Nobody knows I'm waiting

Роберт сделал глубокий вздох. В вечер пятницы накопилось ужас как много работы и ему пришлось сидеть до вечера в офисе. Ощущения ещё хуже. Погода резко сменилась и сказалась на здоровье Роберта. Его уже давно не волновала ломка от тех наркотиков, которые он когда-то принял, но тем не менее всё тело ломило и болела голова при смене погоды. Раздался стук в дверь. Чистая формальность. Роберт знает, что в этом офисе остался только один человек. И это человек дождётся его, несмотря на то, во сколько он закончит. Но возможно не сегодня. Дверь открылась и за порог зашёл Эдельвейс с чашкой слабозаваренного чая. — Мистер Миньярд-Джостен, Вы ещё не закончили? — Сказал он. — Нет. — Не сутультесь и закапайте капли в глаза, чтобы зрение не упало. — Попозже. Эдельвейс закрыл дверь. — Схуяли попозже? Ты совсем ахуел? — Мне нужно срочно решить вопрос с багом в запланированном обновлении. — Почему это не могут сделать другие программисты у тебя в компании? — Потому что у них не получилось и я лишил их премии за это. Понабирали идиотов… Эдельвейс резко потянул за галстук через стол, заставив Роберта приблизиться к нему. — Как ты с начальником обращаешься? — Игриво спросил Роберт. — И что ты мне сделаешь? Лишишь премии? — Применю штрафные санкции. — Сказал Роберт и придвинулся, чтобы поцеловать Эдельвейса. Эдельвейс коротко поцеловал его, обошёл стол по периметру, и развернул кресло Роберта к себе, чтобы поцеловать более чувственно. — Эд, прости, но мы уже говорили об этом. — Блять… Роберт… ну никого нет в офисе. У тебя камер нет в кабинете. Почему я тебя не могу нормально поцеловать? Роберт встал со стула, повёл Эдельвейса на ближайший диван, а когда они уселись, Роберт перекинул ноги Эдельвейса через свои бёдра и обнял его. — Потому что твои долгие поцелуи не только отвлекают меня от работы, но ещё и чертовски заводят. — Так бы и сказал, что у тебя недотрах из-за того, что ты был месяц в отъезде, а до этого я. И сегодня мы первый день вместе и этот день — рабочий. И ты ещё и никак не можешь от работы отойти. — Да, а тебе выступать через… час. А так бы я тебя прям на этом диване… — Уважаемый начальник, кое-кто сам установил правило не ебаться на рабочем месте. — Да, к тому же у тебя концерт… — Ты снова не поедешь ко мне на концерт? — Не знаю, работы много. — Ты всегда так говоришь. Девушки парней из группы придут, а у тех у кого их нет, заказывают девушек. А мне как всегда говорить, что меня ничего не интересует. — Почему ты просто не признаешься им, что ты замужем? — Я не знаю… Стрёмновато как-то. Тогда я выпью перед концертом. — Нет, не выпьешь. Когда ты выпил последний раз, ты поцеловал видеографа. Как они вообще к этому отнеслись? — Они думают, что я люблю просто всякую жесть на публике вытворять. Хотя я вроде бы и не скрываю ориентацию. Напрямую говорю — я гей. А они как будто мимо ушей пропускают. Особенно знаешь, когда на сцену лифчики кидают. Тип нахуя они мне? — Не знаю. Представь как все ахуеют, если безумно популярный солист замужем за одним из лучших программистов мира. — Я тебе напомню, что ты универ так и не закончил ещё. — Я как-то про него забыл. Там вроде что-то задавали сделать… Не знаю, месяца два уже там не появлялся. — В общем. Надеюсь ты приедешь. Люблю тебя, мой самый красивый, самый богатый, самый умный, самый-самый малыш. — А я тебя нет. — Ахуел? — Я не просто люблю тебя. Я без ума от тебя. Думаю о тебе почти каждую секунду. — Пиздишь, как дышишь. Эдельвейс растегнул верхние пуговицы и встал с дивана. Роберт застегнул его пуговицы обратно и встал за ним. — Увижу, как кто-то из твоих фанаток пялится на тебя — урою. И не снимай, понял? — Сказал Роберт, поцеловав палец с кольцом на руке Эдельвейса. — Зачем нам вообще кольца? — Спросил Эдельвейс. — Чтобы женщины не знакомились? И вообще, ты захотел сделать парный пирсинг ушей и мы его сделали, носим одинаковые украшения. А я захотел кольца, поэтому вот они. — Да этот маленький гвоздик в ухе незаметен. — Да. Поэтому он мне и нравится. Как и наши кольца. Ты хотел одно, я хотел другое. — Правило на счёт секса тут — идиотское. — Да. Очень идиотское. Но мне напомнить как кое-кто на одном из первых собраний решил вытво… — Блять… — Эдельвейс закрыл рот Роберту. — Ну кто же знал, что игры с той штукой на целый день выматывают. — Ты сам ставил мощность, пока не установил приложение на мой телефон и не сказал, что это музыкальный плеер для пар. Я тебе же говорил, я просто хотел выключить музыку на собрании у тебя в наушниках, но оказалось, что во-первых, это не плеер наушников, а во-вторых, я случайно не выключил, а включил. — На полную мощность! Один из инвесторов ещё думал, что муха залетела. Роберт припадает к его губам в поцелуе, и он стонет, когда язык скользит по пирсингу в его языке. Нетерпеливые руки Эдельвейса шарят по заднице, пока Роберт прикасается к его языку. Спустя десять минут, Эдельвейс отдаляется. — Может отменить концерт… — Эд! Это ваш юбилейный тур. Ты пишешь музыку с тех пор, как переехал в Нидерланды! — Но ты не придёшь на него и я буду петь песни о тебе, когда тебя там нет и… У нас сегодня годовщина, а мы опять порознь! — Приду в следующий раз хорошо? За тобой заехать после концерта? После концерта я устрою тебе хороший отдых в годовщину, хорошо? — Да. Но если что, помни, у тебя есть билет в VIP-зону. — Помню. — Сказал Роберт и поцеловал Эдельвейса. — Но у меня много работы. Нужно сделать всё, иначе обанкротимся со временем. — Роб, я тебе напомню, что наследство моей матери всё ещё на мне. И деньги от туда всё ещё идут к нам в семейный бюджет. — Тихо. Не напоминай. — Всё я ухожу. А то не успею на концерт. — Эдельвейс коротко поцеловал Роберта и взял его за руку, прежде чем уйти. Да, Роберт сказал ему, что он не пойдёт. На самом деле он ещё как пойдёт. Он даже привёз сменную одежду, чтобы поехать на концерт (Всё же в костюме его будет слишком легко узнать). Нужно было чуть-чуть подождать, прежде чем выдвигаться на концерт. Как раз ему позвонил Нил. — Привет, пап. — По привычке сказал Роберт на нидерландском. — Ты же знаешь, что я нидерландским плохо владею? — Ой, прости. — Акцент появился. В родном-то языке… — Да-да знаю. Бывает. Я просто мало на нём говорю. Но скоро планирую подключать дочерние компании в Англии. — А есть толк? Ты же всё равно в США открыл их и ну ничего не произошло. Редко разговариваешь на английском. — Да, но… — Как у вас с Эдельвейсом дела? — Всё отлично. Два месяца тут не виделись из-за того что у него был мировой тур, а я в командировке был. Сегодня тоже не получилось побыть наедине. У него концерт сегодня. — Пойдёшь? — Да. Сделаю ему сюрприз. — Ладно, прилетайте как только сможете. Люблю вас обоих. — Передавай привет папе. Спокойной ночи вам! — Сказал Роберт и положил трубку. После этого он быстро спустился вниз к своей машине. Достал от туда пакет с одеждой и переоделся. Потом взъерошил волосы и смывающимся белым лаком побрызгал свои волосы, чтобы его волосы отражали логотип группы. Сам дизайн логотипа Эдельвейс придумал, соединяя цвета их с Робертом волос и глаз. Доехав до ближайшей стоянки, он припарковался. Дальше была только длинная пробка, поэтому смысла пытаться даже не было. Роберт начал перебегать дорогу на красный, когда заметил, несущиеся на него фары. Было слишком темно, чтобы увидеть что-то. Роберт уже смирился с концом: «Хорошая получилась история». Он раздвигает руки, но мимо него проезжают два мотоциклиста. Роберт быстро отдышался и побежал к асфальту. Очередь была длиннее пробки — тянулась на несколько кварталов. Но Роберт как вип гость решил сразу пройти мимо очереди. — Куда без очереди?! — Крикнул мужчина и захотел ударить, но Роберт увернулся и прошёл мимо. Он показал охранникам билет, оба переглянулись и один из них пошёл вместе с Робертом, чтобы провести его в VIP-ложу сверху. — Извините, я не хочу быть сверху. Я останусь тут. Доведите меня до сцены, но без шумихи. Охранник выполнил его просьбу. Довольно быстро Роберт оказался у сцены. Хотя была уже середина концерта. Роберт знал каждую песню группы Эдельвейса, но ещё ни разу не присутствовал на концерте вживую. На предпоследней песне Эдельвейс заметил Роберта. Зал кричал предложения с песнями, которые они хотят услышать, но Эдельвейс сказал: — Многие фанаты сейчас обидятся. Но это уже пятый наш тур и… Вы же все наверно догадываетесь, что я гей? Именно гей, не би или кто-то там. На самом деле сегодня в зале мой любимый муж. Знаете как сложно не смотреть в его сторону, чтобы вы не поняли кто это. Он у меня занятой человек и вот впервые выбрался на мой концерт, чему я безумно рад. Честно, не виделись с ним два месяца из-за того, что у обоих были дела в разных странах, у меня концерты, у него фигня по работе… И я не хотел даже приходить на концерт, просто потому что хотел остаться с ним. У нас сегодня годовщина. Люблю его до безумия, поэтому у него всё ещё есть немного времени, чтобы подняться на сцену и взорвать все СМИ, потому что О МОЙ БОГ, КАКОГО ХРЕНА ТЫ ВЫГЛЯДИШЬ не как офисный зануда? Роберту сложно было устоять. Эдельвейс смотрел совершенно в другую сторону. Специально на балконы. Была не была. Роберт показывает VIP-билет охраннику, на что тот говорит: — Откуда мне знать, что вы его муж, а не просто кто-то из друзей группы? — Я тебя уволю, если не пропустишь. Охранник понял намерения Роберта, поэтому пропустил его. Как только Роберт начал подниматься на сцену, все камеры сразу же направились на него. Эдельвейс заметно покраснел и поскромнел, но так и не поворачивался к нему, пока Роберт не подошёл к нему и не выхватил у него микрофон, чтобы сказать: — Я люблю тебя. Эдельвейс медленно поворачивается к Роберту. В карих глазах вспыхивает огонёк, а губы уже давно расплылись в лёгкой улыбке. Роберт наклоняется, притягивает его к себе за талию, чтобы Эдельвейсу не нужно было тянуться. Эдельвейс обнимает Роберта за шею и чувствует, как тот тает в его руках. Фанаты ликуют, но Роберт ничего не слышит. Ничего, кроме шёпота Эдельвейса. — С годовщиной, малыш. — Говорит он прежде, чем подносит микрофон ко рту. — И так… Это мой муж. Мой красивый… мой… В общем, ему часто говорят, что он похож на одного разработчика, но это не он. Сразу же предупрежу. В общем, наш первый поцелуй произошёл на концерте у Girl in red, выведите его на экран… Да, мы оба думали, что это не попало на камеры, но я нашёл. Поэтому последней песней на этом концерте будет кавер на прекрасную песню Girl in red. — Давай другую. — Прошептал Роберт. Элельвейс показал большой палец и подошёл к каждому парню из своей группы, чтобы договориться о другой песне. Парень с гитарой предложил ему присесть, Роберт поблагодарил его и сел на сцену. Было странно наблюдать полную арену людей, но ещё было странее смотреть на то, что они все пришли на концерт его мужа. Пока Роберт был в прострации и своих мыслях, Эдельвейс уже закончил концерт. Эдельвейс сразу же повёл Роберта с собой в комнату отдыха. — Спасибо, что пришёл. — Как я мог не прийти? Это же твой юбилейный тур. Да и у нас сегодня годовщина. — Что за херня у тебя на волосах? Ты в муку головой залез или что? — Не нравится? — Нравится. Просто необычно выглядит. — Сказал Эдельвейс, прежде чем открыть дверь в комнату. На диванах уже сидело несколько девушек, одна из них сразу же поднялась и подошла к Роберту. — Новый член группы? — Сказала она и сразу же потянула руку к Роберту, чтобы прикоснуться к нему, но Эдельвейс перехватил её. — Те же правила, что и со мной. Никаких прикосновений, подкатов, и даже рядом не стойте. Мы оба за вас не платили. — Окей-окей, мы просто выполняем свою работу. Роберт сел на свободный диван, пока Эдельвейс поздравлял с окончанием концерта других парней. — Как давно вы замужем? — Спросил барабанщик, когда сел возле одной из девушек. — Ну… прилично. Два года уже. — Почти столько же, сколько и группа значит существует. — Группе четыре года так-то. — Сказал Эдельвейс. — А встречаетесь сколько? — У нас нет точной даты начала отношений. Может быть лет шесть? — Сказал Эдельвейс. — Почему ты ничего не говорил нам?! А мы ещё не понимали блин, почему девчонки тебе неинтересны. — Не знал, как вы отреагируете. С учётом того, что в некоторых треках он принимал участие… — Что?! — Крикнул басист. — Это его голос на фоне? Ахуеть, я думал ты какого-то мужика нанимал. — Да и на первые концерты и всякую хрень, тоже он потратился. — Вы, кстати, реально похожи с тем мужиком, который приложение создал. Роберт уложил волосы как он обычно их укладывает. — А так ещё сильнее похож? — Да, прям одно ебало. — Потому что это он и есть. — Сказал Эдельвейс. — Серьёзно?! Я твой… Ваш огромный фанат. Мистер э… А почему вы кстати не взяли фамилии друг друга? — Можем на ты. Потому что когда мы с Эдом сыграли свадьбу, у меня уже была компания и у него… — У тебя есть компания?! — Воскликнули члены группы, глядя на Эдельвейса. — Ну… по наследству от матери досталась. Я поэтому не могу менять фамилию, так то бы взял фамилию Боби. — Опять ты за своё… — Ладно-ладно прости. — Приходи почаще, а то Эдельвейс обычно сидит недовольный после концерта, а сейчас прямо сияет. — Я просто всю энергию оставляю на сцене. А сегодня не сильно активничал на сцене. Потому что у нас намечается прекрасный вечер сегодня, не так ли? — Да. Именно. — Блять, снимите комнату, не надо друг на друга тут накидываться. — Я когда-то был такой же легкомысленный как ты. Все вот эти траты денег на часовое максимум удовольствие, а теперь я замужем и... Роберт расскажи, что мы будем делать сегодня вечером? — Закажем роллов, посмотрим фильм и ляжем спать пораньше? — Я не зря выбрал тебя как супруга. — То есть в бар вы с нами не поедете. — О! — Воскликнул Эдельвейс. — Нет. Тебя опять понесёт. — Сказал Роберт. — Я подаю на развод. — А я отказываю в разводе. — Абъюзер. — Ага, я такой. — Окей-окей, мы в бар, а вы как хотите. — А мы поедем домой. — Пока парни. Репетиция через две недели думаю. Мне нужно подумать над новыми песнями. — Блять погодите. А нахуй ты работаешь у него в офисе, если у тебя есть компания матери? — Ну… Наши компании связаны, просто компания Роберта стала больше, поэтому он управляет можно сказать двумя, а я просто сижу нихуя не делаю и вижусь со своим мужем на работе. Я ж его личный секретарь. — Всё уходим. Хватит пиздеть. Со всеми приятно было познакомиться. Роберт поторопил Эдельвейса к машине, и когда тот сел, сразу же поцеловал его. — Я так понимаю, что ты им напиздел? — Конечно. Завтра же выходной. Так что мы сегодня спать не будем. — Заводись уже скорее. — Я уже завёлся. — Машину. Я имею ввиду машину. Роберт завёл машину, и они поехали в свой пентхаус. Как только они закрыли дверь, с Эдельвейса тут же слетела куртка. — Куда ты так торопишься? — Сказал Эдельвейс, когда Роберт припал губами к шее. — У тебя новые духи? — Да. А что, возбуждают? Роберт отстранился. — Да. Очень. Это так и задумано? — Да, специально брал такие. Консультанша так странно посмотрела, когда я сказал, что я не для своей девушки выбираю. Нравятся? — Я чувствую себя животным. Блять этот манящий запах целый день за мной ходит. Шоколад? — В том числе. Мы серьёзно сейчас будем обсуждать мои духи, когда я зажат между тобой и стенкой с твоей ногой между моих? — Я просто не знаю, как реагировать на такого рода вещи… — Блять, либо ты трахнешь меня сейчас, либо я трахну тебя. — Сам же спрашивал куда спешить. Да и тебе не понравилось тогда, когда ты попробовал. — Да… Но тебе понравилось? — Не очень. Это было неприятно и как-то не понял прикола. — Погоди, тебе было больно? — Забей. — Нет, не забью. Я причинил тебе боль, а ты мне даже не говорил? — Я думал это нормально! — В смысле нормально? Ты дурной что ли? Если я выбираю всё же быть снизу, то значит я как бы… получаю кайф с этого, а не боль. — Эд, я не злюсь на тебя. Я тебя люблю. Мы захотели тогда оба попробовать и нам обоим это не доставило удовольствия. Значит и не стоит это того. — Я тоже тебя люблю, рыжунчик. — Мы можем продолжить или нет? Я просто сейчас штаны порву. — Да. Давай продолжим. — Какой же ты ахуенный. Они оба передвигаются в гостинную на диван. — Если в течение следующих пяти минут ты не трахнешь меня, я взорвусь. Роберт теряет дар речи. Но его члену точно есть, что сказать. Затвердев от одной только мысли о том, что Эдельвейс хочет того же, он припадает к его губам в поцелуе, и Эдельвейс снова стонет, когда язык Роберта скользит по пирсингу в его языке. Они целуются так, словно их квартира скоро сгорит, словно здание разрушится. Нетерпеливые руки Эдельвейса шарят по заднице, пока Роберт присасываюсь к его языку. Его пылкость действует на Роберта как наркотик, он хочет его — еще и еще. Даже через всю нашу одежду Роберт чувствует, как сильно Эдельвейс возбужден. — М-м-м… — издаёт Роберт стон ему в рот. Это самое эротичное, что Эдельвейс когда-либо слышал. Пришпилить его руки к дивану оказывается легко, потому что он до такой степени возбужден, что не замечает маневра. Роберт ловит Эдельвейса за бедра и притягивает к себе. — Я заметил, как сильно ты возбуждён. — говорит Роберт, целуя его подбородок. — Это потому что твой член знает: скоро я нагну тебя. Эдельвейс стонет. — Обещания, обещания… — Он просовывает между их телами руку и кладет её на его член. Они ласкают друг друга, пока их поцелуи становятся все глубже и горячей, а одежды не остаётся. Роберт тянется ему за спину и накрывает ладонями его задницу. — Давай же. — Он задыхается. Все начинает происходить очень быстро. Пока Роберт сходит с ума, Эдельвейс смазывает его член. Он толкает Роберта и облокачивается на спинку дивана. — Давай! — командует он. Роберт встаёт и берётся за его бедра. Одна только подготовка пальцами заставляет Эдельвейса стонать. — Быстрее, Роб. Похуй. Роберт надевает презерватив. Головка члена скользит между его упругими ягодицами, и от этой близости Роберта, захлестывает блаженство. Когда он на первом же толчке глубоко проникает в него, они оба самозабвенно стонут. — Трахни уже меня, — требует он, когда Роберт замирает. — Клянусь богом, шеф, если ты не начнешь двигаться, то я… Роберт выходит, потом вбивается обратно. Дрожа всем телом, Эдельвейс издает придушенный звук. — То что? — насмешливо интересуется Роберт. Вместо ответа он издает новый стон. Низкий. Черт, он так отчаянно этого хочет. Роберт разглаживает ладонью его спину, потом наклоняется и, опять выходя, целует его между лопаток. — Мне нравится, когда ты такой, — шепчет Роберт. — Когда ты умоляешь меня. Он выпускает из легких воздух. — Ебанутый абъюзер. Смеясь, Роберт ускоряет темп. Три, четыре неистовых толчка — и Роберт опять замедляется, чем вытягивает из Эдельвейса сдавленный тон. И в этот момент в квартиру звонят. — Ты должен научиться терпению, — наставляет Роберт, когда Эдельвейс возмущённо вздыхает. Но черт, Роберт себя раздразнил не меньше. — К черту терпение, — рычит он. — Хочу кончить. — Чувак, нытьем ты себе не поможешь. — Говорит Роберт отстраняясь. — Я открою и вернусь — Говорит Роберт, забегая в спальню, чтобы взять от туда шорты. Он открывает дверь и перед ним сосед. Высокий накачанный амбал. — Даров, я понимаю, после тяжелого рабочего дня хочется отдохнуть, но можешь ты чуть-чуть утихомирить свою даму. Роберт в ступоре. — Окей, без проблем, мужик. — Рад, что мы поняли друг друга. — Говорит он и уходит. Роберт возвращается. — Мне сказали утихомирить свою даму. Дама это скорее всего ты. — Я? Ахуеть. И чё ты ему сказал? — Это тот сосед, который брутал такой. Естественно я согласился. — Сказал Роберт, снимая шорты. — Но тем не менее мы продолжим? — Конечно. — Сказал Роберт, поцеловав Эдельвейса. — Тогда о каком терпении может идти речь? — Тут нетерпелив только ты. — Сказал Роберт вставляя член. — Да? А если вот так? — Он толкается задом к Роберту, ускоряя процесс — быстро и жадно. «О черт. Не, так я долго не продержусь. Это слишком приятно. Я слишком сильно хочу его.» — Проносится в голове Роберта. Роберт вбивается в него, впиваясь пальцами в бедра, и каждый толчок делает голос Эдельвейса все громче и громче. Их дыхание становится сбивчивым, тела сталкиваются друг с другом, но Роберту нужно больше. Роберт расправляет ладони у него на груди и тянет, прижимая к себе его спину. Новый угол заставляет его вскрикнуть от наслаждения, затем он поворачивает шею, и их губы встречаются в обжигающем поцелуе. Роберт дотягивается до его эрекции и, сбавив темп, начинает неспешно ласкать его в такт размеренным движениям своего члена. — Я кончу только после тебя. — Шепчет он. Потом проникает языком ему в рот, и стоит ему засосать шарик у него в языке, как он выстреливает в руку. Эдельвейс задыхается, его задница, пульсируя, стискивает член Роберта с такой силой, что вызывает оргазм, который он чувствует от макушки до пяток. Ноги у обоих подкашиваются, так что Роберт выходит и тянет их за собой на диван. Он падает рядом, светлые волосы щекочут ему подбородок, пока они лежат и приходят в себя после очередного раунда невероятного секса. — Бля… Наш сосед определённо завидует. — Прошептал Эдельвейс. — Ты просто обиделся от того, что тебя дамой назвали. — Я не обиделся. А ты чего такой грустный? Что-то не так? — Всё так. Просто… Не знаю, скучаю по США. У нас конечно тут круто, но хочу родителей повидать снова, племянницу, к биологическим родителям на кладбище заглянуть, к Ваймаку тоже надо бы… — Малыш… Я очень рад, что ты тогда поехал со мной, но тебе буквально стоило резко бросить всё. — Зато, я теперь довольно известный… И главное, рядом с тобой. — Обидно, что мы просто не можем каждое лето ездить в США. Мне нравятся твои родители. И их пёсель. Да и дочка Эммы прикольная. На тебя похожа. — Может потому что мы с Эммой двойняшки? Она не на меня, а на Эмму похожа. Надеюсь характер будет не Джеймсовский… — Пока что так и есть. Да и у неё от вас с Эммой только улыбка и глаза. В остальном она копия Джеймса. И прости меня… — За что? И она так-то такое же шило, как и Эмма в детстве. — Я лишил тебя возможности стать отцом… Ты был бы прекрасным родителем. Их дочь так счастлива с тобой. — Прелесть племянников в том, что с ними можно повеселиться и отдать обратно. А с родными детьми так не сделаешь. Да и вообще можно взять из детдома ребёнка. — Нет, я хочу чтобы ребёнок был похож на тебя. — Сурогатное материнство? — А ты вообще хочешь этого? Просто я не знаю… Я вроде бы хочу, а вроде бы у нас с тобой так мало времени друг на друга, а на ребёнка вообще не будет. — Мы всегда можем подумать об этом потом. Это сейчас у меня завал из-за того что компания новая. — Да, я понимаю. Люблю тебя. — Тоже люблю тебя. Может сходим куда-то? — Поздно уже. Давай завтра. Сейчас я хочу продолжить. — Я думал, ты устал. — Я приготовился ко всей ночи, как ты и сказал. — Я спать хочу. — Ещё раз, Роб… — Знаю я тебя, этот раз перейдёт во всю ночь. — Но у нас годовщина сегодня! — Ладно, люблю тебя. Эдельвейс на самом деле уломал его ещё на три раза. Почти уломал на четвёртый, но уже светало, и Роберту позвонили по работе. — Что такое? — Спросил Эдельвейс после звонка. — Несколько инвесторов собираются расторгнуть договоры, но эти остолопы читать не умеют, и не прочитали условие, что моя личная жизнь не касается их. И компания смогла несколько инвесторов привлечь, которые выступают в поддержку лгбт-сообщества. Так что дела идут нормально. — От нас хотят отказаться инвесторы! В смысле нормально? Блять, не нужно было выводить тебя на сцену. — Почему? Ты же даже сказал, что мы похожи только с так называемым «мной». Хотя я не собирался говорить неправду. Но я понимаю, что ты просто предостерёгся. — Конечно! И что сейчас будет? — Все нормально, у нас гениально составленные договора. Будем жить в шоколаде. С годовщиной тебя, мне пора в офис. Люблю тебя. — Сказал Роберт и поцеловал Эдельвейса, прежде чем начать одеваться. — Суббота же, какая работа? Тоже люблю тебя. — Надо разобраться со всеми статьями и новыми инвесторами. У тебя сегодня выходной. Поспи, а вечером я привёзу что-нибудь вкусного. — Аккуратнее за рулём…