внутрь пекарни и не вернётся. На секунду он даже захотел бросить свою изначальную затею, но желание приподнять вишенке настроение пересиливал этот порыв. — Не переживай, я быстро, — Ран мягко, словно отнимал руку нет от рукава, а от сердца, отдалился от девушки. Когда Ран скрылся за дверью пекарни, Дзихико вдруг поняла, что не может без него. Ожидание, когда парень вернётся, ещё никогда не ощущалось так остро. Секунды, по ощущениям, превратились в долгие, медленно капающие, часы. Как она вообще продержалась неделю? Захотелось плюнуть на просьбу Рана и ворваться внутрь вслед за ним. Но она продолжила покорно ждать, осев на парапет, совсем не обращая внимание, что штаны могут намокнуть, стараясь всеми силами заглушить ноющее чувство внутри. Примерно через минуты три, Хайтани вышел из забегаловки, держа в руках крафтовый пакет, который местами пропитался маслом. Дзихико как ошпаренная соскочила с места и ринулась к парню, но вовремя остановившись примерно в полуметре от него. Хайтани слабо ухмыльнулся, думая, чем же конкретно вызвана такая реакция — ароматными булочками у него в пакете или им самим. Очевидный ответ на этот вопрос он не узнает, но что-то подсказывает, что второй вариант был правильным. Пошуршав бумагой, Ран вытянул из пакета пухлую горячую булочку, невероятно пахнущую сыром. Аромат как будто витал на всю округу, однако девушка заметила булочку только сейчас. — Держи, — парень протянул ей перекус, сразу доставая вторую булочку для себя. — Спасибо, — робко поблагодарила девушка. На самом деле Дзихико ужасно проголодалась, ведь обед она пропустила. Дзихико с блаженством сделала первый укус, балдея от вкуса свежей выпечки вперемешку с сочным тягучим сыром. Такое ощущение, что ничего вкуснее она в жизни не пробовала. — Они работают тут уже тридцать лет, — вдруг неожиданно начал Хайтани, проглатывая свой кусок булки, — В детстве я приходил сюда с Риндо и мамой, по субботам. Это стало своего рода традицией. Но детство прошло и сырные булочки остались в прошлом, как и моя мама, — он как-то грустно усмехнулся, скорее всего даже не осознавая этого, — Но зато, я могу вспомнить былые времена и вернуться сюда с Риндо или с тобой. От такого душевного признания на душе у зеленоглазой стало в разы теплее. Приятно, когда, казалось бы такие закрытые люди, как Ран, открываются перед тобой. В голове тут же образовался образ двух маленьких белокурых мальчиков, с удовольствием уплетающих хлебобулочные изделия под лёгкую улыбку матери. Интересно, какой была их жизнь тогда? Наверняка беззаботной в силу возраста, мальчики ребячились, даря их матери незабываемые счастливые моменты. Но судя по тому, кем стали братья Хайтани сейчас, такие мгновения продлились недолго, резко оборвавшись в один миг, заставляя мальчиков резко повзрослеть. Так же, как и случилось у неё, хоть счастливые моменты с матерью в её детстве можно пересчитать по пальцам одной руки. Ран встал четко напротив девушки, положив руку ей на плечо. В его глазах играло беспокойство, однако его вид, как и всегда, был расслабленным. — Послушай, — Дзихико опустила наполовину съеденную булочку, внимательно смотря на парня, показывая таким образом, что готова слушать и услышать всё, что он произнесёт. — Всё в этой жизни меняется, иногда не в лучшую сторону и не по нашей воле. Но если выпадает шанс всё исправить, нужно цепляться за него до последнего. Толкать подобные замысловатые речи для него было в новинку. До этого, единственным, кого подобным образом пытался поддержать Ран, был его младший брат, и то в детстве. Ему было плевать на чувства других с высокой колокольни, ведь в его жизни поддержку он оказывал только Риндо. Только он был единственным важным человеком для Рана. Только он и, с недавних пор, эта зеленоглазая девушка, которая сейчас стояла перед. Он готов поклясться, что будет слушать каждую её мысль, возмущение и смех. Всегда. Пусть раньше немного и напрягало, что он постепенно открывается перед некогда незнакомым человеком, теперь он ни капельки не жалеет, что решился на это. — Поговори с дядей, — Ран притянул её к себе, заключая Дзихико в свои объятья. Кажется, он выбил весь воздух из её лёгких. Такие нежности для него было несвойственным понятием, но в этот момент, ему хотелось показать, что она всегда может расчитывать на его поддержку. — Возможно вы ещё сможете восстановить те времена, когда вы жили одной семьёй, никуда не уезжая. Я уверен — он прислушается к тебе. Хайтани отстранился, переживая, что своей крепкой хваткой, может сделать недавно раненой девушке больно. Единственное, что в этот момент решила сделать Дзихико — снова прильнуть к парню и зарыться в его ключицы, вдыхая ненавязчивый аромат его парфюма и эвкалиптового табака, тихо прошептав: — Хорошо.

***

По приходу в квартиру, Дзихико убежала в ванную, с криком: «Я ополоснусь», не переставая как дура улыбаться. Ей правда стало легче. Хоть разговор с дядей она решила отложить на пару дней, ей стало намного спокойнее. Словно камень с души свалился. Горячая вода также прекрасно приводила в чувства. Дзихико поняла, что наконец за все эти дни она может позволить себе чуть расслабиться. Хотя бы пару дней она отдохнёт, почистит свою голову, всё хорошенечко обдумает и уже тогда смелым шагом пойдёт обратно к дяде. Сильный напор позволял всем порам открыться и вздохнуть полной грудью. Зеленоглазая ни разу не пожалела, что всё-таки пошла гулять с Раном в дождь. Хотелось верещать на весь дом, как маленький ребёнок. Хайтани-старший действовал на неё как успокоительное и кофе одновременно. Только эта, казалось бы, гремучая смесь абсолютна безопасна для здоровья. Девушка выключила воду и, аккуратно выйдя из душа, чтобы не поскользнуться, завернулась а-ля шаурмой в мягкое махровое полотенце. Мельком оглядев себя в зеркале, Дзихико вспомнила об одной очень важной вещи, о которой врач просил не забывать. Нужно ещё обработать ранение. За время пребывания в квартире Хайтани, она уже выучила, где находилась аптечка, ведь эту неприятную процедуру приходилось выполнять каждый день. Приподнявшись на мысочки, — полка даже для неё висела высоко, — Накано достала небольшую белую коробку с красным крестом по центру, что красноречиво указывал на то, что находилось внутри. Вынув вату, антисептик и пластырь, девушка принялась обрабатывать рану. Больно. Конечно, не так, как во время выстрела, но всё же щиплет ощутило. Выкинув весь мусор, Дзихико промокнула глаза полотенцем. А то ещё Ран подумает, что она из-за такой ерунды нюни распустила. Конечно же, он бы так не подумал, только она об его мыслях никогда не узнает. Дзихико уже собиралась открыть дверь, чтобы выйти, но ручка заела. Она дергала её по разному, пытаясь найти угол для заветного щелчка, но ебучий замок никак не поддавался. Буркая себе под нос всевозможные слова радуги и оскорбления в адрес этой несчастной двери, зеленоглазая даже не услышала приближающихся шагов по ту сторону комнаты. Видимо высшие силы всё-таки её услышали, и дверь поддалась. Не успев сделать и шаг, как Дзихико уткнулась головой кому-то в грудь. Кому именно, она прекрасно знала. От резкого движения, слабый узелок на полотенце развязался, а само оно стремительно полетело на пол, практически полностью оголяя девушку. Ран застыл как вкопанный, не в силах оторвать взгляда от девушки. В свою очередь Дзихико пялилась на него в ответ. По хорошему, нужно было мигом поднять полотенце, замотаться в него, как в хиджаб, и катапультироваться в свою комнату, а Рану сделать вид, что он не видел её сейчас голой, лишь в одних трусах. Но ни один, ни второй никакой из здравомыслящих вариантов исполнять не собирались. Внутри Дзихико что-то вспыхнуло, а при виде настолько зачарованного, и даже чуть обескураженного, но такого до невозможности голодного взгляда Рана. У неё снесло крышу. Недолго думая, девушка потянулась к таким желанным всё это время губам. Парень с большой охотой ответил, быстро переманивая на себя доминирующую позицию. Он буквально поедал зеленоглазую, периодически кусая и оттягивая её распухшие персиковые губы. Накано тоже не отставала, время от времени проводя по его губам языком, а следом снова запуская его в рот. Им настолько не хватало друг друга, что, уже задыхаясь, он не могли отстраниться. Руки Хайтани гуляли по чужому телу. По началу, он придерживал её за талию, прижимая девушку к себе ещё ближе, углубляя поцелуй. Затем, он постепенно спускался ниже, пока руки не оказались на её бедрах, сжимая их. Кажется, на следующий день, там останутся следы. Дзихико же зарылась ладонями в распущенные волосы парня, выводя на макушке какие-то невиданные никому узоры, тем самым запутывая цветные пряди. От подобных действий, низ живота начал предательски тянуть. Причём у обоих. Больше сдерживать себя Ран не мог. Он подхватил девушку за бёдра и понёс её в их комнату. Та, в свою очередь, обвила его торс ногами, не разрывая поцелуй. В этот момент не существовало ничего и никого, кроме них. Никаких проблем, переживаний. Всё отошло на второй план, закрываясь плотной занавесью. Осторожно положив девушку на матрас, Хайтани нехотя оторвался от её губ, чем вызвал слегка недовольный приглушённый полустон. Однако это было вынужденной мерой, чтобы снять с себя хлопковую футболку, которая сейчас казалась, как никогда, колючей и неудобной. Дзихико открылся вид на подтянутый рельефный торс, с витиеватой татуировкой на левой стороне. Чернильные узоры завораживали настолько, что девушка буквально испепеляла их своими оливковыми глазами, отпечатывая каждый завиток в своей памяти. Но недолго. Ран нагло отвлёк её от этого дела, вновь вцепившись в сладкие персиковые губы, а затем начал спускаться ниже — на шею, оставляя на ней багряные отметины, которые будто кричали: «Она — его. Она — собственность Рана Хайтани». С губ сорвался рваный выдох, когда Ран опустился на ключицы. Они у Дзихико настолько острые, что порезаться можно. Парень умело покрывал бледную кожу поцелуями, иногда чуть сильнее надавливал языком и прикусывал, но сразу же оставлял лёгкий поцелуй поверх, как бы заглаживая вину. Ее не портили ни заклеенное пластырем плечо, под которым наверняка останется шрам, ни татуировка на левой руке, под которой уже скрывался след тяжелого прошлого девушки. Она прекрасна, даже со своими всеми недостатками, которые Хайтани неистово полюбил. Следом за футболкой полетели домашние штаны, которые парень переодел, пока Дзихико была в душе. Он вновь склонился к губам девушки, от чего по телу той роем пробежали мурашки, и пальцами, как бы невзначай задел ткань чёрных трусиков, хриплым голосом шепча: — Точно готова? Я ведь не остановлюсь, — он понимал, что как со всеми девушками до этого, обойтись с ней не мог. Ему следовало быть очень аккуратным и нежным, ведь заочно знал о предыдущем печальном опыте зеленоглазой. Будь его воля, он бы самолично пристрел тому подонку колени, а потом и что посерьезней. Внутри девушки трепетали остатки страха, ведь травма всё же никуда не испепелилась. Но от одного голоса Рана этот страх улетучивался. Вопреки тому, что он был грозой Роппонги, регулярно избивал людей и не раз пачкал руки, опасности она рядом с ним не чувствовала. Рядом с ним было хорошо, как ни с кем другим. Дзихико коснулась его непривычно горячими пальцами, обвивая руки вокруг его шеи и вовлекая в очередной поцелуй, таким немым образом говоря: «Да». Да, она полностью готова довериться ему. Для Рана этот жест стал спусковым крючком, позволяя избавиться от оставшихся элементов одежды. Приподняв бёдра, девушка позволила стянуть с себя нижнее белье, после чего робко сводя ноги вместе, но ненадолго. Затем на пол полетели мужские боксеры, теперь уже полностью обнажая их обладателя. Хайтани потянулся к тумбочке, доставая из неё защиту в серебристой упаковке. Дзихико старалась не опускать взгляд вниз, но интерес всё-таки брал верх. Однако, когда она слегка приподняла голову, парень уже устроился между её ног, пальцами массируя чувствительный бугорок. Девушка откинула голову назад, закусив губу, чтобы сдержать пошлый стон. Ощущать это в реале было намного приятнее, чем в своих фантазиях. В следующее мгновение, Дзихико почувствовала что-то там твёрдое и на секунду испугалась. Но только на секунду. Лишь покрепче притянула к себе Рана, позволяя ему войти. Чтобы немного отвлечь девушку, Ран оставил нежный, лучше даже сказать, ласковый поцелуй, после чуть толкнулся. Дзихико зажмурилась и случайно прикусила язык Рана, но тот даже не моргнул, давая ей привыкнуть. Такая реакция была вполне оправданна, поэтому Хайтани всячески пытался её отвлечь — целуя и прохаживаясь руками по чувствительной коже. У Дзихико от этих действий ныл низ живота, прося, нет, умоляя большего. Не встретив сопротивления, парень начал потихоньку двигаться, стараясь не сорваться и не переборщить с темпом. Учащённое дыхание стало перерастать сначала в легкое мычание, а затем в полноценные сладкие стоны. Ран двигался с небольшой опаской, но, чуть погодя, всё же начал наращивать темп, задевая при этом чувствительные точки. Так хорошо Дзихико ещё никогда не было. Она ни разу не пожалела, что решилась на этот шаг. И Хайтани чувствовал тоже самое. Тело начало содрогаться в блаженном судороге, разливая по всему периметру волну наслаждения. Казалось, что из оливковых глаз сейчас полетят искры. Словно по команде, Ран кончил вслед за девушкой и, тяжело дыша, но всё-таки встал с постели, чтобы выкинуть использованный презерватив в мусорку и поднять упавшее одеяло. Укрыв Дзихико, парень лёг рядом, повернув к ней голову. Накано до сих пор не могла нормально отдышаться, всё ещё находясь в неком вакууме, хотя процесс закончился несколько минут назад. — Я люблю тебя, — неожиданно протянул Ран, слегка прикрыв глаза, но не до конца, чтобы видеть реакцию Дзихико. Над этими тремя словами он задумывался уже давно, однако вслух сказать их не решался долгое время, выжидая подходящий момент. Дзихико, переставая изымать весь кислород из воздуха, перевернулась к Рану, снова утопая в омуте фиалковых глаз, и без доли сомнения ответила: — И я тебя.