Техника дыхания

      Ренгоку забавно наклонил голову набок, смотря на парня сверху вниз. Танджиро стоило огромных усилий оставаться безучастным и делать вид, что он не замечал этот прямой взгляд, поэтому, чтобы отвлечься, он сорвал несколько травинок и начал мять их. Вскоре он растер руки от сока травы и вдохнул. Они со Столпом молчали. Похожий на взъерошенную сову, он сверкал яркими глазами в теплом ночном свете фонарей и луны — неожиданное сравнение взбудоражило юношу. — У тебя что-то произошло, — сказал он звонким голосом. — Почему вы так решили? — удивленно спросил Танджиро, наивно полагая, что мужчина просто проигнорирует и не станет спрашивать о том, почему его лицо такое, будто он увидел нечто ужасное. — Энергетика у тебя особенная! Уж не связано ли это со Столпом Воды?        Танджиро густо покраснел и нервно всхохотнул. Как бы он ни контролировал поднимающееся беспокойство, получалось все хуже и хуже — как если бы ему сказали не думать о белом слоне. Чем дольше он затягивал молчание, тем сильнее переживал, и тем пронзительнее становился забавный взгляд Ренгоку. Отрицать слова Столпа не было смысла, и он сокрушенно вздохнул, кивая, осторожным взглядом выискивая что-то в земле. Ренгоку не то засмеялся, не то прыснул, но вдруг положил тяжелую ладонь на его плечо с каким-то внутренним убеждением и ободрением. Несмотря на поздний вечер, глаза его сияли как небесный огненно-красный шар. Танджиро тут же захотелось сказать что-то хорошее про его глаза. Столп Огня, слишком высокий, опустился на землю, не боясь запачкать аккуратную и чистую одежду травой. Танджиро почему-то осмотрелся и убедился, что другим до них нет никакого дела, и он только неловко кивнул, когда издалека яркая Митсури помахала ему рукой, а после боязливо кивнул рядом стоящему Обанаю. Затем присел рядом с Ренгоку, все еще ощущая какое-то смятение. — Ты сам не свой, мальчик мой! Я буду крайне раздосадован, если он стал твоим учителем, а не я! — Г-господин Кеджуро, вовсе нет, — Танджиро испытал стыд, а затем он понял, что Ренгоку, хоть и шутил, был крайне серьезно настроен обучать его, — господин Томиока согласился помочь мне в том, что я не могу освоить. У нас с ним есть схожесть в техниках, поэтому я подумал, что ему удастся… Когда я завершу обучение у господина Гию, я обязательно вернусь к вам! — Это льстит мне! — Ренгоку, не скрывая треугольную улыбку, низко засмеялся и по-отцовски погладил по его гранатовым волосам так, будто боялся их растормошить. — Но ты же знаешь, если тебя что-то беспокоит, только скажи мне и я решу твои проблемы! Ты мой пока-не-ученик, а значит и ответственность за тебя лежит на мне!       Танджиро улыбнулся. Ему стоило приложить усилия, чтобы не засмеяться. Он спрятал взгляд куда-то в землю. — Пока Танджиро-кун на моем попечительстве, любые его проблемы — мои тоже, — неожиданно холодный голос прозвучал прямо над головой парня. Он покрылся мурашками, — вам не о чем беспокоиться, Ренгоку-сан. Он в безопасности со мной.        Ренгоку, хоть и продолжал улыбаться, вдруг весело фыркнул. Танджиро с беспокойством отметил, что в воздухе воцарился тяжелый запах напряжения. Он захотел подняться, потому как было неуважительно сидеть к Гию спиной, но колени будто приросли к земле. Впервые Камадо понял, что боится, а чего или кого — так и не осознал. Они слишком долго молчали, и с каждой секундой напряжение возрастало, пока Кагая-сама не появился на лоджии дома в сопровождении двух детей. Два Столпа как будто очнулись от транса. Гию, смотрящий искоса на Ренгоку кошачьим прищуром, обратился к парню: — Танджиро, ты не сможешь лично присутствовать на собрании Столпов, но господин позволил тебе остаться. Тебе, как получившему особое расположение, позволено гулять по его поместью без сопровождения.        Гию бросил на Ренгоку последний внимательный взор и кивнул, удаляясь. Столп Пламени внезапно предстал в глазах Танджиро в особенном виде — как притаившаяся сова, готовая напасть на жертву, и этой жертвой был никто иной, как опасная змея Гию. Ренгоку ничего не сказал парню — кивнул с прежней улыбкой и, убедившись, что Столп Воды идет на собрание следом, не задерживаясь, развернулся. На миг показалось, что его плащ засиял. Гию хотел что-то еще сказать — Танджиро понял это только по взгляду молодого человека, но Кагая-сама уже ожидал их. Совсем скоро парень остался стоять один. Он смог облегченно задышать и пройтись по кругу.        «И что это было? Не похоже, чтобы они не ладили. Но вокруг было такое напряжение, бр-р, у меня до сих пор мурашки! Надо было как ни в чем ни бывало сделать вид, будто все прекрасно, может, ситуация бы разгладилась… Позже, если успею, подойду поздороваюсь с господином Кагая-сама и скажу спасибо за прием».        Парень отвлекся и заметно расслабился. Он вгляделся в ночное небо, ощущая себя брошенным зверьком, а после, ощутив между лопаток щекотное покалывание, обернулся — перед ним выросла высокая Шинобу и улыбалась ему одной из своих пугающе-располагающих улыбок. Ее пронзительный прищур глаз вызывал новый поток мурашек. Парень успел подумать, что таким касанием к его спине она хотела привлечь внимание. Он поклонился ей, задней мыслью подумав, что мог быть не таким заторможенным. Шинобу стояла близко и пристально глядела на него, молча, оттого еще более пугая его. Танджиро решил заговорить: — Доброй ночи, госпожа Шинобу. Разве вы не должны сейчас быть на собрании? — Вообще-то должна, — она всхохотнула так тихо, будто и вовсе послышалось, — но господин обсудил важные дела со мной еще вчера. Делать мне там нечего. Я пришла посмотреть на фонарики, а как увидела тебя — такого запуганного и беззащитного в компании Гию-сана и Ренгоку-сана, уж подумала, что нужно спасать.        Танджиро отчего-то покраснел и неловко сжал вспотевшие ладони. Он окинул Шинобу взглядом, непонятным для себя, и обернулся к дому главы мечников. Зацепившись за спасительные камелии, он наклонился к цветам, которые в ночи искрились сказочными искрами — из-за робкого света фонариков цветы блестели и сияли. Сверху прозвучал снисходительный смех. Девушка встала рядом — совсем как бабочка, взмахнув цветным хаори, и склонилась над камелиями, убирая пряди за ухо. Танджиро этот момент показался очень красивым. — Прогуляешься со мной? Им еще много чего предстоит обсудить. — Конечно, Шинобу-сан. Куда бы вы хотели пойти? — Не люблю клетки. Никогда не любила замкнутости. В лесу очень красиво сейчас, не темно.        Танджиро посмотрел на небо, яркое, почти как днем из-за огромной луны, и молча кивнул, невольно поразмыслив над словами Шинобу. Если подумать, — показалось ему, — то у Столпа Насекомого достаточно большое поместье, теплое, по-своему уютное и домашнее, и везде ходили девочки с красивыми заколками, и каждая жительница поместья Бабочки отличалась от другой.        Они покинули дом Кагая-самы, преодолев неровные пороги в виде каменных плит, и оказались в совершенно другом мире — скрытом и прекрасном. Из-за глициний, свисающих, казалось, с самого неба, он мог чувствовать себя в полной безопасности. Вокруг было так красиво, что Танджиро пожалел, что не взял с собой Недзуко — она бы восхитилась красотой леса. Воспоминание о сестре побеспокоило душу Камадо, поэтому он тут же утешил себя осознанием присутствия рядом с ней Зеницу и Иноске.        Парень опустил голову и прикрыл глаза. Немного хотелось спать, но, стоило ему вспомнить, что ночью он уснет на одном футоне с Гию, как сердце отчаянно забилось в каком-то взволнованном ритме. Он резко мотнул головой, отгоняя наваждения, и вытянулся, не зная, что ему ожидать после.        «Если о чем-то ином подумаю, сделаю тридцать отжиманий! Нет, сорок! Нет, пятьдесят!»        Через всего несколько минут Танджиро заслужил двадцать тысяч отжиманий. Идущая кое-где сбоку Шинобу не обращала на него внимание, как будто его и вовсе не было, и слушала песню спящего леса. Ее волосы, заплетенные по-новому в красивую заколку-бабочку, чуть развевались на благодатном ветерке. Танджиро удивленно заморгал — синие пылинки в свете луны ореоном окружали голову Шинобу. Они шли по дорожке, приближаясь к шуму ручья, и ни разу не обмолвились ни словом. Тогда Шинобу обернулась и взошла на старый мостик, чуть слышно постукивая по шатким деревянным доскам. — Что про Гию?        «Сговорились все, что-ли?! Зачем ей это?» — пронеслось в голове парня и он не сразу заметил, что она опустила вежливое обращение. Он прикусил язык, настраивая себя на разговор с ней. — Я… Я его очень уважаю, еще он… — Нет, милый Камадо, — Шинобу снова улыбнулась, но в этот раз заметно разочарованно, — я спросила не твою голову, а твое сердце. Что ты чувствуешь по отношению к Гию?        Танджиро это выбило из колеи. Он забормотал под нос непонятные части слов и выражений, задумчиво кусая губы, а после облокотился спиной о поручни мостика и кашлянул, когда они мученически скрипнули. — Я не знаю, — ответил он, сосредоточившись на почти-правде, — но иногда господин меня смущает. Если бы дело было в действиях, но… Нет, это все кажется таким… Естественным? — он вопросительно взглянул на Шинобу, ожидая подтверждения или какой-либо реакции, но она только смотрела на него своими большими синими глазами-впадинами и молчала. — Его действия меня смущают разве что самую малость, как и слова. Гораздо более меня будоражит то, как он на меня смотрит, и как я реагирую на это. Мне это не то чтобы не нравилось… Я бы испытал это еще раз, но когда испытываю, желаю, чтобы это поскорее закончилось…        Под конец монолога он начал бормотать все тише и тише, бессвязно строя предложения. На плечо Шинобу приземлилась ночная бабочка, взмахнув крыльями, а после вновь улетела, покружив вокруг Танджиро, и парень с облегчением отметил, как часть его тоски исчезла в этом лесу вместе с бабочкой. Ему стало легче после откровения. — Танджиро-кун, тебе нравится Гию. — Что?        Парень зашатался и крикнул. Он ошарашенно уставился на Шинобу, а когда перегородка мостика треснула под ним, он опрокинулся назад спиной. Он замахал руками, в последний момент ища опору, но упал прямо в воду. Ударившись копчиком, он застонал, а после тоскливо стряхнул с себя зеленый водный мох. Шинобу обошла мост и зашла в воду, протягивая ему руку. — Милый Камадо, прости, я не знала, что ты так бурно отреагируешь.        Подняв парня почти рывком, да так, что его перетрусило, она вывела его из воды. Танджиро молча восхитился силе Столпа и сглотнул. От него больше не пахло гарью — как всегда, — теперь чувствовался запах тины и рыбы. Юноша с отрешенностью снимал с себя водоросли и маленьких рачков.        «Кошмар, Томиока-сан за милю этот запах почувствует!» — Зато вода прохладная, — неловко улыбнулся парень, — почему вы решили, что… Что господин… Ну…        Он снова начал мямлить, не решаясь повторить сказанное Шинобу. Она, словно старшая сестра, вздохнула и прикрыла глаза, сложив руки на груди. Ее теплый взгляд, какой бывает у взрослых, был направлен, казалось, сквозь Танджиро. — Это так очевидно. Ты сам еще не разобрался в этих чувствах. Но я думаю, что Гию к тебе точно неравнодушен… Твоя реакция меня удивила и подтвердила догадки — я не была уверена полностью. — Но я ведь… Я же парень. — Он нашел человека, близкого по духу, с которым он чувствует себя живым, и твой пол — последняя вещь, которая его волнует. — Чувствует себя живым? Со мной?        Шинобу грустно изогнула губы в улыбке и протянула руку, чтобы убрать с щеки Танджиро мох. Он прищурился. Ореон потускнел — луну закрыли облака. — Когда-нибудь он расскажет тебе свою печальную историю, если посчитает нужным. — Печальную историю? — А ты не знал? У нас у всех есть печальная история. И твоя… — она замялась. — Она ужасна. Возможно, имея за плечами такую тяжелую ношу, как это прошлое, ты сможешь стать Столпом. Усердно учись и трудись, милый Камадо, и у тебя все получится. Шинобу хотела добавить что-то еще, но вовремя замолчала, облизав светлые губы. — Пойдем обратно, тебе нужно высохнуть.        Парень молчал, переваривая сказанное, и отчего-то на его душе стало паршиво. Одежда липла к телу, поэтому он постоянно одергивал ее, а сам был так поражен словами Шинобу, что с каждой секундой вопросов в голове становилось все больше. Он не понимал, каково это: найти близкого по духу человека и любить его несмотря ни на что. Мог лишь точно сказать, что сестру он любил, она была тем самым близким по духу человеком, потому как в любое время ему было с ней хорошо. Зная ее с самого детства, живя в дружной семье, Танджиро никогда и не задумывался, насколько Недзуко ему близка, и только близко предполагал. Но она была явно не та: вместе с заботой друг о друге к нему перешла и ответственность за нее, тяжелая, практически непосильная ноша, явно не для такого человека, как Танджиро. Она являлась не той, с кем он хотел бы прожить всю жизнь — банально из-за того, что они родственники. В мечтах Камадо представлял, как покупает ей красивое кимоно, как она с робкой улыбкой знакомит его с избранником — очень хорошим человеком, как после шепчет ему на ухо счастливый секрет, после чего Танджиро, такой же счастливый, со слезами на глазах кружит ее, смеющуюся, на руках. А через время осторожно держит в руках маленькое создание, пахнущее молоком и солнцем, и как оно хватает его за палец, а через несколько лет бежит навстречу в объятия с криком «дядя!»        Но эти его мечты станут явью только после того, как все закончится, и Танджиро сделает все, чтобы сестра застала это время и прожила счастливую жизнь.        И все же, она была не та. Совсем не то, о чем перед ним распиналась Шинобу.        Когда они дошли до поместья, фонарей и света стало больше. Танджиро, увидев издалека знакомый силуэт, ошарашенно заморгал и начал быстро отряхивать мокрую одежду, как будто это могло спасти его от неминуемого стыда. Разглядев в приближающихся фигурах Шинобу и своего новоиспеченного ученика, Гию прищурился в сторону девушки с едва скрываемым недовольством. Танджиро посмотрел на нее и увидел то лицо, какое она всегда делала в его присутствии. — Увела моего цугуко и стоит улыбается. — Доброй но-очи, Томиока-сан! — протянула она и состроила притворно-разочарованное выражение. — У нас такая незадача!        Гию посмотрел на парня сверху вниз. Танджиро покраснел — молился, чтобы в темноте не было видно его позорно мокрой хакамы. Томиока шагнул в сторону и тот инстинктивно поддался в ту же сторону. Столп Воды в замешательстве обошел его, взял за локоть и осмотрел с головы до ног — Танджиро почувствовал себя грязным дворовым котом. — Где вы были? — тихо спросил он, а меж его бровей появилась полоса. — Мы весело беседовали у мостика, а после Танджиро-кун не удержался и упал в воду! Поручни были такие шаткие и старые. Надо будет передать, чтобы никто там не гулял. — Не ушибся? — ровным тоном, проигнорировав Шинобу, обратился к Танджиро Гию. Парень покачал головой, все еще неловко одергивая одежду и ругая себя за неуклюжее падение. Перед Шинобу было стыдно — она-то видела, как он смешно в воду бултыхнулся, дергая ногами, но по какой-то причине даже не улыбнулась. Танджиро представил, что было бы, если бы это увидел Гию, и внезапно вздохнул. — Идем домой. Тебя надо переодеть и высушить. — Я неприятно пахну рыбой?        Гию кивнул Шинобу, прощаясь с ней, и следом поклонился и парень — чуть ниже. Столп Насекомого изящно взмахнула руками и прыгнула, а через пару секунд и вовсе исчезла в свете вновь появившейся луны. Танджиро изумленно глядел на место, где она только что стояла, а после начал догонять Гию впереди. — Ты пахнешь приятно, — сказал он тихо вместе с вдруг поднявшимся ночным ветром. Танджиро улыбнулся, стоило ему подумать, что Томиока очень похож на загнанного мальчика, который смущался сказать что-то приятное и ходил вечно с угрюмым лицом. А после осознал, что никто попросту не замечал его улыбки, его искреннего удивления и благоговейного счастья, либо не хотел замечать, поскольку он смотрел на всех с надменным взглядом и снисходительным закатом глаз.        По пути в поместье Танджиро спросил несколько слов о собрании, и Томиока с неохотой ответил, что ничего особенного не случилось. Парень шел по пятам Гию, слушая, как в кустах кричит грач, чей зов казался похож на перекат мелкой гальки и мяукание кота. Редкие комары пищали над ухом, а чуть слышимое шуршание верхушек где-то высоко над головой смягчало резкие звуки. Раздосадованный, потому как не попрощался с Ренгоку, Танджиро сонливо щурился.        Когда они вышли на неровную местность с торчащим из земли булыжником, небо чуть посветлело. «Неужели скоро рассвет?» — в смятении подумал Танджиро, но быстро отбросил эту мысль. Засмотревшись на небесные светила, Танджиро споткнулся ногой о камень и двинулся всем телом вперед. Он замахал руками, пытаясь выдержать равновесие, но точка опоры была потеряна — он грохнулся на ноги и ударился коленями о булыжник. Гию нервно повернулся и на его лице отобразилось что-то вроде боли — будто упал он, а не Танджиро.        «Как же стыдно! Второй раз за вечер! Почему я стал таким неуклюжим! Хорошо, что с горы не покатился, иначе бы выставил себя на посмешище!» Обиженно хмыкнув, он посмотрел на свои ладони — ушибов не было, только мелкие царапины, но колени жгло — он порвал хакаму. Танджиро округлил глаза и издал непонятный звук. — Ты в порядке? — Гию повернулся к нему всем телом, а Танджиро с нервным смехом уставился на него снизу вверх. Томиока был таким красивым, будто божество, сошедшее с картины, а парень — мокрый, весь в речном мху, пахнущий рыбой, теперь и вывалявшийся в пыли с порванными коленями и растрепанными волосами выглядел так жалко, что у него самого вызывало отчаянный смех. Но на лице Гию даже в темноте не было и намека на улыбку — он наклонился, чтобы подать ему руку, и осторожно помог встать. — Не сильно ушибся? — Вовсе нет. Простите, Томиока-сан, я не знаю, что на меня нашло. Я сам не свой сегодня.        Столп Воды присел перед ним, как делал когда-то отец Танджиро, и задумчиво прищурился, покусывая губы. Видимо, он думал о том, что парень был бы целее, если бы остался в поместье; улыбнувшись этой мысли, он встал и, взяв Танджиро под руку, повел в дом. И хоть оставалось идти всего несколько метров, Камадо не мог подстроиться под его шаг, постоянно уводил его в бок, шатался, и чем больше думал о том, что Гию держит его руку, тем сильнее он нервничал и дергался. — Голоден? — Немного. — Будет лучше, если мы сначала примем офуро. — Да, — кивнул Танджиро, — что… Мы?        Томиока первый взошел по ступеням на лоджию и подал обе руки юноше. Танджиро это было нисколько не нужно — он прекрасно справлялся сам, без помощи, и Гию об этом прекрасно знал — но не смог удержаться и не взять его за холодные руки жаркой летней ночью. Внутри виноградной лозой начало расползаться беспокойство — Камадо внезапно вновь вспомнил откровения с Шинобу и сильно испугался. Не себя, а, как ни странно, именно Гию. Столп Воды всегда смотрел на него наивными добрыми глазами и никогда не делал что-то во вред Танджиро, поэтому он, откинув внезапное чувство, доверчиво кивнул ему, укоряя себя за слабость. — Я хочу помочь тебе, — тихо, по-детски сказал Гию, — можно? — Томиока-сан, я в вашем доме и я обещал, что буду выполнять все, что вы попросите. Почему же вы спрашиваете? — Нет, я хочу услышать, хочешь ли ты. Я не буду никогда решать за тебя.        Томиока отвел взгляд, стоило Танджиро посмотреть в его лицо — парень изо всех сил сдерживал улыбку, потому как молодой человек выглядел очень комично и застенчиво. В доме было тихо. Слуги уже спали в другой части, а живность в саду затихла. Танджиро не знал, но отчего-то чувствовал, что, зайдя в офуро вместе с ним, он поймет мотивы Гию. — Простите. Давайте искупаемся вместе.        Томиока ожидал другой ответ, так как на его лице отобразилась эмоция удивления. Гию кашлянул, прочистив горло, и отвернулся, будто собрался убежать, а парню все это казалось таким забавным и милым, что он смеялся над собой за страх. Гию не узнавал себя. Перед тем, как Томиока скрылся за поворотом, Камадо увидел легкий румянец. Он осмотрел чуть саднящие колени и выпрямился, когда показался суетливый молодой человек. — Позволь поухаживать за тобой. — Господин? — Прошу, разреши мне. Ты похож на человека, который был мне дорог. Не откажи мне в такой радости.        Столп Воды с чуть взъерошенными иссиня-черными волосами сминал в руках полотенце, совсем как когда-то мать парня. — Я нагрею офуро, а ты пока поужинай. Несмотря на поздний час, поесть все же стоит.        Щеки Танджиро покрылись пятнами от смущения. Он сжал зубы и уже не чувствовал себя так уверенно — теперь они оба стояли напротив друг друга, красные от неловкости. И Танджиро позволил ему ухаживать за собой в этот вечер, хотя абсолютно не понимал этой чрезмерной заботы, излишнего беспокойства о мелких царапинах, которые Гию учтиво предложил смазать лекарством от Шинобу, но все же что-то парень помнил из своей прошлой жизни. Какой-то далекой и близкой сердцу, той жизни, где мать совершала те же действия, что и Томиока перед ним в нынешнее время. И лицо было такое же — то нежное и счастливое, то огорченное и одинокое. Пусть Танджиро не понимал его искренней суеты, но ему нравилось, что это нравилось Гию.       А после они все-таки пошли в офуро. Тогда Танджиро понял, что они оба разденутся.        Ранее он был на источнике с Иноскэ и Зеницу, он ходил купаться с братьями, но все это по какой-то нелепой причине было совершено другим по сравнению с Гию. Танджиро нервно дышал и пытался понять, в чем дело: в высоком росте Столпа Воды? Его теле, отличном от Танджиро? Или внешней привлекательности молодого человека? Или все сразу?        Стоило это осознать, как сердце в груди зачастило с новой силой. Никогда еще так Танджиро быстро не раздевался, чтобы скрыться в воде, от которой исходил пар, по самый нос. Свежие царапины защипало от горячей воды, но легкая боль была почти приятной, ее даже нравилось чувствовать. Танджиро прикрыл глаза — хотелось спать. Но он знал, что не уснет в воде, поскольку Гию следил за ним своими узкими красивыми глазами.        Когда сам Столп Воды снял с себя верхнюю одежду, оголяя торс, Танджиро понял неладное — он всем сущим заставлял себя отвернуться или хотя бы не смотреть на него в упор, но глаза совершенно не слушали. В мягком свете фонарика он смотрел на красивые изгибы мужского тела с диким интересом, насчитывая кривые шрамы, и с какой-то дрожью во всем теле и внутри провожал взглядом падающую на пол одежду. Стоило Гию избавиться от нее полностью, как Танджиро резко нырнул под воду с головой. Подумал, что не зря он тренировался и теперь может долго находиться под водой — но сердце билось быстро и сильно, поэтому он вскоре поднял голову и испуганно вскрикнул.        Томиока стоял прямо над ним, смотря прямо в его круглые глаза. Танджиро дернулся.        «Только не смотри вниз!.. Он поймет, что ты смотришь на его… Нет, Танджиро, ты… Не смотри!» Парень сглотнул и сильно прикусил нижнюю губу, хотя взгляд все же немного опустил — посмотрел лишь на торс, покрытый шрамами, не успев скользнуть странным взглядом ниже, поскольку Гию усмехнулся. Тот сразу же покраснел и замотал головой. — Еще никто так долго не смотрел на меня, — тихим голосом сказал он, глядя сквозь парня, — наверное, я красивый? — Господин! Очень, а вы разве не знали? — Мне не говорили, что я красивый.        Свет фонаря дрогнул. Танджиро сглотнул сухость в горле. — Так… — он кашлянул, но голос все равно казался жалким, и тогда забормотал еще более тихо и неуверенно, — я сейчас говорю… Что…        Гию наклонился к нему, чтобы лучше расслышать, а сам сидел на коленях с таким видом, будто все было в порядке вещей — на самом же деле ни он, ни Танджиро ситуацию не контролировали. — Не шутите надо мной, пожалуйста! — Я разве шутил? — удивленно спросил он и окунул руку в воду. — Горячая. Ты не перегреешься?        «Судя по всему, мой мозг уже! Кажется, у меня дежавю.» — успел подумать Танджиро, когда Томиока забрался к нему. Парень чувствовал, что краснеет, но ничего не мог сделать — только прятал лицо и не смотрел ему в глаза. — Если бы я предложил тебе остаться моим учеником насовсем, ты бы согласился?        Вопрос застал Танджиро врасплох. Он боялся думать об этом, поскольку Ренгоку был серьезно настроен и уже рассказывал ему, какие тренировки он для него подобрал, но и огорчать Столпа Воды в планы парня не входило. — А я могу не отвечать на этот вопрос? — Конечно. Мне просто стало интересно, как бы ты отреагировал на мою шутку о том, что я не намерен отдавать тебя Ренгоку-сану. Не бери в голову, — кратко прервал тему Гию, а после, набрав в ладони воды, поднял их над головой. Прозрачные капли неровными дорожками пробежались по его прикрытым глазам, по лицу, по шее, а после исчезли в воде. — Танджиро, ты все еще уверен во мне? — спросил после недолгого молчания Томиока. У Танджиро забилось сердце. — Конечно, я всегда в вас уверен, Господин. — Ты все еще мне доверяешь?        Получив утвердительный кивок, Гию печально улыбнулся кончиками губ и юноша увидел, как расслабилось его тело. Тонкие брови опустились, он отрешенным, но не пустым взглядом всмотрелся в воду. — Прости меня, Танджиро. Мне очень сложно быть твоим примером. Я действительно восхищаюсь тобой. — Мной? — парень задрожал. — Разве мной можно восхищаться? — Человек всегда ищет для себя образец. Мне стоит многому у тебя научиться. Ты хороший. Кажется, слишком хороший для людей. Я тебя не заслуживаю, как и твоей доброты.        Гию поджал колени к груди и положил на них руки. Он не то опьяненно, не то сонливо прикрыл глаза, глядя на парня с нежностью и тоской. Его мокрая кожа блестела от света фонаря. — Ты пережил столько боли, сколько выдержало бы очень мало людей. Ты не познал столько радостей и продолжаешь отказываться от них. Потому что всегда думаешь сначала о других. Я это при первой нашей встрече заметил. Наивная, глупая, самонадеянная, отчаянная, но искренняя мера по отношению к родному человеку. — Господин?        Томиока не замолкал. Не отводил взгляд. Не моргал. Пар окружал его со всех сторон. — Как же твоим друзьям и сестре с тобой повезло. Танджиро, я хочу облегчить твою боль. Я не желаю, чтобы ты нес эту ношу на себе один. Хочу, чтобы ты позволил разделить ее со мной.        Танджиро быстро плеснул себе в лицо воду, смахивая непрошенные слезы. Тех становилось все больше и больше, но парень каждый раз их смывал, а глаза начинали краснеть. Томиока смотрел на него и понимал, что перед ним всего-лишь мальчишка, который слишком рано повзрослел и увидел всю жизнь. Мальчишка, вышедший из тьмы, но несущий лишь свет. Мальчишка, который всегда забывал о себе и думал только о других. Мальчишка, который не мог выплеснуть эмоции и подавлял их, потому что постоянно думал, как выжить и спасти каждого. — Мне кажется, я знал тебя.        Перед ним сидел Танджиро Камадо, который мог помочь абсолютно каждому, и в то же время совершенно не знал, как помочь себе. — Тебе не обязательно держать это под замком. Такие вещи рано или поздно выйдут наружу и навредят не только тебе.        Парень спрятал лицо в ладонях и беззвучно заплакал. Томиока прерывисто вздохнул, будто боролся с собственными эмоциями, а после, несмотря на отсутствие одежды, подсел ближе и неловко приобнял его — потому что не умел. Танджиро покорно растаял.        Он давился слезами, дрожа всем телом, и хватался за руки Гию. Столп Воды не пожалел, что начал этот разговор, даже напротив — улыбнулся. Это нужно было сказать парню, чтобы он перестал подсознательно скрывать такую вещь от себя. Между телами воды становилось все меньше и меньше, и Гию внезапно обнял парня, с какой-то отрешенностью откинув большую разницу их роста. Он потянулся одной рукой за полотенцем. — Ты устал. Тебе стоит выспаться. — Вовсе нет, — тихим голосом возразил парень, — я готов на все сейчас! Во мне проснулась очень сильная мотивация.        «Танджиро, береги себя», — подумал Гию и неловко отстранился. Они больше не говорили об этом и не возвращались к теме, оставив ее позади; но Танджиро значительно полегчало.        Он встал, наскоро обтеревшись полотенцем, а после Гию протянул ему новую одежду — белое ночное платье, по дизайну похожее на китайское ханьфу. Танджиро впервые видел подобную одежду, но она была мягкой и почти невесомой, приятно охлаждающей тело. — Господин, простите, что это? — Танджиро расставил руки, держа в них две ленты. — Они завязываются сзади, — ответил Гию, демонстрируя действия. Он повернулся к нему боком, в несколько мгновений заплетая ленты между собой. — Помочь? — Если, — Танджиро сглотнул, — если вам нетрудно.        Томиока шагнул в его сторону и, повернув парня к себе спиной, взял ленты. Он присмотрелся в полумраке начинающего гаснуть фонаря. Затем резко дернул, отчего Танджиро выдавил стон. — Прости. Не туго?        Парень покачал головой и улыбнулся, а после смахнул выступающие на краях глаз капли.        Они вышли из офуро и вдохнули душный ночной воздух. Всюду было пусто и тихо. Гию приоткрыл двери своей комнаты и пропустил парня вперед. Вокруг было темно. Томиока прикрыл двери и зажег новый фонарь. — У вас такие красивые волосы, — искренне произнес он, глядя снизу вверх на Гию. Молодой человек повернулся к нему, изумленно моргая. — Спасибо, — неуверенно сказал он и присел возле невысокого столика, — прости, мне нужно написать рапорт о прошлой миссии. — Я могу посмотреть?        Гию кивнул и Танджиро подкрался к его боку, глядя на изящные руки, и с неподдельным интересом начал наблюдать. Столп Воды взял бамбуковую бумагу и чернильницу из черепашьего панциря, и Танджиро тут же безошибочно определил, что это были те вещи, о которых накануне говорила Митсури. — Они наверняка очень дорого стоят. Митсури-сан очень щедрая. — У нее много поклонников. Ей высылают подарки с просьбами выйти замуж. Таких подношений в месяц очень много, поэтому ей некуда деть ненужные вещи и она дарит их.        Танджиро улыбнулся. — Она очень хорошая.        Гию не ответил на это ничего. Он макнул кисть в чернила и начал быстро и резко выводить иероглифы. Он делал это с такой изящностью и аккуратностью, что Камадо засмотрелся на эти действия, на красивый ровный почерк, ловкие пальцы Гию, а сам пребывал в таком восхищении, что не мог сдержать улыбку. Он написал письмо довольно быстро, а после оставил в стороне. — Ты устал? — Немного.        «Мне кажется, я сейчас усну». — Я говорил, что теперь ты будешь спать в моей комнате на моем футоне. — Это… — Часть тренировки. Послушай, Танджиро, — Гию убрал в сторону кисть и повернулся к нему. В его глазах проскользнуло беспокойство, — ты в праве уйти сразу же, если почувствуешь себя странно. Я не держу тебя. В моем приоритете помочь тебе научиться контролировать дыхание.        Танджиро, сбитый с толку и слегка раздраженный, решил, что пора сказать молодому человеку правду: — Я вас совершенно не понимаю, — признался он, — вы говорите о том, что этот метод необычный и продолжаете напоминать, что я имею право уйти. Но разве я могу, когда вы можете меня научить?        На секунду дыхание Гию стало громче. Он указал на футон. — Ложись.        И парень, дрожа от какого-то странного предвкушения неизвестности, осторожно лег на постель. Он вгляделся в ровный потолок, который тут же закружился от усталости парня, а после повернул голову к Гию. Молодой человек, будто на охоте, боясь спугнуть дикого зверя, подкрался к нему и лег с другой стороны. В висках Танджиро застучало. Он поймал близкий взгляд Столпа Воды и молча внимал его тихим словам. — Во время… — он замялся, — во время возбуждения дыхание становится неровным. Срывается и меняется. Очень сложно держать концентрацию и не сбиваться. Если во время возбуждения научиться контролировать это, гораздо легче будет и во время боя. — Но сейчас я спокоен.        Гию вздохнул. — Ты все еще мне доверяешь? — Конечно. — И ты готов? — Да.        Томиока нерешительно привстал, глядя в его глаза с неизмеримой тоской. Юноша вопросительно заморгал, задав ему немой вопрос. Гию положил ладонь на его грудь — дыхание Танджиро и без того было сбивчивым из-за легкого волнения, а после касания он чуть вздрогнул — но не от возбуждения. Он провел рукой до бедра парня и остановился. — А что вы хотите сделать? — Гм… — Томиока в смятении уставился на него, — ты не понимаешь?        В ответ последовало покачивание головой. Томиока встал. — Разве ты не знаешь? Касание к себе, чтобы… — Танджиро снова задумчиво мотнул головой. — Ты не знаешь, как появляются дети?       Щеки Гию предательски покраснели. Он не думал, что ему придется объяснять такие вещи. Огонек в фонарике задрожал от резко всколыхнувшегося воздуха, когда Томиока подскочил. — Неправда, я знаю, они появляются из живота женщины. — А… Как их делают?        Парень задумчиво уставился в потолок. — Мне очень давно рассказывали, что дети появляются, если мужчина и женщина очень сильно друг друга любят. — Так. — Но разве… Сильные чувства способны породить жизнь. Есть что-то еще? — Танджиро, — Гию сокрушенно вздохнул и сел, — я не начну… Пока ты не узнаешь. Поверить не могу. — Что такое? Да, я знаю немного, но я очень старался во время тренировок… — Нет, все в порядке. Это не имеет отношения. Просто… Ты хочешь, чтобы я обьяснил тебе? — Очень! Томиока-сан, пожалуйста, расскажите! Мне будет легче понять, что вы хотите сделать. — Разденься, — тихо попросил Гию. Танджиро не узнал его — внезапно смущенного, сбитого с толку, поэтому прикусил губы и сбивчиво дернул за ленту. Та развязалась и шелковое ханьфу обнажило грудь. Парень смущенно снял с себя одежду. — Ты верно сказал. Мужчина и женщина… Когда сильно любят друг друга… Они хотят сделать особенную вещь. — Гию рвано вздохнул и задрожал, сглотнув сухость. Танджиро было непривычно видеть его таким. — Потому что… Хотят доставить друг другу удовольствие.        Он замолчал, глядя в глаза Танджиро, а после в смятении отвернулся. — Я понимаю. Пожалуйста, продолжайте. — У женщин нет того, что есть у мужчин, — Гию осмелел и взялся за ноги парня холодными от волнения кончиками пальцев, осторожно разведя их в стороны, — половой член. У женщин… Этого нет. Вместо этого… Подожди.        Гию неожиданно встал и резко вышел из комнаты. Его шаги постепенно стихали, а Танджиро недоуменно кусал губы. У него появилось время, чтобы немного подумать о том, что между ними происходит. В голове роилось множество пьяных мыслей, но ему не удавалось ухватиться за них и связать в логическое обосновение. Стоило ему повернуться, как в комнату снова вошел Гию. Держа в руках бутон цветка, он быстро сел рядом, сбивчиво дыша. Томиока посмотрел на него узкими выразительными глазами. — Это… Орган женщины, — он взял и немного раскрыл спящий бутон сорванного цветка изящной рукой, — а палец — орган мужчины. Они совокупл… — У женщины там цветок?! — неожиданно воскликнул Танджиро. — Нет, погоди… Вовсе нет. Я взял цветок для примера. — Я теряюсь, господин… — Верь мне. Я постараюсь объяснить доступно. Когда мужчина вводит член в орган женщины, их тела соединяются в экстазе. — Это так приятно? — Гм… — Томиока провел средним пальцем и проник в бутон цветка, чтобы как-то отвлечь руки, — я не знаю. — Томиока-сан, давайте попробуем вместе! Я правда хочу вас понять.        Гию прерывисто вздохнул и покраснел. — Нет, Танджиро. Такие отношения между мужчинами… Такое принято считать чем-то из ряда вон. — Но почему? — А как сам думаешь?        Танджиро подумал и пожал плечами. — Но… Я все еще не понимаю, что вы хотите сделать.        Гию убрал цветок и неожиданно для парня прикоснулся к его члену. Танджиро всхлипнул и ошарашенно посмотрел на него. — При должном внимании плоть встанет. Неужели во время переходного возраста ты не замечал изменения в своем теле? Тебе не хотелось прикоснуться к себе?        Из-за нахлынувших чувств Танджиро мог только качать головой и всхлипывать. Голос Гию стих, его руки действовали осторожно, а после, когда член отозвался на касания, собрал с головки выступающий предэкулят. — Что со мной?.. — Это и есть возбуждение. Сейчас тебе должно быть жарко, трудно говорить и думать, немеет тело. — Все так, — на выдохе согласился он. — И твое дыхание неровное. Сам чувствуешь, как его трудно держать ровным. — Да-а… — И моя задача научить тебя концентрировать дыхание во время этого процесса. Научишься дышать при возбуждении — с легкостью получится и в бою. Слушай меня. — Я вас… Я вас очень внимательно слушаю…        Танджиро всхлипнул и прикусил губу. Он закрыл глаза и неосознанно пошевелил бедрами, толкаясь в руку Гию с едва ли не мяуканием. Томиока продолжал двигать рукой, но в его взгляде скользила какая-то потерянность. Он сам сбивчиво задышал, осторожно глядя в глаза парня с виноватым выражением. — Изучи свое тело. Пойми, что тебе нравится. Так… Нам обоим будет удобнее. — Кажется… Дышать ровно кажется невозможным. Господин… Томиока, что-то приближается… — Это оргазм. Все в порядке, — Гию ускорился и внезапно ощутил, как его руку схватил Танджиро. Парень задергался, неосознанно стараясь сложить ноги вместе, а после из горла вырвался длинный протяжный стон. Излившись в ладонь Гию, он выгнулся на подушке и сжал в руках простыни. — Господин… Томиока… Господин.        Он прикрыл глаза, сглотнув сухость во рту. Томиока облизал губы, шумно втянув воздух, и вдруг весь сжался. Танджиро этого не заметил, приходя в себя после оргазма, а после сжал колени. — Это… Мне так хорошо. — Ты понял, да? — Ох, я… Испачкал вас. — Ничего страшного, — теплой рукой Гию взял его за ладонь, — до этого ты даже не знал, что это такое. Неужели тебе не было интересно? — Я не замечал ничего такого, правда, но… Так приятно. — На сегодня, — на мгновение Гию запнулся и посмотрел куда-то сквозь Танджиро, на гаснущий фонарь на столе, — на сегодня закончим. Моя главная задача — научить тебя контролировать дыхание во время этого процесса. Ты умеешь это делать во время ходьбы или когда ничем не занят, но при должной нагрузки это будет нелегко. Сегодня… Я просто показал тебе, что это такое.        Гию в смятении отсел в сторону. Весь его вид показывал, что он не был готов говорить и показывать то, что все-таки показал, полностью полагаясь на знания Камадо. А Танджиро, недолго смотря на него, хотел сказать что-то, но внезапно накатила усталость. Он закрыл глаза и мгновенно уснул. ***       Когда в глаза бросился яркий свет, Танджиро причмокнул губами и вытянулся. Он наткнулся ладонью на что-то теплое и мягкое, а после открыл глаза. От неожиданности парень округлил глаза, а все еще почти спящий мозг не давал совершать резкие движения. Он осторожно убрал ладонь с щеки Гию — также сонно смотрящего на него. — Доброе утро, господин, — у Танджиро забилось сердце и задергались зрачки. Он покраснел и натянул одеяло на лицо. — Я слушал ночью твое дыхание, — низким после сна голосом тихо сказал Гию, как будто в комнате, помимо них, был кто-то еще, — тебе удавалось держать концентрацию. Недолго, но это уже большой шаг.        На столе за их головами что-то зашуршало. Они синхронно поднялись и посмотрели вверх, щурясь от света раннего солнца. Влетевший через открытое окно ворон по-хозяйски копался в бумагах Гию. Молодой человек бесшумно вздохнул и поднялся, усаживаясь на коленях перед столом. — Это ворон Кагая-самы. Прилетел за отчетом.        Томиока скрутил вчерашнее письмо и привязал к ноге птицы. Ворон в последний раз посмотрел в глаза Столпа Воды надменным прищуром, проглатывая бамбуковую бумагу, и вылетел в окно. Недолго слышалось хлопание крыльев.        Танджиро поднялся следом, осторожно наблюдая, как Гию собирает исписанные листы и оставленный птицей беспорядок. Рядом с Камадо оказалось странное письмо с красивым почерком. Заметив, как заинтересованно Танджиро глядит на лист, Гию отложил стопку бумаг. — Кажется, это мой стих. — Господин! Вы пишите стихи?        Томиока искоса посмотрел в окно. — Не сказал бы. Это единственное, что я написал. — Можно… Прочитать? — Пожалуйста.        Танджиро ошарашенно уставился на него, а затем на листок в руках. Он кашлянул и нервно закусал губы. Стих в его руках, написанный красивым ровным почерком, задрожал. — Так… мгм, — тихо пробормотал он и улыбнулся, — это… Думаю, это чудесно! — Танджиро, — Гию пристально посмотрел в его глаза. Юноша вздрогнул и ощутил, как виски сдавливает страх и стыд, — разве ты не умеешь читать? — Я… — парень отсел в сторону и печально потрепал в руках лист, а после протянул его Гию, — я немного умею писать. В детстве я не ходил в школу, да и семья у меня была небогатая. Меня всему учил отец, а после его смерти у меня не хватало времени на учебу.        Томиока долго смотрел на него, пока Танджиро стыдливо горбился, не решаясь встретиться глазами. Послышался шорох одежд. Гию немного загладил волосы и сел у стола. — Хочешь, я тебя научу? — Это же очень долго и обременительно. — Я ничем полезным, помимо миссий, не занимаюсь. Мне будет в радость научить тебя, — Гию улыбнулся, а юноша икнул. Затем молодой человек строго прищурился. — Как ты думаешь жить дальше без знания основ? Это неотъемлемая часть, от нее не избавиться. Ты говорил, что будешь слушать меня. Говорю тебе: сядь сюда.        Танджиро неуверенно подкрался к нему и сел рядом. Томиока подтолкнул его ближе и он достал чернильницу, чернила и кисть. Юноша с восхищением наблюдал за приготовлениями и начал представлять, как в будущем пишет кому-то письмо, сидя за столом, освещенным ранним утренним солнцем, также, как и Гию — с ровной спиной и мужественными чертами лица. — А вы можете… Прочитать ваш стих?        Томиока молчал, как будто не желал говорить, а после взял листок и с робостью прочел: — Дыхание ветра колышет сирень, Душу будя воспоминанием. Как я своим теплым дыханием Шею твою покрыл в тот день.        Танджиро замер, а затем с улыбкой посмотрел на Гию. Лучи озарили его лицо и яркие гранатовые глаза, отчего он прищурился. — У вас есть талант! Почему вы написали всего один стих? Вы могли бы стать поэтом. Я никогда не слышал, чтобы стих писали в подобном стиле… Не то чтобы я слышал много стихов, но… — Тихо, — шепотом произнес Гию и сложил листок, — если хочешь, он будет твоим. — Правда? — Я не хорош в написании, но если ты пожелаешь, я напишу для тебя что угодно.       Юноша смущенно отстранился. В горле встал ком. — Что ты знаешь? Чему тебя научил отец?        Танджиро задумался, а после кивнул и Гию дал ему кисть. Парень, неуверенно держа ее в руках от непривычки, вывел не самые красивые в своей жизни иероглифы. — «Удон»? Почему?        Парень усмехнулся. — У родителей был общий знакомый. У него была лавка с быстрым перекусом, и мы иногда туда ходили. Над входом висела табличка с такими кандзи. — Знаешь, как выглядит твое имя на бумаге? — получив отрицательный кивок, Гию взял его руку с кистью, накрыв своей чуть прохладной ладонью, и начал выводить рукой Камадо иероглифы. Он не видел лица ученика, но тот наблюдал за появляющимися символами с восхищением и дрожью. Томиока немного наклонился, чтобы касаться грудью спины юноши, и резким рывком закончил писать его имя. — Танджиро Камадо. — Выглядит очень красиво. — Да, — согласился Гию, хотя смотрел совсем не на почерк.